кучи, мы обходили их стороной.  Я побаивался муравьев. Заберется под рубаху
- свету не взвидишь.
     В низинах  встречался  папоротник.  Его  я  узнавал сразу.  У нас дома
давно-давно стоял в вазе куст папоротника. Отец привез откуда-то.
     Я старался запомнить дорогу.  Вот впереди огромная,  сломанная пополам
сосна. Место перелома обуглено.  Это молния ударила.  Сразу за сосной  куча
валежника, А еще дальше кривобокая ель с большим черным дуплом.
     Увереннее всех чувствовал себя в лесу Дед.  Он то и  дело  исчезал  за
стволами, и  когда  мне  казалось,  что он потерялся,  неожиданно выныривал
откуда-то сбоку и некоторое время бежал рядом,  высунув  язык.  В  курчавой
шерсти запутались  желтые  иглы,  мелкие сучки.  Убедившись,  что мы живы и
здоровы, Дед снова исчезал.
     Совсем рядом  раздался  громкий треск.  Я даже остановился.  Из кустов
взметнулась большая серая птица и,  часто  махая  крыльями,  поднялась  над
деревьями. Я  ни  разу  не  видел  глухарей,  но  сразу сообразил,  что это
глухарь. Отец рассказывал про эту птицу - самую крупную боровую дичь.
     Аленка тоже услышала, как взлетел глухарь.
     - По-моему, мы уже заблудились, - сказала она.
     - Будем ждать вертолет.
     - В какой стороне дом?
     Я знал, в какой стороне дом, но, чтобы проверить сестру, кивнул совсем
в другую сторону.
     - Может быть, там? - показала она куда-то вбок.
     Теперь я и сам стал сомневаться. Из-за глухаря я потерял ориентировку,
а последняя отметка была сделана далеко от этого места.
     - Я думала, заблудиться гораздо труднее, - сказала Аленка.
     - Никакой вертолет нас в этой глуши не увидит.
     - Ты действительно не знаешь, где дом?
     - Давай кричать?  - предложил я.  И первый крикнул:  "А-а-у-у!" На мой
крик тут же прибежал Дед и удивленно уставился на нас.
     - Веди домой! - сказал я ему. - Понимаешь, домой!
     Дед покрутился на одном месте,  затем помахал хвостом:  дескать, понял
вас, следуйте за мной - и побежал.  Мы - за ним.  Дед вел нас минут семь. У
толстой сосны с вылезшими наружу корнями остановился и припал  на  передние
лапы. Мы увидели нору.  Наверное,  лисью.  Вот к чьему дому привел нас Дед.
Теперь я не на шутку забеспокоился:  все мои отметки были потеряны.  Кругом
сосны и ели, одинаковые и молчаливые.
     Дед, повизгивая, смотрел на нас.  Приглашал войти в нору. Я отвернулся
от него: подвел старик! Тогда он стал разрывать нору. Сначала рыл передними
лапами, затем задними отпихивал кучу песка.
     - А если лисица там? - спросила Аленка.
     - Смылась рыжая, - ответил я.
     Мы сидели  на  жестком  мху и смотрели,  как работает Дед.  Он копал с
упоением.  Залезал до половины в яму, шумно втягивал в себя воздух, фыркал.
Курчавая морда  -  в  желтом песке.  Хорошо,  что у Деда глаза спрятались в
шерсти, а то песок попал бы.
     С сосны,  под  которой  мы  сидели,  свисали длинные пряди седого мха.
Пряди шевелились, цепляясь за кору. Наверху кто-то возился, и на нас падали
сухие иглы. Из норы торчал рыжий с подпалиной хвост Деда. Пятясь задом, пес
наконец выбрался наружу.  Отряхнулся,  обдав нас песком,  и виновато улегся