не перескажешь. А у вас одни штампы. Запомнили несколько эпизодов и
спроецировали их на свою персону. Естественно, что себя вы воображаете в
качестве сотника, то есть какого-то начальника. Это очень характерно для
подобной личности - помечтать о власти. Я тоже иногда вижу себя
полководцем. Поднимаю солдат в атаку, красиво погибаю, потом выбираю себе
памятник посолиднее... Это просто такая разгрузка, ее не надо стесняться.
  - Значит, все - бред, - монотонно произнес Петр. - Все, что удается
выцарапать из памяти, - обычные глюки. Толстый такой слой глюков, а под
ним - дырка.
  - Не дырка, мой дорогой, а настоящая жизнь, - сказал Валентин Матвеевич,
выбивая из пачки еще одну сигарету.
  - С дачей, с качелями, с сыном-приборостроителем... Все чужое, все не мое.
  - А то, про войну, - ваше? Про какого-то сотника - ваше? Ну-ка, назовите
мне прицельную дальность автомата Калашникова. А вес пули?
  - Девять граммов, - неуверенно ответил Петр.
  - "Девять граммов", - передразнил доктор. - Это, милый мой, из песни. А
песню писали, уж конечно, не про автомат. Ну, а люди какие-нибудь из той
жизни? Живые люди, а?
  - Морозова, Панкрашин, - не задумываясь, назвал Петр.
  Валентин Матвеевич осекся и сразу поскучнел.
  - А эти откуда?
  - Из жизни. Вернее, не знаю. Просто помню фамилии.
  - Та-ак. А еще?
  - Нуркин, Батуганин, - безо всякого напряжения выудил Петр.
  - Может, это из вашего фильма персонажи? Хотя... Батуганин... что-то мне
тоже... Постойте! Это же банкир, которого на прошлой неделе убили, -
обрадовался Валентин Матвеевич и, шутливо погрозив пальцем, сказал: -
Признаюсь, сперва озадачили. Ну теперь-то ясно. Увидели по телевизору и
вплели в свои мнимые воспоминания. Сколько раз санитарам говорил, чтоб
никаких криминальных репортажей, ничего такого! Кем же он У вас числился,
несчастный банкир Батуганин? Постарайтесь вспомнить, это может быть важным.
  Петр и так старался - не для доктора, для себя.
  - Предателем, - только и сказал он.
  - Естественно, - неожиданно возбудился Валентин Матвеевич. Кажется, в его
мозгу постепенно проклевывалась будущая диссертация. - Если убит - значит,
враг. Ведь хорошего человека убить нельзя, это несправедливо, правда?
Узнали о чьей-то смерти, а подсознание тут же определило жертву в
предатели - задним числом, как говорится.
  Оно, подсознание, продолжает вас оберегать от всяких непонятных и жестоких
вещей нашего мира. Детское восприятие, немного упрощенное. Все стремитесь
объяснить, всему найти причину. Ну, еще? Еще кто-нибудь.
  - Кочергин.
  - Так-так. Что у нас с Кочергиным?
  - Он из того же списка.
  - Гм, из списка... Из какого?
  - Из черного, - вздохнув, сказал Петр. - Помню длинный столбец фамилий, а
сверху: "черный список но". "Но", и все. Бессмыслица какая-то.
  Будто не успели дописать.
  - "Но"? Н-да... А какими буквами - маленькими или большими?
  - Большими.