полушубке! Рядом с этой выбоинкой! - Он указал на трюмо. - Товарищ
генерал, надымлю немного магнием. Но здесь живо проветрится.
- Э, днем немец отсюда нас выкуривал, а теперь, извольте-ка, этим
займетесь вы? Избавьте, товарищ Нефедов. Не надо.
- Товарищ генерал, ведь замечательный сюжет.
- Ничего. Есть позамечательней! Поезжайте-ка через Гусеново. Там в
разведотделе найдете пленного гитлеровского капитана. Отборный экземпляр.
Возможно, застанете и бойца-москвича Строжкина, который его взял. -
Панфилов посмотрел на часы. - Застанете! Сейчас туда позвоним.
Сфотографируйте их вместе. Юноша-боец ведет обезоруженного здоровенного
разбойника, командира батальона. Москва этому порадуется. А меня, товарищ
Нефедов, снять еще успеете. Загляните завтра. Выйду на волю, на морозец,
прихвачу товарищей, вот вы и щелкнете. Ну, по рукам!
Корреспондент в коротком кожушке упрятал карту.
- Нефедов, не приставай. Товарищ генерал, спасибо вам за слово!
Оба откозыряли. Гул заведенного мотора. Машина укатила.
Сказав мне "подождите", Панфилов удалился в соседнюю комнату, откуда во
время беседы с корреспондентами иной раз заглушенно долетал голос капитана
Дорфмана, разговаривавшего по телефону.
За притворенной дверью генерал провел примерно минут десять. Порой
невнятно доносилась его хрипотца. Разумеется, я не прислушивался. Наконец
генерал вернулся.
- Сидите, сидите.
Он прошелся, озабоченно сказал:
- Еще не обнаружились ни Малых, ни Юрасов.
Сев возле меня, Панфилов достал, раскрыл коробку папирос "Казбек".
- Берите. Покурим, товарищ Момыш-Улы.
Чиркнув спичкой, он поднес мне огонек. Его неначальственная, нечиновная
манера позволила мне спросить:
- Товарищ генерал, где же ваша зажигалка?
- А, зажигалка? - Он почему-то лукаво прищурился. - Подарил сегодня
одному человеку. Сказал ему, что подарок со значением. А когда-то хотел
преподнести вам. Тоже со значением. Вы меня понимаете?
Да, я понимал. Даже и сейчас, перед тем как вернуться к нашему
прерванному разговору, Панфилов двумя-тремя фразами, дружелюбным прищуром
как бы вновь расположил, согрел, настроил меня.
- Ну-с, продолжайте, продолжайте, товарищ Момыш-Улы.
Я без утайки рассказал, что решил рискнуть тем, что дороже жизни, -
своей честью командира. Описал, как был отдан приказ, как помог мне
Толстунов, как удалась наша контратака. Сказал и о звонке Звягина, не
скрыл того, что, еще не сдав деревню, доложил: "Сдана!"
- Уже не мог отступиться, загорелся. Приказом генерал-лейтенанта
Звягина был отстранен, но все же до вечера командовал.
- Гм... Значит, воевали на два фронта? И с противником, и со своим
старшим начальником?
Едва он это сказал, мне вспомнилась минута, пропущенная в моем
исповедном объяснении.
- Товарищ генерал, извините, упустил... Я увидел вашу руку и решился.