А?
   Панфилов разговорился. Несомненно, ему хотелось не только добросовестно
ответить  корреспондентам,  но  и  удовлетворить  собственное  побуждение,
излить мысли. Его шея распрямилась, сутуловатость перестала быть заметной.
В распахе  полушубка  на  свежем,  проутюженном  кителе  виднелись  боевые
ордена.  Его  обычное,  похмыкивание  в  эти  минуты  исчезло.  Он   легко
поворачивался, легко переступал в своих  начищенных  до  глубокого  блеска
сапогах, опять был помолодевшим, счастливым, щеголеватым - таким он мне  и
запомнился по этой последней нашей встрече.
   Снова его карандаш помечал карту. Вот здесь кто-то - опять-таки пока не
ясно, кто же  именно,  -  прикрыл  перестроение  батальона,  подвергшегося
нападению с тыла. Откуда взялось это прикрытие, этот еще  один  неведомый,
непредусмотренный резерв?  А  легонькие  пушки,  которые  долгими  часами,
захлестнутые со всех  сторон  противником,  еще  жили,  дрались!  А  отряд
истребителей  танков  под  командой  лейтенанта   Угрюмова   и   политрука
Георгиева! Генерал не мог не рассказать об Угрюмове:
   - Хлопчик, малец! И остановил со своими бойцами двадцать танков. Погиб.
Самоотверженно, осмысленно погиб.
   Я понимал:  Панфилов  вернулся  к  тем  же  думам,  которые  стал  было
высказывать наедине со мной. Сейчас он как бы сам себя спросил:
   - Откуда у него, этого мальчика, нашлись эдакие душевные резервы?
   - Поворот головы? - негромко вымолвил Гриневич.
   - Не только, не только... О повороте головы я, дорогой товарищ, и вчера
хорошо знал. Но сегодня... Как  охарактеризовать  это  сегодня?  -  Подняв
руку, Панфилов в затруднении щелкнул пальцами. - Я, товарищи, готовился  к
этим боям, имел тактический замысел, план, готовил бойцов. Без бойца  ведь
любой замысел - пустое. Однако все, о чем я  думал,  чего  добивался,  все
превзойдено.
   Приподнятая рука генерала замерла.  Загорелые  пальцы  опять  сложились
щепотью. Что он, снова щелкнет? Нет, пальцы остановились. Он воскликнул:
   -  Вот  вам,  товарищ,  это  слово!  Превзойти!  -  Панфилов   повторил
раздельно: - Пре-взой-ти! Бойцы и командиры превзошли все, чего от них мог
я ожидать. Превзошли себя! Таков, пожалуй, и был мой негаданный резерв. Вы
поняли?
   Он подумал, добавил:
   - Конечно, у меня только предварительные сведения. Давно не имею  связи
со штабами двух полков. Не знаю,  где  командиры  этих  полков.  Живы  ли?
Многого не знаю. И слово "превзойти" тоже  предварительное.  Потом  отыщем
что-либо посодержательнее, поточнее. Может быть, и поскромнее. Впереди еще
нелегкие деньки.  Будем  это  знать!  И  все-таки...  Все-таки  сейчас  не
подвертывается другое слово.  Только  это  -  "превзойти"!  Ну-с,  теперь,
товарищи, я с чистой совестью могу сказать вам: до свидания.
   Он потянулся к карте, хотел ее сложить, но задержал на ней взгляд.
   - В темноте будем выводить войска на следующий рубеж... Отойдем,  нигде
не позволив врагу прорвать фронт дивизии.
   Панфилов вручил карту владельцу.
   - Итак, товарищи, до встречи. Доброго пути!
   Вновь обнаружив в улыбке свои  ямочки,  Нефедов  сдернул  через  голову
ремешок фотоаппарата.
   - Товарищ генерал, разрешите, я вас тут сниму? Вот  как  вы  стоите!  В