исканий, достижений, недающихся искусов, возвратов и одолений художника?
Да, Валерий Брюсов больше любит прекрасный призрак жизни, мечту,
украшенную метафорами, чем самую жизнь. Я говорю о художнике, конечно. Мне
нет дела до такой детали Брюсова-поэта, как Брюсов-человек.
В венке из терний дни мои; меж них
Один лишь час в уборе из сирени.
Как Суламифи - дом, где спит жених,
Как Александру - дверь в покой к Елене,
Так были сладостны для губ моих
Ее колени {61}.
Иногда он любит даже не мечту - и она тогда слишком для него груба и
назойлива. Нет, просто - грусть:
Но не длить мечту застенчивую
В старый парк пришла я вновь:
Тихой грустью я увенчиваю
Опочившую любовь! {62}
Жизнь Валерий Брюсов охотнее всего облекает или в застылость города,
старой легенды, северного пейзажа, или обращает в призрак, чтобы она ни о
чем не спрашивала, а напротив, ее можно было разглядывать, и, не успев
вовлечь нас с собой в сутолоку, жизнь покорно оставалась с нами на
лабораторном экране. Вот город -
Царя властительно над долом,
Огни вонзая в небосклон,
Ты труб фабричных частоколом
Неумолимо окружен.
Стальной, кирпичный и стеклянный,
Сетями проволок обвит,
Ты - чарователь неустанный,
Ты - неслабеющий магнит.
Драконом хищным и бескрылым
Засев, - ты стережешь года,
А по твоим железным жилам
Струится газ, бежит вода... {63}
("Все напевы", с. 100 сл.)
А вот призрак девушки -
Мы были рядом на мгновенье,
И встречи жизнь не повторит.
Кто ты? откуда? с кем таилась
В наемной комнате вдвоем?
Куда под утро торопилась