Аля росла не по дням, а по часам. Все умнела. Все хорошела. Это было
гениальное дитя. Кровь от крови гениального Горина.
  

    
                                    4.

Как это всегда бывает, когда в игру вмешиваются взрослые, пространство
романа с неимоверной быстротой заполнилось множеством ненужных и даже
вредных вещей. Изящная детская, в которой обитала Аля, превратилась в
комнату обычной квартиры в банальнейшей девятиэтажке стандартного
микрорайона большого сибирского города. У Али - откуда ни возьмись! -
объявились родители. Нормальные родители. Родные. Папа и мама. У родителей
было прошлое, из которого каким-то очень обычным способом вытекало
существование обычной школьницы. Один только Горин знал, что - к чему. Но
он не хотел входить в роман, а незаметно похаживал вокруг да около и время
от времени незначительным движением указательного пальца поправлял
что-нибудь, слишком явно нарушавшее установленный порядок. Так, очень
многие второстепенные персонажи вдруг воображали себя центральными
фигурами, загораживая Горину обзор уголка, отведенного Героине.

Горин " отщелкивал " их с неумолимым постоянством, расчищая жизненное
пространство для своего детеныша, вокруг которого бегали, прыгали, дрались
и дразнились точно такие же существа.

Горин испытывал по отношению к ним сложное чувство любопытства, умиления и
жалости. Умненькие мордашки с круглыми от вечного удивления глазами,
неутихающая болтовня, в которой, как солнечные искры в дождевых каплях,
нет-нет да вспыхивают перлы словесности!

Дети - дети... Горин ничего не имел против детей. В этих еще не привыкших к
сопротивлению душах трепетало вожделение глины к руке скульптора - и
скульптор, живущий внутри горинского Я, не мог не радоваться и не
устремляться навстречу. Горину пришло в голову сосредоточить вокруг Али
нечто непреходяще детское, во всем подобное ей, может быть, даже
равноценное... Да взрастет от корней моих древо в саду, а не в степи голой!
Горин с азартом приступил к возделыванию сада!

И появился Класс. Удивительный Класс. Детская Вселенная, поглощавшая
авторскую энергию, как электростанция горючее сырье.

Алины одноклассники казались одержимыми демиургической мощью чуть ли не
подстать самому Горину. С ними можно было говорить! Монолит горинского
одиночества дал ощутимые трещины. Солнечные лучи засквозили над головой.

Доверить такое обычному персонажу Горин не рискнул. Он осторожно
отфильтровал свою назидательную ипостась, нарек получившееся - Аркадием
Гагариным. И поставил Учителя у доски.