верленовские стихи в их, так сказать, динамике. Представьте себе  фарфоровые
севрские часы, и на них выжжено красками, как Горы {102} качают Амура.  Горы
- молодые, но самые часы старинные. И вот  поэт  под  ритм  этого  одинокого
ухождения часов задумался на одну из своих любимых  тем  о  смерти,  т.  е.,
конечно, своей смерти. Мягко-монотонное чередование женских рифм никогда бы,
кажется, не кончилось, но эту манию разрешает формула рисунка: "Вот от таких
бы качелей умереть".
     Чтобы скрыть от нас картину, породившую его стихи, Верлен  заинтриговал
нас, вместо мифологических Гор поставив слово  часы  с  маленькой  буквы,  и
вместо Амура - написав любовь, как чувство.
     Не то у Сологуба. Его качели - самые настоящие качели. Это - скрип, это
- дерзкое перетирание конопли, это - ситцевая юбка шаром, и ух-ты! Но  здесь
уже дело не в самом Сологубе, а в  свойстве  того  языка,  на  котором  была
когда-то написана и гениальная пушкинская "Телега" {103}.
     Вот качели Сологуба в выдержке:

                           Над верхом темной ели
                           Хохочет голубой:
                           - Попался на качели,
                           Качайся, черт с тобой. -

                           В тени косматой ели
                           Визжат, кружась гурьбой:
                           - Попался на качели,
                           Качайся, черт с тобой. - {104}

     Заметьте, ни малейшей грубости, никакой фамильярности даже в этом  черт
с тобой - оно лукаво, вот и все.
     Ведь качает-то действительно черт. А эти повторяющиеся, эти  качальные,
эти стонущие рифмы! Нет, Сологуб - не переводчик. Он слишком сам в своих, им
же самим и созданных превращениях. А главное - его даже  и  нельзя  отравить
чужим, потому что он мудро иммунировался.
     Проделала эту прививку  на  свой  лад,  конечно,  ведьма.  И  проделала
жестоко.

                        - Будут боли, вопли, корчи,
                        Но не бойся, не умрешь,
                        Не оставит даже порчи
                        Изнурительная дрожь.

                        - Встанешь с пола, худ и зелен,
                        Под конец другого дня.
                        В путь пойдешь, который велен
                        Духом скрытого огня.

                        - Кое-что умрет, конечно,
                        У тебя внутри - так что ж?
                        Что имеешь, ты навечно,
                        Все равно, не сбережешь {105}.
                                              (с. 139)