внутри другого. Между ними тянулся узкий и такой же подковообразный дворик,
а в центре "подковы" поднималось массивное двухэтажное здание, которое своей
тыльной стороной как бы врастало во внутренний вал. В земляной толще обоих
валов находились казематы, выложенные кирпичом.
Само собой разумеется, что оба эти укрепления были использованы как
опорные пункты обороны. Майор приказал одной из рот занять западную
"подкову", а в бетонном доте, недавно построенном рядом с ней, поставить
станковый пулемет.
Что же касается восточной "подковы", то она стала главным узлом обороны
этого отряда. Как оказалось, здесь находилась часть бойцов 393-го отдельного
зенитно-артиллерийского дивизиона, которыми командовал один из лейтенантов.
Они занимали здание, находившееся в центре подковообразного укрепления, и
уже были готовы к бою. У окна на втором этаже был установлен счетверенный
пулемет два бойца поспешно набивали запасные ленты другие окна заняли
ручные пулеметчики и стрелки. У зенитчиков были исправная радиостанция,
телефонные аппараты и кабель, а в казематах хранились запасы боеприпасов и
продовольствия. Приняв бойцов дивизиона под свое командование, майор устроил
здесь свой штаб, разместил в одном из казематов раненых и установил
телефонную связь со всеми тремя ротами. Теперь его небольшой отряд готов был
встретить противника, и, когда час спустя гитлеровцы атаковали внешние валы
и западную "подкову", их остановил сильный огонь, и все атаки на этом
участке потерпели неудачу.
Упорный бой шел и у восточных, Кобринских ворот крепости. В районе этих
ворот стоял 98-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион под
командованием майора Никитина. В первые же минуты противник направил сюда
особенно сильный огонь. Большинство орудий и тягачей было уничтожено или
повреждено, и вдобавок подразделение лишилось своего командира. Тогда
руководство обороной приняли на себя заместитель Никитина по политической
части, старший политрук Николай Нестерчук и начальник штаба лейтенант
Акимочкин.
Приказав укрыть в надежных помещениях внутри валов женщин и детей,
сбежавшихся сюда из соседних домов комсостава, Нестерчук и Акимочкин велели
выкатить оставшиеся пушки на валы, организовали доставку боеприпасов из
склада, расставили в обороне пулеметчиков и стрелков. И когда немцы, обходя
крепость с юго-востока, показались вблизи Кобринских ворот, по ним в упор
ударили пушки и пулеметы дивизиона. Противник был остановлен, и атаки его на
этом участке одна за другой выдыхались под нашим огнем.
Так в этих упорных боях, которые повсеместно с каждым часом становились
все ожесточеннее, прошла первая половина дня 22 июня. Немецкая артиллерия
все так же обстреливала крепость, "юнкерсы" штурмовали с воздуха очаги нашей
обороны, и пехота противника продолжала атаковать на всех участках. Но уже
вскоре донесения о потерях наступающих на крепость частей стали столь
угрожающими, что гитлеровское командование вынуждено было основательно
задуматься над этими цифрами.
Я уже рассказывал, как много месяцев спустя на одном из участков фронта
было захвачено "Боевое донесение о взятии Брест-Литовска" - документ, в
котором содержались некоторые подробности боев за Брестскую крепость. Вот
что происходило в крепости в этот первый день войны, по свидетельству
штабных офицеров противника.
"Все же вскоре (около 5.30-7.30) стало ясно, - говорится в этом