Елена ЯКОВЛЕВА 
   НЕВЕЗУХА НА ВСЕ СТО 
 
 
 
   ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru 
 
 
Анонс 
 
   Хорошенькое  дельце  -  обнаружить  в  собственной  постели  труп  голого
мужчины... Недаром скромный корректор  Таня  Чижова  искренне  считает  себя
жительницей того самого рекламного Виллабаджо, обитатели которого  никак  не
могут отмыть свои сковородки. И верно: невезуха буквально  преследует  Таню.
Мало того, что теперь нельзя появляться в своей квартире, так  еще  какие-то
гнусные типы похищают ее из ночного клуба. Таня пошла туда поглядеть мужской
стриптиз, твердо  решив  переломить  свою  судьбу,  вырваться,  наконец,  из
осточертевшего  Виллабаджо  с  его  вечно  грязными  сковородками.  Впрочем,
сковородка Тане очень пригодилась. Неплохое оружие, если хочешь пробиться на
дорогу, ведущую в солнечную Виллариба.
 
Часть I 
 
ГОЛЫЙ ТРУП 
 
Глава 1 
 
   Ну да, да, как это ни прискорбно, но я и в самом деле  из  этой  паршивой
деревеньки  неудачников,  которые,  один  только  раз  что-то  отпраздновав,
неделями драют свои плошки, проклиная все на  свете.  Разумеется,  прекрасно
осознавая трагизм своего положения, я  просто  из  кожи  вон  лезу,  пытаясь
представить дело по-другому и задурить мозги собственной судьбе. Мол, не  из
какого я не из Виллабаджо, а даже наоборот - из  благословенного  солнечного
Виллариба, где  сказочным  образом  сконцентрировались  сплошные  везунки  и
счастливчики,  и  я,  дескать,  одна  из  них.  Только  фигушки,  судьбу  не
проведешь, и, сколько бы я ни пыжилась, она всегда находит повод указать мне
грозным окриком на мое законное место под солнцем: "Эй ты, чего  расселась?!
А ну-ка шасть к своим сковородкам!"
   И я покорно плетусь в указанном направлении. Тем памятным теплым июльским
вечером события развивались по вышеописанному сценарию. А ведь  я  вернулась
домой в приподнятом настроении, с сумкой, набитой  продуктами,  и  идиотским
букетом ромашек, купленным у благообразной  старушки  возле  метро.  В  душе
бродила какая-то  романтическая  дребедень,  какие-то  смутные  предчувствия
заоблачного счастья, ни на чем конкретном не основанные, что-то  из  разряда
"мы еще поживем, дядя Ваня, мы еще увидим небо в алмазах".
   Кажется, я даже напевала некую легкомысленную песенку, могу даже сказать,
какую именно - "Абрасса мэ", что в переводе с  испанского  означает  "обними
меня". Поскольку в испанском я не сильна, то  обхожусь  одним  "абрасса",  а
дальше идут сплошные ля-ля-ля, но этим "абрасса" я буквально заворожена: как
звучит, как звучит! Сколько страсти - умереть и  не  жить!  Или  вот  еще  -
"карамба", по-русски - "черт возьми" - ведь сплошная экспрессия! Я уже молчу
про "мачо", что означает "мужик", каких-то  несчастных  два  слога,  а  всем
понятно, какая меж ними пропасть. Между мачо и мужиком.  Мачо  -  прекрасный
принц сексуальных фантазий, благородный идальго эротических грез; а мужик  -
двуногое прямоходящее, рутинно  исполняющее  возложенные  на  него  природой
обязанности по продолжению рода.
   Да-а, плохо, что я не знаю испанского языка, но еще хуже, что у меня  нет
денег на поездку в Испанию. И если первая проблема вполне устранима, было бы
желание (ведь выучила же я английский!),  то  вторая...  Короче,  вспомните,
откуда я родом. Впрочем, какие мои годы! Гм-гм, а вот этого  я  уточнять  не
буду. Конечно, я не юная девочка, но и не старуха  в  глубоком  климаксе.  В
этом смысле я вполне современная женщина, этакая  голландская  роза,  вечный
бутон на тернистом пути от праздничного букета к мусорному ведру Но  хватит,
хватит о грустном, еще  успеем,  ведь  в  тот  день  у  меня  было  отличное
настроение. А если подумать, из-за чего? Ну, отпуск очередной  подошел,  ну,
отпускные получила - и что с того? Не на Канары ведь собиралась, а к  матери
в город Котов, он же Виллабаджо, где уже  с  июня  торчал  мой  десятилетний
сын-оболтус Петька и жаловался на скуку. Что  еще  раз  доказывает:  сделать
счастливой замордованную жизнью мать-одиночку проще простого, но никто  ведь
и пальцем не пошевелит! В общем, это был  идеальный  случай,  чтобы  вернуть
меня с небес на землю и напомнить, кто я и  откуда.  Да-да,  из  этой  самой
деревни Виллабаджо, будь она трижды проклята! Обиднее всего, что на этот раз
"грязные сковородки" ждали меня за порогом собственной квартиры, грязные  не
в прямом смысле, а в переносном.
   А теперь  все  по  порядку.  Меня  сразу  насторожили  брошенные  посреди
прихожей тапки - я лично такой дурной привычки не имею. Другие имею, а эту -
нет. Разумеется, я быстро сообразила, чья это работа - Ингина, ведь только у
нее есть ключи от моей квартиры, а кроме того, она уже  месяца  два  наносит
мне визиты в мое отсутствие. Я, конечно, догадываюсь, с какой именно  целью,
но голову себе этим не забиваю. Мое единственное условие: "лавочка"  открыта
только до сентября, до Петькиного возвращения от бабушки.
   - Могла бы хоть предупредить,  -  все  же  пробурчала  я  себе  под  нос,
сбрасывая с ног босоножки. - А то придешь, а тут... - Что  именно  "тут",  я
уточнять не стала - почему, вы со временем поймете. А  пока  я  ограничилась
тем, что подхватила сумки и отправилась на кухню  разгружать  их,  размышляя
между делом, какую меру наказания  стоит  применить  по  отношению  к  Инге.
Высшую - отобрать ключи или условную -  ограничиться  внушением.  Оказалось,
что с кондачка такие вопросы не решаются, потому  что  быть  одновременно  и
судьей, и адвокатом очень непросто.
   Ладно, послушаем, что скажет Инга в свое оправдание,  остановилась  я  на
компромиссном варианте. Потом наполнила водой вазу для ромашек  и  пошлепала
босиком в гостиную, попутно стаскивая с себя юбку. И вот ровно в тот момент,
когда я от нее практически избавилась, мой праздный до сего  мгновения  взор
неожиданно наткнулся на нечто совершенно непредвиденное.  Я  остолбенела:  в
приоткрытую дверь Спальни отчетливо просматривалась свисающая с  моей  (!!!)
кровати измятая простыня, а поверх нее чья-то волосатая нога.  Остального  я
не разглядела, но мне было достаточно и этого. Подхватив  готовую  упасть  к
моим ногам юбку, я театрально  откашлялась  и  воззвала  со  всей  возможной
суровостью:
   - Инга! Инга, нам нужно поговорить! В  ответ  -  ни  шороха,  ни  вздоха.
Заснули они там, что ли?
   Я подошла поближе к  двери  в  спальню  и,  предварительно  отвернувшись,
сердито повторила:
   - Инга! Ты меня слышишь? Выходи, нам нужно поговорить!
   Мне по-прежнему никто не отвечал.  Ну  это  уже  наглость!  Я  кипела  от
возмущения и мысленно награждала Ингу непечатными эпитетами. По ее милости в
моей постели валялся неизвестный мне индивид, а она даже не соизволит  голос
подать! Я еще немного побегала из угла в угол, рывком застегнула "молнию" на
юбке и, проклиная себя за мягкотелость и доверчивость, решительно распахнула
дверь спальни. В конце концов, разве не я хозяйка этой квартиры?
   - Инга! Ин... - рявкнула я грозно и осеклась. Инги в спальне не  было.  А
вот неизвестный мне мужик возлежал на моей постели  в  самой  непринужденной
позе, едва прикрытый простыней.  На  полу  рядом  с  кроватью  валялись  его
вещички: брюки,  рубашка,  носки  и  ботинки.  В  спальне  благодаря  плотно
задернутым шторам царил располагающий  к  неге  полумрак,  но  вряд  ли  это
извиняло голого нахала.
   - Ну хватит! - Я на всех парах подлетела к  окну  и  отдернула  шторы.  -
Хватит прохлаждаться, а то...
   Я резко обернулась и задела  стоящую  на  туалетном  столике  хрустальную
конфетницу, некогда подаренную нам с Генкой (моим бывшим мужем)  на  свадьбу
Свадебный хрусталь, будто только того и дожидался, торжественно брякнулся об
пол и разлетелся на мелкие кусочки,  повторив  тем  самым  печальную  участь
нашего с  Генкой  брака.  Впрочем,  дела  семейные  обсудим  попозже,  когда
представится случай - а он представится, и не однажды, уж будьте спокойны, -
а сейчас о главном. О том, с чего это меня так повело, ведь я  вполне  могла
бы грохнуть не только конфетницу, но и трюмо. А все потому,  что  я  наконец
разглядела подозрительное красное пятно на простыне,  аккурат  возле  слегка
повернутой набок головы развалившегося на моей постели незнакомого  наглеца.
Мертвый! Теперь понятно, почему он так разоспался!
   - Эй, эй... - все-таки прошептала я, непонятно на что надеясь.
   Неизвестный даже не шевельнулся. А что вы хотите от мертвеца?
   Преодолевая естественный ужас и подкатывающую к горлу тошноту, я  все  же
приблизилась  к  кровати  на  безопасное  расстояние,  позволяющее,  однако,
сделать окончательное заключение... Так и есть, он не  подавал  ни  малейших
признаков жизни, а на простыне были вовсе  не  красные  чернила  и  даже  не
кетчуп.
   Я взвизгнула и пулей выскочила из  спальни  в  гостиную,  из  гостиной  в
прихожую, а уже оттуда - на лестничную площадку. Прямо, как была, босиком.
 
*** 
 
   Вы  легко  догадаетесь,  что  со  мной  творилось,  если   на   минуточку
представите себя на моем месте. Вообразите:  вы  спокойно  приходите  домой,
чтобы отдохнуть от трудов праведных, выпить чайку, принять  душ,  посмотреть
телевизор и как следует выспаться в своей (заметьте - своей) постели, а  там
- неизвестно чей труп, к тому же совершенно голый.  Впрочем,  хоть  бы  и  в
смокинге, не принципиально.  Но  как  он  там  очутился?  Вряд  ли  мне  его
принесли, значит, пришел он своими ногами еще живой.
   То есть.., его убили в моей квартире, пока я честно сидела  на  работе  и
исправляла чужие орфографические ошибки? (Если кто не знает, я - корректор в
газете, но об этом, как и о моем бывшем  муженьке,  поговорим  при  случае.)
Неизвестные киллеры вломились ко мне в  мое  отсутствие,  раздели  какого-то
мужика, уложили его в мою кровать, кокнули, а  я  теперь  отдувайся?  Ничего
себе сценарий, прямо голливудский ужастик. Допустим, так оно и было, но  при
чем здесь я? Это же свинство с их стороны - кого-то убивать в моей квартире,
как будто больше негде. Москва, слава богу, большая, страна  -  еще  больше,
шестая часть суши, как-никак.
   Стоп, нужно проверить замок, ведь как-то они вошли?.. Я осмотрела  дверь,
заглянула в  замочную  скважину,  но  ничего  подозрительного  не  заметила.
Возможно, они воспользовались отмычкой, хотя что я понимаю в подобных делах!
А если ключом? Меня бросило в холодный пот: ведь если ключом,  то  без  Инги
здесь не обошлось. Собственно, я же сразу решила, что она  побывала  в  моей
квартире, едва наткнулась на разбросанные тапки. Ну и  какой  отсюда  вывод?
Мужика привела Инга, она же его раздела, она же  его  убила,  а  я  опять  в
дураках? Вернее, в дурах. Потому что труп в моей постели, а не в Ингиной.
   Вот вам, пожалуйста, типичный образчик женской дружбы и преданности. Я ей
- бесплатную жилплощадь для подпольных свиданий, а она мне  -  труп!  Вот  и
входи после этого в положение молодой жены богатого, но старого мужа. Гм-гм,
может, она тут все-таки ни при чем?  Тогда  что  же  выходит  -  он  с  неба
свалился и прямо в мою кровать? А если  Инга  его  привела,  а  убил  кто-то
другой? Или - я похолодела - убили обоих: и неизвестного мне типа,  и  Ингу.
Но труп-то один! Ага, в спальне  один,  а  в  ванную  я,  между  прочим,  не
заглядывала.
   Да, в ванную, в ванную... Я зажмурилась, и перед  моим  мысленным  взором
словно по спецзаказу предстала  душераздирающая  картина:  ванна,  до  краев
наполненная багряной от крови водой, сквозь  которую  виднеется  бледное  до
синевы лицо покойницы, а на кафельной стене  -  кровавые  отпечатки  пальцев
убийцы. Два трупа, теперь уже два трупа, и оба - на мою шею. Как, интересно,
я объясню их появление в  моей  квартире?  А  главное,  какой  Шерлок  Холмс
возьмется за эту запутанную историю, имея под рукой готового  потенциального
убийцу в моем лице? Вот она я, вся тут,  и  искать  никого  не  надо.  Зачем
лазить по пыльным чердакам  и  рисковать  жизнью  в  смертельной  схватке  с
безжалостным маньяком, когда  под  рукой  имеется  Таня  Чижова  из  деревни
неудачников Виллабаджо!
   Я стояла на лестничной площадке босая и мысленно рвала на себе волосы,  а
мимо проходили соседи с авоськами, набитыми продуктами, и кейсами,  набитыми
бумагами, и бросали в мою сторону недоуменные взгляды. Я справедливо решила,
что в моем положении неразумно  привлекать  к  себе  излишнее  внимание,  и,
превозмогая тихую панику, переместилась с лестничной площадки в квартиру.  И
хоть дверь я за собой и захлопнула, дальше ни шагу не сделала. Стояла и тупо
смотрела  перед  собой.  Смотрела  в  это  заполненное  ужасом  безжизненное
пространство, некогда  считавшееся  уютным  гнездышком  и  даже  послужившее
яблоком раздора на нашем с Генкой бракоразводном процессе. Этот гад  пытался
оттяпать у меня квартиру, и я с  большим  трудом  при  Ингиной  материальной
поддержке от него откупилась. До сих пор в долгах, кстати говоря, хотя  Инга
великодушно помалкивает на эту тему.
   Инга, Инга, опять засвербело у  меня  в  мозгу.  Что  же  здесь  все-таки
произошло? И что мне теперь делать? Ясное дело, в милицию звонить, со всеми,
как говорится, вытекающими последствиями. Вот именно,  последствиями.  Такое
ощущение, что меня быстро и неотвратимо затягивает в бездонную  пучину,  как
Лизу Бричкину в  болотную  зыбь.  Еще  минута  -  и  густая  зловонная  жижа
сомкнется над моей разнесчастной головой.  Была  Таня  Чижова,  и  нет  Тани
Чижовой.
   Да, в милицию звонить совершенно не хочется, но других вариантов  у  меня
нет. Ведь в спальне труп, не  мог  же  он  мне  померещиться.  А  в  ванной,
возможно, еще один. Надо бы проверить, да боязно. И тем не  менее  придется.
Сейчас,  сейчас...  Только  воздуху  в  грудь  побольше  наберу,  как  перед
заплывом.  И  идти  ведь   недалеко,   учитывая   микроскопические   размеры
малогабаритной  квартиры,  а  сколько  времени  мне   потребовалось,   чтобы
заглянуть в ванную буквально одним глазком, вы не поверите!
   Между прочим, ничего ужасного я там не  увидела.  Все  было,  как  утром,
когда я второпях принимала душ перед работой: ванна пуста, на  двери  -  мой
махровый халат, а на полочке под зеркалом - зубная  паста,  мыло,  крем  для
снятия макияжа и прочие мелочи. На всякий случай я даже потрогала висящее на
крюке полотенце, как выяснилось, совершенно сухое;
   Ну что ж, по  крайней  мере  одним  трупом  меньше,  констатировала  я  и
вернулась в прихожую. Все, что мне оставалось, - выполнить свой  гражданский
долг, то бишь сообщить в милицию о том, что я, гражданка Чижова,  вернувшись
с работы, обнаружила в своей квартире труп  неустановленного  лица  мужского
пола. Я уже взялась за телефонную трубку и даже ноль набрала, когда на глаза
мне попался предмет, который я  не  заметила  сразу.  Мобильный  телефон  на
обувной тумбочке. Ингин, я сразу его узнала, тем более  что  она  уже  не  в
первый раз забывает его у меня, растяпа!
   Ну вот, теперь и вовсе  никаких  сомнений  в  том,  что  она  побывала  в
квартире и она же привела сюда этого мужика... Ноль я уже набрала,  осталось
набрать двойку - и моя совесть чиста.  Насколько  это  возможно  в  подобных
обстоятельствах, конечно. Милиция вплотную  займется  Ингой,  и  она  станет
подозреваемой номер один, а я - номер  два,  а  там,  глядишь,  и  в  разряд
свидетельниц перейду. Ага, и стану исправно давать показания. Против Инги. А
что мне еще прикажете делать? Иначе ведь подозреваемой номер один буду я!
   Так-то оно так, но как быть с нашей многолетней дружбой? А Инга? Что  она
думала, когда заваривала эту кашу? Я бросила телефонную трубку на  рычаги  и
сделала попытку сосредоточиться. Ведь от моего решения так  много  зависело!
Минуту спустя я снова навалилась на телефон и  стала  судорожно  накручивать
диск. На этот раз я звонила не в милицию, а Инге. Самое  смешное  (если  при
подобном раскладе позволительно употреблять столь легкомысленные выражения),
что я стала набирать номер Ингиного мобильника и  сообразила,  в  чем  дело,
только после того, как он отозвался с обувной тумбочки то ли Моцартом, то ли
Бахом.
   - Идиотка... - зашипела я на саму себя и набрала  другой  Ингин  номер  -
домашний.
   Сначала  в  трубку  ворвалась  громкая   музыка,   потом   неестественный
полуистерический смех и только  после  этого  холодный,  почти  безжизненный
голос равнодушно произнес: "Слушаю". Если бы не сильный  кавказский  акцент,
его можно было бы принять  за  автоответчик,  а  на  самом  деле  это  Ингин
денежный мешок - Ованес Сусанян по прозвищу Покемон. Прозвище придумала я  с
помощью сына Петьки. Есть такой японский мультфильм со странными персонажами
- вырожденцами и мутантами, а  еще  в  магазинах  продаются  картинки  с  их
изображениями. Петька эти картинки коллекционирует, то и дело выклянчивая  у
меня деньги на них. Таким образом я и узнала, что покемоны -  это  карманные
монстры, а заодно вдоволь на них налюбовалась. Так вот самый страшный из них
- вылитый Ингин Ованес.
   - Это Таня Чижова, - скрипя зубами, отрекомендовалась я Покемону. -  Ингу
можно?
   На  противоположном  конце  провода  возникла  довольно   продолжительная
заминка, сопровождавшаяся подозрительным шуршанием и  возней.  У  меня  даже
возникло ощущение, будто там идет борьба за трубку. Но Ингу я в конце концов
услышала.
   - Привет, - выдохнула она в трубку и добавила без всякого выражения:
   - Как дела?
   - Отвратительно, - не стала я лукавить и сразу перешла к делу:
   - Между прочим, ты у меня кое-что забыла...
   - Мобильный? - равнодушно отозвалась Инга. - Бог с ним, завтра заберу.
   - Если бы только, - прошипела я. - Срочно приезжай...
   - Да не могу я сейчас. - Инга перешла на громкий шепот:
   - Давай завтра, а? У меня тут гости вообще-то.
   - У меня тоже, - зловеще известила я. - Приезжай немедленно,  это  вопрос
жизни и смерти.
   -  Хорошо,  приеду,  -  торопливо  заверила  меня  Инга.  Что  неоспоримо
доказывало: она знала, она все знала.
 
