вы понимаете, ничего  не  могла,  разве  что  время  от  времени  безуспешно
названивала Инге. Промаявшись в таком режиме весь день, к  восьми  вечера  я
буквально с ног валилась от усталости, как будто разгрузила  вагон  дров.  Я
даже перестала звонить Инге  по  причине  навалившегося  на  меня  холодного
безразличия, граничащего с трупным окоченением. Если я о чем и мечтала,  так
это о том, чтобы вымотаться до последней степени и впасть в летаргию. Спать,
спать... И пусть сон этот будет липким, как  руки  упыря,  и  пусть  я  буду
барахтаться в булькающем вареве ночных кошмаров, лишь бы только это  длилось
бесконечно...
   Наверное, я бы все-таки довела себя до такого состояния, если бы дело  не
испортила соседка Раиса,  завалившаяся  ко  мне,  когда  я  совсем  утратила
чувство  времени.  Не  стану  утомлять  подробным  описанием  того,  что   я
чувствовала, открывая дверь. Я-то была почти  уверена,  что  это  пожаловали
меня арестовывать, руки у них наконец  до  меня  дошли.  Скажу  только,  что
никакого облегчения при виде Раисы я не испытала,  потому  что,  как  я  уже
отмечала выше, все чувства во мне атрофировались.
   Итак, я открыла дверь и с тупым удивлением уставилась на Раису:
   - Ты? А который час?
   - Первый, - не моргнула глазом Раиса. - Можно к тебе?
   - Проходи. - В принципе я никогда не поощряла подобные Раисины визиты, но
сейчас мне было все равно.
   - Что, опять напился? - дежурно поинтересовалась я, имея в виду Раисиного
мужа Василия, отличавшегося простотой нравов,  и  пошла  ставить  чайник  на
плиту.
   - Урою, урою я эту скотину, - промычала мне  вслед  Раиса.  -  Сейчас  же
ментов вызову.
   Я-то знала, что никого она не вызовет. А хорошо бы  вызвала,  чтобы  меня
загребли вместе с ее алкашом. По крайней мере веселее будет.
   - Как саданул, зараза! - пыхтела за моей спиной Раиса. - А чтоб ты  сдох,
чтоб ты керосина нахлебался, урод!
   Старый  репертуар,   хоть   бы   что-нибудь   новенькое   придумала   для
разнообразия, ведь я все уже наизусть знаю, могу с  любого  места  за  Раису
продолжить. Например, сейчас она скажет: "Если бы не этот алкан, я  бы  горя
не знала".
   - И если б не этот алкан... - стала с чувством выводить Раиса.
   Мне это надоело.
   - Вон телефон, видишь? А номер милиции 02. Уж не знаю,  загребут  ли  они
твоего Васю на пятнадцать суток, но если хорошо попросишь - отметелят.
   Раиса, разумеется,  и  пальцем  не  шевельнула,  только  часто  дышала  и
смотрела на меня исподлобья.
   - Скажи, почему ты нас так не любишь? - спросила вдруг она.
   А вот это уже что-то новенькое. И вопрос поставлен нетрадиционно. Как  бы
подразумевая, что я обязана любить и Раису, и ее  алкаша  Василия  вкупе  со
всем человечеством, но почему-то не люблю. Вынуждена признать, что в  чем-то
она права. То есть человечество я люблю, но в целом, как понятие, в  широком
смысле слова, а вот отдельных его представителей и, в частности, Раису и  ее
домашнего террориста не очень. А за что мне их любить? За  то,  что  Василий
бьет Раису не реже трех раз в неделю, не реже двух - спускает с лестницы,  и
столько же раз сама Раиса бегает ко мне  плакаться?  Заметьте,  без  всякого
приглашения! Но объяснять Раисе, "за что я их так не люблю", у меня не  было