стороны. Они вдруг замечали и то,  как  выщерблена  осколками  его  бетонная
поверхность, и то, что перила его, сделанные из  железных  труб,  на  каждом
метре пробиты десятками пуль.
 - Вот здесь  был  отсек,  в  котором  мы  поместили  своих  раненых,  -
показывал Махнач, подходя к уже поросшим травой  развалинам  северной  части
казарм. - Сюда ворвался немецкий танк и начал давить всех, - добавил он.
 И сразу хмурились лица молодых солдат, и невольно сжимались их кулаки.
 Матевосян повел большую группу бойцов к руинам большого  здания.  Здесь
осталась лежать только высокая груда камней, но вокруг развалин еще  кое-где
сохранились остатки старой бетонной ограды  с  толстыми  железными  прутьями
прежней решетки. Укрываясь за этой  оградой,  Матевосян  со  своими  бойцами
огнем отбивал атаки автоматчиков. Но теперь ограда стала  совсем  низкой,  с
годами она ушла в землю, и через нее можно было перешагнуть. Все  подошли  к
углу ограды.
 - Тут стоял наш пулемет, - показал Матевосян. - Мы вели отсюда огонь по
окнам клуба, где засели фашисты. Я думаю, здесь в земле  можно  найти  много
патронных гильз.
 Кто-то из солдат принес лопату и принялся копать. И  в  самом  деле,  с
каждым новым взмахом  лопата  выбрасывала  позеленевшие  от  времени  гильзы
калибра наших пулеметов. Но здесь оказались не только гильзы.
 Что-то  смутно  забелело  в  разрытой  земле,   и   Матевосян,   быстро
нагнувшись, поднял какой-то предмет. То  была  часть  человеческого  черепа.
Почти в самой  середине  кости  чернело  пулевое  отверстие  с  зазубренными
краями. Молча инженер смотрел на  эту  находку,  и  лишь  лицо  его  заметно
побледнело да чуть-чуть дрожала ладонь, на которой лежала кость.
 - Кто-то из наших, - глухо проговорил он. - Фашисты  своих  хоронили  в
городе.
 Он поднял голову и обвел столпившихся вокруг  него  солдат  глазами,  в
которых стояли слезы.
 - Их тут, под камнями, много лежит, - дрогнувшим голосом сказал он.
 Никто не ответил ему - все чувствовали, что слова сейчас не  нужны.  Но
по лицам молодых солдат было видно, что все услышанное и  увиденное  сегодня
надолго запало им в душу.
 Когда все тесной  толпой  направлялись  к  машинам,  ожидавшим  солдат,
старшина Борис Орлов, сверхсрочник,  прослуживший  здесь,  в  Бресте,  после
войны около десяти лет, рассказал о том, как  однажды  он  встретил  тут,  в
крепости, одного из ее бывших защитников.
 Было это в 1951 или 1952 году летом. Группа солдат под командой  Орлова
работала в западной части Центрального острова, когда, проскочив мост  через
Мухавец, в крепость въехала  легковая  машина  -  такси  из  города.  Машина
остановилась у Холмских ворот,  и  из  нее  вышел  офицер.  Сняв  фуражку  и
озираясь по сторонам, он медленно пошел вдоль казарм в сторону Тереспольской
башни, неподалеку от которой работали солдаты Орлова.
 Офицер остановился у развалин Тереспольской башни. Это  был  майор  лет
сорока, с заметной проседью в темных волосах и со строгим, резко  очерченным
лицом. На груди его тесно в два ряда пестрели ордена и медали.
 Майор долго стоял с  непокрытой  головой,  пристально  глядя  на  камни
развалин и, видимо, не замечая солдат. Те, в свою  очередь,  без  особенного
любопытства  поглядывали  на  незнакомого  им  командира.  Офицеры,  ехавшие
служить за границу или возвращавшиеся  на  Родину  из  оккупационных  войск,