Уже из гостиной Иван Дмитриевич услышал, как звякнула дужка ведра,
шлепнулась на пол мокрая тряпка. Шувалов лично распоряжался уборкой. Это был
особенный, чисто российский демократизм, уравнивающий чины и сословия: всяк
норовил заняться не своим делом.
Одно из окон гостиной располагалось в неглубокой полукруглой нише. Тут
стояли граф Хотек с принцем Ольденбургским. Распространяя вокруг себя острый
дух керосина, Иван Дмитриевич подошел к этому окну, отдернул штору. На
подоконнике за ней обнаружилась пустая косушка и оплывший кусок масла на
газете. Он взял капельку на палец, лизнул: чухонское.
- Что это? - по-русски изумленно спросил Хотек.
- Ваше сиятельство, - с поклоном ответил Иван Дмитриевич, - это данные, с
которыми мне предстоит начать расследование.
Двое жандармов и камердинер с ведром пересекли гостиную в обратном
направлении, после чего Шувалов радушным жестом хозяина, приглашающего
гостей к накрытому столу, предложил собравшимся пройти в спальню. Принц
Ольденбургский, герцог Мекленбург-Стрелецкий, Пален, Хотек и
генерал-адъютант Трепов чинно приблизились к постели. Прочий мундирный люд
столпился в дверях. Иван Дмитриевич подумал, что если Шувалов решил
сохранить в секрете это убийство, опрометчиво было скликать сюда столько
народу. Хотя, наверное, все это были люди надежные, умеющие держать язык за
зубами.
- Какой ужас! - громко сказал принц Ольденбургский.
Все закивали, хотя истинный ужас неизвестности и ожидания остался в
гостиной, а здесь, в прибранной и затененной комнате, глядя в лицо
покойного, на котором камердинер успел припудрить синеватые пятна, все
должны были испытать мгновенное облегчение. Смерть, слава богу, выглядела
пристойно.
4
Через четверть часа, провожая австрийского посла к карете, Шувалов
говорил:
- Было бы крайне нежелательно, чтобы его величество император
Франц-Иосиф, ваше Министерство иностранных дел и ваш Генеральный штаб узнали
об этом преступлении раньше, чем мы найдем преступника. Уверяю вас, это
вопрос нескольких часов.
Иван Дмитриевич случайно подслушал этот разговор, когда обследовал замок
на парадном.
- Мой долг, - холодно отвечал Хотек, - немедленно телеграфировать обо
всем в Вену. Подозреваю, что убийство совершил какой-нибудь фанатик из так
называемого "Славянского комитета". В Москве, правда, эта публика более
активна, чем в Петербурге, но и здесь ваша пресса переполнена их воплями о
том, что мы якобы притесняем наших славянских подданных. Очевидно, эти
господа почувствовали свою безнаказанность и решили перейти от слов к делу.
Их цель - спровоцировать войну между нашими империями.
- Вы преувеличиваете, граф.
- Ничуть. Сегодня на мою жизнь тоже совершено покушение.
- Боже мой! Как?
- Утром, когда я проезжал мимо Сенного рынка, из-за забора кто-то пустил
камнем в окно моей кареты. Вот такой камень, - показал Хотек. - Он пролетел
буквально в дюйме от меня, возле самой головы. Есть свидетели. Боюсь, что
смерть бедного Людвига - это только начало. Следующей жертвой могу стать я