бы наверняка обнаружила его в Булонском лесу.
   - Они по дороге меняли такси, - объяснил Лоуренс. -  Но  где  полицейские
взяли вашу фотографию и почему на ее публикацию ушло столько времени?
   - Я думаю, это фото было сделано в ночном клубе. Оно нам не  понравилось,
и, мы его порвали, но у фотографа,  вероятно,  остался  негатив,  который  и
разыскала полиция. Любой метрдотель или официант мог сообщить им,  что  Пепе
называл меня Бужи, - сказала она и ополоснула  в  ручье  ноги.  -  Такое  же
возможно? Как вы думаете?
   - Конечно, возможно, - ответил Колби и пожалел, что не захватил  с  собой
аспирин. - А сейчас постарайтесь изобразить из себя рахитичную карлицу и  не
выходите из укрытия. А я зайду в дом и попытаюсь дозвониться до Мартины.
   - Отлично. Может, там вам удастся раздобыть что-нибудь съестное.
   Выйдя на открытую дорогу, ведущую к фермерскому дому, Колби  почувствовал
себя  дискомфортно,  словно  голый  среди  многолюдной   улицы.   Теперь   в
полицейских  сводках  значилось  подробное  описание  его  внешности,  да  и
незнакомые люди в таких  удаленных  местах  появляются  редко,  подумал  он.
Дважды по шоссе проскакивали машины, и он каждый раз находил в себе силы  не
оборачиваться назад.
   Наконец Колби подошел к площадке перед  домом.  Из-за  строения  выбежала
маленькая собачонка и принялась тявкать. На пороге  дома  появилась  женщина
средних лет. Она с подозрением взглянула  на  Колби  и  цыкнула  на  собаку,
Лоуренс улыбнулся ей и извинился за беспокойство. Он сказал женщине, что  он
англичанин и работает от своей фирмы в Париже. Что он с семьей  возвращается
из долины Луары, но с их автомобилем возникли неполадки...
   - Сломался? - спросила она.
   Нет, нет, ничего серьезного. Сальник в кренеляторе заклинило,  и  поэтому
барахлит двигатель. Колби почти ничего не понимал в автомобилях, но то,  что
он молол женщине несусветную чушь, нисколько его не волновало: та  наверняка
еще меньше разбиралась в технике. Он бы сам смог устранить неисправность, но
ему нужен новый сальник. Если она будет настолько  любезна  и  позволит  ему
воспользоваться их  телефоном,  то  он  позвонит  в  офис,  и  ему  подвезут
необходимую деталь. За телефонный разговор он конечно же заплатит. Продолжая
говорить, Колби  вынул  пятидесятифранковый  банкнот,  хотя  за  пользование
телефоном вполне бы хватило и пяти франков.
   Пятидесяти франков оказалось достаточно,  чтобы  преодолеть  многовековую
подозрительность французов по отношению к  иностранцам.  Женщина  пригласила
Колби войти в дом. Телефонный аппарат старой настенной модели висел в  холле
рядом с входной дверью. Пока Лоуренс набирал номер,  женщина  стояла  рядом,
видимо желая удостовериться, что он звонит именно в Париж, а не  в  Мельбурн
или Токио.
   Гудок прозвучал всего лишь раз, и на другом  конце  провода  ему  тут  же
ответили. Хоть на этот раз повезло, подумал Колби. Трубку подняла Мартина.
   Хозяйка дома не уходила и приготовилась слушать,  о  чем  будет  говорить
Колби.
   - Это мсье Лоуренс... - сказал он в трубку. - О Боже! Мы  уже  не  знали,
что подумать.
   Может, вас убили или арестовали. Кендал еще не схватили?
   - Нет, все нормально. У нас небольшие проблемы с автомобилем,  -  ответил
он по-французски и, чтобы слышала хозяйка, выдал  Мартине  ту  же  белиберду
относительно сальника и кренелятора.