полагается. В конце ужина ты явишься с арфой в образе выдающегося  виртуоза.
Я позову тебя, когда будет нужно. Смотри же,  хорошенько  играй  свою  роль;
постарайся, чтобы пение твое было выразительным, а манеры  -  пристойными  и
сдержанными...
     - Я повинуюсь, господин мой, но на каких условиях?
     - На условиях повиновения. Повинуйся безоговорочно, раб, или...
     - Вы меня не знаете, господин мой, иначе вы не обходились  бы  со  мной
так сурово. Быть  может,  единственное  мое  условие  -  обезоружить  вас  и
понравиться вам.
     Не успела она умолкнуть,  как,  обернувшись,  я  увидел,  что  все  мои
приказания исполняются быстрее, чем смена декораций в опере. Стены  п  своды
пещеры, всего лишь минуту назад темные от сырости,  покрытые  мхом,  приняли
светлый  оттенок  и  приятные  очертания  -  теперь  это  был  круглый  зал,
отделанный мрамором и яшмой, свод покоился на колоннах,  восемь  хрустальных
канделябров, по три свечи в каждом, распространяли яркий, ровный свет.
     Мгновением позже  появились  стол  и  буфет,  сервированные  для  нашей
трапезы; плоды и сласти  редчайших  сортов  были  столь  же  вкусны,  как  и
прекрасны на вид, сервиз был  из  японского  фарфора.  Собачонка  непрерывно
сновала взад и вперед  по  залу,  подпрыгивая  вокруг  меня,  как  бы  желая
ускорить дело и спросить, доволен ли я.
     - Отлично, Бьондетта, - сказал я. - Теперь облачись в  ливрею  и  пойди
сказать господам, которые тут неподалеку, что я жду их и что на стол подано.
     Не успел я на мгновение отвести взгляд, как увидел изящно одетого  пажа
в ливрее моих цветов, выходившего из зала с зажженным факелом в руке;  через
минуту он вернулся, ведя за собой  моего  приятеля  фламандца  и  обоих  его
друзей.
     Хотя появление пажа и переданное им приглашение подготовили их к  тому,
что произошло нечто из ряда вон  выходящее,  однако  они  никак  не  ожидали
увидеть такую перемену. Не будь я занят  другими  заботами,  я  бы  порядком
позабавился их изумлением:  оно  красноречиво  выражалось  в  их  возгласах,
изменившихся лицах и жестах.
     - Господа, - обратился я к  ним,  -  ради  меня  вы  проделали  сегодня
длинный путь, а чтобы вернуться в Неаполь, нам  ведь  предстоит  пройти  еще
столько же. Я полагал, что это маленькое угощение будет нелишним  и  что  вы
извините   меня   за   недостаточное   разнообразие    и    скудость    этой
импровизированной трапезы.
     Мой непринужденный тон ошеломил их еще более, чем перемена декорации  и
вид изысканных яств, которые им предстояло отведать. Я заметил это, и  желая
поскорее покончить с  приключением,  втайне  внушавшим  мне  тревогу,  решил
извлечь из него всю возможную выгоду, даже в ущерб  веселости,  свойственной
моей натуре.
     Я пригласил их сесть за стол; в мгновенье ока паж подвинул  стулья,  мы
уселись. Я наполнил бокалы, роздал фрукты, но ел и говорил я один, остальные
сидели неподвижно, все еще не оправившись от изумления. Наконец мне  удалось
уговорить их отведать фруктов,  моя  спокойная  уверенность  убедила  их.  Я
предложил тост за самую красивую куртизанку Неаполя, мы  осушили  бокалы.  Я
завел   беседу   о   новой   опере,    о    недавно    приехавшей    римской
певице-импровизаторше, которая  произвела  большое  впечатление  при  дворе;
затем перевел разговор на изящные искусства вообще, на музыку, скульптуру  и
заодно обратил их внимание на  красоту  некоторых  статуй,  украшавших  зал.