Глава 2 
 
   Инга возникла в моей жизни в шестом  классе  средней  общеобразовательной
школы ј 123. Ее  привела  наша  классная  руководительница  Эмма  Семеновна,
представив перед уроком истории:
   - Знакомьтесь, дети, это Инга Прокопчик, она будет с вами учиться.
   Должна вам сообщить, что Инга тогда  была  очень  упитанной  девочкой  со
старомодной корзинкой из толстых кос на голове.  Добавьте  к  этому  нелепую
юбку плиссе, делающую ее похожей на бочонок для засолки огурцов,  и  вы  без
труда представите себе бездну, отделяющую тогдашнюю Ингу от  идеала.  Помню,
она страшно смущалась, а новые одноклассники беспардонно пялились на нее  во
все глаза, и особого дружелюбия в них не наблюдалось.
   Неудивительно, что во мне она сразу вызвала острое сочувствие.  Я  хорошо
знала, какая участь ей уготована: наши отъявленные остряки тут  же  приклеют
ей обидную кличку, липкую, как жевательная резинка. Еще бы,  такой  "лакомый
кусочек": толстая девчонка с редким именем Инга и совершенно не сочетающейся
с именем нелепой фамилией Прокопчик. Я как в воду  глядела:  Инге  досталось
издевательское  прозвище  Копчик,  заслышав  которое   она   вздрагивала   и
заливалась краской.
   Я так прониклась сочувствием к несчастной жертве школьного  террора,  что
немедленно взяла ее под свое крыло, обеспечив защиту  и  покровительство.  Я
вступалась за нее всякий раз, как кто-нибудь из наших  раздолбаев  собирался
ее обидеть, за что  Инга  платила  мне  редкой  во  все  времена  монетой  -
преданностью и восхищением. Признаюсь, мне это было очень даже лестно.
   Все резко изменилось после восьмого класса. Инга провела летние  каникулы
у каких-то родственников, а вернулась неузнаваемой. Пухлая и неповоротливая,
как жук,  упавший  на  спину,  девчонка  превратилась  в  стройную  красивую
девушку. Словно  ее  подменили  или  она,  как  Царевна-лягушка  из  сказки,
сбросила наконец отвратительную бородавчатую  шкурку  и  предстала  в  своей
подлинной красе. Я потеряла дар речи, как только оценила масштабы волшебного
Ингиного перевоплощения. Подумать только, а ведь я  собиралась  опекать  ее,
бедную, чуть ли не до гробовой доски, получая от  этого  глубокое  моральное
удовлетворение. И нате вам - за одни только летние  каникулы  мой  привычный
обжитой мир перевернулся с ног  на  голову.  Преображенная  Инга  больше  не
нуждалась в защите и покровительстве и при  желании  сама  могла  взять  над
кем-нибудь шефство. Например,  надо  мной,  все  еще  пребывающей  в  гадких
утятах.
   Осознав, что мы поменялись ролями, я пришла в  жуткое  замешательство,  а
новая Инга неожиданно открылась мне с новой  же  стороны,  продемонстрировав
беспрецедентное великодушие. Она вела себя безупречно, словно ничего  такого
особенного с ней не произошло, и  наши  отношения  остались  прежними.  Так,
вероятно, гусеница превращается в прекрасную  бабочку-махаон,  не  делая  из
этого превращения события. Ну подумаешь, превратилась и  превратилась,  ведь
так и должно было случиться, разве нет?
   И если бы Ингина красота заключалась только в правильных  чертах  лица  и
длинных ножках... Так нет же, в ней было нечто большее, и это нечто  даже  я
своим недоразвитым подростковым умишком осознала. В ней  буквально  во  всем
угадывалась порода, вплоть до пресловутых кончиков ногтей в форме  цветочных
лепестков. И откуда только все  взялось,  буквально  из  ничего,  завистливо
вздыхали записные школьные красавицы, которых Инга оставила далеко позади, -
господи, да они ей даже в затылок не дышали! -  и  упорно  набивались  ей  в
подружки. Сначала я боялась, что всеобщее внимание вскружит  Инге  голову  и
она забудет про меня, но потом успокоилась.
   Скоро мы закончили школу: я - с одной четверкой по математике, а Инга - с
одной четверкой по пению. С той разницей, что остальные у меня были пятерки,
а у Инги - тройки. Учеба ей не то чтобы не давалась,  скорее  не  доставляла
удовольствия, как мне, а напрягаться ради галочки она не хотела. Однако  же,
когда я рванула в Москву поступать в  университет,  Инга  последовала  моему
примеру. Я-то поступила, а Инга срезалась на первом же экзамене, но  унывать
не стала, быстро устроилась на  курсы  секретарей-референтов,  быстро  нашла
работу в какой-то фирмочке и "омосквичилась" не в пример быстрее меня.  Я-то
все торчала по библиотекам, исправно посещала коллоквиумы и  писала  заумные
курсовые,  а  она  жила  полной  жизнью  со  всеми  прилагающимися   к   ней
причиндалами вроде дискотек, свиданий при луне и  увлекательных  путешествий
по магазинам.
   Что самое удивительное, замуж я все-таки  вышла  раньше  Инги,  хотя,  по
логике вещей, должна была засидеться в старых девах. Собственно,  только  из
опасения  в  них  засидеться  я  и  приняла  Генкино  предложение.  Инга  не
торопилась, поскольку, имея множество вариантов, затруднялась с выбором, а у
меня,  кроме  Генки,  никого  не  было,  потому  и  глаза  не   разбегались,
сосредоточились на его веснушчатой физиономии и съехались к  переносице.  Да
так, что потом  разъехаться  не  могли.  И  хоть  бы  он  представлял  собой
что-нибудь выдающееся, а то  ведь  совершенно  посредственный  экземпляр,  к
тридцати   годам   обзаведшийся   обширной   лысиной,   вялым   брюшком    и
прогрессирующей близорукостью. И тем не менее он меня бросил. Ясное дело,  я
бы хотела, чтобы все было  наоборот,  и,  вздумай  он  вернуться,  наверное,
приняла бы его обратно. Зачем? Именно для того, чтобы  переиграть  это  кино
заново и выставить Генку за дверь с тихим торжеством отмщенной добродетели.
   Да что это я все о себе да о себе, поговорим-ка лучше об Инге.  Так  вот,
она тоже  в  конце  концов  нашла  свое  "счастье"  в  лице  вышеупомянутого
Покемона. Если бы вы его видели так же близко, как я, вы  бы  сразу  поняли,
почему это счастье в кавычках. Парочка из них получилась еще та - ни дать ни
взять, Красавица  и  Чудовище.  Тонкая,  воздушная,  ангелоподобная  Инга  и
маленький,  отвратительный,  похожий  на  старую  облезлую  обезьяну  Ованес
Сусанян. Ясно, что  он  попросту  купил  мою  обворожительную,  но  ветреную
подружку, а потому их брак всего лишь сделка. Насколько она обоюдовыгодна  -
судить затрудняюсь, ибо в таких вопросах у каждого свои критерии.
   Конечно, Инга получила и деньги, и тряпки, и  заграничные  вояжи,  но  я,
например, вполне без всего этого  обхожусь  и  гордо  довольствуюсь  участью
свободной и независимой женщины, о чем не устаю повторять при каждом удобном
случае. Вернее, повторяла, пока одна мымра из нашей газеты не  заявила,  что
я, дескать, свободна от мужского внимания и независима от благ  цивилизации,
да и то не по своей воле. Прямо так и сказала мне в лицо, а я  оторопела  от
беспримерной  наглости  и  с  ходу  не  нашлась,  что  ей  ответить.  Стояла
совершенно ошарашенная и хватала ртом воздух, а она смеялась мне в  лицо.  А
когда я очухалась, время было уже упущено, прямо как с Генкой. Приходится  с
сожалением констатировать, что на сегодняшний день  это  два  самых  обидных
плевка в душу, от которых мне не удалось увернуться.
 
*** 
 
   К черту, к черту пространные отступления  и  продолжительные  экскурсы  в
историю, тем более что в карете прошлого, как известно,  далеко  не  уедешь.
Вернемся в душный июльский вечер,  наэлектризованный  надвигающейся  грозой.
Заново описываю диспозицию для особо утомленных  излишними  подробностями  и
ненароком потерявших нить повествования.
   Итак, до того  как  меня  вдруг  некстати  потянуло  на  воспоминания,  я
позвонила Инге, затащившей в мою постель покойника, то  есть  не  покойника,
конечно, а живого мужика (не некрофилка же она, в самом деле!),  то  есть  в
постель он лег живым, а встать уже не  встанет.  В  ожидании  Инги  я  снова
торчала на лестничной площадке (правда, предварительно  обувшись)  и  нервно
грызла ногти.
   Инга примчалась в своем серебристом "Мерседесе" примерно через полчаса. К
этому моменту я уже успела обгрызть ногти до мяса и раскалиться добела.
   Инга вышла из лифта и сразу вытаращилась на меня:
   - Чего это ты тут торчишь?
   - А ты как думаешь? - Буду я с ней еще церемониться. Будто она не  знает,
из-за чего это я  околачиваюсь  на  пыльной  лестнице,  вместо  того,  чтобы
преспокойно отдыхать после трудового дня, а также трудового года.  Мне  ведь
до заслуженного отпуска всего один день остался, а  тут  такой  подарочек  в
собственной постели.
   - А чего мне думать? - Инга пожала плечами  с  самым  невинным  видом.  -
Давай скорее выкладывай, что там у тебя случилось, а то у меня мало времени.
- Она посмотрела на свои золотые  часики  с  золотым  же  браслетом  изящной
работы, плотно обхватившим не менее изящное запястье. - Ты представить  себе
не можешь, чего мне стоило вырваться из дому! К мужу понаехала чертова  куча
родни, изволь их теперь развлекать...
   - Скажи-ка лучше, ты сегодня была у меня?  -  сурово  оборвала  я  Ингины
стенания.
   - Ну да... - подтвердила она как ни в чем не бывало. - Извини, я тебя  не
предупредила, так вышло... Ты что, только из-за этого меня вырвала из  дому?
- прикинулась она невинной овечкой.
   Я склонила голову набок и  пронзила  Ингу  испепеляющим  взором,  пытаясь
проникнуть в тайные закоулки ее души. Притворяется  она  или  в  самом  деле
ничего не знает? Но, честно говоря, ничего нового на ее хорошеньком личике я
так и не разглядела, все как всегда: ни морщинки, ни складочки, ни прыщика.
   - Гм-гм... А во  сколько  ты  ушла?  -  Я  продолжала  испытывать  ее  на
прочность. Должна же она где-то проколоться.
   - Н-ну... - Инга чуть замешкалась. - Около шести, наверное... А почему мы
выясняем это на лестнице? - В ней все-таки проснулось беспокойство.
   - А твой.., приятель? Он что, остался? Инга слегка порозовела.
   - Он... Ну да, он еще оставался, но тоже собирался  уходить...  А  что?..
Что, Танюш, неужели он забыл захлопнуть за собой дверь?
   - Хуже, - зловеще отозвалась я.
   - Хуже? - растерялась Инга или очень талантливо изобразила растерянность.
- А что может быть хуже?
   - Он не ушел. -  Раз  уж  она  ломает  "комедь",  то  почему  бы  мне  не
присоединиться?  Боюсь  только,   что   в   моем   исполнении   это   скорее
"трагикомедь".
   - Как это? - Теперь уже Инга покраснела. - Он что, до сих пор  здесь?  Ну
извини, я не знала, что он такая свинья. Знала бы -  не  связывалась.  Ну  я
ему, я ему сейчас!.. - Инга решительно схватилась за ручку двери.
   - Постой, - придержала я ее за рукав. - Это еще не все. - Можете  считать
меня легковерной идиоткой, но у меня на Ингин счет все сомнения  отпали.  Не
убивала она, левую руку даю на отсечение, не убивала! - Это еще  не  все,  -
повторила я.
   - В каком смысле? - замерла у двери Инга. - Так он там или не там?
   - Ну-у... Как тебе сказать... - Я поискала ответ на стене,  изборожденной
трещинами, как лицо аксакала морщинами. - Как бы и там.., и как бы не там...
   Инга вытаращила на меня глаза:
   - Чего ты такое плетешь? Как бы и там,  как  бы  не  там...  Что  еще  за
ахинея?
   А меня вдруг оторопь взяла. Я подумала: а если  тот..,  ну,  труп..,  при
жизни был Инге дорог или, того хуже, она его любила?
   -  Послушай...  Послушай...  -  Я  долго  и  тщательно  подбирала  слова,
взвешивая их, как дорогущую раннюю черешню на рынке. - Он  там,  на  том  же
месте, на котором ты его оставила, только в другом виде...
   - В другом? - повторила Инга с обалделым видом и тихо спросила:
   - А ты про что говоришь?
   - Не про что, а про кого. Про твоего мужика. - Я  зыркнула  по  сторонам.
Посторонние уши в данной ситуации были совершенно ни к чему. - Ладно"  пошли
в квартиру, на месте разберемся.
   - Так я и шла... - пробормотала Инга с  дебильными  интонациями  толстого
жлоба, рекламирующего по телевизору пиво.
   Я  затолкала  Ингу  в  прихожую,  плотно  закрыла  за  собой  дверь,  для
надежности привалившись к ней спиной, и стала негромко, но четко докладывать
обстановку:
   - Слушай меня внимательно и не перебивай. И  не  ори,  даже  если  сильно
захочется, а если не выдержишь, то ори тихо. Поняла?
   - Не-а, не поняла. - Инга как-то подозрительно присматривалась ко  мне  и
даже принюхивалась. Наверное, подумала, что я пьяная.
   - Это неважно. Ты, главное, слушай. Мужик, которого ты привела ко  мне..,
он все еще там, - указала я глазами на спальню, - лежит в постели. Он...  Он
- мертвый.
   - Ты что?..  Ты  что?..  -  Инга  выжала  из  себя  глупую  и  совершенно
неуместную в данном случае улыбочку. - Ты что плетешь?
   - Сама посмотри, если не веришь, - посоветовала я ей.
   Она так  и  сделала.  Посмотрела.  А  потом  как  заорет!  Между  прочим,
совершенно нормальная реакция. Тоже мне удовольствие -  смотреть  на  голого
мертвеца, который всего несколько часов назад сжимал тебя в своих объятиях.
 
Глава 3 
 
   - Не ори! - цыкнула я на Ингу. - Соседи раньше времени всполошатся.
   Инга послушно затихла и стала пятиться к двери.
   - К-куда? - Я догнала ее уже в прихожей, ухватила за шиворот и развернула
в обратную сторону. - Устроила мне это добро, а теперь смываешься?!
   Инга только шумно дышала, как собака в наморднике, и  испуганно  пялилась
на меня, даже не пытаясь хоть чем-нибудь  оправдать  свою  позорную  попытку
удрать.
   - Ну хороша, хороша, ничего не скажешь. - Я стала ее стыдить,  постепенно
входя в раж. - Подсунула мне труп, а я, мол, ни при чем!  Я,  между  прочим,
могла бы сразу милицию вызвать, и ты бы уже давала  показания  какому-нибудь
доброму оперу, зачем и почему убила своего полюбовника.
   - Я? Убила? - очухалась Инга. - Да с какой стати!
   - Тебе виднее! - После того как она дала деру  с  места  происшествия,  у
меня пропало всякое желание щадить ее нежные чувства. - Он же твой любовник,
а не мой.
   Инга обиженно засопела и насупилась.
   - Ну раз так... А может, это ты его убила? Ведь, когда я уходила, он  был
жив-здоров!
   - Ну ты и змея! - поразилась я, а про себя подумала, что в наглом Ингином
заявлении  есть  определенный  резон.  Как   там   говорят   в   закрученных
американских детективах: мое слово против  твоего?  Применительно  к  нашему
случаю, Ингино против моего. Интересно,  что  на  это  скажет  добрый  опер,
которого я, кажется, уже поминала всуе?
   Не знаю, сколько мы стояли, уставившись друг  на  дружку,  и  молчали.  Я
взвешивала свои шансы, Инга - свои. Первой заговорила Инга.
   - Что ты собираешься делать? - спросила она.
   - Не знаю, - честно призналась я. -  Раньше  знала,  а  теперь  не  знаю.
Раньше я думала, что мы подруги и можем доверять друг другу, но после  того,
что ты сказала...
   - А что я сказала? - взвилась Инга. - Ты первая начала.  Заявила,  что  я
его убила, а я его не убивала!
   - Я тоже! - Слезы обиды готовы были брызнуть из моих глаз. - Зачем  бы  я
его убила, если его совершенно не знала? Никогда не видела вообще!
   - А я о чем? - подхватила Инга. - Я и пытаюсь тебе объяснить,  что  мы  с
тобой в одном  положении  -  дурацком!  Нужно  эту  проблему  решать,  а  не
обмениваться обвинениями.
   Ингины речи показались мне вполне здравыми, и я немного успокоилась.
   - Хорошо, будем решать. У меня только один вариант:  вызываем  милицию  и
рассказываем все, как есть. Только заранее договариваемся: никто из  нас  не
пытается выплыть в одиночку, топя другую.
   - Милицию? - Инга закашлялась. - Да  ты  с  ума  сошла!  Только  не  это!
Во-первых, им только попадись, а во-вторых, об Ованесе ты подумала? Да  если
он узнает, он сразу меня бросит!
   Она спрашивает, подумала ли я о ее благоверном. Мне это нравится! А  чего
бы ей самой о нем не подумать, прежде чем цеплять посторонних мужиков?
   - Подумаешь, бросит, - скривилась я, - невелика потеря! И  потом,  бросит
он тебя или нет, труп - это очень серьезно, и без милиции здесь не обойтись.
   Инга совсем поникла:
   - Если бы только бросил. Знаешь,  что  он  может  сделать?  Кинет  ментам
тыщу-другую баксов и попросит, чтобы они закатали меня на полную катушку.  В
отместку Думаешь, они ему откажут?
   - Сама виновата! - не удержалась я от  соблазна  прочитать  ей  небольшую
нотацию. Тоже мне, нашла время! - Сначала вышла замуж  за  такого  козла,  а
потом стала наставлять ему рога, как будто у него своих мало. Думала,  он  у
тебя в оленя превратится?
   - Давай-давай, остри, если хочется, -  со  смиренным  вздохом  отозвалась
Инга, - если тебе от этого легче.
   Я сразу заткнулась. Инга была права: легче мне  не  становилось.  Да  уж,
сейчас не до шуточек. Нужно срочно что-то решать.
   - Ладно, извини, - буркнула я, - лучше будем договариваться, что отвечать
оперу, который сюда заявится. Чтобы у него, не дай бог, не возникло  никаких
сомнений на наш счет. А то такая кислая  история  получается,  просто  ужас.
Одна подружка приводит к другой своего любовника, та задает  его  мертвым  в
постели. Обе клянутся-божатся, что не убивали, но кто  же  тогда  его  убил?
Карлсон, который живет на  крыше?  Хорошо  еще,  если  они  быстро  проверят
личность твоего дружка и докопаются до каких-нибудь разборок на коммерческой
почве... Кто он, кстати, твой красавчик, чем занимался?
   - А я почем знаю? - невозмутимо ответила Инга. - Все, что  мне  известно,
это то, что его зовут Юрис и  что  он  здорово  тра...  В  смысле,  отличный
любовник.
   - Что? - Я не поверила своим ушам. - Юрис - это все?! Ты даже  не  знаешь
его фамилии?
   - А на кой черт мне его фамилия, спрашивается? Чтобы заниматься тем,  чем
мы тут занимались, и имени достаточно. А при  большом  желании  и  без  него
можно обойтись.
   Незамысловатые Ингины  слова  возымели  на  меня  действие,  сравнимое  с
электрическим разрядом вольт  эдак  в  триста  восемьдесят.  Я  конвульсивно
дернулась и прикусила себе язык до крови. Во рту сразу стало солоно, как  от
селедки. Выходит, Инга таскала на  мою  законную  жилплощадь  невесть  кого,
укладывала этого невесть кого в мою  постель,  нимало  не  заботясь  о  моей
репутации! А у меня, между прочим, сын-подросток, и работаю я не в колбасной
лавке, а в газете. С другой стороны, я ведь догадывалась, зачем  Инге  ключи
от моей квартиры, да что там догадывалась - знала наверняка. Так что  смешно
теперь корчить из себя святую невинность. И все же, все  же  именно  в  моей
постели, а не в Ингиной лежит труп полового гиганта с  прибалтийским  именем
Юрис. По-моему, это нечестно.
   - Влипли! - это первое, что я произнесла, обретя наконец дар речи  и  тут
же потеряв его вновь уже по другой причине. Мне нечего было  сказать.  Инге,
впрочем, тоже. Мы опять растерянно молчали, а в  нескольких  метрах  от  нас
остывало тело Ингиного любовника.
   Потом Инга все-таки заговорила, сбивчиво и торопливо, будто ее собаки  за
ляжки хватали:
   - Да я... Я никогда у них даже имени не спрашивала. Договаривались: он  -
Адам, я - Ева... Потому что все было, ну, на один  раз...  Это  я  сама  так
решила, чтобы  без  всяких  там  заморочек...  Деловой  подход:  в  губы  не
целуемся, наличие презерватива обязательно и не обсуждается...  Господи,  да
они мне все на одно лицо  были,  только  с  этим,  Юрисом,  чуть  по-другому
получилось. Не подумай только, что я на него запала, говорю тебе,  по  части
техники этого дела он был настоящий  виртуоз.  Поэтому-то  я  и  пренебрегла
железным правилом: один раз - и адью, и вот что из этого вышло.
   Инга виновато посмотрела на меня, словно искала сочувствия. Вот, дескать,
какая незадача. А сочувствовать надо было мне, ибо, как выяснилось, здесь  у
меня целый мужской гарем перебывал. Не хватало еще,  чтобы  на  меня,  кроме
подозрения в убийстве, еще и статью за содержание притона навесили!
   А  Инга  продолжала  давить  меня  своей  убийственной  откровенностью  с
методичностью гусеничного трактора:
   - ..Все они ничего для меня не значили,  ровным  счетом  ничего...  Я  их
использовала по  основному  назначению  и  тут  же  выбрасывала  из  головы.
Забывала на веки веков... Зря я только тебя в это дело втянула. Но в  машине
так неудобно, сама понимаешь... Но  ты  не  беспокойся,  простыни  я  всегда
меняла, с этим у меня железно...
   Ну и как вам такая "правда-матка"?
   - Спасибо, утешила. - Это все, что я смогла выжать в ответ.
   - Ой, ты что такая бледная? - испугалась Инга.
   - Что-то мне нехорошо, - пожаловалась я. - Принеси-ка мне воды.
   Инга сбегала на кухню и вернулась со стаканом  воды.  Услужливо  поднесла
его к моему рту, как будто я была умирающей,  испускающей  дух  на  смертном
одре, и зашептала прямо мне в ухо:
   - Танюха, мы должны от него избавиться. Сама посуди, зачем  нам  отвечать
за то, чего мы не делали? И потом... Разве ему не все равно, где его найдут:
в твоей постели или где-нибудь еще?
   - Говори яснее, - потребовала я и отняла у Инги стакан.  Сиделка  из  нее
получилась аховая, всю блузку мне водой залила.
   Инга придвинулась ко мне еще ближе и затараторила:
   - Тело нужно вынести из квартиры и отвезти  куда-нибудь  подальше.  Таким
образом мы избавим себя от лишних неприятностей, а милицию - от  бестолковых
свидетелей. Много ли от нас толку, когда мы ничего о нем не знаем! Да мы  не
свидетели, а пустое место. Стоит ли рисковать понапрасну?
   - Ты так думаешь? - переспросила я. В  определенной  логике  Инге  трудно
было отказать. Поскольку свидетели из нас и  в  самом  деле  никакие,  то  у
оперов, которые сюда заявятся, будет большой соблазн переквалифицировать нас
в подозреваемых.
   - Конечно, конечно, - без  устали  ковала  горячее  железо  Инга,  -  это
единственно возможный способ избежать  серьезных  неприятностей.  Пойми  ты,
иначе нас просто  затаскают.  Меня  бросит  Ованес,  тебя  окружат  сплетни.
Вспомни наконец, что каникулы у Петьки рано или поздно кончатся, и  куда  он
вернется?
   Поскольку Петька - это мой пунктик, как и у всякой нормальной матери,  то
я заткнула уши и заорала:
   - Хватит!
   Я взяла тайм-аут, чтобы все взвесить, что было очень даже нелегко в такой
накаленной обстановке, в каких-то двух шагах от трупа. Через  пять  минут  я
спросила:
   - Как мы это сделаем?
   - Н-ну как... - Инга стушевалась. - Я еще точно не знаю. Нужно  подумать.
Так-так... А знаешь что?.. Давай я смотаюсь к трем вокзалам и сагитирую  там
парочку бомжей. Они его и вынесут. Да за сто баксов они что угодно сделают!
   - Ну ты молодец! - похвалила я Ингу с кислой улыбочкой. - Вынесут. Да что
он, стол, что ли? Или диван? Всякие дела у нас творятся, конечно, но  просто
так с трупами под мышкой среди бела дня пока не прогуливаются.
   - Ну тогда завернем его в ковер. А что?  Пошли  люди  ковер  выбить,  что
здесь такого? - не унималась Инга. - И потом, какой же  сейчас  белый  день?
Сейчас поздний вечер, а еще, - она выглянула в окно, - того  и  гляди  дождь
пойдет, самое время для таких дел. -  Можно  подумать,  что  всю  предыдущую
жизнь она только тем и занималась, что избавлялась от трупов.
   -  Ну  уж  нет,  никаких  ковров,  -  запротестовала   я,   -   это   еще
подозрительнее! Кто выбивает ковры ночью, да еще и  под  дождем?  И  никаких
бомжей с вокзалов. Не хватало нам лишних свидетелей!
   - Да, свидетели нам и впрямь ни к  чему,  -  вынуждена  была  согласиться
Инга. - Но что же нам тогда, самим его тащить, что  ли?  Такого-то  буйвола!
Пупок развяжется.
   - Сама такого упитанного выбрала, - ехидно напомнила я. -  А  выбрала  бы
дистрофика - не надрывалась бы!
   - Да ну тебя... -  обиженно  поджала  губы  Инга.  -  Можно  подумать,  я
собиралась его на горбу таскать...
   - Не собиралась, а придется! - Я была так зла на Ингу, что  придушила  бы
ее собственными руками. Только вот лишний труп мне ни к чему. - Ты придумала
свой конгениальный план, ты его и осуществляй, а я, так и быть, на  подхвате
побуду. Кстати, ты его так и потащишь голым? - ехидно поинтересовалась я.
   - Нет, почему же... Мы его вначале оденем, -  как-то  неуверенно  сказала
Инга.
   - Ты его оденешь, - поправила я. - Как-никак раздевался он для тебя, а не
для меня.
   - Ты опять? - взвизгнула Инга.  -  Ну  хорошо,  хорошо,  тогда  с  ним  и
оставайся, а я уйду. Отлично, она еще меня и шантажирует! Не  знаю,  чем  бы
все кончилось, если бы Инга не пошла на попятную:
   - Никуда я не уйду, не бойся. Но ты тоже хороша. Пойми,  я  его  сама  не
одену, просто-напросто сил не хватит. Его же надо поднимать, переворачивать,
а он не манекен, не из пластмассы...
   Господи, до чего мы докатились: сравниваем труп с манекеном! Просто  верх
цинизма! А с другой стороны, Инга и в  самом  деле  не  справится  без  моей
помощи. И тогда мертвый Юрис останется в моей постели. Да,  небогатый  же  у
меня выбор!
   - Хорошо, - произнесла я через силу, - будем  одевать  его  вместе.  -  И
уточнила:
   - Он хотя бы в трусах, надеюсь?
   - Может, и в трусах,  а  может,  и  нет,  -  уклончиво  ответила  Инга  и
добавила:
   - Какая разница, он же все равно мертвый!
   Да, ему-то, может, и без разницы, а вот мне - нет.
   - Ну пошли же, пошли, - поторопила меня Инга, - нужно же что-то делать! И
побыстрей. А то Ованес беситься начнет, если я сильно задержусь!
   Ага, очень мило! Избавимся от трупа в  рекордно  короткие  сроки.  Тогда,
может, порубим этого Юриса на мелкие кусочки и спустим в канализацию?
   - Да у него из одежды только джинсы да майка, - подбодрила меня  Инга,  а
сама здорово побледнела. Тоже ведь не железобетонная.,
 
