Елисавета, Елисавета
Приди ко мне!
Я умираю. Елисавета,
Я весь в огне.
Но нет ответа, мне нет ответа
На страстный зов.
В стране далекой Елисавета.
В стране отцов . . . . .
- и т. д.
(с. 191 сл.)
В заключение о Сологубе - хорошо бы было сказать мне и о том, как он
переводит. Но лучше, пожалуй, не надо. Пусть себе переводит стихи Верлена
{98}; это делает не Сологуб-поэт, а другой - внимательный и искусный
переводчик. А того, лирика-Сологуба, - и самого нельзя перевести. Разве
передашь на каком-нибудь языке хотя бы прелесть этих ритмических вздыманий и
падений сологубовски-безрадостного утреннего сна -
Я спал от печали
Тягостным сном.
Чайки кричали
Над моим окном.
Заря возопила:
- Встречай со мной царя.
Я небеса разбудила,
Разбудила, горя. -
И ветер, пылая
Вечной тоской,
Звал меня, пролетая
Над моею рекой.
Но в тяжелой печали
Я безрадостно спал.
О, веселые дали,
Я вас не видал!
(с. 89)
Я, впрочем, рад, что Сологуб прилежно читал Верлена. Если я не
ошибаюсь, одна из лучших его пьес, "Чертовы Качели" (с. 73 cл.), навеяна как
раз строфою из "Romances sans paroles" {99} (Т. I, p. 155) -
О mourir de cette mort seulette
Que s'en vont, cher amour qui t'epeures
Balancant jeunes et veielles heuresi
O mourir de cette escarpolette! {100}
Сологуб перевел его плохо, а я сам позорно {101}. Не буду я пытаться
переводить еще раз это четверостишие. Лучше постараюсь объяснить вам