Василий Щепетнев
   Тот, кто не спит

     ---------------------------------------------------------------
     (по изданию в журнале Уральский следопыт (Аэлита), 1993 г.)
     OCR, spell-checking: Русинов Аркадий. http://nattack.narod.ru
     PDF-версия книги: http://nattack.narod.ru/gallery/text/NotSleep.pdf
     ---------------------------------------------------------------

     Колесо Кировца на четверть скрылось в колее, прицеп кренился  с боку на
бок,   пытаясь   сбросить   молочные   фляги,   по   горло   утопленные    в
гнезда-держатели. Целых четыре фляги. Если наполнены доверху, то ферма голов
на  шестьдесят  при нынешних надоях. Восемнадцать километров  до центральной
усадьбы. И оттуда  сорок шесть до районного молокозавода, из них тридцать  -
грунтовой  дороги. Не молоко везут, а белое золото. Бело-голубое  - учитывая
вклад водопровода.
     Петров поправил  лямку  рюкзака, держался рюкзак ладно, не тревожил,  и
вернулся  на  дорогу, на травяной  коврик,  что лежал меж  глубоких  колеин,
припорошенный серой пылью.
     Хорошо, ведро. В дождик не ходьба, а  мука. Да  и  кто в  дождь  доброй
волей путешествует ныне? Он шагал мерно, экономно, а за спиной погромыхивал,
удаляясь, молочный поезд.
     Из пункта А на север отправился пешеход со  скоростью пять километров в
час,  а на  юг -  трактор  Кировец со скоростью в три  раза больше  скорости
пешехода. Через какое время  они встретятся, если известно,  что встречаться
им,  вообще-то,  незачем?  На покосившемся  бетонном  столбике -  заляпанный
засохшей, наверное, весенней еще грязью, прямоугольник толстой жести:


     Д. Глушица Д - значит, деревня.
     Но и версту спустя не было ничего, по сторонам тянулись редкие осины да
черные смоленые  столбы электролинии по левую  руку.  Дальше  лежали  пустые
непаханные поля - горючего не хватило, неудобья покупателей ждут, или просто
- руки не дошли.
     Ферма  -  низенькая, с лежачими крохотными окошками у  крыши,  когда-то
штукатуреная  и  беленая,  безнадежно  обрастала  навозом,  который,  словно
годовые кольца дерева, ведал о былом процветании и нынешней скудости.
     Млечный путь кончался распахнутыми деревянными воротами.
     У  южной  стены,  в  огороженном  жердями  загоне уныло  и сонно стояли
коровенки, вяло шлепая хвостами по ребристым бокам.
     -  Эй, кто живой, отзовись! - Петров глянул в темный проем  ворот. Мухи
да оводы  жужжали в ответ. Он осторожно, выбирая, где ступить, миновал загон
и, уже свободнее, пошел  к  стоящим поодаль  избам  - и  смолоду  некрепким,
строенным  не себе, артельно, наскоро, но странно достоявшим  до сегодняшних
дней, готовым стоять,  пока живет  в них кто-то,  а опустеют  - и рушатся  в
одночасье.
     Калитка в штакетном заборе приоткрыта,  крючок мелко качается на ржавой
петле.
     Гравийная дорожка хрустнула под сапогами. Из хлева  хрюкнул поросенок -
сыто, довольно. И корову держат - вон лепешка свежая. Пасется, верно.