претенденту на престол, сдал карты, взял  свои,  по  привычке  развернул  их
узким шулерским веером:
   - Ну-с, господа...
   Никто из его партнеров к картам, однако, не притронулся.
   4
   Однажды во время гулянья на Крестовом  острове  (неподалеку,  кстати,  от
Яхт-клуба), в ярмарочном  балагане,  куда  Иван  Дмитриевич  зашел  с  сыном
Ванечкой, он видел женщину-гидру о трех  головах.  Делалось  это  просто.  В
полумраке натягивалась на помосте черная материя, перед ней лицом к  публике
стояла грудастая мамзель в позолоченном трико, а над ее  плечами,  справа  и
слева, сквозь прорези в ткани две другие девицы  выставляли  свои  мордашки.
Получалась гидра.
   В те часы, что Иван Дмитриевич провел в доме фон Аренсберга, нет-нет да и
вспоминалось это балаганное чудище.  На  невидимом  теле  убийцы  весь  день
отрастали фальшивые головы. Они шевелились, корчили  рожи,  подмигивали,  но
настоящая вместе с  телом  терялась  во  мраке.  Правда,  принесенный  Сычом
золотой наполеондор  отбрасывал  на  нее  тоненький,  хрупкий  лучик  света.
Кое-что можно было уже разглядеть.
   Иван Дмитриевич с учтивым поклоном вернул Хотеку трость. Тот  вцепился  в
нее, но замахнуться не хватило сил, и язык по-прежнему не слушался.  Яростно
мыча,  посол  двигал  из  стороны  в  сторону  плотно  сжатыми   бескровными
старческими губами. Казалось, он старательно высасывает из  пересохшего  рта
остатки слюны, чтобы выплюнуть их в лицо Ивану Дмитриевичу.
   - Как себя чувствуете,  граф?  -  участливо  осведомился  Шувалов.  -  Не
позвать ли врача?
   Хотек с силой стукнул концом трости в пол  -  раз,  другой.  Половица,  в
которую он бил, проходила под ножками рояля, глухое гудение  рояльных  струн
наполнило гостиную.
   Иван Дмитриевич смотрел на него с тревогой: неужели удар хватил?
   - Ничего, - спокойно продолжал Шувалов. - Сейчас поедете домой. Ляжете  в
постель, успокоитесь.  Очень  рекомендую  горячую  ножную  ванну.  А  завтра
поговорим. Если будете здоровы, завтра до полудня жду вас у себя.
   Хотек опять замычал что-то нечленораздельное, но уже не яростно, а  уныло
и жутко, как теленок у ворот бойни, учуявший запах крови своих собратьев.
   - Встретимся, как вы и  предполагали,  -  сказал  Шувалов.  -  Завтра  до
полудня. Только теперь уж вы, граф, ко мне пожалуете.
   И повторил с наслаждением:
   - Завтра до полудня.
   - По-моему, - вмешался Певцов, - казачий конвой ему совершенно не нужен.
   Все это время он крутился возле Хотека, как шакал  возле  мертвого  льва,
склонялся над ним, разглядывал сложенные на верху трости желтые сухие  руки.
"След укуса ищет", - сообразил Иван Дмитриевич.
   - Вы правы, ротмистр, - весело  согласился  Шувалов.  -  Бояться  некого.
Разве что призрак покойного решит отомстить  своему  убийце.  Но  тут  уж  и
казаки не помогут.
   - Я скажу есаулу, - вызвался Певцов.
   - Да, пусть остаются здесь.
   По знаку Шувалова его адъютант с Рукавишниковым цепко, хотя и почтительно
взяли Хотека под мышки, подняли с дивана и повели на улицу.  Посол  упирался
больше из приличия. В карету  он  сел  охотно.  Дверца  захлопнулась,  кучер