[имеется в виду жена Ливингстона] на  озеро  Ньями.  Два  льва  напали  на
буйволенка. На буйволицу они напасть побоялись. Но она ринулась на  одного
из львов, подняла его на  рога  и  убила  наповал.  А  второй  удрал,  как
последний трус. В другой раз Дауд спал ночью под кустом.  Он  лежал  между
двумя мужчинами моего племени. И вот  они  забыли  поддерживать  огонь,  и
уголь почти погас. Вдруг подошел лев. Он стал рычать, но но набросился  на
людей, которые лежали в нескольких шагах от него. Он не  посмел  броситься
даже на быка, который стоял в кустарнике. Лев  увидел  белого  человека  и
ушел подальше и только ворчал до самого рассвета. А ты  разве  не  знаешь,
что, когда белые люди стали стрелять дичь и отогнали ее далеко от краалей,
голодные львы съедали своих детенышей, но не решались  нападать  на  людей
твоего племени?
   - Все это верно, - ответил Альбер, - однако сегодня  ночью  у  нас  под
самым носом  произошло  как  раз  обратное.  Я  бесконечно  уважаю  мнение
прославленного путешественника, но, видимо,  он  не  всегда  бывает  прав.
Наконец, исключения всегда возможны.


   Не в укор нашему герою и для сведения читателя я не могу устоять против
желания познакомить его с том, что писал о  южноафриканских  львах  доктор
Ливингстон. Пусть слова столь авторитетного человека опровергнут ошибочные
утверждения кабинетных путешественников или рассказы  писателей,  которые,
добросовестно заблуждаясь, составили  себе  преувеличенное  мнение  о  той
опасности, какую представляет встреча со львом.
   "Днем,   -   пишет   знаменитый   английский   исследователь,   -   лев
останавливается на  одну-две  секунды,  чтобы  осмотреть  встреченного  им
человека. Затем  он  начинает  медленно  ходить  вокруг  и  отдаляется  на
несколько шагов,  не  переставая  озираться.  Затем  он  ускоряет  шаг,  и
наконец, когда ему кажется, что его уже не  видно,  он  пускается  наутек,
скача, как заяц. Днем нет никакой опасности, что лев нападет на вас,  если
только вы его не тронете. И то же самое ночью, если светит луна. В  лунные
ночи чувство безопасности бывало у нас так велико, что мы лишь очень редко
привязывали быков, и они спали рядом с фургонами, в которых находились  мы
сами; зато в темные или дождливые ночи, если только где-нибудь  поблизости
находился лев, можно было быть  уверенным,  что  на  лошадей  и  волов  он
нападет непременно.
   Если  вы  встретили  льва  среди  бела  дня,  то   и   тогда,   вопреки
распространенному мнению, вы увидите зверя далеко не  величественного.  Он
попросту немного крупней большого дога и очень напоминает зверей  собачьей
породы [лев с собачьей мордой водится в Южной  Африке;  он  меньше  других
львов]. У него морда удлиненная, как у собаки, и он  мало  похож  на  того
льва, какого изображают на картинках.
   Льву приписывают  разные  вымышленные  внешние  черты,  а  его  рычанье
изображают,  как  самый  страшный  звук   на   свете.   Мы   слыхали   это
"величественное рычанье царя зверей"; конечно, можно испугаться,  особенно
ночью, если оно примешивается к раскату  южного  грома,  если  ночь  такая
темная, что после каждой вспышки  молнии  вы  чувствуете  себя  совершенно
ослепшим, а дождь идет такой,  что  ваш  костер  гаснет  и  ничто  вас  не
защищает: ни дерево, ни даже ваше ружье, ибо оно мокро  и  первый  выстрел
будет неудачен. Но если вы находитесь в фургоне, тогда другое дело,  тогда