достоверности.  В  ее  критических  замечаниях  в  адрес других
членов Императорской фамилии, при всей их суровости, не было ни
следа   злопыхательства.   Но,   самое   главное,   эта   самая
своеобразная    представительница   Дома   Романовых,   как   я
впоследствии  убедился,  до  боли  близко  знала  свою  родину.
Слушать ее было все равно, что бродить по садам истории.
     Наконец  я собрался с духом и посоветовал ей написать свои
мемуары, хотя бы ради грядущих поколений. Я подчеркнул, что  ее
воспоминания представляют собой огромную историческую ценность.
Какие  только  доводы  я не приводил! Помимо ее сестры, Ксении,
ставшей уже инвалидом, которая проживает в Англии,  она,  Ольга
Александровна,  самая  последняя  Великая княгиня, внучка, дочь
Царей, сестра Царя,  которая  родилась,  окруженная  блеском  и
великолепием,  которые  нынче  даже  трудно  представить  себе,
испытавшая такие невзгоды и лишения, которые выпадают  на  долю
не  всякой благородной дамы. Несмотря на все это, она принимает
жребий мало кому известной изгнанницы  с  врожденным  тактом  и
кротостью, сумев сохранить веру незапятнанной перед лицом бед и
несчастий. Наверняка рассказ такого человека будет представлять
огромную  ценность  в  наши  дни,  когда  большинство людей так
равнодушно к красоте духовной.
     Великая княгиня выслушала мои доводы достаточно терпеливо.
Я закончил. Она покачала головой.
     -- Какой будет смысл от того, что я напишу  автобиографию?
О  Романовых  написано  слишком много и без того. Слишком много
лживых слов  сказано,  слишком  много  мифов  создано.  Возьмем
одного  только  Распутина!  Ведь  мне  никто не поверит, если я
расскажу правду. Вы же сами знаете, люди верят лишь тому,  чему
сами желают верить.
     Признаюсь,  я  был разочарован, но слишком уважал ту точку
зрения,  которой  она  придерживалась,  чтобы  продолжать  свои
уговоры.
     Но   потом,  какое-то  время  спустя,  однажды  утром  она
поздоровалась со мной, одарив меня одной из редких своих улыбок
и сказала:
     -- Ну, так когда мы начнем?
     -- Начнем что? -- спросил я.
     --  То  есть,  как  что?  Разумеется,  работу  над   моими
мемуарами.

     -- Значит, вы все-таки решили написать их?
     --  писать  будете  вы,  --  убежденно проговорила Великая
княгиня. -- Думаю, судьба свела нас для того, чтобы  вы  смогли
написать  историю  моей  жизни.  Убеждена,  что  вы сможете это
сделать, потому что понимаете меня  лучше,  нежели  большинство
других людей.
     Уж  и  не помню, что я ей ответил. Мы продолжали стоять на
пороге  ее  дома.  На  Великой  княгине  была   та   же   самая
бесформенная  старая  юбка  и  тот  же  потрепанный  свитер. Мы
находились на земле Канады за тысячи миль от ее любимой родины,