центре событий? Наказание или благо? Случай или закономерность?  Австрийский
посол на моем диване. Мертвая голова. Маша в халатике на фоне картины в духе
Калло. 26 апреля 1871 г. 6 часов и 22 минуты пополуночи..."
   - Кстати, барон, - как можно более равнодушно спросил Иван Дмитриевич,  -
вы оделись, выходя из посольства, или отправились прямо в таком виде?
   - Сейчас не лето. - Кобенцель взглянул на него почти с ненавистью.
   - Но,  может  быть,  вас  так  встревожило  долгое  отсутствие  господина
посла... Вы были в пальто? В шляпе? Где они?
   - Я разделся в передней. Почему вас это интересует?
   - Когда мы заносили господина посла в квартиру, - вмешался Никольский,  -
вы были без шляпы.
   - Видимо, обронил в подъезде.
   - И когда я выбежал на улицу и увидел вас, вы тоже были без шляпы!
   "Сюжет для рассказа, - быстро писал Кунгурцев. - Барон К.,  замечательный
стрелок, никогда не стреляет по живым тварям. Однажды он нарушает  данный  в
юности обет и навеки утрачивает свое сверхъестественное искусство..."
   Иван Дмитриевич положил бумажник на стол, опять взял цилиндр. С полминуты
вертел его в руках и все-таки не устоял перед соблазном: внезапным движением
насадил его на голову растерявшемуся  от  неожиданности  Кобенцелю.  Цилиндр
пришелся ему как раз впору.
   Кобенцель сорвал его, отшвырнул в угол:
   - Что вы себе позволяете!
   - Простите ради бога...
   Продолжить Иван Дмитриевич не успел: в  это  мгновение  Хотек  со  стоном
открыл глаза.
   - Ваше сиятельство! - Опередив доктора, поспешно  вышедшего  из  соседней
комнаты, Кобенцель первый склонился над диваном. - Это я! Узнаете меня, ваше
сиятельство? Скажите мне, кто на вас напал! Вы видели его?
   Он спрашивал по-немецки, но Иван Дмитриевич отлично все понимал, хотя  на
языке Шиллера и Гете едва мог пожелать соседу-булочнику доброго утра.
   - Ваше сиятельство...
   Не ответив, Хотек опустил веки.
   - Он вам ничего не скажет, - сказала Маша.
   Она вышла из спальни в черном шелковом платье с буфами,  в  котором,  как
давно заметил Кунгурцев, все ее слова звучали как-то по-особому убедительно.
   - Почему? - обернулся к ней Кобенцель.
   - Он не хочет говорить.
   - Почему не хочет? Почему вы так думаете?
   - Не знаю, - тихо сказала Маша. - Но мне кажется,  господин  посол  узнал
этого человека.
   - И что? - напирал на нее Кобенцель.
   - И не желает называть его имени.
   Кобенцель опять присел на корточки у изголовья дивана. Казалось, он готов
схватить Хотека за плечи и встряхнуть, чтобы вытрясти из него ответ.
   - Ваше сиятельство,  кто  это  был?  Одно  слово,  ваше  сиятельство!  Вы
рассмотрели его?
   Хотек вновь с усилием разлепил набрякшие веки:
   - Да...
   - Кто это был? Кто?
   Минута тишины, затем Хотек прошептал: