и не было. И что из этого следует? Из этого следует, что у нас нет оснований
предаваться отчаянию, тем более что мы его не убивали.
   - Не убивали, - отозвалась я глухим эхом.
   - Вот именно. -  Инга  потянулась  и  стала  дальше  услаждать  мой  слух
небылицами:
   - Кто знает, может, они уже вышли на след настоящего убийцы? А  вдруг,  -
Инга подпрыгнула на диванчике, - это и не убийство никакое?
   Я вздрогнула:
   - А что же это?
   - А само.., само... - Инга пыталась мне подсказать.
   - Что - само?.. - тупо переспросила я.
   - Самоубийство! - Ингина физиономия стала торжественной, как  у  служащей
загса,  с  дежурной  патетикой   объявляющей   мужем   и   женой   очередных
счастливчиков.
   - Как это? - Я почувствовала, как моя правая бровь поползла вверх,  в  то
время как левая оставалась на своем законном месте.
   - Ну как-как? Взял и застрелился! - Инга была довольна собой и недовольна
мной. По причине моей тупости, так надо полагать.
   - А где же тогда пистолет? Пистолета-то нет! -  Я  безжалостно  разрушила
стройную Ингину теорию.
   Инга все еще продолжала цепляться за нее двумя руками:
   - А-а-а... Вдруг пистолет  у  него  в  пиджаке?  Мы  же  его  карманы  не
проверяли!
   - Ну ты молодец, здорово придумала! - Меня  обуял  приступ  истерического
веселья. - Теперь мне все понятно. Сначала он выстрелил себе в висок,  потом
положил пистолет в карман пиджака и  уже  только  после  этого  разделся  до
трусов, лег в мою кровать и преспокойно умер.
   - Ну ты всегда все испортишь, - разочарованно протянула Инга,  -  ну  чем
тебя, спрашивается, самоубийство не устраивает?
   - Почему же, устраивает, еще как устраивает. - Я вошла в  раж  и  уже  не
могла остановиться без постороннего вмешательства. - Я  думаю,  он  запросто
мог и в окошко его выбросить. Я имею в виду пистолет. Тоже неплохой вариант,
как ты думаешь?
   - Да ладно тебе, -  отмахнулась  от  меня  Инга,  -  лучше  бы  покормила
чем-нибудь, а то уже в животе бурчит.
   - Анчоусов не  обещаю!  -  Я  поднялась  с  дивана.  Как  ни  странно,  я
чувствовала себя довольно-таки бодро. Значит, наивная Ингина  болтовня  была
не такой уж и бессмысленной, как может показаться на первый взгляд.
   За неимением вышеупомянутых анчоусов, которых я ни разу в жизни  в  глаза
не видела, я приготовила глазунью из пяти яиц, из расчета два мне, три Инге,
раз  уж  она  такая  голодная.  А  что,  блюдо  калорийное   и   быстрое   в
приготовлении, два в одном, как теперь принято выражаться.
   Инга, несмотря на  мелкобуржуазные  привычки,  приобретенные  в  процессе
жизни со своим пивным королем, вела  себя  вполне  демократично  и  уплетала
яичницу за милую душу. Все подмела  и  даже  хлебной  корочкой  прошлась  по
тарелке. Я не могла похвастать таким же отменным  аппетитом,  ела  медленно,
почти не ощущая вкуса, и завидовала крепости Ингиной  нервной  системы.  Как
будто не ее любовника вчера укокошили.
   А Инга, словно желая окончательно уверить меня  в  своей  невозмутимости,
управлялась уже со вторым бутербродом с колбасой, попутно разглагольствуя на