Глава 4 
 
   - Ну пошли, - позвала Инга и открыла дверь спальни.
   - Что-то не хочется, - вздохнула я.
   - Ага, тебе только собачиться хочется, - упрекнула меня Инга.
   - И собачиться не хочется. Хочется бежать куда глаза глядят, - призналась
я.
   - Ну и беги, а он пусть здесь остается. - Инга снова захлопнула  дверь  и
демонстративно шлепнула ладонью о ладонь: мол, умываю руки.
   - Черт с тобой, - вяло сказала я и предупредила:
   - В случае чего нашатырь у меня в аптечке на кухне.
   Голый Юрис по-прежнему лежал  на  моей  постели  (а  куда  бы  он  делся,
спрашивается?), лежал и смотрел невидящими  глазами  в  потолок,  давно,  но
безответно вопиющий о ремонте.
   Мне сразу стало дурно. Я остановилась в трех шагах от кровати не в  силах
перебороть страх и отвращение, а Инга потопталась-потопталась и  направилась
прямо к своему мертвому любовнику. Брезгливо, двумя пальчиками  потянула  на
себя край простыни и объявила:
   - На твое счастье, он в трусах.
   Столь же брезгливо она подняла  с  полу  черные  джинсы,  бросила  их  на
кровать рядом с мертвецом и обернулась ко мне:
   - Что стоишь как вкопанная? Давай присоединяйся.
   - Спасибо за приглашение. -  Я  нехотя  сдвинулась  с  места  и  пошла  к
кровати, медленно, как робот-трансформер.
   - Так, ты натягиваешь левую штанину, я - правую, - деловито распорядилась
Инга, как будто у нас семейный подряд какой-нибудь. Вот это самообладание!
   - Быстрей, шевелись! - Инга целиком и полностью захватила инициативу,  да
я и не возражала, если честно. - Ну что ты возишься, скорее!
   Я пыхтела, сцепив зубы и зажмурив глаза, чтобы не смотреть на  покойника.
В отличие от Инги, не скупившейся на комментарии:
   - Что ты копаешься! Мы его так до утра не оденем. Да  не  дергай  ты,  не
дергай, ты ему так ногу оторвешь!
   Майку мы натягивали аналогично, то бишь Инге досталась правая рука, мне -
левая. Я осмелилась посмотреть на Юриса вблизи и  решила,  что  его,  скорее
всего, застрелили во  сне.  Наверное,  он  даже  не  увидел  своего  убийцу.
Впрочем, глаза-то у него как раз были открыты, и теперь, после того  как  мы
его изрядно измучили одеванием, он смотрел прямо на нас с Ингой. И вроде  бы
даже с укоризной.
   - Смотрит! - заорала я и выпустила Юрисову руку.
   - Что ты выдумываешь!  -  не  поверила  Инга,  однако  по  моему  примеру
отскочила от кровати.
   Юрис лежал как лежал - ни вздоха, ни шевеления.
   - Ты думаешь, его застрелили? - спросила я Ингу шепотом,  словно  он  мог
нас подслушать.
   - Наверное, - неуверенно отозвалась Инга. - По крайней мере я  ничего  не
заметила, кроме дырки в голове. - Она отдышалась  и  снова  начала  понукать
меня:
   - Ладно, хватит прохлаждаться, время не терпит.
   Инга самостоятельно, без какой-либо моей помощи надела на Юриса  ботинки.
Я же только блуждала глазами по сторонам, пребывая в  состоянии,  близком  к
обморочному, пока не заметила висящий на приоткрытой дверце платяного  шкафа
пиджак.
   - Смотри, у него еще и пиджак!
   - Тащи его сюда! - распорядилась Инга. Я послушно все  той  заторможенной
походкой робота проследовала к шкафу, выполнила Ингино указание и  безвольно
застыла в  ногах  у  Юриса,  как  надгробное  изваяние.  А  Инга  продолжала
суетиться  и  сыпать  распоряжениями  направо  и  налево,   только   успевай
шевелиться. Никогда ее такой не видела! Впрочем, с тех  пор  как  она  вышла
замуж за Покемона, мы так редко встречались,  что  я  могла  и  не  заметить
произошедших в ней перемен. А все из-за Ингиного муженька опять же. Он  меня
просто на дух не выносит. Разумеется, я плачу ему той  же  монетой,  вернее,
стала платить, обнаружив такое пренебрежение к себе. А поначалу-то я к  нему
относилась, как три к двум, то бишь никак.
   - Где ты там застряла! - снова прикрикнула на меня Инга. -  Прямо  сонная
муха какая-то!
   А у меня просто сил не было, и все! Я  чувствовала  себя  рыбой,  которую
стукнули головой об стол, прежде чем начать чистить с хвоста.
   Наконец мы обрядили мертвого Юриса, и обе, не  сговариваясь,  рухнули  на
пол.
   - У-уф... - простонала Инга, - устала как собака, а ведь его еще и тащить
надо.
   Я же с тоской посмотрела  в  чернильную  синь  за  окном.  Конечно,  Юрис
тяжелый и громоздкий, как диван-кровать в разложенном виде, но не это  самое
страшное. У меня все еще не укладывалось в голове, как  мы  потащим  его  по
лестнице, как загрузим в Ингину  машину...  Страшный  сон,  да  и  только  -
разбудите меня, граждане!
   Внезапно напряженную тишину  нарушал  расхожий  мотивчик,  донесшийся  из
прихожей.
   -  Мой  сотовый!  -  первой  сообразила  Инга,  вскочила  и  полетела  на
настойчивый зов, оставив меня наедине с мертвым Юрисом, теперь уже одетым от
и до. Привыкла я к нему, что ли,  но  прежнего  панического  страха  уже  не
испытывала. Скорее что-то вроде сочувствия, ведь еще недавно он был здоровым
и  крепким  парнем,  интересным  блондином,  способным  соблазнить  не  одну
красотку, а теперь стал всего лишь телом, от которого мы с Ингой  стремились
поскорее избавиться во что бы то ни стало.
   - ..Да-да, скоро приеду, - стрекотала за дверью Инга.  Похоже,  со  своим
разлюбезным Покемоном объяснялась. - Я у Тани, у  Тани...  Как  у  какой?  У
Чижовой!  Помнишь,  она  у  нас  на  свадьбе  была?  Ну,  черненькая  такая,
невысокая...
   Ну и мерзавец же этот Покемон: прикидывается, что не знает меня.  Как  бы
не так, я уверена, что он меня сразу запомнил, одного взгляда хватило. Бьюсь
об заклад, что при первой же нашей встрече он допетрил, чем я ему  опасна  -
своим влиянием на Ингу, - а потому  и  запретил  ей  со  мною  видеться.  Не
впрямую, конечно. Просто заявил Инге,  что  у  замужней  женщины  не  бывает
подруг. А какие у нее подруги, кроме меня?
   Минут через пять Инга вернулась. Деловитая и сосредоточенная.
   - Все, пора, - заторопилась она, - а  то  меня  уже  Ованес  разыскивает.
Говорит, гости могут не правильно понять...
   - Не правильно понять? Это точно! - Я начала вдруг дико хохотать, попутно
соображая, что у меня банальная истерика.
   - Сейчас-сейчас... - пообещала мне непонятно что Инга и исчезла.  Исчезла
ненадолго, а материализовалась  с  каким-то  пузырьком  в  руках.  Почему-то
зубами выдрала из него пробку и сунула мне его под нос, приговаривая:
   - Дыши, дыши...
   Я вдохнула, а выдохнуть не смогла.
   - Что это за дрянь? - заорала я на Ингу, еле переведя дух.
   - Нашатырный спирт. Ты же сама сказала, что если тебе станет дурно...
   - Вот именно, дурно, а мне не  дурно.  -  Не  хватало  еще  сказать:  мне
хорошо, мне просто замечательно.
   - Ну, раз тебе не дурно, - закрыла вопрос Инга, - помоги мне стащить  его
с кровати. Нужно быстро от него избавляться, быстро, быстро!  -  Она  первой
потянула Юриса за рукав. - Черт, тяжелый как колода. Ну что ты стоишь? - это
уже мне. - Хватай его с другой стороны! Давай так: я держу его за  плечи,  а
ты за ноги.
   Я повиновалась Инге как загипнотизированная, не  испытывая  ни  малейшего
желания, но не в силах и  сопротивляться.  Против  воли,  одним  словом.  Мы
кое-как  стянули  Юриса  с  кровати,  после  чего  Инга  первая  заойкала  и
схватилась за поясницу:
   - Это какой-то кошмар! Так мы его не допрем, сами  рядом  трупами  ляжем!
Так...  -  Она  задумалась,  привычным  движением  уверенной  в  собственной
неотразимости женщины взъерошила  свою  густую  каштановую  гриву.  -  Нужно
положить его на покрывало и волоком, волоком...
   Я, по-прежнему пребывая в состоянии полугипнотического транса, сунулась в
платяной шкаф и бросила Инге большое махровое покрывало, все в резвящихся  в
пенистых волнах дельфинах, купленное лет десять назад специально для поездки
в  Анапу,  так  и  не  состоявшейся  по   причине   моей   незапланированной
беременности Петькой.
   - Пойдет?
   Инга придирчиво проверила махровую ткань и одобрила:
   - Крепкое. Годится.
   Волочить Юриса на покрывале было не в пример легче. Особенно по  паркету,
прямо как по маслу. И минуты не прошло, как мы со  своей  страшной  поклажей
были уже в прихожей. Инга бросила свой конец покрывала и кинулась  открывать
входную дверь.
   Только тут я пришла в себя:
   - Ты куда?
   Инга тоже выразила полнейшее недоумение:
   - Как куда? Нам же его еще вниз спустить надо. Не подгоню же я тебе тачку
прямо на пятый этаж!
   - Да еще двенадцати нет! Люди еще не спят!
   - Зато лифт работает! - возразила Инга. - И потом.., спят или не  спят  -
это дело десятое. Лишь бы по лестнице не шлялись и в подъезде не торчали,  а
сидели бы в своих квартирах. А они таки в них сидят, учитывая, какой  ливень
хлещет. Выглянь-ка в окошко...
   - Дам тебе горошку... - передразнила я и прошлепала к окну.
   Кстати, насчет  ливня  она  оказалась  права.  Странно,  что  я  сама  не
заметила, как он начался.  А  может,  и  не  странно,  учитывая  сложившуюся
обстановку.
   - Действительно, ливень. И  все  равно,  нельзя  его  так  сразу  тащить,
какой-нибудь случайный прохожий может пережидать дождь внизу. - А что, такая
вероятность не исключалась, домофон-то у нас уже два дня как в очередной раз
сломался.
   - Ладно. - Инга не стала упрямиться и вняла моим вполне разумным доводам.
- Сбегаю вниз, посмотрю.
   Я прикрыла лицо Юриса покрывалом  и  стала  ждать  Ингиного  возвращения,
тревожно прислушиваясь. На лестнице было тихо, только этажом выше у  кого-то
негромко играла музыка.
   Инга вернулась чуть  запыхавшаяся,  с  бисеринками  дождя  на  лице  и  в
волосах.
   - Все осмотрела, даже из подъезда высунулась - ни одной живой  души.  Там
такой дождина, в двух шагах ничего не видно, слона можно провести, никто  не
заметит.
   - Да по мне, так лучше слона, чем этого... -  покосилась  я  на  мертвого
Ингиного полюбовника, занявшего всю мою прихожую.
   - Уж что есть, - буркнула Инга и снова начала подгонять меня:
   - Раз-два, взяли, а то дождь, не дай бог, кончится.
   - Взяли, взяли, - уныло пробормотала я и намотала на руку край покрывала.
И тут как громыхнет, я даже присела от ужаса. - Это что? , - Что-что,  гром,
что же еще? Говорю тебе, там самый настоящий тропический ливень. - Инга  изо
всех сил дернула покрывало, умудрившись сдвинуть с места и меня, и  мертвого
Юриса одновременно.
   До лифта мы добрались без приключений, втащили тело в кабину и попытались
прислонить к стене, поскольку положить его не представлялось возможным из-за
тесноты.  У  нас  произошла  небольшая  размолвка.   Инга   предлагала   мне
сопроводить мертвеца в лифте, в то время как она подгонит машину максимально
близко к подъезду. Я не соглашалась, твердя свое:
   - Поедем вместе.
   - Так мы время потеряем!  -  горячилась  Инга.  -  И  потом,  тогда  тебе
придется остаться с ним в подъезде.
   Разумеется, такой вариант меня тоже не устраивал, поскольку и в первом, и
во втором случае меня подстерегало гораздо больше опасностей, чем Ингу.  При
том, что именно Инга, а не я спала с белокурым Юрисом до того, как  он  стал
покойником. В итоге мы  сошлись  на  компромиссном  решении:  пусть  мертвец
спускается в одиночку, а мы нажмем на кнопку первого этажа, быстро сбежим по
лестнице и встретим его уже внизу.
   Мы так и поступили.  Отправили  Юриса  на  лифте,  а  сами  со  всех  ног
понеслись по лестнице, шумно дыша и наступая друг дружке на пятки.  А  потом
случилось нечто такое... Короче, у меня возникла  полная  иллюзия,  будто  я
лечу в бездну, а это всего лишь свет погас. Не удержавшись, я  свалилась  на
Ингу, та, в свою очередь, кубарем покатилась по  ступенькам,  я  -  за  ней.
Хорошо еще, что нам оставался последний пролет, а то бы мы  точно  руки-ноги
переломали.
   - Какого черта! - завозилась в кромешной темноте  Инга.  -  Кто  выключил
свет?
   - А я откуда знаю! - Я потирала ушибленное бедро.
   А  где-то  совсем  рядом  как  шандарахнет!  И  еще   сверкнула   молния,
ослепительная, как перед концом света. А вслед за этим и  кое-что  похуже  -
где-то совсем рядом зазвенело стекло.
   - Окно разбилось... Да это буря самая настоящая! - подала голос невидимая
Инга.
   - Ага, самая подходящая погодка для таких дел, - мстительно  напомнила  я
ей и забеспокоилась:
   - А тебе не кажется, что лифта не слышно?
   Инга замерла в темноте, а потом произнесла растерянно:
   - И правда не слышно...
   - Электричество из-за грозы вырубилось! - дошло до меня. - Лифт застрял!
 
Глава 5 
 
   Наверху  захлопали  двери:  это  обеспокоенные   жильцы   первого   этажа
справлялись у соседей, есть ли у тех свет. Как будто и  без  того  не  ясно,
достаточно в окно выглянуть, чтобы понять - чуть ли не вся  Москва  потонула
во мраке. А может, и вся Россия.
   - Мы пропали, - застонала я, уткнувшись в Ингино плечо.
   - Заткнись, - рыкнула на меня Инга, - и без тебя тошно!
   - И что теперь? - осведомилась я у Инги, когда переполох наверху затих.
   - А я откуда знаю! - отозвалась она из темноты.  -  Дадут  же  этот  свет
когда-нибудь...
   - Вот именно - когда-нибудь, - заскрежетала я зубами. - А это  была  твоя
идея - засунуть его в лифт.  Только  представь,  что  было  бы,  если  бы  я
согласилась ехать с ним! - Я чуть не поседела от одной только мысли об этом:
одна в темном лифте с покойником!
   - Но ты же не поехала, - буркнула Инга, - вот и успокойся.
   - Спасибо за совет. А дальше-то что делать?
   - Ну... Подождем, когда свет дадут, - как-то неуверенно предложила Инга.
   - Прямо здесь?
   - Хочешь, поднимемся к тебе.  -  Похоже,  Инга,  как  и  я,  пребывала  в
полнейшей растерянности.
   - Нет уж, лучше здесь, - рассудила я после непродолжительного раздумья, -
а то его еще кто-нибудь перехватит...
   Инга подала мне знак согласия в виде гробового молчания.
   Но кончилось все тем, что, проторчав в подъезде около часа,  мы  все-таки
поднялись ко мне в квартиру.
   - Ну все... Ованес мне скандал устроит, - зудела, как осенняя муха, Инга.
   Я же ощупью разыскала Петькин плеер, который тот, по счастью, не захватил
с собой, собираясь к бабушке. Опять же по счастью, батарейки в  нем  еще  не
сели, и я сразу же напоролась на возбужденные причитания  ведущего  какой-то
станции, по-видимому, шибко молодежной:
   - Братва! В Москве настоящий ураган! Даже не знаю, слышите  ли  вы  меня,
потому  что,  судя  по  сводкам  МЧС,  пол-Москвы  сидит  без  света.  Линии
электропередачи порваны в клочья, и заштопать их обещают только к утру, и то
еще неизвестно!.. А что творится на улице! Прямо из окна нашей студии видно,
как ломаются деревья! А вон огромный сук свалился на чью-то "девятку", все -
капец тачке!..
   И  так  далее  в  том  же  духе.  Можно  подумать,  он  футбольный   матч
комментирует. А кончилось это безобразие - чем бы вы думали? - тем  же,  чем
всегда: разухабистый диджей объявил, что он вынужден прерваться на  рекламу,
а дальше пошли назойливые предложения "жить в кайф" и "оттянуться по  полной
программе".
   Инга,  как  услышала  про  "девятку",  придавленную  деревом,  сразу   же
помчалась к окну - проверить, все ли в порядке с ее  серебристым  "мерином".
Приникла к стеклу и облегченно вздохнула:
   - Фу, слава богу, целехонек. Хорошо, что в вашем дворе деревьев мало.
   Нашла о чем убиваться, когда ее мертвый полюбовничек застрял в  лифте,  а
электричество, если верить этому радийному болвану, дадут не раньше утра!
   Я, конечно, тут же популярно  объяснила  ей,  в  каком  именно  месте  мы
находимся с того момента, как гроза оборвала провода:
   - Утром свет будет! Только утром! Лифт заработает, двери откроются, и все
увидят труп, а мы уже ничего, ничего не сможем сделать!
   Инга приуныла, но только на короткое мгновение:
   - Ну и что! Главное - он не в твоей  постели.  Сама  посуди,  в  подъезде
шестнадцать этажей, на каждой лестничной площадке четыре квартиры, и  народу
всякого-разного живет... Да ты под подозрение самой последней попадешь, если
вообще попадешь. Органы правопорядка у нас завсегда  к  матерям-одиночкам  с
уважением относятся.
   - А мое покрывало? - спохватилась я с опозданием.
   - А что покрывало? - распиналась Инга. - Да таких покрывал знаешь сколько
на белом свете!
   Лично я в последнем совсем не  уверена.  С  тех  пор  как  я  купила  это
покрывало, столько всего произошло. Не удивлюсь, если теперь от фабрики,  на
которой его произвели, следа не осталось. А что тут странного, когда  целого
государства в природе не существует. И покрывала, близнецы моего, давно  уже
истерлись до дыр, только мое и сохранилось одно-одинешенько на белом  свете,
хоть в музей его сдавай. А все потому, что я  так  и  не  съездила  к  морю.
Сначала по причине беременности, потом по причине  хронического  безденежья.
Короче, вы уже знаете, что я из Виллабаджо. Пока нормальные люди плещутся  в
бирюзовых волнах, я драю сковородки. Что самое обидное, по  преимуществу  за
другими.
   А Инга, которой не  терпелось  поскорее  смыться  к  своему  драгоценному
Покемону, увещевала меня нарочито убедительным тоном:
   - Да кто там сейчас работает, в этой  милиции?  Сплошные  двоечники,  эти
самые камчаточники...
   - Камчадалы, - механически поправила я, хотя какое это имело  значение  в
сложившихся обстоятельствах?
   - Тем более, - с готовностью подхватила Инга. - Да они  так  и  не  нашли
убийцу Листьева, а тут какой-то  забулдыга  в  лифте!  Очень  он  им  нужен.
Составят протокол для видимости и забудут.
   - Ну да, - недоверчиво хмыкнула я. Как-то не это не очень  меня  утешало.
Допустим, в милиции сплошные двоечники, но труп-то  от  этого  не  перестает
быть трупом.
   - Не переживай! Выбрось из головы, забудь! Представь, что ничего не было!
- без устали стрекотала Инга у меня над ухом.
   Легко ей было рассуждать, труп-то не  в  ее  лифте  застрял,  а  в  моем.
Подумать только, какая несправедливость!
   - Но ведь завтра его найдут, найдут... - простонала я.
   - И что? - беззаботно  откликнулась  Инга.  -  Может,  примут  за  жертву
стихии.
   - Стихия из пистолетов не стреляет, - резонно заметила я.
   - Все равно мы ничего уже не можем  сделать,  -  парировала  Инга,  -  не
автогеном же его из лифта вырезать. Ложись спать, я уверена, все  обойдется.
А я позабочусь об остальном. Так-так... - Она остановилась посреди прихожей.
- Что-то я хотела... Вот, из-за тебя чуть самое главное не забыла. Белье, на
котором он лежал! От него нужно избавиться в первую очередь. - Она сбегала в
спальню и приволокла оттуда большой узел. - Готово! А ты там полы  помой  на
всякий случай.
   Ишь  раскомандовалась,  начальница!   Закончилось   все   это   небольшой
потасовкой в прихожей. Я долго не хотела отпускать Ингу  и  убеждала  ее  не
оставлять меня одну здесь, в этой квартире, в которой произошло убийство.
   - Все будет хорошо, все  будет  хорошо,  -  оптимистично  твердила  Инга,
напирая на дверь. - Мы вместе, будем держать связь  друг  с  другом,  и  все
обойдется, вот увидишь. А мне пора... Позвоню из машины Ованесу, скажу,  что
пережидала у тебя ураган. - И она упорхнула,  воспользовавшись  тем,  что  я
совсем обессилела.
   Несколько мгновений я еще слышала ее затихающие шаги на  лестнице,  потом
под напором эмоций бросилась к окну.  Увидела,  как  Инга  закинула  узел  с
бельем в багажник "Мерседеса", и все... Остальное потонуло за пеленой  дождя
и слез.
   - Ей легко... - выговаривала я в простывший Ингин след. -  Смылась  и  не
клята, не мята, а ты тут страдай, с ума сходи...
   Хоть я и крыла Ингу  на  все  корки,  но  полы  по  ее  наущению  помыла,
предварительно добавив в воду жидкость для мытья посуды, сама не знаю зачем.
Елозила тряпкой по полу, а сама хлюпала носом:
   - Ага, Танечка, ложись и спи спокойно, пока за тобой не придут. Спи, спи,
моя родная, все будет хорошо... Сама бы попробовала уснуть тут...
   А вы  пробовали  заснуть  в  квартире,  из  которой  только  что  вынесли
покойника? То-то же...
   И  все-таки  я  уснула,  хотя  мне  самой  по  ею  пору  это  кажется  не
правдоподобным. Конечно же, не в спальне (боже упаси!), а в большой  комнате
на Петькином диванчике, в неудобной позе с подогнутыми ногами. Не  припомню,
чтобы мне что-нибудь снилось, но проснулась я перед  рассветом  со  странным
ощущением,  будто  кто-то  пытливо  заглядывает  мне  в  лицо.   Подскочила,
огляделась - никого, а дверь в злополучную  спальню  плотно  закрыта.  Снова
легла и, несмотря на духоту, с головой накрылась одеялом,  движимая  наивным
желанием спрятаться от грядущих напастей. А то, что  они,  эти  напасти,  не
замедлят  на  меня  свалиться  в  самое  ближайшее  время,  я  нисколько  не
сомневалась. Счет шел на часы, а может, и на минуты. Все  зависит  от  того,
когда заработает этот проклятущий лифт (а он когда-нибудь да заработает!).
   "Может, встать и проверить, дали свет или нет?  -  забрезжило  в  глубине
моего сознания. - А-а-а, черт с ним, что это изменит?" - Я снова провалилась
в душную бездонную яму.
   Второе пробуждение было ужаснее первого, потому что при ярком  свете  дня
все мои ближайшие перспективы выглядели еще беспросветнее, чем  накануне.  Я
рывком сбросила одеяло и опустила ноги на пол.
   На душе было тоскливо, хоть в петлю лезь. Может, я и полезла бы,  если  б
не Петька, гостивший у моей  матери  в  славном  городе  Котове,  куда  и  я
собиралась ехать через  неделю.  Боже,  какими  прекрасными  и  несбыточными
казались мне теперь эти простые и незамысловатые планы! Ах, как бы я хотела,
чтобы  все  побыстрее  разрешилось  и  желательно  счастливо!  Чтобы   жизнь
вернулась  в  привычную  накатанную  колею,  пусть  будет  скучновато,  зато
спокойно. Петька, как и  прежде,  станет  таскать  двойки  по  математике  и
исправлять в дневнике оценки, а я  безуспешно  бороться  с  ним  посредством
истерик, перемежаемых припадками нежности и жалости. Трудно поверить, но все
это вкупе с рутиной на работе теперь представлялось мне  чудесным  сказочным
сном, запредельной розовой мечтой...
   Тяжело вздохнувши встала с Петькиного диванчика и побрела на кухню, чтобы
сварить себе кофе. На кухне меня и осенило. Точнее, до меня  дошло  то,  что
должно было дойти еще вчера, но дошло только  сегодня.  Я-то  все  думала  о
трупе, а о себе побеспокоиться забыла, хотя и  должна  была  это  сделать  в
первую очередь. А как  насчет  убийцы?  Раз  уж  я  поверила  Инге,  которая
клянется-божится, что не убивала своего белокурого секс-гиганта,  то  должна
бы задуматься, кто же тогда его укокошил? Ведь убийца как-то  проник  в  мою
квартиру, а значит, при желании сможет это повторить.  В  смысле  проникнуть
еще раз и... Вот именно: "и"!
   Да, но как он все-таки вошел? Может, Инга забыла захлопнуть дверь? А что,
такое не исключено. Выпорхнула из объятий Юриса вся разомлевшая, исполненная
сладких грез... А вот еще вариант: Юрис  сам  открыл  дверь  своему  убийце.
Правда, в этом случае  нескладуха  какая-то  получается.  Потому  что,  если
судить по  картине,  которую  я  застала,  открыв  дверь,  Юрис  преспокойно
вернулся в постель и, вольготно расположившись в ней, стал ожидать, пока его
прихлопнут. И какие отсюда выводы?  Боюсь,  что  неутешительные.  Во-первых,
Юрис знал своего убийцу. И, во-вторых, убийца - женщина. В противном  случае
с чего бы Юрису нежиться в постели?  Не  кажется  ли  вам,  что  этот  перст
прямехонько указует на Ингу?
   И наконец, версия третья, она же последняя.  У  киллера  был  свой  ключ!
Заметьте, свой ключ от моей квартиры! Вопрос:  откуда?  До  сего  дня  ключи
имелись у меня, у Инги и... И у моего бывшего мужа Генки! Что ж,  рассмотрим
Генкину кандидатуру на  роль  убийцы.  Никакой  критики  не  выдерживает.  И
вообще, на кой черт ему убивать Ингиного любовника? Допустим даже, он решил,
что это мой любовник, но и моего ему убивать без  надобности,  поскольку  мы
давно разведены.
   Значит, либо Инга, либо некий Икс. Даже не знаю, что и  предпочесть.  Тем
более что и в первом, и во втором случае  крайняя  все  равно  я.  Хотя  как
посмотреть. Если убийца  все-таки  Инга,  я  теряю,  несомненно,  больше.  И
подругу, и веру в человечество, и... В общем, пальцев на руках  и  ногах  не
хватит, чтобы подсчитать. Но и Икс  не  подарок.  Раз  уж  он  вошел  в  мою
квартиру  однажды,  то  кто  ему  помешает  сделать  это  во   второй   раз?
Следовательно, оставаться в квартире опасно. А  деваться-то  куда?  Конечно,
можно поехать к матери в Котов, как я и собиралась, но  все  равно  придется
вернуться, и не  позднее  первого  сентября.  А  как  СЮДА  возвращаться?  С
ПЕТЬКОЙ! В ЭТУ квартиру!
   И вдруг: дз-зынь! Меня будто  кипятком  ошпарило.  Дзынь  -  это  дверной
звонок. Значит, дали свет.  Того  и  гляди  лифт  заработает,  если  еще  не
заработал. Да нет, пока вроде не слышно. Ой ты, боженьки мои, о чем  это  я,
ведь звонят, в дверь ко мне звонят!
 
Глава 6 
 
   - Ну наконец-то, - пробормотала я и даже  не  стала  интересоваться,  кто
там, за дверью. Потому что и так знала. Быстро же они меня вычислили, ничего
не скажешь, даром что  двоечники,  как  Инга  говорит.  Инга...  Уж  кто  бы
рассуждал, у самой в аттестате разъединая четверка, и та по пению, остальные
тройки. Ну, от моих-то пятерок тоже невелика радость, положим, особенно  при
нонешних раскладах.
   Ну вот, опять звонок. Поторапливают.  А  если  не  открывать?  Интересно,
выломают они дверь или нет? А что, можно проверить. Жалко, у  меня  берданки
не завалялось, а то  еще  можно  отстреливаться  до  последнего  патрона,  с
воодушевлением выкрикивая:
   "Врешь, не  возьмешь!"  Да,  берданки  нет,  зато  есть  десятка  полтора
Петькиных пластмассовых пистолетов и еще рогатка, хорошая такая, добротная.
   Шутки шутками, а дверь рано или  поздно  открыть  придется,  так  чего  ж
тянуть. Но прежде хорошо бы одеться  и  причесаться.  Не  хочу,  чтобы  меня
выводили из дома в халате и тапках на босу ногу.  Да,  но  что  мне  надеть?
Что-нибудь теплое и практичное. В Бутырке, говорят, сырость и сквозняки.  Но
почему же меня так сразу и в Бутырку? Что я, рецидивистка какая-нибудь?  Как
же, станут они разбираться, а пока суд да дело, я уже  схвачу  двухстороннюю
пневмонию. Та-ак, где  мой  лыжный  костюм?  Последний  раз  я  его  видела,
кажется, на антресолях. Опять звонят!  Смотри,  какие  прыткие,  видать,  не
терпится им медаль на грудь схватить за поимку  особо  опасной  преступницы.
Ничего, подождут. Сначала я облачусь.
   Рассуждая таким образом, я слетала на кухню  за  табуретом.  Извлекла  из
антресольных завалов лыжный костюм, старый, но вполне приличный.  Разве  что
слегка отдающий нафталином. На эту операцию я потратила секунд двадцать. Еще
столько же у меня ушло на то, чтобы побросать в пакет  самое  необходимое  -
зубную  щетку,  мыло,  смену  белья.  Туда   же   после   непродолжительного
размышления полетела и пачка купленного накануне  печенья.  Еще  неизвестно,
когда  меня  поставят  на  полное  довольствие.  Ну  вот,  теперь   все.   Я
посмотрелась в зеркало, дрожащей рукой пригладила  растрепавшиеся  волосы  и
распахнула дверь.  Выяснилось,  что  за  мной  прислали  всего  лишь  одного
милиционера,  и  того  в  штатском.  Не  исключено,  что  этажом  ниже   его
подстраховывал целый спецназ, это мне неведомо, а за  моей  дверью  отирался
всего лишь щуплый сморчок, ростом.., как бы не соврать.., ну примерно мне по
ухо.  К  тому  же  весьма  непрезентабельной  внешности:  маленькие  глазки,
крючковатый нос, зализанные на косой пробор  редкие  волосы.  Одет  он  был,
правда, прилично: в светлые  летние  брюки  и  голубую  рубашку  с  коротким
рукавом.
   Да, чуть не забыла. В одной руке он  держал  обычный  пластиковый  пакет,
другую протянул, чтобы в очередной раз нажать на кнопку звонка,  но,  увидев
меня, руку сразу отдернул. Я еще подумала, что на милиционера он  не  похож.
Во всяком случае, на первый взгляд. Скорее  уж  на  страхового  агента.  Или
лектора общества  "Знание".  Теперь-то  эта  легендарная  организация  давно
почила в бозе, но на заре туманной юности мне приходилось сталкиваться с  ее
представителями,   отличавшимися   поразительной    невзрачностью.    Думаю,
специально таких бесцветных подбирали, чтобы у слушателей  не  было  лишнего
повода отвлечься от лекции.
   - Чижова Татьяна Петровна? - уточнил милиционер с  внешностью  страхового
агента и грустно улыбнулся. - Рад, что застал вас!
   Я его радости не разделяла, просто стояла и ждала, что последует за таким
нетрадиционным вступлением. Нет,  каков,  вы  только  подумайте!  "Рад,  что
застал вас"! Надо же, какой хитрый отвлекающий маневр! Небось всем околотком
придумывали, как меня, такую опасную рецидивистку,  взять  половчее,  чтобы,
так сказать, обойтись без ненужных жертв.
   - Да, я Чижова Татьяна Петровна, - не стала я отпираться. А какой  смысл?
Пусть побыстрее выкладывает ордер на арест или что там у него. Не нужны  мне
эти "кошки-мышки", заходы издалека и прочий психологизм.
   - А я.., я, собственно... - Милиционер почему-то смутился. Надо же, какой
застенчивый, даже не верится. - Я, видите ли, племянник тети Любы, в  Москве
проездом...
   - Кто-кто? - Мне показалось, я ослышалась. - Какой тети вы племянник?
   Невзрачный милиционер опять улыбнулся, еще печальнее, чем в первый раз:
   - Извините, кажется, я глупость сморозил.  Тетя  Люба  -  это  двоюродная
сестра вашего папы, а я ее внучатый племянник по отцовской линии.
   - По какой линии? - Я тщилась проникнуть в смысл вышесказанного,  да  все
никак. Просто мозги расплавлялись. Ну и хитро же завернул, мерзавец.
   - Запутал вас,  да?  -  ласково  осведомился  странный  милиционер.  -  Я
понимаю, когда к тебе так вламываются с утра и начинают объяснять...
   Ага, понимает он. Зато я ни бельмеса не понимаю.
   - А вы уверены, что мы с вами в родственных отношениях? -  решила  я  его
поддержать. Дала, так сказать, понять, что оценила  его  тонкий  милицейский
юмор. Глядишь, подобрее будет на допросах-то.
   А этот хитрован и глазом не моргнул.
   - Ну... Родство у нас, конечно, очень  отдаленное,  можно  даже  сказать,
номинальное, но все равно, ближе вас у меня в Москве никого нет.
   Во дает, бедный родственник! Ему бы в художественную самодеятельность. Ну
и ладно, ну и хорошо, еще поиграем, если ему так хочется.
   - Вам что, ночевать негде?
   - Нет, что вы... Дело не в этом. - Хитрый опер очень натурально зарделся.
- Я  же  проездом,  уже  сегодня  вечером  сяду  на  поезд...  Просто  хотел
познакомиться, посмотреть, как вы тут живете. Вообще-то я в Котов еду.  Могу
что-нибудь передать, если надо...
   Ага, он уже и про Котов знает. Успел, выходит, навести  справки.  Как  же
это у них называется?.. А, вспомнила: ориентировка! Небось  уже  весь  Котов
запросами забросал. Кстати, рассказывала я вам про  Котов  или  нет?  Ладно,
если и повторюсь, то не грех. Поясняю: Котов  -  это  город  моего  детства,
родные пенаты, которые мы с Ингой покинули без особых  сожалений  на  второй
день после выпускного бала. Пустились в путь  за  счастьем,  казавшимся  нам
тогда таким близким, ну просто рукой подать, со временем,  однако,  обретшим
дурную привычку  все  более  отдаляться,  а  иногда  и  сливаться  с  линией
горизонта.
   - Я налегке еду, так что лишняя сумка меня не  обременит,  -  выдал  опер
очередную порцию милицейского юмора.
   - Большое спасибо, вы так любезны, не смею вас утруждать, - проворчала я,
старательно отводя глаза.
   - Ну раз так, то я  пошел,  пожалуй.  -  Милиционер  вдруг  поскучнел,  и
печальную  улыбку  с  его  лица  будто  ластиком  стерли.  -  Приятно   было
познакомиться.
   А ведь и взаправду пошел. Втянул  голову  в  плечи  и  потрюхал  вниз  по
ступенькам, а я так и застыла с  открытым  ртом.  Ну  и  как  это  прикажете
понимать? Так он и в самом деле не милиционер, а этот.., внучатый  племянник
тети Любы? Кстати, что еще за тетя Люба такая, что-то не припомню, хотя  вот
так сразу и не откажусь. Да и вы не откажетесь, потому что, если как следует
почесать темечко, тетя Люба у каждого в роду отыщется. Какая-нибудь толстая,
с бородавкой на носу, с идиотской привычкой носить мужские носки  И  липкими
потными объятиями.  Или,  наоборот,  жилистая,  с  вечно  поджатыми  тонкими
губами, острым орлиным взором и парой-тройкой  висящих  по  бокам  горластых
внуков.
   Пока я соображала  что  к  чему,  теткин  племянник  успел  дошаркать  до
третьего этажа. Мне  даже  пришлось  через  перила  перегнуться,  чтобы  его
окликнуть:
   - Эй! Куда же вы? Вы даже не сказали, как вас зовут!
   Мой новоявленный родственник остановился, запрокинул голову и сказал:
   - Отто. Меня зовут Отто.
   Ни фига себе: Отто! Ну и родственники у меня, даром что седьмая  вода  на
киселе, если не восьмая или девятая. Видать, папа с мамой  у  этого  Отто  с
большой фантазией. Интересно, какая у него фамилия? Вот будет  смеху,  если,
например, Сидоров. А что, когда-то я знавала Франческу Калабашкину.  И  чего
далеко ходить? Взять ту же Ингу. До замужества она была Прокопчик, а  сейчас
Сусанян. Кстати, Инга Сусанян еще куда ни шло, в отличие от Инги Прокопчик.
   - Необычное у вас имя, - не удержалась я от комментария.
   - Точно, легко запоминается. - Теткин племянник так и  стоял,  запрокинув
голову, в ожидании дальнейших распоряжений с моей стороны.
   Мне стало немного жаль его. Что он обо мне подумает? Небось еще  обидчив,
как все провинциалы, наговорит про меня своей тетке, которую я и в глаза  не
видела, чего-нибудь не слишком лестного.
   - Хотите чаю? - спросила я.
   - Большое спасибо,  вы  таклюбезны,  не  смею  вас  утруждать.  -  Теткин
племянник повторил мою же тарабарщину. Похоже, в  глубине  души  он  все  же
затаил на меня обиду за неласковый прием.
   - Да ладно вам, не сердитесь. Это  я  так,  спросонья.  -  Я  не  сводила
взгляда с зависшего лифта, в душной утробе  которого  томился  наш  с  Ингой
покойник и ждал своего часа. Когда наконец лифт заработает,  "счастливчику",
вызвавшему его первым, откроется страшная картина.
   - Идите же, идите же сюда! - позвала я своего новоявленного  родственника
со всем возможным радушием.
   - Ну хорошо. - Невзрачный человечек с экзотическим именем  пожал  щуплыми
плечами и послушно потопал вверх.
   Я отступила в глубь прихожей, теткин племянник мышкой прошмыгнул в  дверь
и заозирался.
   - Прошу вас на  кухню,  -  пригласила  я,  -  а  то  в  комнатах  у  меня
беспорядок.
   - Ничего, ничего, - пробормотал теткин племянник и скромно  устроился  на
табурете.
   Я без всякого энтузиазма метала на стол все, что у меня было, -  печенье,
варенье, масло и  ветчину,  -  не  переставая  прислушиваться  к  тому,  что
происходило за стенами моей квартиры, и с ужасом ожидая,  когда  в  утреннюю
тишину ворвется чей-то вопль. Это  будет  означать,  что  лифт  заработал  и
кто-то увидел  мертвого  Юриса,  завернутого  в  мое  махровое  покрывало  в
дельфинах.
   - Вы одна здесь живете? - Теткин племянник окончательно осмелел.
   - Что?.. Одна... То есть с  сыном,  -  рассеянно  молвила  я,  целиком  и
полностью сосредоточенная на злосчастном лифте. - Он сейчас у бабушки. Ну..,
у моей мамы в Котове.
   - А папа ваш, я слышал, уже умер?  -  Теткин  племянник  чинно-благородно
помешивал ложечкой чай. Я вздохнула:
   - Да, умер. Одиннадцать лет назад. Месяца до рождения внука не дожил. А я
в честь дедушки назвала сына Петькой.
   - И он сейчас в Котове, - уточнил теткин племянник. Наверное, ему  больше
нечего было сказать.
   - А как поживает тетя Люба? - спросила я,  выглядывая  в  кухонное  окно.
Внизу, у подъезда, все было как обычно. По крайней мере ни одной милицейской
машины не наблюдалось.
   - Тетя Люба умерла в прошлом году.
   - Жаль, ведь еще не старая была,  -  рассеянно  брякнула  я  первое,  что
пришло в голову, жадно ловя малейший шорох на лестнице.
   - Да, могла бы еще и пожить. В нашем роду сто два года - не возраст. -  В
маленьких карих  глазках  провинциального  племянника  вспыхнула  и  тут  же
погасла задорная искорка.
   -   Сто   два?   -   Я   присвистнула   и   посмотрела   на    племянника
тетки-долгожительницы  повнимательнее,  но  ничего  нового,   а   тем   паче
примечательного так и не узрела. - И что же, старушка была в здравом уме?
   - Вполне. - Мой живой неподдельный интерес к неведомой тете Любе  заметно
приободрил племянника Отто. - А  память  у  нее  была  просто  великолепная,
столько рассказывала, хоть мемуары пиши. Детали, подробности... Не тетка,  а
историческая энциклопедия. - Маленький человечек  выдавил  из  себя  робкий,
неуверенный смешок.
   - А... - Я хотела что-то сказать, но забыла, что  именно,  поскольку  мой
обостренный до предела слух уловил такой знакомый звук... Лифт! Лифт  пришел
в движение! Я сразу узнала это заунывное  гудение,  завершившееся  лязганьем
открывшихся дверей. Все, сейчас начнется! Если бы  не  свалившийся  на  меня
нежданно-негаданно племянник тети Любы, я бы заткнула уши, только  чтобы  не
слышать...
   Прошла длинная томительная минута. За ней другая. Двери  снова  лязгнули,
лифт  натужно,  как  набитая  углем  вагонетка,  пополз  вверх.  И   никаких
душераздирающих криков. Что же, никто до сих пор не заметил мертвого  Юриса?
Да этого просто не может быть! Не маньяки же у нас в доме живут,  чтобы  вот
так вот запросто раскатывать с покойником в лифте, не  обращая  на  него  ни
малейшего внимания!
   Я очнулась и напоролась на слегка удивленный взгляд племянника Отто.  Мой
лыжный костюм, с запозданием сообразила я. И видок же у  меня,  представляю.
Пришлось сочинять какую-то малоубедительную белиберду:
   -  Неважно  себя  чувствую,  наверное,  простудилась.  Ночью  была  такая
гроза...
   - Да, гроза  была  сильная,  -  согласился  теткин  племянник,  продолжая
помешивать свой чай.
   На этом месте наша беседа застопорилась. Я не знала, что сказать,  теткин
племянник тоже, похоже, иссяк.
   - Значит, вы сегодня отправляетесь в Котов? - забарабанила я пальцами  по
столу.
   - Да, сегодня, в Котов.
   - Я тоже собираюсь туда. Через недельку.
   - Может, там и увидимся? - Отто заерзал на табурете.
   - Может, - кивнула я, а сама подумала:
   - "Может, через неделю, а может, и никогда, потому что в  моем  положении
что-либо загадывать наперед все равно что лечить понос касторкой".
   - Ну что ж, мне пора.  -  Кажется,  Отто  уже  вдосталь  насладился  моим
обществом. - Спасибо за чай, рад был познакомиться...
   - Уже уходите, так скоро? - притворно огорчилась я.
   - Хочу еще погулять по Москве до поезда, да и вы неважно себя чувствуете.
Извините за столь ранний визит. -  Племянник  Отто  был  сама  учтивость.  -
Просто боялся вас не застать, как вчера.
   -  А  вы...  Вы  вчера  приходили?  Лифт  продолжал  преспокойно  елозить
вверх-вниз, доводя меня до исступления.
   - Да, около семи вечера. Позвонил - никто  не  открывает.  Сначала  хотел
подождать, а потом передумал.
   Еще бы, кто б тебе открыл около семи! Мертвый Юрис, что ли?
   Расстались мы у заработавшего лифта.  Теткин  племянник  смело  шагнул  в
открывшуюся дверь и  помахал  мне  рукой  на  прощание.  Я  выжала  из  себя
приветливую улыбку, в то время как душа моя пребывала в смятении. Я  ничего,
ровным счетом ничего не понимала.
 
Глава 7 
 
   А вдруг труп извлекли раньше, когда я еще спала? Провели все полагающиеся
в таких случаях процедуры и отбыли на Петровку? Но ведь лифт же не  работал!
Не работал! А пока он висел между этажами, никто не мог знать  о  покойнике.
Господи, да как же это? Такое впечатление, что его и  не  было  вовсе...  Но
ведь он был, был, я сама его видела  вот  этими  самыми  глазами!  Нет,  так
недолго и в уме повредиться, вот что  я  вам  скажу!  Нужно  самой  во  всем
убедиться,  немедленно!  Я  вызвала  лифт,  едва  успевший  доставить   вниз
племянника Отто, с твердым намерением  тщательно  обследовать  кабинку.  Там
могли остаться какие-нибудь следы, например, капли крови.
   Нажала на кнопку негнущимся пальцем, и лифт гостеприимно распахнул передо
мной грязные,  залапанные  двери,  я  и  до  трех  досчитать  не  успела.  Я
затрепетала и чуть не рухнула замертво, но войти  в  кабину  не  осмелилась.
Силы  меня  покинули.  Лифт  немного   подождал   из   приличия,   а   затем
преспокойненько пополз вниз, а'" все стояла и тупо пялилась  на  изображение
мужского  полового  органа,  старательно  накарябанное  на   стене   чьей-то
неутомимой рукой с помощью гвоздя. В таком положении  я  пребывала  довольно
долго, и все это время трудяга-лифт исправно скользил  то  вверх,  то  вниз,
наводя на меня священный ужас.
   Наконец я нашла в себе силы и  оторвала  взгляд  от  настенной  живописи.
Последние, совсем уже жалкие остатки самообладания ушли у меня на то,  чтобы
спуститься на первый этаж, где все  было  так  же,  как  и  вчера,  когда  я
возвращалась домой с авоськами, мурлыча себе  под  нос  песенку  про  жаркие
испанские объятия. Ничего, что бы напоминало о  трупе!  Бестолково  поторчав
посреди небольшого, провонявшего кошками холла, я снова вызвала лифт.  И  он
снова подъехал. После секундного  колебания  я  таки  шагнула  в  кабину  и,
согнувшись в три погибели, стала изучать ее стены и пол. Крови не было.
   - Чего, опять не работает? - прокашлялся кто-то за моей спиной.
   Я   медленно-медленно   обернулась   и   увидела   Кипарисовну,   крупную
мужеподобную тетку с толстыми слоновьими ногами. Эта Кипарисовна работает  в
нашем доме дворничихой и уборщицей одновременно, а  еще  ее  запросто  можно
позвать на помощь, если вам приспичит сделать у себя генеральную уборку  или
небольшой ремонт своими силами. В таких  случаях  Кипарисовна  незаменима  и
берет недорого. В  доме  нашем  она  появилась  около  года  назад,  местная
жилищная контора за  особое  усердие  выделила  ей  служебную  однокомнатную
квартиру на первом этаже. Говорят, она беженка  из  Абхазии,  и  имя  у  нее
совершенно непроизносимое, впрочем,  также,  как  и  отчество.  Потому-то  с
чьей-то легкой руки к ней и приклеилось прозвище Кипарисовна. И она на  него
охотно отзывается.
   - Не работает,  спрашиваю?..  -  снова  спросила  Кипарисовна,  продолжая
обозревать мою торчащую из лифта задницу.
   - Да вот вчера пуговицу от блузки потеряла,  -  пробормотала  я  дрожащим
голосом.
   - А какая она из себя? - заинтересовалась участливая Кипарисовна.
   -  Да  такая,  такая...  -   Без   предварительной   подготовки   я   вру
малоубедительно. - Такая розовая с позолотой... И..,  и  там  еще  в  центре
перламутровый камешек,  а  по  краям  блестящий  ободочек...  -  Кажется,  я
увлеклась.
   - Красивая, - уважительно оценила мою  неуемную  фантазию  Кипарисовна  и
склонила голову набок, в задумчивости опершись на швабру. -  Нет,  такой  не
было.
   - А какая была? - Я быстро  провела  языком  по  пересохшим  от  волнения
губам.
   - А никакой не было, - махнула рукой Кипарисовна, - воды много было после
грозы, весь подъезд залило.
   - Весь подъезд? - повторила я как завороженная.
   - Ну да, ночью вон что творилось. Окно-то разбилось, вот вся вода сюда  и
полилась, - терпеливо, как маленькой, объяснила мне Кипарисовна.
   - Я крепко спала, ничего не слышала, - сказала я, старательно поддерживая
разговор. Кипарисовна не могла не знать о трупе.
   - Не слышала, надо же! - удивилась Кипарисовна. - Тут  так  грохотало,  я
думала, светопреставление началось. И света не было,  лифт  вот  только  что
заработал...
   - Только что... - прошептала я и прикусила нижнюю губу, чтобы не  заорать
во всю глотку: а труп? Куда делся труп?
   А Кипарисовна подхватила свою шабру.
   - Ну, мне еще во дворе мести, там листьев  видимо-невидимо.  Но  это  еще
что, вон возле соседнего дома два дерева свалило. А одно прямо  на  подъезд,
ну на козырек, никто выйти не может, до сих пор пилят...
   С этими словами Кипарисовна удалилась, оставив  меня  в  состоянии  тихой
паники. Почему она ничего  не  сказала  о  найденном  в  лифте  мертвеце?  О
сваленных в соседнем дворе деревьях вон сколько  наговорила,  а  о  трупе  -
ничегошеньки. Может, с нее подписку  какую-нибудь  взяли?  О  неразглашении?
Сомневаюсь... Да что же тут такое творится? Хоть  бери  и  звони  в  местный
околоток: "Извините, пожалуйста, а вы трупа в лифте не находили?" Да куда он
в конце концов делся, сквозь землю провалился, что ли?
   Вихрем взлетев к себе на пятый этаж (от привычки пользоваться  лифтом  я,
кажется, надолго  избавилась),  я  бросилась  к  телефону  и  набрала  номер
Ингиного мобильного. Сонный Ингин  голос  возник  в  трубке  примерно  после
восьмого гудка, я специально их считала, чтобы хоть немного успокоиться.
   - Ну что там еще? - недовольно проворчала Инга. Можно подумать,  что  она
уже обо всем забыла.
   - Немедленно приезжай! - взвизгнула я.
   - А попозже нельзя? - начала торговаться Инга.
   - Попозже нельзя, - отрезала я и добавила зловещим тоном:
   - Учти, я не собираюсь расхлебывать эту кашу в одиночку!
   - Да еду я, еду, - с сердцем сказала Инга и отключилась.
   - Вот-вот, пошевеливайся, пошевеливайся давай... - Я  бросила  трубку  на
рычаги  и  заметалась  по   квартире,   обуреваемая   непреодолимой   жаждой
деятельности, любой, неважно какой. Чувство было такое,  что  где-то  внутри
меня тикает часовой механизм, готовый сработать в любую минуту. В результате
я опять перемыла полы и в комнатах, и на кухне и  распахнула  окна,  устроив
такой сквозняк, что по квартире полетели Петькины тетрадки с двойками. Потом
вынесла мусор и  перечистила  всю  обувь.  А  когда  Инга  наконец  изволила
заявиться, я уже разбирала многолетнюю свалку на лоджии.
   - Генеральная уборка? -  осведомилась  она  и  громко  зевнула.  Судя  по
отсутствию косметики на ее лице, собиралась она в спешке.
   - Наконец-то! - Я кинулась закрывать окна, чтобы наш  разговор  никто  не
подслушал.
   Инга ходила за мной, поминутно зевая и охая. Явно давила на жалость.  Как
же, как же, я ведь подняла нашу принцессу из теплой постельки чуть ли  не  с
петухами.
   - Я даже не позавтракала, - наконец пожаловалась она.  -  Может,  сначала
перекусим? Неужели ей кусок в рот полезет? Я была непреклонна:
   - Нет, сначала все обсудим!
   - Ну хорошо, давай обсудим, - кивнула Инга обреченно и  взгромоздилась  с
ногами на Петькин диванчик.
   Я же, не в силах остановиться, все еще по инерции металась по  комнате  с
тряпкой, коршуном бросаясь на немногочисленные  предметы  нашего  с  Петькой
скудного интерьера, дабы вытереть умозрительную пыль.
   - Короче, так... Тут такое творится... Я ничего не понимаю, ничего! Такое
впечатление, что его и не было в лифте... Дворничиха и та ничего не знает! Я
пытаюсь понять и не могу! Скажи,  как  такое  может  быть?  Мы  же  с  тобой
оставили его в лифте? Ведь так? Значит, его должны были найти утром?.. Но  у
меня почему-то такое ощущение, что его не нашли... Скажи, так может быть?  -
Я остановилась и посмотрела на Ингу, которая подозрительно долго молчала.  -
Ты что молчишь?
   - Я  с  тобой  полностью  согласна...  -  невнятно  пробормотала  Инга  и
зачмокала губами, как ребенок во сне.
   Издевается она, что ли? Хуже, она не издевается, она спит!
   - Эй! - Я  подлетела  к  диванчику  и  огрела  Ингу  пыльной  тряпкой.  -
Проснись!
   Инга открыла красные, как у кролика, глаза.
   - Я слушаю, слушаю... Так бы и убила ее!
   - Хватит дрыхнуть, идиотка! С трупом происходит что-то непонятное!
   Ингин взгляд стал более-менее осмысленным.
   - Что с ним происходит?
   - А то, что в лифте его нет, но шума никакого не было.  В  доме  никакого
переполоха, понятно тебе? Лифт заработал около часа  назад,  я  сама  бегала
проверять... Там пусто!
   - И все? - заморгала красными глазами Инга.
   - А тебе мало? - До чего же я ее ненавидела в эту минуту! - Труп  пропал,
ты понимаешь это?
   - Понимаю,  -  Инга  клюнула  носом  и  растянула  губы  в  придурковатой
улыбочке, - я понимаю, труп пропал...
   Пришлось мне ее снова огреть тряпкой, на этот раз с большим эффектом.
   - Да что ты дерешься! - заверещала Инга. - Еще и тряпкой какой-то! Убери,
сейчас же убери ее от меня!
   - А ты не спи! - огрызнулась я. - Лучше соображай, куда мог деться труп.
   - Так его, наверное, милиция забрала, - заявила  эта  заспанная  идиотка.
Каким она местом слушала, спрашивается? Наверное, тем, что у нее  все  время
чешется.
   - Ты можешь себе представить, чтобы милиция увезла труп так, что никто  и
не заметил? - зашипела я на нее. - Даже уборщица, которая  после  грозы  все
утро вычерпывала воду в подъезде!
   Инга наморщила лоб и сказала:
   - Не могу - Тогда придумай  этому  какое-нибудь  разумное  объяснение,  -
потребовала я.
   - Сейчас, - пообещала Инга и предприняла  очередную  попытку  заснуть  на
Петькином диванчике, которую я вовремя пресекла, встряхнув ее  за  плечи.  -
Так-так, может, его и не нашли?
   - Кого? - Она хоть понимает, о чем речь, интересно?
   - Ну, труп... Раз шума не было,  значит,  его  не  нашли.  По-моему,  это
логично.
   - Не нашли, - повторила я с тяжким вздохом. - Допустим.  И  куда  же  он,
по-твоему, делся? Сам ушел?
   - А что? - Инге эта версия показалась правдоподобной. - Вдруг он  не  был
убит, а всего лишь ранен, а в лифте очнулся и... Ну и так далее...
   - Труп? Очнулся? -  Меня  даже  зашатало.  -  Ты  хоть  соображаешь,  что
говоришь? Как он мог очнуться со сквозной дыркой в голове?
   Инга сразу заскучала:
   - Ну, ты спрашиваешь - я отвечаю. Чего ты еще от меня хочешь? Я  же  тебе
не экстрасенс какой-нибудь!
   Это уж точно. Я бросила тряпку на пол и села на диван рядом с Ингой.
   - Ничего не понимаю. Просто голова пухнет...
   - Ну успокойся, успокойся, -  Инга  обняла  меня  за  плечи,  -  чего  ты
паникуешь раньше времени? Ничего ведь не случилось! Давай рассуждать здраво.
   - Давай, - с готовностью согласилась я. Еще бы я возражала!
   - Скорее всего, его все-таки нашли, хотя суеты никакой, как ты  говоришь,
и не было. И что из этого следует? Из этого следует, что у нас нет оснований
предаваться отчаянию, тем более что мы его не убивали.
   - Не убивали, - отозвалась я глухим эхом.
   - Вот именно. -  Инга  потянулась  и  стала  дальше  услаждать  мой  слух
небылицами:
   - Кто знает, может, они уже вышли на след настоящего убийцы? А  вдруг,  -
Инга подпрыгнула на диванчике, - это и не убийство никакое?
   Я вздрогнула:
   - А что же это?
   - А само.., само... - Инга пыталась мне подсказать.
   - Что - само?.. - тупо переспросила я.
   - Самоубийство! - Ингина физиономия стала торжественной, как  у  служащей
загса,  с  дежурной  патетикой   объявляющей   мужем   и   женой   очередных
счастливчиков.
   - Как это? - Я почувствовала, как моя правая бровь поползла вверх,  в  то
время как левая оставалась на своем законном месте.
   - Ну как-как? Взял и застрелился! - Инга была довольна собой и недовольна
мной. По причине моей тупости, так надо полагать.
   - А где же тогда пистолет? Пистолета-то нет! -  Я  безжалостно  разрушила
стройную Ингину теорию.
   Инга все еще продолжала цепляться за нее двумя руками:
   - А-а-а... Вдруг пистолет  у  него  в  пиджаке?  Мы  же  его  карманы  не
проверяли!
   - Ну ты молодец, здорово придумала! - Меня  обуял  приступ  истерического
веселья. - Теперь мне все понятно. Сначала он выстрелил себе в висок,  потом
положил пистолет в карман пиджака и  уже  только  после  этого  разделся  до
трусов, лег в мою кровать и преспокойно умер.
   - Ну ты всегда все испортишь, - разочарованно протянула Инга,  -  ну  чем
тебя, спрашивается, самоубийство не устраивает?
   - Почему же, устраивает, еще как устраивает. - Я вошла в  раж  и  уже  не
могла остановиться без постороннего вмешательства. - Я  думаю,  он  запросто
мог и в окошко его выбросить. Я имею в виду пистолет. Тоже неплохой вариант,
как ты думаешь?
   - Да ладно тебе, -  отмахнулась  от  меня  Инга,  -  лучше  бы  покормила
чем-нибудь, а то уже в животе бурчит.
   - Анчоусов не  обещаю!  -  Я  поднялась  с  дивана.  Как  ни  странно,  я
чувствовала себя довольно-таки бодро. Значит, наивная Ингина  болтовня  была
не такой уж и бессмысленной, как может показаться на первый взгляд.
   За неимением вышеупомянутых анчоусов, которых я ни разу в жизни  в  глаза
не видела, я приготовила глазунью из пяти яиц, из расчета два мне, три Инге,
раз  уж  она  такая  голодная.  А  что,  блюдо  калорийное   и   быстрое   в
приготовлении, два в одном, как теперь принято выражаться.
   Инга, несмотря на  мелкобуржуазные  привычки,  приобретенные  в  процессе
жизни со своим пивным королем, вела  себя  вполне  демократично  и  уплетала
яичницу за милую душу. Все подмела  и  даже  хлебной  корочкой  прошлась  по
тарелке. Я не могла похвастать таким же отменным  аппетитом,  ела  медленно,
почти не ощущая вкуса, и завидовала крепости Ингиной  нервной  системы.  Как
будто не ее любовника вчера укокошили.
   А Инга, словно желая окончательно уверить меня  в  своей  невозмутимости,
управлялась уже со вторым бутербродом с колбасой, попутно разглагольствуя на
отвлеченные темы:
   - ..Родственники, родственники, кругом одни родственники... Прямо чертова
уйма! Уже ногу в квартире некуда поставить! Весь Ереван к  нам  переселился,
честное слово. Ованесу что, он целый день в разъездах, а я с  ними  скоро  с
ума сойду. Не знаю, как до завтра дожить. Завтра они на  дачу  переселяются,
слава тебе господи! Знаешь, я пыталась их сосчитать, но  не  смогла,  потому
что они все на одно лицо...
   - Будешь знать, как за миллионеров выходить! - подковырнула  я  ее.  -  У
богатых всегда много родни. - Тут я вспомнила про племянника Отто. Надо  же,
как быстро он у меня из головы выветрился. Вот что  значит  непомерный  груз
проблем. Еще и склероз на нервной почве схлопочешь. Сказать  про  него  Инге
или нет? А, подумаешь, какое событие, не до него сейчас, да и Инга завелась,
разглагольствует на свою  любимую  тему  социального  неравенства.  Ишь  как
убедительно выводит, прямо как на митинге:
   - ..Тебя послушать, так все поголовно должны быть бедными, но гордыми.  А
по-моему, быть богатым совсем не зазорно. А тебе пора изживать свое совковое
сознание.
   - Ага, у меня совковое, а у тебя какое? Твой Покемон тебя  просто  купил,
попользуется и выбросит, когда наскучит, купит что-нибудь поновей. - Я,  как
всегда, клюнула на эту дешевую демагогию. Уж сколько  раз  обещала  себе  не
обращать внимания.
   - Ну давай, давай, - с удовольствием подначивала меня Инга. -  Ты  еще  в
пустую кастрюльку половником постучи! И когда тебе  это  надоест?  У  нас  с
Ованесом нормальные отношения, и если уж так разбираться, то он не такой  уж
плохой, может, даже чувствительный... В глубине души.
   - Вот именно! - не без злорадства подхватила я. - Именно что  в  глубине!
Так глубоко, что раскопки производить нужно. Экскаватором! И  у  вас  с  ним
такие нормальные отношения, что ты спишь с кем попало!
   - А ты что, полиция нравов? - оттявкнулась Инга, но глаза опустила. - Это
разные веши, неужели не понятно?
   - И то верно, как же я забыла. Спать - это одно,  любить  -  это  другое.
Одного люблю, с другим сплю...
   - Ну вот, в этом ты вся. Мисс Прописная Истина! - озлилась на меня  Инга.
- Никакой гибкости в тебе. Пора бы уже понять, что жизнь  сложнее  прописных
истин. Вот, по-твоему, Ованес последняя скотина, даже не человек, а Покемон,
как  ты  его  называешь,  способен  на  совершенно  необъяснимые   поступки,
представь себе. Например, совсем недавно я поняла, что он  совсем  не  такой
корыстный, по крайней мере, по отношению ко мне...
   - Что, шубу норковую купил? - усмехнулась я. - Учти, чего бы он  тебе  ни
накупил, выставит в том, в чем подобрал!
   - Ты так  считаешь?  -  Инга  улыбнулась  загадочно,  ни  дать  ни  взять
Джоконда. - А знаешь, что он мне недавно предложил? Сказал,  что  мы  должны
написать завещания: я - в его пользу, а он - в мою. Чтобы  прочнее  скрепить
наш союз. Ну как тебе такой поворот? Скажешь,  корысть?  Только  в  чем?  Ну
какая ему выгода? Мне - прямая, учитывая его доходы, а ему - никакой. У меня
ведь за душой ни копеечки!
   Я задумалась: действительно странная история. Впрочем,  если  пораскинуть
умишком...
   - Одно из двух, - я почти молниеносно  выдала  Инге  заключение.  -  Либо
хочет тебя, дурочку, привязать на  веки  вечные,  либо  каким-то  хитроумным
способом увести доходы от налогообложения. Но, как бы там ни было, особо  не
обольщайся: пока он жив, завещание еще триста раз перепишет.
   - Ну ладно, мне пора, - сразу засобиралась Инга. А  что  тут  удивляться,
ведь никто, включая и меня, грешную, не любит, когда правду в лицо  говорят,
предпочитая из позорного малодушия всякие там намеки и иносказания. -  А  то
Ованес сегодня дома, а меня нет, а он этого не любит.
   Еще бы, он такой маленький и беззащитный!  Ему  надо  регулярно  памперсы
менять! А те громилы-охранники, что ходят за ним по пятам, на что?
 
Глава 8 
 
   - Ну нет, - запротестовала я.
   - Подождешь! Мы еще один вопрос не решили.
   - Какой еще вопрос? - У Инги сразу испортилось настроение.
   - А такой, что мне где-то нужно жить.
   - Как это?
   - Очень просто. Ты Юриса не убивала, я Юриса не убивала, то,  что  он  не
самоубийца, мы уже  выяснили.  Делаем  вывод.  Какой?  Да  простой:  в  моей
квартире побывал неизвестный убийца. И  кто  помешает  ему  прийти  сюда  во
второй раз?
   Кажется, до Инги все-таки дошло.
   - Ну поменяй замки. Расходы я оплачу. Хочешь, квартиру поменяй.
   - Как будто это так просто! -  фыркнула  я,  а  сама  подумала,  что  это
неплохая идея. Если бы еще на большую и в хорошем районе...
   Видно,  Инга  заметила  перемену   в   моем   лице,   этакую   нездоровую
мечтательность, потому что моментально подцепила меня на крючок:
   - И правда, чего бы тебе не  поменяться?  Петька  растет,  оглянуться  не
успеешь,  как  он  тебе  невестку  приведет,  а  у   вас   две   малюсенькие
комнатушки... Знаешь, а ведь я могу посодействовать... Есть у меня  знакомый
в одной конторе, которая очень выгодно такие дела обделывает. Не  бесплатно,
конечно, но это я беру на себя.
   - Ты серьезно? - Я заколебалась.
   - Конечно! - Инга излучала оптимизм и уверенность. - Не  понимаю  только,
как мне это раньше на ум не пришло!
   Мне хотелось сказать: "Еще бы тебе пришло, когда у тебя  одни  мужики  на
уме", но я сдержалась. Вот уж не думала, что мне так легко заткнуть рот!
   И расстались мы с Ингой мирно-полюбовно, будто и не было никакого  голого
трупа в моей постели. Я проводила ее до двери, а потом обвела взглядом  свое
малогабаритное жилище, мысленно прощаясь с ним.  Воображаемая  трехкомнатная
улучшенной планировки, можно сказать, уже стояла перед моими глазами. И  мне
стоило немалых усилий стряхнуть с себя это наваждение.  Новая  квартира  еще
будет или нет, а пока нужно эту хоть как-то обезопасить.  Причем  быстро.  А
как это сделать в субботу? Надо замок поменять, а где  мастера  найти?  Есть
только один способ уладить эту проблему - к Кипарисовне  обратиться,  у  нее
масса знакомых в сфере так называемых бытовых услуг.
   Кипарисовна встретила меня чуть ли не с распростертыми объятиями - видно,
издалека почуяла во мне клиентку. Правда, узнав, какая нужда  меня  привела,
слегка разочаровалась - много ли получишь за замену замка? - но тем не менее
обещала посодействовать.
   - Забегу тут к одному по соседству. Он мой должник, если дома, то зайдет.
А что с замком-то, сломался?
   - Да... То есть нет. Просто я ключи потеряла.
   - Ох и рассеянная!.. - укоризненно покачала головой  Кипарисовна.  -  Все
она чего-то теряет: то пуговицы, то ключи... Ладно, будет тебе мастер,  беги
за новым замком, пока магазины не закрылись. Ну, что застыла?
   Еще бы мне не застыть, когда я увидела за ее спиной  такое,  такое...  Не
привидение, конечно, но кое-что из той же области. Мое махровое покрывало  в
дельфинах, свисающее с натянутой поперек кухни веревки. Уточняю, если кто не
понял: поперек кухни Кипарисовны!
 
*** 
 
   Через два часа в двери моей квартиры  было  сразу  два  новых  замка,  но
спокойней мне от этого не стало. Даже еще тревожнее. Из-за покрывала. А уж я
себя и так и сяк убеждала, не хуже Инги, что  это  простое  совпадение,  что
таких покрывал полным-полно на бескрайних просторах СНГ, а душа  знай  свое:
мое это покрывало - и все тут. Да, но как оно попало к Кипарисовне?  А  чего
тут гадать, из лифта, вестимо. Тогда она  точно  видела  труп.  Или,  другой
вариант, труп увезли, а покрывало она уже потом подобрала.
   Постойте, но почему милиционеры оставили покрывало в лифте, ведь  это  же
первейшая улика! То ли они и впрямь такие  безнадежные,  какими  их  считает
Инга, то ли не имеют никакого отношения к исчезновению мертвеца. Ну  это  уж
какая-то запредельная чушь! Ну кому он мог еще понадобиться, кроме  милиции?
Не мог  же  он  сам  уйти,  в  конце  концов!  Нет,  надо  кончать  с  этими
упражнениями для ума, не то у меня галлюцинации начнутся!
   Я еще раз убедилась в надежности новых замков и закрыла дверь на цепочку.
Затем накапала себе чуть не  полстакана  валерьянки,  выпила  залпом  и  еще
засветло забилась на Петькин диванчик. Заснула практически моментально  -  в
этом смысле я просто феномен какой-то,  -  а  проснулась  от  душераздирающе
громкого  телефонного  звонка.  Спрыгнула  с  дивана  и  подхватила  трубку,
лихорадочно соображая, что сейчас: вечер или утро.  На  мое  заспанное  "да"
никто не отозвался, в трубке было так тихо, будто ее подключили к  открытому
космосу. Я протерла глаза и посмотрела на часы: они показывали  полтретьего.
Ночи!
   Я снова  рухнула  на  диван  с  намерением  отключиться  еще  часиков  на
десять-пятнадцать, но  тщетно.  Сначала  я  проклинала  того  придурка,  что
ворвался в мое призрачное  спокойствие  своим  идиотским  звонком!  Потом  я
проклинала отечественную телефонную связь. "У них там  все  провода  соплями
склеены", - злобно бормотала я в подушку. А кончилось тем, что я  решила:  а
звоночек-то неспроста раздался. Наверняка в нем есть нечто зловещее,  тайный
знак, призывающий меня готовиться к новым потрясениям.
   Мне хотелось немедленно позвонить Инге, но я все-таки дотянула до  восьми
утра. Ровно в восемь ноль-пять с сотового Инги мне  отозвалась  механическая
баба со своим безнадежным: "Абонент не отвечает  или  временно  отсутствует.
Попробуйте  позвонить  еще  раз".  По  квартирному  меня  отшивали   разными
голосами, но одним и тем же  текстом  "их  нет  дома",  после  чего  бросали
трубку. Я даже не успевала спросить, с кем говорю. Я тихо сходила с  ума  до
вечера, а вечером случилось еще  кое-что,  добившее  меня  окончательно.  По
крайней мере морально.
   Если по порядку, то события развивались следующим образом. Делать я,  как
вы понимаете, ничего  не  могла,  разве  что  время  от  времени  безуспешно
названивала Инге. Промаявшись в таком режиме весь день, к  восьми  вечера  я
буквально с ног валилась от усталости, как будто разгрузила  вагон  дров.  Я
даже перестала звонить Инге  по  причине  навалившегося  на  меня  холодного
безразличия, граничащего с трупным окоченением. Если я о чем и мечтала,  так
это о том, чтобы вымотаться до последней степени и впасть в летаргию. Спать,
спать... И пусть сон этот будет липким, как  руки  упыря,  и  пусть  я  буду
барахтаться в булькающем вареве ночных кошмаров, лишь бы только это  длилось
бесконечно...
   Наверное, я бы все-таки довела себя до такого состояния, если бы дело  не
испортила соседка Раиса,  завалившаяся  ко  мне,  когда  я  совсем  утратила
чувство  времени.  Не  стану  утомлять  подробным  описанием  того,  что   я
чувствовала, открывая дверь. Я-то была почти  уверена,  что  это  пожаловали
меня арестовывать, руки у них наконец  до  меня  дошли.  Скажу  только,  что
никакого облегчения при виде Раисы я не испытала,  потому  что,  как  я  уже
отмечала выше, все чувства во мне атрофировались.
   Итак, я открыла дверь и с тупым удивлением уставилась на Раису:
   - Ты? А который час?
   - Первый, - не моргнула глазом Раиса. - Можно к тебе?
   - Проходи. - В принципе я никогда не поощряла подобные Раисины визиты, но
сейчас мне было все равно.
   - Что, опять напился? - дежурно поинтересовалась я, имея в виду Раисиного
мужа Василия, отличавшегося простотой нравов,  и  пошла  ставить  чайник  на
плиту.
   - Урою, урою я эту скотину, - промычала мне  вслед  Раиса.  -  Сейчас  же
ментов вызову.
   Я-то знала, что никого она не вызовет. А хорошо бы  вызвала,  чтобы  меня
загребли вместе с ее алкашом. По крайней мере веселее будет.
   - Как саданул, зараза! - пыхтела за моей спиной Раиса. - А чтоб ты  сдох,
чтоб ты керосина нахлебался, урод!
   Старый  репертуар,   хоть   бы   что-нибудь   новенькое   придумала   для
разнообразия, ведь я все уже наизусть знаю, могу с  любого  места  за  Раису
продолжить. Например, сейчас она скажет: "Если бы не этот алкан, я  бы  горя
не знала".
   - И если б не этот алкан... - стала с чувством выводить Раиса.
   Мне это надоело.
   - Вон телефон, видишь? А номер милиции 02. Уж не знаю,  загребут  ли  они
твоего Васю на пятнадцать суток, но если хорошо попросишь - отметелят.
   Раиса, разумеется,  и  пальцем  не  шевельнула,  только  часто  дышала  и
смотрела на меня исподлобья.
   - Скажи, почему ты нас так не любишь? - спросила вдруг она.
   А вот это уже что-то новенькое. И вопрос поставлен нетрадиционно. Как  бы
подразумевая, что я обязана любить и Раису, и ее  алкаша  Василия  вкупе  со
всем человечеством, но почему-то не люблю. Вынуждена признать, что в  чем-то
она права. То есть человечество я люблю, но в целом, как понятие, в  широком
смысле слова, а вот отдельных его представителей и, в частности, Раису и  ее
домашнего террориста не очень. А за что мне их любить? За  то,  что  Василий
бьет Раису не реже трех раз в неделю, не реже двух - спускает с лестницы,  и
столько же раз сама Раиса бегает ко мне  плакаться?  Заметьте,  без  всякого
приглашения! Но объяснять Раисе, "за что я их так не люблю", у меня не  было
настроения, тем более что она и не настаивала.
   - Чаю хочешь? - поинтересовалась я.
   - Давай, - с ходу согласилась  она.  Не  помню,  чтобы  она  когда-нибудь
отказывалась.
   Через пять минут чайник на плите уже гудел как паровоз.  Я  поставила  на
стол чашки и приготовилась выслушивать Раисины жалобы на "этого  козла",  но
она продолжала "оригинальничать", против обыкновения заговорив не о муже,  а
почему-то обо мне. Ох, не к добру все это,  подумала  я  и,  как  выяснилось
позже, оказалась права.
   - Счастливая ты, Танюха. - Раиса прицелилась в меня  подбитым  глазом.  -
Живешь как у Христа за пазухой. Никто тебе не указ. Свободная женщина!
   Я даже чаем поперхнулась.
   - Эх, и мне бы так... И это... Любовника  себе  завести  молодого,  чтобы
этому старому хрену Ваське нос  утереть.  Попрыгал  бы  тогда,  к-ко-зел!  -
вдохновенно спускала пары Раиса. - А что, я уж совсем ни на что не гожусь? -
повела она рыхлым плечом, проглядывающим сквозь дырку в халате. - Ты-то себе
вон какого красавчика отхватила, а я чем хуже?
   - Какого красавчика? - Я чуть с табурета не упала.
   - Да не притворяйся, - ухмыльнулась Раиса, - видела я, кто к тебе  ходит.
Не мужик, а картинка. Прямо Густаво Бермудес!
   Хоть я и без понятия, кто такой Густаво  Бермудес,  все  же  без  особого
труда догадалась,  кого  Раиса  с  ним  сравнивала.  Да  покойного  Ингиного
прибалта!
   А  отлупцованная  собственным  "Густаво"  Раиса  продолжала   мечтательно
закатывать подбитые глазки:
   - С таким бы мужиком хоть разочек... Хо-хо-хо...  И  где  ты  его  только
подцепила, такого сладкого?
   А я молча заливалась краской и про себя крыла  Ингу  последними  словами.
"Все будет хорошо, все будет хорошо..." Как же, будет, и очень скоро.  Стоит
только милиционерам показать Раисе Юрисову фотку, и я пропала.  Она  видела,
как он входил в мою квартиру, а Ингу, между прочим,  не  видела.  Во  всяком
случае, о ней речи не заходит.
   - И чего напыжилась? -  по-своему  истолковала  Раиса  постное  выражение
моего лица. - Ты баба свободная, разведенная и никому не подотчетная, можешь
гулять, сколько твоей душе угодно. Имеешь  право.  Опять  же  пацанчик  твой
сейчас у бабки, вот и пользуйся моментом. У вас с ним как, серьезно?  Или  в
порядке развлечения? Да ты что такая напуганная? Женатый он, что ли? - Раиса
придумала объяснение моей растерянности гораздо раньше  меня.  Причем  очень
даже правдоподобное объяснение.
   - Да-да, - радостно закивала я.
   - Бывает... - вздохнула понимающе Раиса.  -  А  ты  как  думала?  Хороших
мужиков быстро разбирают. Чтобы такой-то  красавчик  да  залежался!  И  что,
никаких перспектив?
   До меня не сразу дошло, о чем речь, и Раисе  пришлось  расшифровать  свою
мысль:
   - Ну, разводиться он собирается или  как?  Я  машинально  послала  в  рот
печенье:
   - М-м-м... М-мы это.., не обсуждали...
   - А зря, - не одобрила моего  легкомыслия  Раиса.  -  Вопрос  надо  сразу
ставить ребром, а то привыкнет шастать туда-сюда.  И  там  хорошо,  и  здесь
неплохо...
   Ситуацию абсурднее этой трудно даже вообразить. Глупая, многократно битая
забулдыгой-мужем баба, пришедшая ко мне среди ночи поплакаться,  меня  же  и
учит жить! Читает лекцию на тему: как обустроить мою судьбу.  Взяла  бы  для
начала свою обустроила! Будто без нее не  хватает  "специалистов".  Впрочем,
она по крайней мере занимается этим  на  самодеятельной  основе,  а  сколько
желающих залезть к тебе в душу по локоть  за  твои  же  денежки!  Карму  там
подкорректировать или венец безбрачия снять. И что бы вы думали?  Доверчивые
неудачники к ним прямо валом валят. Слава богу, что я  не  таковская,  даром
что из Виллабаджо.
   А Раисе так понравилось наставлять меня на путь истинный, что я уже и  не
чаяла от нее избавиться. Только перед самым рассветом она вдруг спохватилась
и засобиралась наконец восвояси.
   - Пойду, а то мой еще заснет в коридоре на полу, как прошлый раз... А ему
нельзя переохлаждаться, у него радикулит, -  озабоченно  приговаривала  она,
всовывая  свои  мозолистые  ноги   в   брошенные   у   порога   растоптанные
туфли-корабли.
   - Уф-ф... - ,Я захлопнула за Раисой  дверь  и  перевела  дух.  Подошла  к
телефону и набрала номер  Ингиного  сотового.  Он  по-прежнему  не  отвечал.
Наверняка она его специально отключила. Ну погоди у меня!
 
