некоторого запаса сжатых водорода и кислорода двигаться подобно подлодке и с
ее же быстротой. В этот снаряд, похожий  на толстый полутораметровый огурец,
Крепин вмонтировал аппараты  Блейхмана с таким расчетом, чтобы  их объективы
были  рассеяны по всей поверхности снаряда и  могли улавливать тепловые лучи
со всех сторон.
     Для  подъемов в  воздух  Крепин  снабдил снаряд крыльями, которые могли
выдвигаться  из него и раскрываться  наподобие  плавников  летучей  рыбы. Но
настоящую  активность  и  практичность,  настоящую  полноценную  жизнь этому
снаряду  придавала радиотелемеханика.  При помощи радиопередатчика вахтенный
начальник подлодки мог  выбрасывать  снаряд из его гнезда в борту подлодки и
посылать далеко, до  пятидесяти  километров  от нее, на рекогносцировку; при
помощи  радио  пускался  в ход  автоматический механизм ракетного  двигателя
снаряда, производилось управление его движениями, маневрирование, выдвижение
крыльев и подъем в  воздух. По радио все замеченное фотоаппаратами Блейхмана
вокруг снаряда на расстоянии  в пятьсот метров от него передавалось на экран
центрального поста подлодки. Имея постоянно впереди себя и особенно наверху,
у поверхности океана, два таких разведочных снаряда  и несколько резервных в
своих кладовых, подлодка могла не бояться неожиданных встреч и с еще большей
уверенностью прокладывать свой путь в темных глубинах океана.
     Когда  Павлик  в  первый раз  очутился  в центральном  посту управления
подлодки,   его  поразило   необыкновенное  обилие  самых  разнообразных   и
причудливых приборов, аппаратов, механизмов, прикрепленных к круглым стенам,
размещенных на  щитках, на подставках и тумбах. Круговой экран  из молочного
стекла шел широкой полосой наверху по стенам  и, как купол, покрывал потолок
помещения.
     На нем.  непрерывно  сменялись  тени  рыб  и  других обитателей океана,
быстро сновавших вокруг  подлодки.  Даже непроницаемая тьма глубин не  могла
скрыть эти существа от всевидящих глаз "Пионера".
     Вахтенный командир  мог управлять  отсюда работой  всех  самых  сложных
механизмов и  машин подлодки; но все механизмы и машины, взаимно связанные в
общей работе,  были настолько  автоматизированы,  что  достаточно было  дать
импульс  основному  из  них,  чтобы  начинали работать  все  подсобные. Если
подлодке необходимо было погрузиться на какую-либо определенную глубину,  то
командиру достаточно было поставить стрелку глубомера на цифру этой глубины,
чтобы автоматически начали работать механизмы,  убирающие с верхней площадки
подлодки  перила;  после  этого  сам  собой  надвигался  обтекаемый  колпак;
закрывался  люк,  открывались  клапаны  вентиляции  и  кингстоны  балластных
цистерн,  которые  потом  самостоятельно  закрывались  как  раз  на заданной
глубине. Контрольные электрические лампочки зеленого  цвета  загорались, как
только  начинал  работать  тот  или другой агрегат, машина или  механизм,  и
продолжали гореть, пока работа  шла исправно. Но  при малейшей неисправности
зеленая  лампочка сейчас же потухала и  загоралась красная -- сигнал аварии.
Но ни одной красной лампочке с  момента спуска "Пионера" на воду не пришлось
до  сих пор загореться: все аппараты  и механизмы действовали безукоризненно
точно и согласованно.
     При такой автоматизации механизмов  подлодки понятно, что экипаж ее мог
быть очень невелик.  Несмотря на  тысячу с лишним тонн  водоизмещения судна,
весь экипаж "Пионера", если  не считать членов научной  экспедиции,  состоял
всего  из  двадцати  человек.  Но  зато почти все они являлись специалистами
высокой квалификации,  опытными подводниками, людьми  проверенного мужества,