Прикинется котом
                            Испуганная нежить,
                            А что она потом
                            Затеет? Мучить? Нежить? {89}
                                                  (с. 137)

     Помните вы эту  "Тихую  колыбельную"?  (с.  37  сл.).  Вся  из  хореев,
усеченных на конце нежно открытой рифмой. На ли,  ю,  ду,  на,  да,  изредка
динькающей - день - тень, сон - лен или узкой шепотной - свет - нет.
    Сколько в этой элегии чего-то истомленного, придушенного, еле шепчущего,
жутко-невыразимо-лунного:

                       - Сон, ты где был? - За горой.
                       - Что ты видел? - Лунный свет.
                       - С кем ты был? - С моей сестрой.
                       - А сестра пришла к нам? - Нет. -
                       Я тихонечко пою;
                       Баю-баюшки-баю.
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       - Тяжело мне, я больна,
                       Помоги мне, милый брат. -
                       . . . . . . . . . . . . . . . . . .
                       - Я косила целый день.
                       Я устала. Я больна. -
                       За окном шатнулась тень.
                       Притаилась у окна.
                       Я пою-пою-пою:
                       Баю-баюшки-баю.
                                                  (с. 37 сл.)

     Нет, я не верю материнству желания, когда оно поет у того же Сологуба:

                Я на ротик роз раскрытых росы тихие стряхну,
                Глазки светики-цветочки песней тихою сомкну {90}.
                                                            (с. 36)

     А какая страшная нежность в этой риторике, среди лубочных волхвований -

                           Любовью легкою играя,
                           Мы обрели блаженный край.
                           Вкусили мы веселье рая,
                           Сладчайшего, чем божий рай {91}.
                                                    (с. 167)

     И вдруг откуда-то брызнули и полились стеклянные звоны, и  чьи-то  губы
тянутся, дышат, улыбаются, чьи-то  розовые  губы  обещают  в  вас  всю  свою
сладость перелить. Разберите только, где здесь слова, а где  только  лилы  и
качания: