Митрофан вышел из всей этой истории чистеньким, аки агнец божий, и однажды
даже позвонил мне. Цель его звонка так и осталась неясной для меня.
Подозреваю, он хотел просто услышать мой голос и убедится, что Самурая ему
сдала именно я. Очень надеюсь, что тот разговор был между нами последним.
Так вот, ни Сима, ни Игорек так и не признались, ради чего, собственно,
было организовано ими убийство моего мужа и меня грешной. Твердили, что
хотели получить Севкины деньги. Но я-то знала теперь состояние счетов "Элко"
но тот момент. Уж Пестов-то мог выбрать более подходящее время. Что-то его
подтолкнуло к действиям именно тогда. И вот, кажется, мы скоро узнаем, что
именно. Всю дорогу до дома я размышляла на эту тему. Родственник что-то
увлеченно рассказывал мне про красоты зимней тайги, но я плохо его слушала.
Дома нас жал неприятный сюрприз - Федька подцепил в школе вирусную
инфекцию. Несмотря на усилия нашего врача, состояние его не улучшалось.
Раскрасневшийся от высокой температуры, он непривычно тихо лежал в постели,
завистливо прислушиваясь к топоту Егорки и Тайгера, носящихся по второму
этажу с пластмассовыми бластерами наперевес.
Когда на следующий день подошло время выезжать в Москву, откуда летел
самолет в Цюрих, я была сама не своя. Родственник повздыхал и сам предложил
перенести поездку на три дня, пока Федор немного не поправится. Так что в
Швейцарию мы прилетели перед самым католическим рождеством.
Сверкание нарядных елок, праздничные гирлянды и подсветки на старинных
домах среди деревьев, запорошенных снегом, спешащие за подарками люди. Мне
так хотелось немного расслабиться и побродить по предпраздничному Цюриху...
Но приходилось спешить, иначе банк мог закрыться до самого Нового года. А
встречать Новый год вдали от дома не входило в наши планы. Прямо из
аэропорта мы поехали в банк. Как я и представляла, он находился на тихой
улочке в старом здании, облицованном природным камнем до уровня второго
этажа. Все произошло на удивление буднично. Нас проводили в хранилище,
служащий открыл ячейку с номером 181393 и оставил одних. Тайгер протянул мне
ключ. Сказать, что у меня не дрогнуло ничего внутри, когда я, наконец,
открыла довольно большую квадратную дверцу, было бы не правдой. Много разных
картин промелькнуло в сознании... Вот я уползаю в темноту от горящей машины,
вот стою у могилы, вокруг которой кружится сумасшедшая бомжиха, вот читаю
письмо, в котором говорится о том, что меня должны были утопить... Я прошла
через это. Во имя чего?
Я заглянула внутрь сейфа и увидела там довольно большой черный кожаный
чемоданчик, похожий на кейс, но толще раза в три. Мы перенесли его на
столик, стоявший посередине комнаты. Был он достаточно увесистым - не меньше
пяти килограммов, и закрыт не на замок, а на обычные защелки. Не произнося
ни слова, мы открыли их обе и откинули крышку.
Сказать, что я удивилась, значит не сказать ничего. Некоторое время я
тупо пялилась на здоровенный кусок оплавленного зеленого стекла, лежащий в
гнезде из поролона и серого велюра внутри чемоданчика.
Стоящий рядом Илья Петрович шумно выдохнул воздух и что-то хрипло
пробормотал.
- Что? - машинально переспросила я.
- Ну ни фига себе! - невоспитанно повторил родственник и вновь умолк.