Глава 9 
 
   Общеизвестно, что понедельник - день тяжелый, для меня  же  он  форменная
каторга. Потому что во вторник выходит газета, которую мне, как  корректору,
приходится прочитывать от корки  до  корки,  начиная  с  названия  и  кончая
выходными данными. И не просто так, в свое  удовольствие,  а  еще  и  ошибки
исправлять, а этого добра в  материалах  наших  папарацци  полным-полно,  уж
поверьте мне. Иногда мне даже кажется, что все они берутся за перо, с грехом
пополам одолев букварь. Зато сколько  самомнения,  сколько  амбиций!  Каждый
мнит себя по меньшей мере Федором Достоевским!
   Ну вот, вы уж, наверное, решили, что я законченная зануда, а это не  так.
И с коллективом у меня отношения нормальные, если не считать одной выскочки.
Ляпает ошибок больше всех остальных, вместе взятых, а  слова  ей  не  скажи.
Ходит задрав нос и корчит из себя женщину-вамп. Как раз она и  назвала  меня
свободной от мужского внимания, овца этакая, всего лишь за то, что я указала
ей на ее хромающую на обе ноги орфографию! Впрочем, что это я все о ней да о
ней, слишком много чести для такой склочной особы.
   Вернусь  к  злосчастному  понедельнику.   Почему   злосчастному,   думаю,
объяснять не нужно.  А  ведь  это  был  мой  последний  рабочий  день  перед
отпуском.  Собственно,  таковым  могла  бы  стать  и  прошлая  пятница,  но,
во-первых, в пятницу в бухгалтерии не нашлось  денег,  чтобы  выплатить  мне
отпускные, и, во-вторых, мне пока что не было замены. Не потому, что я такая
незаменимая, просто другой корректор, которого редакция подрядила  на  время
моего отпуска, обещал выйти во вторник. По-хорошему,  мне  бы  не  в  отпуск
уйти, а уволиться и подыскать себе другое место и желательно не в газете. Но
все это не более чем  мечты.  Из  той  же  области,  что  и  новая  квартира
улучшенной планировки. А  пока  я  пять  дней  из  семи  читаю  репортажи  и
передовицы, стараясь не вникать в их смысл без особой надобности (да и много
ли  в  них  этого  смысла!),  и  постепенно   приучаюсь   ненавидеть   любое
напечатанное на бумаге слово.
   Ну вот, пожалуйста, что я говорила! На  моем  рабочем  столе  уже  лежали
набранные на компьютере гранки. Поджидали  с  нетерпением,  когда  я  к  ним
подступлюсь, буду портить себе глаза и  нервы  за  какие-то  гроши.  Ничего,
сегодня им придется еще поваляться в забросе, прежде я ознакомлюсь  с  одним
очень интересующим меня документом. Под названием  "Сводка  происшествий  за
неделю".  Как  раз  по  понедельникам  она  и   поступает   в   редакцию   и
предназначается   той   самой   выскочке,   о   которой   мне   не   хочется
распространяться, но, к сожалению, приходится.
   Выскочка у нас отвечает за  криминальное  чтиво,  без  которого  ни  одна
газета не обходится. И  наша,  хоть  и  называется  "Пикник"  и  подряжалась
пропагандировать прелести организованного и неорганизованного  отдыха,  туда
же, из номера в номер: этого зарезали,  того  пристрелили.  Вот  вам  и  все
новости. Никогда меня не интересовал этот мордобой, и бандитскую  хронику  я
просматривала буквально на автопилоте,  а  сегодня  просто  горела  желанием
выяснить, значится ли в сводке покойный Юрис. И  если  значится,  то  я  уже
знаю, как наша выскочка озаглавит свою писанину - "Труп в лифте".
   Первое, что я сделала, это повесила  сумку  на  спинку  стула.  Второе  -
отправилась за сводкой. Я намеревалась перехватить ее на столе  у  секретаря
редактора, пухлой бесхитростной Ниночки,  но  та,  оказывается,  уже  успела
отнести сводку выскочке.  И,  поскольку  выскочка,  по  своему  обыкновению,
задерживалась на неопределенное время, положила на выскочкин стол.  Выслушав
Ниночку, я опрометью кинулась по коридору: может, мне еще повезет? В  отделе
морали и права все еще никого не было, и я отважно подгребла  присланные  из
милиции листки, вернулась в свой кабинет и принялась их изучать.
   Я пробежала сводку глазами один раз, второй, третий, я ее  даже  на  свет
посмотрела, но про Юриса так ничего и не нашла. Ничегошеньки!  При  том  что
всяческих смертоубийств в сводке хватало. Да от них просто в глазах  рябило!
Муж зарезал жену, жена заказала мужа вокзальному бомжу за две бутылки водки,
трех рабочих на стройке задавило рухнувшим краном. А про  труп  в  лифте  ни
словечка, как будто его и не  было!  Но  я  же  сама,  сама  тащила  его  на
собственном горбу, надрывалась! Что же, его и впрямь не нашли? Но куда же он
в таком случае делся?!
   - Кто позволил без разрешения брать материалы с  моего  стола?  -  заорал
кто-то у меня над ухом.
   Я подняла голову и увидела выскочку Принесла ее нелегкая! И как вошла,  я
даже не слышала.
   - Да я ведь только посмотреть... - От неожиданности я взяла не правильный
оправдательный тон, только раззадоривший нашу демоническую женщину.
   - Какого черта! - Она наставила на меня маленькие злые глазки. - Это  что
еще за мода - рыться в чужих бумагах! Не знала, что у нас такие  сотрудники,
любители заглядывать в сумки и копаться в грязном белье!
   - А что, оно такое грязное?  -  Хвала  небесам,  на  этот  раз  я  быстро
сообразила, что ей ответить. - А постирать не пробовали? "Тайд-лимон"  очень
хвалят.
   Выскочка  прошипела  сквозь  зубы  что-то  ругательное,  но   непонятное,
схватила свои бумаги и вылетела за дверь, как  ведьма  на  помеле.  А  через
полчаса, когда  я  с  ненавистью  просматривала  первую  полосу  завтрашнего
выпуска, в мой кабинет заглянул замредактора, явно науськанный выскочкой,  с
намерением "во всем разобраться".
   - Хорошо, - сказала я  ледяным  голосом  и  демонстративно  отшвырнула  в
сторону гранки. - Будем разбираться,  а  читатель  подождет.  Ну  не  выйдет
газета завтра, велика беда! Послезавтра выйдет.
   Замредактора  постоял  в  дверях  с  глупым  видом  и  ретировался,  а  я
придвинула к себе ненавистные газетные полосы и продолжила неравную борьбу с
орфографическими ошибками - я одна, а их видимо-невидимо.
   Спрашивается, и на кой черт их исправлять, если читатели еще безграмотнее
писателей? И куда, скажите мне, смотрят несметные полчища  борцов  за  права
человека? И почему  их  не  беспокоит,  что  высокомерно  обособленный  мною
деепричастный оборот унижает достоинство простого обывателя, привыкшего  без
этих  оборотов  прекрасно  обходиться?  Отсюда  вывод:  далеко   еще   нашей
демократии до американской. Но не все потеряно,  господа.  Чую  я,  какая-то
светлая  голова,  одержимая  манией   усовершенствования,   уже   корпит   в
библиотечной тиши,  заменяя  морально  устаревшие  правила  правописания  на
прогрессивное "как слышится, так  и  пишется".  То-то  будет  радости  моему
Петьке!
   Не удивляйтесь, это так, беззлобное брюзжание, и только. Оно хоть немного
скрашивает рутину трудовых будней. И время,  кажется,  быстрее  летит.  Даже
сегодня. Вот уже полдня прошло, а я  и  не  заметила.  Я  закончила  работу,
отнесла  гранки  ответственному  секретарю  и  позвонила  Инге.  И  она  мне
ответила:
   "У аппарата" - спокойным и невозмутимым тоном  не  обремененной  бытовыми
проблемами фемины.
   Я сразу спустила на нее собак:
   - Ты почему вчера не отвечала? Я тебе раз сто звонила!
   - А что случилось?
   Нет, как вам нравится такая постановка вопроса!
   - Не телефонный разговор. Срочно приезжай. Я  сейчас  на  работе,  но  на
часок слиняю. Инга начала канючить:
   - Что? Так срочно?
   - А у тебя неотложные государственные дела? - бикфордовым шнуром зашипела
я в трубку - Или семеро по лавкам титьки просят?
   - Ой, - выдохнула Инга, - ладно, сейчас. Что мне,  в  редакцию  за  тобой
зайти?
   - Ну нет, - возразила я, вспомнив про  выскочкины  происки,  -  давай  уж
лучше на нейтральной полосе. Тут у нас напротив забегаловка есть...
   - Ну нет, никаких забегаловок. Пошли лучше в пиццерию,  -  запротестовала
Инга.
   Мне оставалось выдвинуть встречное предложение:
   - Только за твой счет!
 
*** 
 
   В пиццерии  пахло  кислым  тестом,  а  официанты  расхаживали  в  красных
фартуках и красных же колпаках, живо напомнивших  мне  мою  духовную  родину
Виллабаджо, страну немытых сковородок. Прежде чем  сделать  заказ,  я  долго
изучала меню. Не потому что я  такая  гурманка,  просто  названия  блюд  мне
ровным счетом ничего не говорили. Инга  сориентировалась  быстрее,  заказала
бокал красного вина.
   - Ты же за рулем, - покосилась  я  на  нее.  Инга  только  отмахнулась  и
припала к бокалу с подозрительной жадностью.
   В конце концов я  заказала  пиццу  с  грибами,  оказавшуюся  на  редкость
жесткой и безвкусной. Хорошо еще, что платила за нее Инга.
   - По-прежнему нет никаких признаков того, что его нашли,  -  доложила  я,
орудуя тупым ножом.
   - Кого - его? - От выпитого вина Ингин взгляд затуманился.
   - Ты что, придуриваешься? - Я вышла из  себя,  но  тут  же  вернулась  на
место. Разговор нам с Ингой предстоял долгий и муторный, и трепать нервы  по
пустякам было бы с моей стороны неразумно. И непродуктивно.
   - Ну извини, я задумалась.
   Она задумалась! О чем, интересно? Вот у меня  почему-то  все  думы  о  ее
мертвом полюбовнике, так перед глазами и стоит.
   - У меня  куча  неприятностей,  -  заговорила  я  быстро  и  без  всякого
выражения, как это делают связные в фильмах про  разведчиков.  -  Во-первых,
махровая простыня, в которую мы его завернули. Она почему-то у  Кипарисовны,
уборщицы, что живет на первом этаже. Во-вторых, моя  соседка  Раиса  видела,
как Юрис входил ко мне в квартиру, и хорошо его  запомнила.  Если  придется,
запросто опознает.
   - Но ты же говоришь, что его не нашли. - Инга рассеянно блуждала взглядом
по сторонам.
   - Я сказала: нет никаких признаков, что его нашли, - процедила  я  сквозь
зубы. - Но это не значит, что его не  нашли.  Не  мог  же  он  сквозь  землю
провалиться.
   - Действительно, странная история,  -  меланхолично  изрекла  Инга.  Так,
словно ее эта странная, по  ее  же  выражению,  история  касалась  постольку
по-скольку.
   - Ты как хочешь, а я так больше не могу! - Я  уронила  тупые  приборы  на
стол. - Вот так жить, ничего не понимая. Все улики против  меня,  просто  их
никто не предъявляет. И долго так будет продолжаться?
   Я изливала Инге душу, а она  продолжала  шнырять  глазами  по  залу.  Как
оказалось, в поисках официанта. И знаете  зачем?  Чтобы  заказать  еще  один
бокал вина.
   Беспримерное Ингино равнодушие меня потрясло:
   - Ты что, меня не слушаешь?
   - Да слушаю я, слушаю, только не больше твоего понимаю. А может,  -  Инга
уставилась в свой бокал, как будто увидела на дне  что-то  особенное,  муху,
например, - пусть  все  идет,  как  идет,  а?  Может,  ничего  страшного  не
случится?
   Интересно, все записные красавицы такие инфантильные или через одну?
   - Нет, так не пойдет! - Я даже по столу стукнула, не кулаком, конечно,  а
ладонью.
   - Ну а что ты предлагаешь? - На хорошенькой Ингиной  мордашке  отразилось
искреннее недоумение. И чего, мол, пристала.
   - Есть только один путь - самим найти убийцу.
   - Что-о? - Инга залпом допила вино и поставила бокал на стол. - Как это?
   - Пока не знаю, - процедила я сквозь зубы, - надо  подумать.  Но  другого
выхода у нас нет.
   Мы помолчали. Потом  в  моем  затуманенном  сознании  возникло  небольшое
просветление:
   - Нужно начать с самого Юриса. Кто он, чем занимался, кому насолил... Ну,
что молчишь?
   - Это ты у меня спрашиваешь? - как будто удивилась Инга.
   - А у кого же еще? - Я удивилась еще больше.
   - Но я же уже говорила, что ничего про него не знаю. Знаю имя - Юрис, - и
все. Игра у нас такая была...
   - Ну да, ты - Джульетта, он - Ромео, тьфу ты, ты - Ева, он -  Адам...  Но
еще хоть что-нибудь вспомни. Ну сосредоточься!
   Инга живо напустила на  себя  глубокую  задумчивость,  даже  лоб  ладонью
потерла для убедительности.
   - Нет, больше ничего. Юрис - и все.
   - Ну он хотя бы москвич или "мы люди не местные, у  вас  проездом"?  -  Я
начинала постепенно закипать, хотя и дала себе слово сохранять хладнокровие.
Только попробуй тут сохрани его...
   - Понятия не имею. Мы об этом не говорили, - таков был Ингин ответ.
   Хотела бы я знать, о чем они говорили! Ах да, они же все больше  пыхтели.
Обходились, так сказать, языком мимики и жестов. Ну разве что: "Тебе хорошо,
дорогой?" - "Угу, любимая". И по новой.
   - Но где ты его подцепила, хотя бы помнишь? - Я уже практически ни на что
не надеялась.
   - Кажется... - Наша мисс Невозмутимость сдула  со  лба  прядку  волос,  -
кажется, в "Пеликане". Точно, там.
   - Что еще за "Пеликан"? - насторожилась я.
   - Да так, заведение средней руки. Ночной клуб, все как у  всех...  Я  там
была раза три, наверное. Точно, там мы с ним и познакомились.
   Ну  вот,  еще  один  штрих  к  неприглядному  портрету  моей  драгоценной
подружки. Она еще и по злачным местам таскается. Вот до чего докатилась.
   - Да что ты на  меня  уставилась?  -  Мой  укоризненный  взгляд  Инге  не
понравился. - Тоже мне, прокурор! По-твоему, я живу  не  правильно?  А  мне,
может, твоя жизнь не нравится. У тебя из развлечений один телевизор, но я же
не делаю из этого далеко  идущих  выводов!  У  нас  демократическая  страна,
каждый живет, как ему нравится.
   - Вот ты и ложилась, - ехидно заметила я, - сама вляпалась  в  историю  и
меня втянула. Это ж надо до такого докатиться - спать неизвестно с кем!  Вот
теперь отправляйся в этот клуб и наводи  там  справки  про  своего  усопшего
любовничка!
   - Никуда я не пойду!
   - Что-о? - Я чуть не задохнулась от возмущения.
   - Я туда не пойду, - повторила Инга тихо, но твердо,  а  через  полминуты
добавила уже не столь категорично:
   - Просто мне нельзя туда идти. Может получиться скандал... Я ведь  там...
Ну, не только с Юрисом познакомилась...
   Я  почуяла  неладное  и  потребовала,  чтобы  Инга  рассказала  о  ночном
заведении поподробнее.
   - Клуб как клуб, - засопела Инга, - ресторан, бар, стриптиз...
   - Стриптиз? - Я насторожилась. - А на кой черт тебе стриптиз? Ну, мужикам
еще ладно, а тебе...
   - Это мужской стриптиз, - глухо отозвалась Инга, не поднимая головы.
   - А...а... - Сама не знаю, что я  собиралась  сказать,  но  вместо  этого
только воздуху нахваталась, отчего у меня запершило в  горле,  зачесалось  в
носу, а также перехватило  дыхание.  Инга  подумала,  что  я  подавилась,  и
принялась дубасить меня по  спине,  тем  самым  усугубляя  мои  моральные  и
физические страдания. Я хотела рявкнуть на нее, но вместо этого чихнула. Чих
у меня получился громкий, как залп,  Инга  вздрогнула  от  неожиданности,  а
салфетки со стола разлетелись в разные стороны, как ласточки.
   - Ты чего?.. - прошептала бледная, как бумага, Инга.
   - Мужской стриптиз - это... Это когда мужики раздеваются? -  Мне  удалось
наконец избавиться от закупорившей мое горло воздушной пробки.
   - Ну да... - Инга сделала вид, что внимательно разглядывает  скатерть  на
столике.  А  что  там  было  рассматривать:  банальная  красная  клетка   да
пара-тройка жирных пятен, до моего исторического чиха скромно таившихся  под
салфетками. Для маскировки, надо полагать.
   Я издала нечеловеческий стон и погрузилась в глубокую меланхолию. Мужской
стриптиз упорно не укладывался в моей голове, каким боком ни поверни,  самым
вопиющим образом выпирал и давил на психику.
   - Боже, - прошептала я, - так мне и надо, дуре такой,  буду  в  следующий
раз только о себе думать.
   За нашим  столиком  надолго  воцарилась  томительная  пауза.  Я  тоскливо
смотрела  на  порхающего  по  залу  официанта  в  красном  колпаке,   чем-то
напоминающем клоунский, и думала, что этот головной убор  наверняка  был  бы
мне к лицу. Может, попросить примерить?
 
*** 
 
   Чем дольше остаешься бутоном, тем позже отцветаешь.
 
Часть II 
 
ПО ДОРОГЕ, МОЩЕННОЙ КОРОВЬИМИ ЛЕПЕШКАМИ 
 
Глава 10 
 
   Инга снова стала вертеть головой, а завидев официанта,  зазывно  щелкнула
пальцами.
   - Больше не пей! - Я грозно свела брови на переносице.
   - Да я и, не собираюсь! - взвизгнула Инга. - Я расплатиться хочу!
   Еще и  огрызается,  посмотрите  на  нее!  Так  бы  взяла  и  треснула  ее
чем-нибудь увесистым, стулом, например, да нельзя. Нет, стульев мне не жаль,
они казенные или, как их там, частнопредпринимательские, один  хрен,  только
вот лишнее внимание к себе привлекать не резон.
   Такие-то настроения обуревали меня, когда мы  вышли  из  пиццерии.  Инга,
знамо дело, резво понеслась к своему разлюбимому "мерину" - она и за  столом
все шею выворачивала, в окно пялилась, как он там, не угнали ли? Я поплелась
за ней, понурая, как побитая собака. Впрочем, это снаружи я  была  такая,  в
воду опущенная, а внутри у меня все кипело и клокотало на манер Везувия,  ну
просто руки чесались навешать Инге оплеух.  Сколько  ж  можно  сдерживаться!
Смеяться будете, но обстановку разрядил грязный бродяжка,  какие  по  Москве
слоняются сотнями.
   Так вот, откуда он взялся, не соображу, из какой-то подворотни  вынырнул,
наверное, и сразу к Инге:
   - Дай сто рублей!
   - Че-ево? - пропела оторопевшая Инга.
   - Дай сто рублей, - нагло повторил бомж, и  в  глубине  его  глазок-щелок
вспыхнули огоньки классовой непримиримости.
   - А почему не миллион? - поинтересовалась я из чистой любознательности.
   - Сто рублей, - твердо стоял на своем  бомж.  С  юмором  у  него,  видно,
как-то не очень было.
   - Щас, - пообещала Инга и села за руль своего "Мерседеса".
   Я устроилась рядом с ней, на  переднем  сиденье.  Бродяжка  постоял  пару
минут рядом с Ингиной тачкой, догадался, что  ему  ничего  не  обломится,  и
почапал к открытому уличному кафе напротив. Подвалил к крайнему столику,  за
которым два жлоба с подбритыми затылками неторопливо уплетали хот-доги.  Что
он им сказал, я, конечно, не слышала, но, судя по артикуляции,  обратился  с
той же просьбой, что и к Инге. Жлобы дожевали хот-доги, отерли  жирные  губы
салфетками, поднялись из-за стола и лениво врезали попрошайке по зубам. Хоть
они  и  не  особенно  старались,  отлетел  он  метра  на  три,  не   меньше,
распластался на тротуаре - и ни гугу. Мы  с  Ингой  невольно  переглянулись:
неужто убили? А бродяжка еще немного полежал, а потом прытко так  вскочил  и
дальше пошел как ни в чем не бывало. Не иначе еще к кому-нибудь  приставать.
А что, глядишь, и найдется добрая душа с лишним стольником.
   Да-а,  вот  у  кого  надо  учиться   стоическому   отношению   к   жизни.
Подзатыльников, само собой, навешали и денег не дали,  но  не  убили  же,  в
конце концов, хотя и могли. Так что  живи  и  радуйся  до  следующего  раза.
Можно, конечно, и не нарываться, но скучно. Кто-то  скажет  -  подумаешь,  а
если копать поглубже, то это целая философия и очень  благодатная  тема  для
осмысления. "Особенности  менталитета  российского  бомжа"  -  а,  как  вам?
Докторскую диссертацию запросто защитить можно, жаль,  что  недосуг.  Сейчас
нужно о другом думать, об этом Юрисе, будь он неладен. Не могу я, как  Инга,
делать вид, что ничего не случилось.  Ведь  с  ума  сойдешь,  каждую  минуту
ожидая, что вот-вот в твою дверь позвонят, ты  откроешь,  а  тебя  под  белы
рученьки да  на  нары...  На  душе  сразу  стало  паршивей  паршивого,  я  с
ненавистью посмотрела на Ингу и выдавила из себя через силу:
   - Хорошо, я сама пойду.
   - Что-что? - вылупилась на меня Инга.
   - Я пойду в это злачное местечко, попробую что-нибудь разузнать  о  твоем
Юрисе. - Конечно, по-хорошему мне следовало бы заставить заняться этим Ингу,
да боюсь, ее прежние дружки, которых она цепляла в  злополучном  "Пеликане",
устроят ей скандал, а привлекать к себе лишнее  внимание  нам  сейчас  не  с
руки.
   - А может, не надо? - засомневалась Инга. Вот уж кто страус, так  страус.
Голову в песок, а там, на поверхности, авось все как-нибудь само рассосется.
   - Надо. - Моя беспримерная непреклонность  давалась  мне  нелегко.  -  Ты
можешь делать вид, что ничего не случилось, а я не могу.  Мне,  если  хочешь
знать, твой Юрис в каждом углу мерещится, и не будет мне покоя,  пока  я  не
узнаю, кто его прикончил, а главное, куда он из лифта подевался.
   Инга склонила свою хорошенькую  головку  к  плечу  и  притихла,  а  потом
произнесла с задумчивым видом:
   - Возможно, ты и права.
   А мне ее тон что-то вдруг не понравился, ой как не понравился. Почудилось
мне, будто она самоустраняется. Мол, раз ты так решила, то и действуй, а  я,
так и быть, постою в сторонке на шухере, чтобы в случае чего  дать  деру.  А
такие настроения следует пресекать на корню, пока они не приняли  угрожающей
формы.
   - А ты, - я пробуравила Ингу рентгеновским взглядом, - ты не надейся, что
в  кустиках  отсидишься.  Будешь  ждать  меня  у  этого  твоего  "Пеликана",
прикрывать  меня  с  тылу,  а  дальше  -  по  обстоятельствам.  -  Последнее
наставление получилось,  конечно,  неопределенным  и  туманным,  больше  для
многозначительности, поскольку я понятия не имела, что же там  "дальше".  На
том, как показали дальнейшие события, я и погорела, но все  по  порядку,  не
будем забегать вперед.
   - А что? Я что? ,Я сижу и молчу! - задергалась Инга. - Что  ты  меня  все
время в предатели записываешь? В какие-то  Павлики  Морозовы!  Надоело  уже,
честное слово! Ну да, виновата  я,  согласна,  зря  я  этого  Юриса  к  тебе
притащила... Но что же мне теперь, кровью вину смывать  прикажешь?  -  Ингин
подбородок дрожал от обиды, как у маленького ребенка.
   - Может, и кровью, - загадочно молвила я, больше для острастки.
   - Да пошла ты... - буркнула Инга и отвернулась.
   - Ладно, хватит дуться, - одернула я ее,  -  у  нас  слишком  много  дел.
Кстати, работает сегодня это заведение, или у них в понедельник выходной?
   - Ты про "Пеликан"? - переспросила Инга. - Да они каждый  день  работают.
Может, только народу поменьше придет. Но завсегдатаи  уж  точно  будут,  они
всегда там.
   - На то они и завсегдатаи, чтобы завсегда быть, - проворчала я. - Ты меня
это.., проинструктируй, как себя вести в таких злачных местах.
   - Да как... Обыкновенно.
   - Это для тебя обыкновенно, а  для  меня  -  нет!  -  Меня  распирало  от
негодования. Как будто она не знает, что я по таким рассадникам разврата  не
шатаюсь. Нет у меня на это ни времени, ни денег. А кроме того, куда я Петьку
дену? Скажу: "Ложись, сыночек, баиньки, а мама на стриптиз", так, что ли?  -
Кстати... Кстати... А Юрис, он что.., тоже там бедрами  вилял,  ну,  в  этом
твоем "Пеликане"? - внезапно осенило меня.
   -  Ага,  -  кивнула  Инга,  как  будто  речь  шла  о  чем-то  само  собой
разумеющемся.
   - Прекрасно. Замечательно, - скрипнула я зубами, испытывая острое желание
освободиться от всего, что я узнала об Инге в  последнее  время,  с  помощью
старинного приема: два пальца в рот и...
   - Мы с ним после выступления познакомились, в баре.  -  Инга  предприняла
вялую попытку оправдаться. - Посидели, поболтали...
   - Ага, вы поболтали, - осевшая было на дно  моей  души  муть  благородной
ярости снова поднялась на поверхность, как будто  меня  взяли  и  хорошенько
встряхнули, - вы поболтали, потом вы еще поболтали и хорошо провели время, а
мне - труп в постель. Чтоб не так скучно и одиноко было.
   - Ну убей меня, убей!  Может,  тебе  легче  станет!  -  выпалила  Инга  с
сердцем, сунула ключ в замок зажигания и нажала на газ. Застоявшийся "мерин"
сердито заревел.
 
