Больше я  не  мог  припомнить  врагов.  Какие  и  были,  так  я  с ними сам
справлялся.
     - Нет у меня врагов, - сказал я.
     - Будут - только скажи мне...
     - Ладно, - пообещал я. От такого приятеля глупо отказываться. Врежет -
с копыт долой... А кто знает, сегодня нет врагов, а завтра появятся.
     Мы повернули обратно.  Гарик докурил сигарету и бросил под ноги.  Я на
всякий случай затоптал.  Неподалеку от нашего  дома  -  столб  с  дощечкой:
"Берегите лес от пожара!"  А пониже еще одна надпись в стихах: "Не поднимай
на лес  руку,  он  послужит  тебе,  сыну   и   внуку".   Хорошая   надпись,
проникновенная. И  без  восклицательного знака.  Надписи с восклицательными
знаками я не люблю. Не надписи, а сердитые окрики.
     С пригорка я показал Гарику остров.
     - Ночью на этом острове...
     - Русалки пляшут твист при луне? - засмеялся Гарик.
     У меня пропало желание рассказывать. Гарик, заметив, что я нахмурился,
сказал:
     - Налажу рыболовные снасти - всех здешних чертей переловлю.
     - Ты стихи сочиняешь? - спросил я.
     - Хотел Алене почитать...
     - Шпарь мне, - сказал я.

                               Глава восьмая

     С вечера  я  приготовил  удочки.  Две нашел на чердаке,  три вырезал в
лесу. Отец помог сделать снасть. Когда-то он любил рыбачить. Я очень хотел,
чтобы отец  со  мной  отправился,  но  он  вот уже второй день чертил схему
какого-то станка.
     Я хотел  встать  пораньше,  но  из  этого  ничего  не вышло.  Проспал.
Будильника у нас не было.  Зато на стене  висели  старинные  часы  в  буром
деревянном футляре.  На  нем был домик для кукушки,  чтобы она выскакивала,
когда часы бьют.  Но часы не бьют,  и кукушка давно умерла. Ее и не видно в
домике. Уже  много-много лет часы показывали один и тот же час.  Пятнадцать
минут четвертого. Мы с отцом хотели починить их, но Аленка отговорила. "Эти
часы, -  сказала  она,  -  память о наших предках.  Пусть они молча стоят в
углу, и не надо их тревожить".
     На рыбалку мы отправились с Аленкой. Ей очень хотелось поймать большую
рыбу. Она о ней только и говорила.  Все уши прожужжала.  Солнце  взошло,  в
лесу насвистывали  птицы.  Стрекозы  летали над самой водой.  Среди зеленых
блинов белели  лилии.  Где-то  у  острова,  набегая  на   берег,   негромко
всплескивала вода. Осока шевелилась, скрипела. Кто-то возился в ней, шлепал
то ли хвостом,  то ли плавником.  Я никогда не  был  утром  на  озере.  Эта
прозрачная тишина,  воздух,  пахнущий смолистой хвоей,  спокойное, нежаркое
солнце и журчащая за  бортом  вода  вызвали  у  меня  чувство  беспричинной
радости.  Я подумал, как хорошо, что есть такое озеро, лес, наш старый дом.
И как жалко,  что раньше я ничего этого не видел.  Мне даже  как-то  обидно
стало. И  еще я подумал,  что,  вернувшись в город,  обо всем этом расскажу
ребятам. Я стал искать слова, которыми передам эту утреннюю красоту лесного
озера, и не нашел таких слов.  Наверное,  об этом не расскажешь,  это нужно
увидеть.  Все это было незнакомым для меня и новым. Я вдруг вспомнил, что в