- Не знаю, майор, со мною  такого  еще  не  было.  Может  быть,  маму
вспомнил бы, а может, батю. Или закурить попросил бы...
   - Еще, Павел, выпьем?
   - Давайте, майор.
   Пашка быстро разлил спирт - на два пальца в каждый стакан.  Посмотрел
на майора. Тот взглянул на черствый ломтик, прикрывавший стакан,  и  они
молча выпили.
   - Скоро приедем, - вытирая ладонью губы, сказал Куницын.
   - Ты бы поспал, Паша, часок.
   - Не могу я спать, все Колькины губы вижу,  пытаюсь  услышать,  а  не
могу.
   - Тогда выпей еще.
   - Спирт кончился, майор.
   - Как кончился? - ужаснулся командир.
   Выходило, что за четыре дня дороги выпили четыре литра  спирта  и  не
заметили этого.
   - Перед самым рассветом приедем,  -  глядя  на  именные  командирские
часы, произнес майор Грушин.
   - Я еще никого в жизни не хоронил.
   - Ну вот, для тебя  это  впервой.  А  для  меня  дело,  казалось  бы,
привычное. Но каждый раз все по-новому.
   - В Афгане страшно было?
   - Легче, не так, как здесь. Те по-русски  не  говорили  -  ни  в  зуб
ногой, а чечены все по-русски умеют, как свои. И знаешь, что  интересно,
Куницын, я с чеченцами в Афгане воевал. Два лейтенанта, чеченцы, у нас в
батальоне служили, хорошие  парни,  настоящие  солдаты.  А  теперь  они,
наверное, на другой стороне воюют.
   - Да уж, не с нами они, не свои...
   - Вот видишь, как бывает! Там мы вместе были, как пальцы в кулаке,  а
здесь по разные стороны, убить друг друга норовим. Вот жизнь какая!
   Скажи нам тогда, что мы  друг  в  друга  стрелять  станем,  морду  бы
набили. И я  и  они  вместе  в  военное  училище  поступали,  вместе  на
полигонах, в одной казарме,  из  одного  котелка  хлебали,  всегда  всем
делились. А сейчас заклятые враги...
   - Чего ж удивляться, не русские они, этим  все  сказано,  -  произнес
Куницын.
   В отличие от майора, он был предельно прост.
   О том, кто именно его  враг,  не  задумывался,  вернее,  старался  не
задумываться. Все они были одинаковые - злые, жестокие, мерзкие, и  всех
их теперь следовало убивать без капли жалости.
   - Мужики сказали, когда гробы грузили,  что  больше  в  плен  "духов"
брать не станут, всех будут убивать.
   - Это они сгоряча. Мало ли что в запале брякнут? Жизнь - она  все  на
свои места расставит. Да и чеченец чеченцу рознь.
   - Все они - гады! - убежденно выкрикнул Куницын. - Все до единого - и
мал и стар! Всех их кончать надо! Что за долбанный поезд? Вроде и  едем,
а вроде и на месте стоим...
   - Ты, можно подумать, торопишься, Паша?
   - Я не тороплюсь, я в Чечне хотел остаться.
   Но ребята попросили меня поехать.