разделенном на тесные и неудобные уголки. Там они будут сидеть, как некие
Будды, и смотреть, как накрашенные мужчины и дамы встречаются под газовым
фонарем и рассказывают друг другу нелепые и вымышленные истории, и наконец
они поедут домой спать. В то время как мы созерцаем эту пышную природу...
- ...и едим жаркое без хлеба!..
- Здесь чистый воздух! Свобода...
- Мы ее запиваем простой водой...
- Какие великолепные деревья!..
- В их тени мы спим под открытым небом...
- Какие ослепительные цветы!..
- Они кишат скорпионами и тысяченожками...
- Какие птицы в ярких перьях!..
- Какие ленивые и грязные негры!..
- Сколько насекомых! Они более разнообразны, чем украшения султанши.
- В том числе комары и муравьи.
- Извольте идти кушать, - повторил Жозеф, прерывая таким образом
беседу, которая развлекала двух взрослых, как двух детей.
Обычно, когда мысли Жозефа не бывали заняты ничем особенным, он
выговаривал "б" и "в" почти как все. Но когда что-нибудь его беспокоило, и
он начинал говорить со всей своей каталонской словоохотливостью, то, как
это почти всегда бывает с испанцами, эти две буквы менялись у него
местами, и речь его порой звучала довольно странно.
- Позбольте, месье Альвер и месье Александр, - сказал он. - Мясо вудет
холодное. Получится везовразие...
Затем он обратился к обоим неграм:
- Эй, бы! Будете кушать? Ну, конечно! Тогда завирайте свою порцию...
Негры ели с жадностью, кости так трещали у них в зубах, что крокодил и
тот мог бы позавидовать. Европейцы тоже собрались поесть. Но в этом важном
деле им помешал невообразимый шум и гам, поднявшийся на другом конце
полянки и причину которого от них скрывала густая трава.
Это была какая-то какофония. Ее производил целый оркестр. Музыканты
дули в туземные флейты, в дудки, выдолбленные из слоновых бивней, они били
в барабаны и тренькали на струнных инструментах. К этим звукам
примешивались свирепые вопли, которые, казалось, не могли исходить из
человеческого горла.
Трое белых были захвачены врасплох. Всегда готовые к тому, что придется
столкнуться с опасностью, они мгновенно схватились за оружие и
расположились в трех точках, спиной друг к другу, с карабинами в руках.
Но их опасения были непродолжительны. Все трое разразились громким
смехом, когда перед ними предстало зрелище, какого они еще никогда в жизни
не видели. Чернокожие, производившие этот шум, шли полукругом и одной
только своей бешеной музыкой гнали впереди себя какое-то существо, одетое
по-европейски. Оно было похоже на зверя, которого травит разъяренная
свора, и пыталось вырваться, но тщетно. Грохот барабанов, плач флейт,
рычанье струн, вой костяных дудок - весь этот ливень звуков обрушивался на
него с такой яростью, что оно еле держалось на ногах.
Александр, Альбер и Жозеф, сотрясаясь от непреодолимого смеха, были не
в силах сохранить свое воинственное настроение - слишком уж необычной была
такая форма преследования. Впрочем, сама внешность жертвы могла бы вызвать
улыбку у наиболее невозмутимого из граждан Соединенного Королевства.