ироническая искорка. Черт возьми, возможно, ему было известно, что
Панфилов хотел подарить ее и мне. И тоже со значением! Не обмолвившись про
это ни словечком, мы лишь обменялись взглядами.
Чирк - возник огонек. Мы закурили.
- Ставьте большую-пребольшую точку, - сказал Баурджан Момыш-Улы. - На
этом мы закончим нашу летопись о батальоне панфиловцев. Двадцать третьего
ноября тысяча девятьсот сорок первого года я перестал быть комбатом. Меня
вызвали в штаб армии, назначили командиром полка. Свои батальон я передал
Исламкулову. Применяя панфиловскую спираль-пружину, огревая гитлеровцев
огневыми пощечинами, мой полк отходил - отходил до поселка и станции
Крюково. Там, на Ленинградском шоссе, мы выдержали шестидневный бой и
вместе с другими частями Красной Армии, поворачивая историю, погнали врага
от Москвы. Об этом можно было бы написать еще одну книгу под заглавием
"Ленинградское шоссе". Можно написать и "Под Старой Руссой". Но - книга
кончена! И в будущем могу обещать вам лишь одно...
Положив свою точеную кисть на рукоять шашки, Момыш-Улы одним махом
неожиданно извлек клинок. В полутьме блиндажа засияла узорчатая сталь -
та, что сверкнула и в зачине, и только что, в последней главе этой книги.
- Лишь одно, - повторил Момыш-Улы. - Наврете - кладите на стол правую
руку. Раз! Правая рука долой! Вы подтверждаете ваше согласие?
Я скрыл улыбку. Мой грозный Баурджан, ты верен себе, характеру, что
создан под пером, создан вниманием и воображением. Впрочем, писцу следует
быть скромным.
- Подтверждаю, - сказал я.
1942-1960