даже до сих пор любил его, хотя и немного побаивался. Виктор  Петрович  один
был хороший, а все вокруг были плохие, он с отвращением смотрел по  сторонам
на бесцветные лица любой национальности, и Кьеркегора до сих пор не  издали,
когда же, когда будет духовный взрыв?
   От напряжения у Виктора Петровича стала капать кровь из носа,  как  будто
он был еще совсем маленький и не филолог.
   Вчера Виктор Петрович видел  кино.  Чудесное  кино!  Молодая  американка,
прелестная, как фарфоровое яблочко, само собой - блядь  последняя,  начинает
мстить своим угнетателям, не то мафии, не то инопланетянам и постепенно всех
убивает. Особенно хороши были последние кадры,  когда  волосы  на  ее  пизде
развеваются в такт бодрому маршу.  Виктор  Петрович  плакал,  когда  смотрел
финал. Он  испытывал  давно  не  посещавшее  его  чувство  покоя  и  полного
удовлетворения.
   Ночью Виктор Петрович  долго  не  мог  заснуть.  Пробовал  читать,  потом
писать, потом снова читать, потом  ему  показалось,  что  у  него  в  голове
завелись вши и гниды; он тщательно помыл голову  и  долго  лежал  на  спине,
постоянно задавая себе один и тот же вопрос: "Какого хера?" Утром  он  встал
американкой-проституткой, которая мстит, но что и как было не так-то просто.
   Виктор Петрович решил прогуляться, погода  сегодня  хорошая,  октябрь  уж
наступал на февраль, достать чернил (где?) и плакать, было бы над чем,  нет,
думал Виктор Петрович, плакать - хуй им всем, мне нужно серьезное дело!
   У выхода из метро продавали календари - разноцветные, красивые,  сильные,
свежие, умные, страстные... На каждом была женщина, как правило,  голая,  но
после той американки Виктор Петрович уже не мог вдохновиться лишь бы чем.  В
конце концов, голая женщина, вспомнил Виктор  Петрович,  это  не  показатель
духовного возрождения, я голых, что ли, не видел, не так  много,  но  видел,
пора мочить! Тем более они дискредитируют идею, та мстительница  тоже  почти
всегда была голая, пора мочить!
   - Пора, мой друг, пора, - отозвался Лев Николаевич, - давно пора,  давай,
брат!
   Виктор Петрович походил вокруг да около, в первый раз все-таки, чай не на
семинаре сидеть, потом украдкой показал  "Воскресение"  молодежи,  торгующей
календарями, и сказал: "В этой книге ничего не  сказано  о  том,  что  можно
заниматься такими вещами". Лев Николаевич согласно кивнул, молодежь никак не
отреагировала, даже не переглянулась, сейчас шизофреников много, на всех  не
напасешься. "Давайте, Виктор Петрович, - прошипел сбоку  Лев  Николаевич,  -
что попусту зря время терять", - и Виктор Петрович начал мочить.
   Первые секунды он делал это как-то  сумбурно  и  неловко,  рука  дрожала,
книга неровно ложилась на тело, два раза вообще промахнулся, но скоро Виктор
Петрович приноровился и разохотился, опускал книгу точно;  через  минуту  от
молодежи и календарей остались только  пятна  и  запах  свежей  типографской
краски.
   - Здорово, - восхищенно произнес Лев Николаевич,  -  на  вид  вы,  Виктор
Петрович, не очень, но  сила  духа  помогает,  видать!  А  теперь  дальше...
дальше... дальше!
   Виктор Петрович был тоже очень доволен, почти счастлив, хороший вечер, он
шел, гордо расправив плечи и подняв голову, обычной сутулости нет  и  следа,
какой там сколиоз!
   Вскоре они заметили лоток с неформальной прессой. Сколько газет, брошюр и
приложений нашел здесь Виктор Петрович! Особенно  ему  понравились  те,  где