После войны Махнач сначала работал сельским библиотекарем  в  одном  из
сел Минской области, а потом стал писать  одноактные  пьесы  на  белорусском
языке, был принят студентом-заочником в Литературный институт имени  Горькою
в Москве и переехал жить в Минск, поступив на работу в редакцию.
 Когда я предложил ему съездить в Брест, Махнач с  радостью  согласился.
Редакция дала ему командировку, и два дня спустя они, как братья, обнялись с
Матевосяном на брестской земле.
 Трудно  передать  впечатление,  которое  осталось  у  нас  от   первого
посещения  Брестской  крепости.  Мы  с  Никоновой  пристально  наблюдали  за
Матевосяном и Махначем. С глазами, полными  слез,  с  нескрываемым  душевным
волнением они ходили по этим развалинам, поросшим травой и кустами, там, где
тринадцать лет назад пролилась их кровь, где  они  потеряли  столько  боевых
товарищей, где они так много пережили...
 Вскоре после нашего приезда в  крепости  состоялась  встреча  бойцов  и
командиров Брестского гарнизона с участниками героической обороны 1941 года.
 Несколько сот человек собралось на центральном дворе  крепости  в  этот
ясный августовский день 1954 года. Сюда пришел кое-кто  из  жителей  Бреста,
приехали на машинах воины Брестского гарнизона - молодые солдаты первых  лет
службы, которые были еще  детьми  в  годы  Великой  Отечественной  войны,  и
заслуженные офицеры-фронтовики, у которых на груди блестели боевые ордена  и
медали за Москву и Сталинград, за Будапешт, Вену и Берлин.
 Люди  расположились  большим  полукругом  прямо  на  траве   в   центре
крепостного двора. За их спинами высилось полуразрушенное, иссеченное пулями
и осколками здание старой церкви, где когда-то помещался  один  из  полковых
клубов Брестской крепости. Суров и мрачен был вид этого массивного  строения
со стенами, сплошь  искромсанными  железом,  с  пустыми  проемами  окон,  со
снесенным куполом, где на грудах слежавшихся камней  уже  зеленела  трава  и
пробивался кустарник.
 Слева высились кучи бесформенных развалин, справа, у слияния Мухавца  с
Бугом,  виднелись  остатки  Тереспольских  ворот  и  тянулись  темно-красные
кирпичные коробки разрушенных кольцевых казарм.
 Тут же, на траве, поставили скамьи и  длинный  стол,  за  который  сели
несколько мужчин и женщин. Это были те, кто  тринадцать  лет  назад  пережил
здесь, в стенах крепости, трагические и героические дни славной обороны.
 Вместе  с  защитниками  крепости  сюда  пришли  дочь  погибшего   здесь
командира батальона капитана Владимира Шабловского Таня, студентка  местного
медицинского техникума, и жены командиров -  Аршинова-Никитина  и  Булыгина,
которые в дни обороны находились со своими  детьми  в  крепостных  подвалах,
ухаживая за ранеными. Сейчас все они живут в Бресте.
 С напряженным вниманием,  со  слезами  на  глазах  слушали  собравшиеся
рассказ о грозных событиях 1941 года в крепости. Матевосян и Махнач говорили
о подвигах своих боевых товарищей, об их стойкости  и  упорстве  в  неравной
борьбе, о неукротимой  ненависти  к  врагу  и  любви  к  Родине,  помогавшей
защитникам цитадели вынести все нечеловеческие трудности этой борьбы.
 А потом по просьбе  молодых  воинов  участники  обороны  повели  их  по
развалинам крепости, показывая места, где сражались они в те памятные дни.
 - Вот тут меня тяжело ранило,  когда  мы  отбивали  атаку  фашистов,  -
говорил Матевосян, выходя на бетонный мост через Мухавец.
 И люди как-то  по-новому  смотрели  на  этот  мост,  бок  которого  был
разворочен снарядами и погнутые прутья арматуры торчали  из  бетона  во  все