Пепе Торреон был мертв. Стрела сразила его наповал. Кендал залилась горькими
слезами. Может быть, Пепе и вывез из страны все, что только смог украсть, но
все же этот маленький шалун был  таким  очаровательным.  Он  очень  нравился
Кендал. Постепенно до нее стало доходить, в какую жуткую историю она влипла.
Даже если ей удастся убедить полицию в том, что Торреона убила  не  она,  ее
как свидетеля сразу же задержат. Если конечно же успеют. Потому что те,  кто
ликвидировал Пепе, могут первыми  выйти  на  Кендал  и  убрать  ее.  Она  же
являлась единственной, кто видел убийцу в лицо. Милый Пепе,  который  считал
добровольный риск проявлением крайнего идиотизма, будь он жив, никогда бы не
понял Кендал, останься она дожидаться полицию или убийц. Самым разумным  для
нее в этой ситуации  было  последовать  старому  классическому  правилу  для
молодых дам - побыстрее одеться и скрыться с места преступления.
   Да, скрыться, но как? Возможно, заговорщики поджидали ее у дверей дома, в
котором жил Пепе. А может быть, на другой стороне улицы. Они могли бы  пойти
за ней следом, увидеть, как она входит в дом Сабины  Мэннинг,  а  затем  при
первом же удобном случае и прикончить. Кендал выглянула в окно. На  тротуаре
напротив было кафе, за столиками которого сидело  несколько  мужчин,  убийцы
среди них Кендал не увидела.  Впрочем,  его  там  и  не  должно  было  быть.
Наверняка в кафе сидел кто-нибудь из сообщников,  и  не  один.  Кроме  того,
рядом с домом она заметила постовых в мундирах жандармов.
   Ей надо было что-то придумать, чтобы исчезнуть из  этого  дома  никем  не
замеченной.  Кендал  оделась  и  стала  ждать,  пока  улица  не   заполнится
прохожими, спешащими на работу. В гостиной у Пепе  стоял  большой,  двадцать
один дюйм по диагонали, телевизор, в корпусе из  твердой  породы  древесины.
Кендал подтащила его к окну и поставила на подоконник. Дождавшись, когда  на
тротуаре под окном никого не оказалось, она столкнула телевизор вниз.
   Тот, пролетев четыре этажа, грохнулся об асфальт.  Корпус  превратился  в
щепки,  кинескоп  взорвался,  и  его  осколки  разлетелись  по  улице.   Две
проезжавшие мимо машины зацепились передними крыльями, и высунувшиеся из  их
окон хозяева принялись  поливать  друг  друга  ругательствами.  Заскрежетали
бамперы. Негодующие крики попавших в затор водителей становились все  громче
и громче, и скоро на всей улице воцарился полный хаос. Такой  бедлам  в  час
пик можно увидеть  только  на  парижских  улицах.  Для  французских  шоферов
достаточно малейшего повода, чтобы мгновенно создать аварийную  ситуацию  на
дороге, вдосталь погорланить, а потом также быстро и утихомириться.  Услышав
взрыв, жильцы дома стали открывать окна и высовываться  на  улицу.  Снизу  с
тротуара раздались возмущенные крики пешеходов:
   - С ума сошли? Выбрасываете в окна телевизоры!  Вы  что,  решили  кого-то
убить?
   Полицейских на улице становилось все больше и больше. У них в  это  время
был пересменок, и  две  машины,  битком  набитые  спешащими  на  свои  посты
дорожными регулировщиками, попали в дорожный затор. Когда  Кендал  появилась
на пороге дома, улица буквально посинела от их мундиров. Прижимаясь к  стене
дома, она миновала бушующую толпу  и  поймала  такси.  Чтобы  проверить,  не
следят ли за ней, она попросила таксиста провезти ее  сначала  на  Монмартр,
затем на Левый берег и, наконец, через Булонский лес. Вскоре она  убедилась,
что никто ее не преследует.
   - Однако вас  все  же  выследили,  -  заметил  Колби  и  рассказал  ей  о
незнакомце, силой ворвавшемся в дом мисс Мэннинг.
   - Как же им удалось? - удивилась Кендал. - Если бы кто-то ехал за мной, я