бедной бумажке, сквозь эти сопли, такие невинные,  в  сущности,  можно  было
рассмотреть необъятный ромашковый луг, просторный плуг  в  середине,  вокруг
резвящиеся козлики и барашки.
   Ах, гад-контролер, зачем ты обидел заступника униженных  и  оскорбленных,
двойной грех, сейчас придет святая месть, но лучше чужими руками, поэтому  я
крикнул: "Есть в автобусе воины-афганцы?"
   Веселый, должно быть, пьяный парень подошел к нам, роняя на ходу  спички,
сигареты, значки, репродукции из порнографических журналов, авоськи и другие
предметы бытия.
   - Ты - говно, - сразу сказал он контролеру, и я успокоился, - но и  ты  -
тоже порядочное говно, - он повернулся ко мне, мужественный  и  сильный,  не
сомневается в том, что говорит, и я вздрогнул.
   - А кто из них большее говно? - Дурочка,  вся  сгоравшая  от  любопытства
(ах, эти женщины), встала между нами, отняла  у  контролера  мой  проездной,
вытерла сопли и отдала мне. Можно считать, что вот мы и познакомились!
   - Таких, как он, - афганец показал на контролера, -  я  имел  в  день  по
восемь раз, не  считая  обеда,  а  таких,  -  продолжал  он,  задумавшись  и
показывая на меня, - как он...
   Я дал дурочке на всякий случай пятачок и приготовился к  самому  худшему.
Потрескавшаяся земля, забытая где-то в горах рота,  анаша  и  водка,  всякие
бесчинства, гитарное скотство, спаси меня, военная прокуратура!
   Здесь дурочка посмотрела в окно,  где  правая  сторона,  и  вдруг  горько
заплакала. С бесконечным ужасом она смотрела  на  бесконечный  пустырь,  где
были разбросаны в изысканном беспорядке  тут  и  там  бесконечные  "почтовые
ящики". "В них готовят экстрасенсов для работы по  всему  земному  шару",  -
шепнула мне дурочка - беспокойное сердце, слабая натура, ранимая душа.
   Контролер не выдержал и убежал из автобуса. Афганец неторопливо  осмотрел
дурочку, притянул к себе, обнял всю, какую-то пуговицу расстегнул,  какую-то
вырвал и потащил дурочку в конец автобуса. Она дружелюбно ворчала и почти не
упиралась.
   - Нет, блядь, - неожиданно выступил старый солдат, - не для того  я  брал
город Николаев... Отдай ее мне, сынок, - пытаясь коснуться дурочки,  ласково
сказал он афганцу, - у тебя  еще  вся  жизнь  впереди,  ты  еще  себе  такую
найдешь!
   - Нет, дед, - ответил афганец, - если бы точно знал, что найду... а вдруг
не найду, нет, не хочу рисковать!
   - Отдай, сынок, - попросил дед, еще больше воняя и дрожа всем телом,  как
в любовной лихорадке, - пожалуйста, отдай,  пожалей  старика,  я  всю  жизнь
такую ждал, - он вытер слезу и дернул себя за ширинку, - а  я  тебе  хорошие
деньги дам!
   Матерый волк афганских  дорог  покачал  головой,  водитель  объявил,  что
следующая остановка - "Публичный дом обуви", старик потянул дурочку к  себе,
афганец плюнул на старика; его слюна была совсем не такая нежная, как  сопли
контролера, а грязно-желтая, и  сквозь  нее  ничего  не  было  видно.  Тогда
воин-освободитель  резко  повернулся  спиной  к  воину-интернационалисту   и
перднул  ему  в  лицо!  Хмурые  люди  вокруг  улыбнулись,  и  даже  водитель
доброжелательно оглянулся, дурочка аплодировала.
   Я схватил ее за руку и  выскочил  с  ней  из  автобуса.  Афганец  оставил
старика и побежал за нами.
   - Боже мой, скорей, скорей, - торопил я дурочку, - ты  не  представляешь,