захотелось выпить. - Можно пойти в вагон-ресторан. Пойдемте?
     - Но,  милый  мой  -  разве  вам  разрешено  заказывать  коктейли?  -
спрашивает она. И ничуть  не  свысока.  Слишком  она  была  славная,  чтоб
разговаривать свысока.
     - Вообще-то не  разрешается,  но  мне  подают,  потому  что  я  такой
высокий, - говорю. - А потом у меня седые волосы. - Я  повернул  голову  и
показал, где у меня седые волосы. Она прямо обалдела. - Правда, почему  бы
вам не выпить со мной? - спрашиваю. Мне очень захотелось с ней выпить.
     - Нет, пожалуй, не стоит.  Спасибо,  дружок,  но  лучше  не  надо,  -
говорит. - Да и ресторан, пожалуй, уже закрыт. Ведь сейчас  очень  поздно,
вы это знаете?
     Она была права. Я совсем забыл, который час.
     Тут она посмотрела на меня и спросила о том, чего я боялся:
     - Эрнест мне писал, что он вернется домой в среду, что рождественские
каникулы начнутся только в среду. Но ведь вас не  вызывали  домой  срочно,
надеюсь, у вас никто не болен?
     Видно было, что  она  действительно  за  меня  волнуется,  не  просто
любопытничает, а всерьез беспокоится.
     - Нет, дома у нас все здоровы, - говорю. - Дело  во  мне  самом.  Мне
надо делать операцию.
     - Ах, как жалко! - Я видел, что ей в самом деле меня было жалко. А  я
сам пожалел, что сморозил такое, но было уже поздно.
     - Да ничего серьезного. Просто у меня крохотная опухоль на мозгу.
     - Не может быть! - Она от ужаса закрыла рот руками.
     - Это ерунда! Опухоль совсем поверхностная. И совсем малюсенькая.  Ее
за две минуты уберут.
     И тут я вытащил из  кармана  расписание  и  стал  его  читать,  чтобы
прекратить это вранье. Я как начну врать, так часами не могу остановиться.
Буквально _ч_а_с_а_м_и.
     Больше мы уже почти не разговаривали. Она читала "Вог", а я смотрел в
окошко. Вышла она в Ньюарке. На прощание пожелала мне, чтоб операция сошла
благополучно, и  все  такое.  И  называла  меня  Рудольфом.  А  под  конец
пригласила приехать летом к Эрни в Глостер, в Массачусетсе.  Говорит,  что
их дом прямо на берегу и там есть теннисный корт, но я ее  поблагодарил  и
сказал, что уезжаю с бабушкой в  Южную  Америку.  Это  я  здорово  наврал,
потому что наша бабушка даже из дому  не  выходит,  разве  что  иногда  на
какой-нибудь утренник. Но я бы все равно не поехал к этому гаду Эрнесту ни
за какие деньги, даже если б деваться было некуда.



                                    9

     На Пенсильванском вокзале я первым делом пошел  в  телефонную  будку.
Хотелось кому-нибудь звякнуть по телефону. Чемоданы я  поставил  у  будки,
чтобы их было видно, но, когда я снял трубку, я подумал, что  звонить  мне
некому. Мой брат, Д.Б., был в Голливуде,  Фиби,  моя  сестренка,  ложилась
спать часов в девять - ей нельзя было звонить.  Она  бы  не  рассердилась,
если б я ее разбудил, но вся штука в том, что к телефону подошла бы неона.
К телефону подошел бы кто-нибудь из родителей.  Значит,  нельзя.  Я  хотел