донесении, - что позади  нашей  пробившейся  вперед  пехоты  русские  начали
упорно и настойчиво защищаться в пехотном бою, используя стоящие в  крепости
35-40 танков  и  бронемашин.  При  быстром  огне  они  применяли  мастерство
снайперов, кукушек, стрелков  из  слуховых  окон  чердаков,  из  подвалов  и
причинили нам вскоре большие потери в офицерском и унтер-офицерском составе.
 Перед обедом стало ясно, что артиллерийская поддержка при ближнем бое в
крепости невозможна, так  как  наша  пехота  соприкасалась  очень  близко  с
русской  и  нашу  линию  нельзя  было  установить   в   путанице   построек,
кустарников, обломков, частично она была отрезана или  блокирована  русскими
гнездами сопротивления. Попытки отдельных пехотных противотанковых орудий  и
легких полевых гаубиц  действовать  прямой  наводкой  не  удавались  большей
частью  из-за  недостаточного  наблюдения  и  угрозы  собственным  людям,  в
остальном из-за толщины сооружений и стен крепости.
 По тем же самым причинам  проходящая  мимо  батарея  штурмовых  орудий,
которую командир 135-го пехотного полка  по  собственному  решению  подчинил
себе после обеда, не оказывала никакого действия.
 Введение в действие новых сил 133-го пехотного полка (до этого  резерва
корпуса) на Южном и Западном островах с 13.15 не принесло также изменений  в
положении: там, где  русские  были  изгнаны  или  выкурены,  через  короткий
промежуток времени из подвалов, домов,  труб  и  других  укрытий  появлялись
новые силы. Стреляли превосходно, так что потери значительно увеличивались.
 Личным наблюдением командир дивизии в  13.15  в  135-м  пехотном  полку
(Северный остров) убедился, что ближним боем пехоты  крепости  не  взять,  а
около 14.30 решил оттянуть собственные силы так, чтобы они окружили крепость
со всех сторон,  а  потом  (предположительно  после  ночного  отступления  с
раннего утра 23.6) вести тщательно наблюдаемый огонь на  поражение,  который
бы уничтожал и изматывал русских. В 18.30  это  решение  было  категорически
одобрено командующим 4-й армией он не хотел ненужных  потерь  движение  по
дороге и железной  дороге  теперь,  очевидно,  уже  возможно,  поэтому  есть
возможность предотвратить  противодействие  противника,  в  результате  чего
русские будут, кажется, обречены на голод".
 Это донесение довольно верно передает обстановку первого  дня  боев  за
крепость. Правда, танков и бронемашин у обороняющихся  было  не  35-40,  как
утверждают немецкие штабисты, а всего несколько штук,  и  вовсе  не  толщина
крепостных  стен  была  главным   препятствием   для   атакующих.   Упорное,
героическое  сопротивление  маленького  гарнизона,  его  умелые  решительные
действия заставили крупное соединение германской  армии  остановиться  перед
крепостью в  первый  же  день  войны.  И  не  только  остановиться.  Приказ,
полученный в штурмующих частях к вечеру 22 июня, был,  по  существу,  первым
приказом об отступлении, отданным германским войскам с момента начала второй
мировой войны. Гитлеровская армия не отступала ни разу ни на западе,  ни  на
севере, ни на юге Европы, но она вынуждена была отступить в районе Брестской
крепости в первый же день войны на востоке, против СССР.
 "Проникшие в крепость части, - говорится дальше в  донесении,  -  ночью
были, согласно приказу, отведены обратно на блокадную линию. При  этом  было
весьма неприятно то, что русские тотчас же продолжали атаку  на  оставленные
районы,  а  кроме  того,  группа  немецких  солдат  (пехотинцев  и  саперов,
количество их потом так и не удалось установить) осталась запертой в  церкви
крепости (Центральный остров). Временами с этими запертыми была радиосвязь".
 Следует добавить, что эта радиосвязь  вскоре  была  прервана.  Гарнизон