ребенком  и  молодой  девушкой.].  Не одного, и не двух Царские
дети знали не только по имени. Уважение, безупречная  служба  и
привязанность  с  одной  стороны,  и  забота  и любовь с другой
связывали детей и прислугу. В числе  прислуги  были  не  только
русские,  но  также  абиссинцы,  греки, негры, финны, черкесы и
представители других национальностей. У родительницы  маленькой
Ольги  служили абиссинцы, носившие шитые золотом черные куртки,
алые шаровары, желтые туфли и белые  тюрбаны.  На  других  были
малиновые куртки и белые штаны.
     --  Все  они  были  нашими  друзьями,  --  заявила Великая
княгиня. -- Я помню старого  Джима  Геркулеса,  негра,  который
каждый  отпуск свой проводил в Штатах и привозил оттуда варенье
из  гуайавы.  Это  были  гостинцы  нам,  детям.  Помню  гиганта
абиссинца  по имени Марио. Однажды, когда Мама не было дома, ей
пришла  телеграмма.  В  то  время   в   России   было   принято
расписываться  в  получении  каждой  телеграммы. Это должен был
сделать Степанов, старший лакей матушки, но он отсутствовал,  и
вместо  него  расписался  Марио, который умел писать по-русски.
Окончание его имени "о", видно,  смахивало  на  "а",  поскольку
гатчинский  почтмейстер  поместил расписку в рамку и повесил ее
на стенку: он решил, что это подпись моей Мама.  Рада  отметить
тот   факт,   что   никто   из   дворцовых   служащих  не  стал
разочаровывать его.
     Все эти люди были всей  душой  преданы  Царской  семье.  И
все-таки они были не прочь посплетничать.
     --  Не  думаю,  чтобы  они подслушивали наши разговоры, --
сказала Великая княгиня, -- но о нас они знали гораздо  больше,
чем  мы  сами.  Когда  я  была  совсем  маленькой,  несмотря на
бдительность  Нана,  в  детские  еще   до   завтрака   успевали
просочиться  новейшие  сплетни. Я узнавала о последних выходках
моих братьев и о наказаниях, воспоследовавших за ними,  о  том,
что  у сестры насморк, что Папа отправляется принимать парад, а
Мама дает званый обед, каких гостей ждут во дворце.
     Таков был Гатчинский  Большой  дворец:  девятьсот  комнат,
целая  армия  слуг  и  лакеев,  огромный  парк. Однако, если не
считать придворных  приемов,  под  его  крышей  не  было  места
напыщенности    и    помпезности.    Отец    Ольги,   Император
Всероссийский, вставал в семь утра,  умывался  холодной  водой,
облачался  в  крестьянское  платье, сам варил кофе в стеклянном
кофейнике и, наполнив тарелку сушками, завтракал. После трапезы
садился  за  рабочий  стол  и  принимался  за  свой   труд.   В
распоряжении  у него была целая армия прислуги. Но он никого не
беспокоил. В кабинете у него были колокольчики и звонки. Он  не
звонил  в них. Некоторое время спустя к нему приходила супруга,
два лакея приносили небольшой столик.  Муж  и  жена  завтракали
вместе.  На  завтрак  у  них  были  крутые яйца и ржаной хлеб с
маслом.
     Нарушал ли кто-нибудь их совместную трапезу? Именно в этот
момент в кабинете  появлялась  их  маленькая  дочурка.  Окончив
завтрак,  Государыня уходила, но крохотная Царевна оставалась с