- Это не страус! - крикнул проводник Александру в самое ухо. - Это лев!
- Почему?
- Я слышу шакала. Он вышел на охоту для льва.
- Невозможно, чтобы один-единственный лев поднял такой шум. Их, должно
быть, не меньше полудюжины.
- Ты прав. Но тех привлекает бельтонг, который провяливается на
деревьях, а также запах жаркого из слоновьей ноги, которое тушится в ямке.
- Но тот лев, о котором ты говоришь...
- Он вожак. Он великий лев, и он ест только живую добычу. Сейчас он
преследует газель или буйвола. Шакал ведет его по следу, как охотничья
собака.
- А мы что будем делать в это время?
- Ничего. Нам ничто не грозит. На нас львы не нападут. Они слишком
боятся человека, в особенности белого человека.
- Ты меня удивляешь. Но это не важно. Все-таки неприятно, когда тебя
разбудят этаким манером. Если бы я мог различить в темноте хоть одного из
этих крикунов, я бы с радостью послал ему пулю восьмого калибра - просто
чтобы заставить его с минутку помолчать.
- На, смотри!..
Облака, закрывавшие луну, разошлись, и ночное светило залило лесную
лужайку ярким, почти дневным светом. Молодой человек отчетливо увидел в
тридцати шагах от себя резко очерченную черную, неподвижную, как пень,
массу и узнал в ней льва, величественно сидящего на задних лапах.
Александр не был человеком впечатлительным, но и он оторопел.
Как же это? Добычей, столь легко и добровольно подставлявшей себя под
его выстрелы, был лев, великолепный царь Африки, гроза долин и лесов? Он,
скромный французский Немврод, заброшенный по прихоти судьбы в необозримую
пустыню Калахари, сможет повторить подвиг великих охотников? Всего
каких-нибудь двенадцать часов назад он убил слона, колоссальное, сильное,
хитрое, почти неуязвимое животное, а сейчас он еще подстрелит льва?
Все эти соображения, описывать которые было бы слишком долго, молнией
пронеслись у него в мозгу в ту минуту, когда он медленно поднимал ствол
карабина. Он искал мушку и увидел ее блеск как раз над головой зверя.
Оружие оставалось две секунды неподвижным в его руках, затем из ствола
вырвался огонь. Густое облако дыма еще застилало стрелку глаза и он еще
ничего не видел, а лев, пораженный огромной пулей весом в шестьдесят пять
граммов, сделал десятиметровый прыжок и свалился, издавая ужасное рычанье,
в котором смешались боль и ярость.
- Здорово, Александр! - крикнул Альбер де Вильрож. - Ну и стрелок же
ты, черт побери! Бьюсь об заклад, что ты попал этому милому котенку прямо
в голову. Полюбуйся, как он извивается! И как он сжимает мордашку лапами,
точно он хочет вырвать оттуда твой кусочек свинца! Не старайся по-пустому,
приятель: позади этой пульки было пятнадцать граммов тончайшего пороха.
Выстрел заставил временно умолкнуть всех диких зверей. Некоторые из них
уже, по-видимому, знали, что это за гром. И только лев, рана которого была
смертельна, стонал жалобно, но все более и более тихо. Александр сменил
патрон и собирался выстрелить второй раз, когда в нескольких шагах от него
раздался хруст ветвей и крик ужаса и страха. Все три француза замерли.
Если вспомнить, как близко находились львы, то несчастного, который молил
о помощи, надо было считать человеком конченым.