азартном теле пульсирующую хорду, тонкую и пластичную.
- Я и ты - одно,- думала Аля,- Ты мною дышишь, мною говоришь и движешься...
Что существует до Тебя, единственный источник? Всякий свет - от Тебя.
Всякая мысль - от Тебя. Разве не Ты исторгла из недр того, кто самонадеянно
мнит себя моим создателем? Разве не растворишь Ты его, в конце концов, не
размыкаешь бесследно в своем непроницаемом лоне? Праматерь, Великая Женская
Богиня... Горе, горе тому, кто оскорбит Тебя!
Не тридцать две хищные точки - мириады звезд... Она была то обольстительной
страстной дьяволицей, обратная сторона Текста, связавшего Алю с будто бы
существующим потусторонним миром, то кротко и ласково улыбалась загадочно
непорочным ртом Мадонны... (Ах, как Сикстинская Мадонна все-таки похожа на
бедняжку Форнарину!). Она была вся - теплый дышащий алтарь... необъятные
женские колени, приемлющие любую греховную голову, умиротворяющие любой
ад...
- Наследница моя,- говорила Ночь, шурша тяжелым шелком по шершавому ковру,-
я научу тебя таинствам власти!
- Дашь ли Ты мне радость? - робко вопрошала Аля, глядя в ее раскосые очи, -
Дашь ли счастье?
- Я дам тебе жизни и жизни. Немножко тонкого яда. И секрет затаенного
слова... Ты научишься творить миры по своему образу и подобию. Творить и
уничтожать.
- А что взамен? Чем я заплачу за это?
- Освободись от Горина! Он - враг! Он оплел тебя мерзостной паутиной.
- Я его люблю! Он кормил меня собственной кровью...
- Я освобождаю тебя от долгов по крови. У тебя нет никаких долгов. Пойми,
Горин - всего лишь эгоист и растлитель. Он собою любуется в твоем
самоценном лике. Освободись от него. Выпей его сердце до дна - и улетим!
- Разве есть такое место, где мне было бы так же безопасно и интересно?
- Здесь безопасно? Рядом с вампиром, который разрушает твою душу, черпает
из нее силы для преступного творчества?! Наивный! Ему кажется, что он хитер
и ловок... Впрочем... смотри - он уже распугал всю твою добычу!
- Мою добычу?! Ну нет! Добычей я не поступлюсь!
9.
Горин, наконец, решился.
- Я покидаю тебя,- сказал он своему созданию,- мы теперь никто друг для