наверное, сейчас скажут: "Генерала здесь нет". Должно быть, придется ехать
куда-нибудь дальше, в тыл. Однако командир роты снесся с кем-то по
телефону, затем дал провожатого.
Несколько минут спустя я подъехал к небольшой бревенчатой избе под
железной крышей - обиталищу Панфилова. Наглухо завешенные окна. Стекла
потрескались, в иных створках зияла пустота. Неподалеку, возле большой
избы, где помещались некоторые отделы штаба, втаскивали на грузовик
тяжелый несгораемый ящик. Штаб дивизии, видимо, все же уходил.
Приказав моим спутникам ожидать, я соскочил с седла, пошел к часовому.
Почти тотчас, как и в миновавшие времена передышки, на крыльцо выбежал
одетый в стеганку лейтенант Ушко, адъютант Панфилова.
- Идите, идите, товарищ старший лейтенант. Генерал уже знает, что вы
здесь.
Вот и знакомая мне комната. Небольшая лампочка, работающая от
аккумулятора, источала яркий свет. На подоконнике стояла обшитая кожей
коробка полевого телефона. Ветерок, проникавший сквозь разбитые, хотя и
зашторенные окна, пошевеливал лист газеты на столе. В крытую черным лаком
обшивку трюмо угодил шальной осколок. Возле расщепленного дерева был отбит
и кусочек стекла. Э, тут, в этой выстуженной комнате, приходилось
жарковато. Походная кровать генерала была уже сложена. Рядом лежал
обернутый в плащ-палатку объемистый тюк. Генерал, видимо, не собирался
здесь ночевать. Из соседней комнаты, не затворив за собой двери (я заметил
в глубине капитана Дорфмана, сидевшего над разостланной картой, заметил
еще один телефонный аппарат), вышел Панфилов. Его долгополый, ниже колен,
полушубок был надет на распашку, концы длинных рукавов генерал вывернул
черным мехом наружу, укоротил их, словно для того, чтобы не мешали
работать. Что-то в сегодняшнем облике Панфилова удивило меня, оно, это
"что-то", как бы не вязалось с обстановкой. Еще не выветрившийся запашок
одеколона исходил от генерала. Не прикрытая шапкой седеющая голова была
аккуратно подстрижена, морщинистая шея, которую недавно я видел заросшей,
свежо поблескивала, - должно быть, по ней сегодня прошлась бритва.
Парикмахерские ножницы коснулись и усов, они чернели на чисто выбритой
губе двумя четкими квадратиками. В старательно начищенных - наверное, не
только щеткой, но также и бархоткой - сапогах генерала отражался бликами
свет электролампочки. Одним словом, мне показалось, что наш генерал в этот
вечер выглядит щеголеватым.
- Товарищ генерал, по приказанию генерал-лейтенанта Звягина сдал
командование батальоном и...
На миг я приостановился. Как я обязан сказать: явился или прибыл? Я
произнес:
- Прибыл.
Панфилов чуть прищурился.
- Так-так... Почему не договариваете?
Я не понимал, что он разумеет.
- Почему вы не назвались?
- Виноват... (Подумалось: "Странно, ведь наш генерал никогда, кажется,
не был формалистом".) Старший лейтенант Момыш-Улы.
- Какого полка?
Я назвал номер полка.
- Какой дивизии?