парадном не взломан, черный ход закрыт изнутри, в окнах все стекла целы, и
рамы тоже изнутри заперты на задвижки. Каким же образом убийцы проникли в
дом?
- Как-нибудь ночью подкрались к парадной двери, натолкали в замочную
скважину воску и по слепку сработали ключ. Все просто, - пожал плечами
Певцов. - Черный ход запирается на внутренний засов, а парадное - нет.
Обратили внимание?
- Обратил.
- Они все предусмотрели заранее. Пошлите ваших людей по слесарням, кто-то
из мастеров может вспомнить заказчика... Чего тебе, Рукавишников? - спросил
Певцов у стремительно вошедшего в гостиную жандармского унтер-офицера с
шашкой на боку.
Тот протянул серебряный портсигар с вензелем фон Аренсберга и ткнул
пальцем в стоявшего поодаль камердинера:
- При обыске у него в каморке нашли.
- Спер, шельма, под шумок, я же говорил! - возликовал Певцов. - Убийцы не
за тем приходили.
Камердинер пустил слезу, начал каяться, причитая:
- Христом Богом клянусь, только его и взял! Больше ничего!
- Молчать! Чего нюни распустил? - прикрикнул на него Иван Дмитриевич. -
Отвечай, крымза, для чего князь велел разбудить себя в половине девятого?
- Бес попутал! - рыдал камердинер. - Ничего не знаю!
Позвали кучера. Тот клятвенно заверил, что с утра подавать лошадей у него
приказа не было.
- Выходит, князь кого-то ждал к себе, - заключил Певцов.
Это была, пожалуй, первая его мысль, с которой Иван Дмитриевич мог
согласиться.
- Сегодня к половине девятого или к девяти он ожидал какого-то визитера,
- повторил Певцов, считая, видимо, что его проницательность не вполне
оценили. - Вам понятно? А сейчас, господин Путилин, я откланяюсь и начну
действовать по своему плану.
ГЛАВА 2
ПОЛЬСКИЙ ПРИНЦ, БОЛГАРСКИЙ СТУДЕНТ, ЗМЕЙ-ИСКУСИТЕЛЬ И ОТРЕЗАННАЯ ГОЛОВА
1
Вскоре после отъезда Певцова в Миллионную явился породистый господин по
фамилии Левицкий, большинству своих знакомых известный под другой фамилией.
С виду аристократ, в действительности он был выкрест и тайный агент Ивана
Дмитриевича.
Когда-то давно, при первой встрече Левицкий передал ему слова своего
отца, сапожника из Лодзи: "Каждый еврей - сын короля". Одно тут не
подтвердилось: Левицкий выдавал себя не за сына, разумеется, а за
правнучатого племянника Станислава Понятовского, последнего короля Речи
Посполитой, окончившего свои дни в Петербурге в 1798 году. На этот счет у
него имелись какие-то генеалогические бумаги, настолько, видимо,
неопровержимые, что открывали перед ним двери Яхт-клуба. Там он играл в
карты с цветом столичной аристократии, одновременно прислушиваясь к
разговорам титулованных игроков за соседними столами и в буфетной, и если
случалось узнать что-либо небезынтересное для Ивана Дмитриевича, просто по
дружбе сообщал ему. Тот в свою очередь тоже исключительно по дружбе