и, чтобы скрыть муки от меня, она  постаралась  придать  лицу  непроницаемое
выражение. В эту  минуту  она  была  похожа  на  юную  девушку,  а  я  вновь
почувствовал, как она слаба, как разрушены  болезнью  ее  легкие,  и  ощутил
скопившиеся в них сгустки крови.
   Мозг ее  превратился  в  сплошной  океан  страха.  Ей  отчаянно  хотелось
крикнуть, что она боится. Она хотела умолять, чтобы я оставался рядом с  ней
до самого конца, но не отваживалась. К своему удивлению,  я  обнаружил,  что
она страшится моего отказа. Она считала, что я  слишком  беспечен  и  молод,
чтобы понять ее.
   Это было ужасно.
   Я даже не помнил, как оторвался от нее, но вдруг  осознал,  что  хожу  из
угла в угол комнаты. В  моем  сознании  отпечатывались  какие-то  совершенно
незначительные  детали:  играющие  нимфы  на   расписном   куполе   потолка,
позолоченные  ручки  на  высоких   створках   дверей,   сплавившийся   воск,
сталактитами застывший на свечах, которые мне хотелось сжать и раскрошить  в
руках. Убранство комнаты показалось мне отвратительно вычурным. Возможно,  и
ей здесь тоже не нравится? Быть  может,  она  мечтает  вернуться  обратно  в
лишенные каких-либо украшений каменные покои замка?
   Я продолжал думать о ней так, будто  впереди  у  нее  было  еще  ?завтра,
завтра и завтра...? Я оглянулся и взглянул  на  ее  все  еще  величественную
фигуру. Она сидела, крепко вцепившись руками в  подоконник.  Небо  за  окном
совсем потемнело, и теперь на маленьком треугольнике ее лица играли отблески
другого  света  -  городских  огней  и  фонарей  проезжавших  по  набережной
экипажей.
   - Почему бы тебе не поговорить со мной? Почему бы не рассказать, как  все
случилось? Ты сделал нас бесконечно счастливыми. - Я заметил, что даже слова
причиняют ей боль. - Но как живется тебе? Тебе самому!
   Думаю, что в тот момент я готов  был  обмануть  ее,  излить  потоки  лжи,
рассказать о своем довольстве и благополучии. Мне  уже  не  раз  приходилось
обманывать смертных с поистине бессмертным мастерством. Я готов был говорить
и говорить, тщательно обдумывая каждое слово. Но в наступившей тишине что-то
вдруг изменилось.
   Не думаю, что я молчал более минуты, но за  это  время  внутри  меня  все
перевернулось,  словно  произошло  таинственное  превращение.  На  мгновение
передо мной открылась одновременно прекрасная и ужасная возможность, и в  ту
же секунду я принял решение.
   У меня не было ни плана, ни готовых слов.  Более  того,  если  бы  в  тот
момент кто-то спросил меня, действительно ли я собираюсь это сделать,  я  бы
решительно все отрицал, говоря, что  у  меня  и  в  мыслях  не  было  ничего
подобного, не такое уж я чудовище, чтобы... Однако выбор был сделан.
   Я понял нечто очень важное.
   Она не проронила ни слова. Ее вновь охватили страх и боль. Но, не обращая
внимания на муку, она встала с кресла.
   Я видел, как соскользнул укрывавший ее плед, как она приближается ко мне,
и знал, что должен остановить ее, однако  не  сделал  этого.  Она  протянула
руки, хотела обнять меня, но внезапно,  словно  от  сильного  порыва  ветра,
отпрянула назад.
   Она попятилась по ковру, споткнулась о кресло  и  рухнула,  ударившись  о
стену. Она застыла на месте, но на лице ее не было страха,  хотя  я  слышал,
как лихорадочно бьется ее сердце. Удивление мгновенно  сменилось  абсолютным