*** 
 
   Подготовка к вечерней вылазке в "Пеликан" шла полным ходом. Инга рылась в
моем гардеробе, поминутно причитая с придыханием:
   - ..О господи! Тебе же совершенно нечего надеть! Ну совершенно!
   Естественно, я обижалась:
   - Почему это нечего,  очень  даже  есть...  Конечно,  я  одеваюсь  не  от
Версаче, но одежда у меня вполне  приличная,  скромная,  но  добротная.  Вся
качественная,   российская.   Поддерживаю,   так   сказать,   отечественного
производителя.
   - Так... А это что такое? - Инга вертела в руках  мой  любимый  пиджак  в
неброскую темно-коричневую клетку на сером фоне. - Какой-то саркофаг!  И  ты
это носишь?
   - Да, я это ношу. - Я с остервенением вырвала пиджак из Ингиных рук, даже
ткань  затрещала,  но  не  порвалась.  Крепкая.  А  какая-нибудь   импортная
наверняка бы разлезлась. - Ты же  у  нас  демократка,  кажется,  отстаиваешь
всякие там свободы... Я тоже. Что нравится, то и ношу. Захочу - мешок из-под
сахара напялю и пойду, мое дело!
   - Мешок из-под сахара, говоришь? - не к добру  развеселилась  Инга.  -  А
что, по-моему, это оригинально. В этом что-то есть. Определенно есть! Только
не сердись. - Инга перехватила мой разгневанный взгляд. -  Все  закономерно,
бытие определяет сознание. Твоя одежда - сплошь..,  гм-гм..,  деловая,  а  в
"Пеликан" в такой не ходят, не принято. Вот нацепишь ты  свой  замечательный
пиджачок и увидишь: все на тебя уставятся.
   - Почему это? - Мне не хотелось сдаваться.
   - Потому что ты в нем похожа на  учительницу  русского  и  литературы,  а
учительницы мужской стриптиз не посещают. Скорее  уж  ученицы.  Иа-ха-ха!  -
Ингу вновь обуял приступ истерического веселья.
   - Зато его посещают двоечницы вроде тебя, - ввернула я сердито.
   Инга дипломатично пропустила мою реплику мимо ушей  и  сделала  вид,  что
целиком и полностью сосредоточилась на моей  самоубийственной  идее  нанести
визит в "Пеликан".
   - Если  ты  хочешь  что-то  разузнать  о  Юрисе,  то  должна  вести  себя
непринужденно  и  раскованно.  Чтобы  не  вызвать  подозрений.   И   одеться
соответственно. Иначе все подумают: с какой  стати  учительница  приходит  в
ночной клуб да еще кого-то разыскивает? Странно ведь, согласись?
   - А плевать мне хотелось, пусть думают, - из последних сил отбивалась я.
   - Так-то оно так, - демонстрировала беспрецедентную покладистость Инга, -
но в данном случае лучше не выделяться.
   - Как ты, например, - не удержалась я от удовольствия лишний раз  поддеть
Ингу,  раскритиковавшую  мой  гардероб.  -  Снять  там  себе   какого-нибудь
забулдыгу и без долгих разговоров завалиться с ним в коечку.
   Инга ничего не  ответила,  притворилась,  что  внимательно  рассматривает
трикотажную сиреневую кофточку, которую я как-то купила по случаю, а  теперь
не знаю с чем носить. Ни одна из моих юбок к ней не подходит.
   - А вот эта ничего, - похвалила Инга, - вполне. В  духе  времени.  Знаешь
что, - Инга уперла руки в бока, - мы сделаем так. Ты наденешь  эту  кофточку
и.., мои брюки. Вот эти...  -  Инга  похлопала  себя  по  ляжкам,  обтянутым
облегающими черными брючками. А я пока, так и  быть,  что-нибудь  из  твоего
натяну. Кто меня увидит в машине.
   Я запротестовала. Не потому, что мне так уж не  нравились  Ингины  брюки,
просто, как всякий(ая)  интеллигент(ка)  в  первом  поколении,  я  буквально
изнемогаю под тяжестью прилагающихся к этому социальному статусу комплексов.
Ничего нового, все то же - лучше быть бедной, но гордой, лучше грызть  сухую
корочку, но никому не кланяться и тэ дэ и тэ пэ. Чепуха, конечно, но  как  с
этим расстанешься? Это все равно что сбросить с себя  надоевшее  платье.  Ну
да, старое оно, немодное, с невыводимыми жирными пятнами на подоле, однако и
голой ходить не будешь.
   Я еще немного поломалась, попререкалась для видимости, а Ингины штаны все
равно натянула.
   - А тебе идет, - одобрила Инга, облачаясь в мою юбку.
   Я посмотрелась в зеркало, предварительно напустив на  себя  непроницаемый
вид, и обронила не без сарказма:
   - Красотка хоть куда.
   Время, оставшееся до запланированного на десять вечера  похода  в  ночной
клуб "Пеликан", ушло на детальную разработку предстоящей операции.
   Инга, которая поначалу отнеслась  к  моей  идее  с  заметной  прохладцей,
теперь увлеченно инструктировала меня. Несведущий  человек,  верно,  подумал
бы, что мне предстоит вражеский эшелон под откос пустить, никак не меньше.
   - Главное, не тушуйся, - наставляла меня Инга, - веди себя естественно  и
непринужденно. Имей в виду, что ты нисколько не хуже тех, кто там  постоянно
отирается...
   - Почему это я хуже? - взбрыкивала я. - Я лучше!
   - Так тоже нельзя, - возражала Инга, - потому что ты не должна  бросаться
в глаза, иначе ничего не разузнаешь.
   Я кивала, потому что Инга говорила дельные вещи, что с ней  случается  не
так уж и часто, особенно с тех пор, как она пристроилась  к  своему  пивному
королю. Я и сама понимала, что светиться мне  не  резон,  вдруг  не  я  одна
пытаюсь выяснить, кто такой этот Юрис. Где  гарантии,  что  милиция  так  уж
ничего и не знает о его убийстве?
   Поэтому-то я и потребовала от Инги, чтобы она поподробнее  расписала  мне
внутреннее устройство "Пеликана" на тот случай, если придется уносить  ноги.
Инга терпеливо и обстоятельно рассказала все,  что  знала,  даже  план-схему
нарисовала. В общем, к  назначенному  часу  я  была  во  всеоружии,  хотя  и
мандражировала в душе. Меня  не  покидало  предчувствие,  что  эта  авантюра
добром не кончится, и, надо сказать, оно меня не обмануло, как  впоследствии
выяснилось.
   - Ну все, пора, - объявила я и поднялась с дивана. Лицо у меня горело,  а
руки были холодными как лед.
   Инга тоже волновалась, то и дело покусывала губы, а в  прихожей  чуть  не
растянулась, за что-то запнувшись.
   - Чего  это  тут  у  тебя  сумки  какие-то  наставлены?  Я  с  удивлением
обнаружила пакет с вещами, которые я собрала, чтобы взять с собой в Бутырку.
Выходит, я его так и не убрала? Вот что бывает,  когда  голова  под  завязку
забита тяжелыми мыслями. Я подняла пакет с полу, попутно заметив, что он как
будто бы потяжелел, или мне просто кажется? У меня  ведь  там,  насколько  я
помню, только смена белья да зубная щетка. Я заглянула  в  пакет  и  увидела
какую-то здоровую книгу в глянцевом переплете. Это еще  откуда?  Достала,  а
это оказался красивый,  хорошо  иллюстрированный  альбом  с  видами  Москвы.
Дорогой наверняка. Такого у меня сроду не было.
   - Твой, что ли? - уставилась я на Ингу.
   - Ты че, с какой стати? - Инга вылупилась на альбом.
   - Тогда откуда же... - И тут до меня дошло. Это же теткин племянник  Отто
его забыл, больше  некому.  Перепутал,  свой  пакет  оставил,  а  мой  взял.
Представляю его физиономию, когда вместо  альбома  он  нашел  в  пакете  мои
лифчики! Но почему он сразу не вернулся? По всей вероятности, слишком поздно
хватился. Да, весело, весело...
   Инга все еще вопросительно смотрела на меня, и мне пришлось рассказать ей
и про Отто, и про перепутанные пакеты. Она долго хохотала,  чуть  ли  не  по
полу каталась. А я еще подумала: не к добру все это, ох не к добру.
 
Глава 11 
 
   Первую неприятность мне преподнесли Ингины штаны,  пиявками  впившиеся  в
тело. С чего бы, вот что непонятно, ведь я не толще Инги, или так фасончиком
предусмотрено?  До  самого  "Пеликана"  я  елозила  на  сиденье  "мерса"   и
допытывалась у Инги, как она их только носит.
   - Молча, - бормотала она, нервно покусывая нижнюю губу.
   Мне тоже было как-то не по себе, безумно  хотелось  плюнуть  на  свою  же
собственную  затею,  но  я  превозмогала  малодушие  и  срывала  злость   на
беззащитных Ингиных штанах.
   - Это же просто пытка какая-то, - пыхтела я и страдальчески морщилась,  -
ни вздохнуть, ни охнуть, и все  ради  того,  чтобы  каждый  желающий  мог  в
мельчайших деталях рассмотреть твою задницу! Не проще ли голышом ходить!
   Инга не отвечала, только сдувала со лба прядку  волос.  Делала  вид,  что
внимательно следит за дорогой.
   Ехали мы  долго,  потому  что  этот  чертов  "Пеликан",  как  выяснилось,
находился чуть ли не за Кольцевой дорогой,  в  районе,  застроенном  унылыми
панельными девятиэтажками.  Возле  одной  из  них  Инга  в  конце  концов  и
затормозила, сразу же выключив фары.
   - Это здесь? - ошарашен но осведомилась я, приникнув к стеклу.
   - Здесь, - кивнула Инга. - А что?
   - Да как-то я это по-другому себе представляла, - призналась я, -  а  тут
занюханный спальный район, даже не верится...
   Инга посмотрела на меня с насмешкой:
   -  Значит,   ты   все-таки   что-то   такое   представляла...   А   можно
полюбопытствовать, что именно?
   На что это она намекает? Я  даже  испариной  покрылась,  как  будто  меня
застукали за чем-то неподобающим.
   - Да пошутила я, пошутила, - Инга не  стала  дожидаться  реакции  с  моей
стороны, - это я так...
   А "Пеликан" в той стекляшке, видишь? - Инга ткнула пальцем в  темноту.  -
Там когда-то детское кафе было, говорят.
   Да уж, в этой стране не соскучишься, даже если сильно захочется. Что  там
ни говори, а перепрофилировать детское кафе в кабак с мужским  стриптизом  -
это по-нашему!
   А Инга неожиданно пригнула голову и перешла на полувнятный шепот:
   - Короче, так... Если ты еще не передумала, то вход  с  торца...  Я  буду
ждать тебя в квартале отсюда, у автобусной остановки...
   - Почему в квартале? - Я слишком медленно соображала.
   - Потому что так будет лучше, - туманно изрекла Инга.
   - Почему так будет лучше?
   - Потому что лучше, - упрямо стояла на своем Инга. - Если хочешь идти, то
иди, а не хочешь, поедем обратно. Тут нельзя парковаться, - отрезала она.
   Я приоткрыла дверцу и поежилась, не от  холода,  нет  -  на  улице,  чай,
какое-никакое, а лето, - а от дурных предчувствий.
   - Ну топай, топай, - поторопила меня Инга. И я опустила ноги на землю, на
девяносто девять целых и девять десятых процента уверенная, что делаю не то,
не то, совсем не то... Что качусь под откос, как сошедший с рельсов поезд, и
это началось со мной не сию минуту, а раньше, когда я согласилась  по-тихому
избавиться от Юрисова трупа, вместо того чтобы сразу же позвонить в милицию.
Может, хотя бы сейчас дать задний ход, вернуться в машину  и...  Вот  именно
"и"! Что дальше? Вот то-то и оно.
   И все же я обернулась и бросила тоскливый  взгляд  на  удаляющийся  Ингин
"мере", который очень скоро скрылся за поворотом.  Как  она  сказала:  возле
остановки в квартале отсюда? Это же близко, совсем близко, три минуты,  и  я
снова буду сидеть на кожаном сиденье. Я было и  впрямь  рыпнулась  прочь  от
расцвеченной огнями стекляшки, но тут в  двух  шагах  от  меня  остановилась
иномарка,   из   которой   выбрались   две    дамочки,    обе    в    чем-то
шуршаще-серебристом. Та, что повыше, с  рыжими  кудрями,  небрежно  поиграла
брелоком от ключей зажигания, машина дважды пискнула: дескать, так точно.  А
Инга, между прочим, сказала, что здесь парковаться нельзя!
   Дамочки, как выяснилось через минуту, имели намерение  провести  вечер  в
"Пеликане". Я поняла это из их разговора, хотя и не  сразу.  Так  вот,  пока
высокая с рыжими кудряшками управлялась со своей тачкой, вторая,  коренастая
пампушечка, увлеченно порылась в сумке, извлекла нечто и, запрокинув голову,
насыпала в рот какой-то ерунды с ментолом. Если судить по запаху.
   - Как ты думаешь, у Игорька автомат настоящий или игрушечный? - невзначай
поинтересовалась она у рыжей дылды.
   - Дура, что ли, - басовито отозвалась дылда, - конечно, ненастоящий.
   -  А  то,  что  в  штанах?  -  хохотнула  приземистая  пампушка.  -  Тоже
накладное?
   Они дружно заржали и, покачивая бедрами, двинулись к стекляшке.  О  каком
таком автомате они говорили, я не поняла, но их  скабрезные  шуточки  насчет
того, что находится в штанах у какого-то  Игорька,  меня  покоробили.  Ну  и
публика! И с этими хабалками мне придется  провести  вечер!  Ну,  Инга,  ну,
Инга, спасибо, удружила. Я еще не знала, что меня ждет в  самом  "Пеликане",
могла только предполагать и мысленно готовиться  к  самому  худшему.  И  все
равно оказалась не готова. Совершенно не готова.
   А теперь по порядку. Чтобы не загружать  вас  лишней  информацией,  опущу
переживания и колебания, непосредственно предшествовавшие моему первому шагу
на стезю порока, которую, вне всякого  сомнения,  олицетворял  собой  ночной
клуб "Пеликан". Делаю я это не из ложной стыдливости, просто  боюсь  утопить
вас в бурном потоке неконтролируемых эмоций. Короче, с этого момента  только
голые факты, причем голые - в прямом смысле слова.
   Итак, "Пеликан" - это  всего  лишь  помещение  средних  размеров,  плотно
заставленное столами и стульями, слева от входа -  бар,  прямо  по  курсу  -
крошечная сцена с бархатным задником, посреди сцены - высокий  металлический
стул, не иначе для Гулливера.  Что  еще?  Ну.,  по  стенам  лампочки,  вроде
елочных гирлянд, и все время мигают, а над сценой крутится серебряный шар. И
музыка, почти заглушаемая пчелиным гулом сидящей за столами публики.
   Теперь о тех, что за столами. Это  сплошь  женщины,  по-моему,  не  очень
молодые, скорее молодящиеся, у каждой в руке по  бокалу,  глаза  возбужденно
блестят, то и дело раздаются короткие смешки, все чего-то ждут. Я жду вместе
со всеми, только не за столом, а у барной стойки, куда я с  трудом  дотащила
свое  бренное,  отказывающееся  повиноваться  тело.   Пытаюсь   вести   себя
"непринужденно", как завещала Инга,  но,  кажется,  у  меня  не  получается.
Впрочем, и за это не поручусь, потому что состояние у меня  странное.  Такое
ощущение, будто вижу себя со стороны. Я сижу у стоики, в руке у меня  стакан
с коктейлем, и глаза блестят, как у прочих. Господи, что это  с  моей  левой
ногой?  Она  заметно  подрагивает.  Я  меняю  положение,  так   что   сверху
оказывается правая нога, но и та, как выясняется через минуту, тоже  дрожит.
Мне ничего не остается, кроме  как  сесть  вполоборота  к  залу  и  спрятать
компрометирующие меня конечности под стойку.
   Какое-то время ничего не происходит,  за  исключением  того,  что  я  уже
успела описать выше. Как долго, не имею ни малейшего  представления.  Думаю,
это могло продолжаться от минуты до часа, но точнее определить  затрудняюсь.
Потом гул за столиками оборвался, а на сцене появился  маленький  человечек,
прямо лилипут, ростом в полножки гулливерского стула. Он  писклявым  голосом
поприветствовал "уважаемую публику" и многозначительно объявил:
   - А сейчас на сцене всеобщий любимец - непревзойденный  мистер  Рейнджер.
Встречайте!
   Карлик скрылся за  бархатным  занавесом,  из  колонок  полилась  занудная
американская песнь про сбирающегося в ихнюю армию  новобранца,  а  на  сцену
выпрыгнул здоровенный детина с  ног  до  головы  в  камуфляже,  с  автоматом
наперевес и с парочкой гранат на поясе. В первое мгновение я решила, что это
хорошо экипированный  сотрудник  РУБОПа,  нагрянувший  разгромить  прибежище
разврата, и теперь меня загребут вместе с остальными. Однако пронесшийся над
столиками вопль восторга поколебал мое предположение. А уж то, что произошло
вслед за этим, рассеяло последние сомнения.
   "Рубоповец" весьма  недвусмысленно  повел  автоматом,  чем  вызвал  новый
всплеск эмоций за столиками,  что  самое  удивительное  -  положительных,  и
небрежным движением отбросил его в сторону. Туда же полетели и гранаты, надо
надеяться,  бутафорские,  а  освободившийся  от  своих  причиндалов   мистер
Рейнджер стал расхаживать по  сцене  легкой  походкой  базарного  качка.  Из
колонок вырвалось примерно  двадцать  пятое  "о-о-о...",  и  столики  дружно
затаили дыхание. К чему бы это?  А  вот  к  чему  -  "рубоповец"  расстегнул
брючный ремень с большой пряжкой. Столики в унисон вздохнули.
   И пошло-поехало. Мистер Рейнджер раздевался неторопливо  и  основательно,
чуть ли не носок с  носком  складывал,  как  это  делают  командированные  в
дешевых гостиницах. Пока он разоблачался, козлетонистые "Статус-кво"  успели
пропеть свою заунывную балладу в режиме нон-стоп раз  семь  или  восемь,  не
меньше. При виде камуфляжных трусов семейного фасона  столики  сладострастно
застонали и в едином порыве подались вперед. Я позорно  поддалась  массовому
гипнозу и тоже выкатила глаза на  переносицу:  неужели  же  он  на  этом  не
остановится?
   Он  не  остановился!  А  какие   чудные   штучки   принялся   выделывать!
Солдафонско-качковские  манеры  неожиданно  сменились  ужимками   кокетливой
обезьянки, движения замедлились. Мистер Рейнджер фланировал по сцене,  время
от  времени  оттягивая  резинку  трусов  и  вновь   отпуская   ее,   правда,
характерного шлепка при этом не доносилось, он  тонул  в  восторженном  реве
публики. Дальше больше, неутомимый стриптизер долго доводил поклонниц своего
таланта до исступления, спуская трусы все  ниже  и  ниже...  Столики  просто
бесновались, у меня началась тахикардия, а пытка со снятием семейных  трусов
все продолжалась и продолжалась. Да чтоб ты провалился!
   Я уже ничего не видела, когда  над  столиками  прокатился  глухой  ропот,
затем  воцарилась  короткая   напряженная   тишина,   взорвавшаяся   наконец
неистовыми  криками.  Неимоверным  усилием  воли  я  заставила  себя   робко
взглянуть на сцену... И с облегчением вздохнула: оказывается, под  семейными
трусами мистера Рейнджера скрывались еще одни, тонюсенькие и малюсенькие,  с
алой розой на том самом месте. Поскольку музыка не замолкала, я  похолодела:
неужели не все? А стриптизер, послав публике с полдюжины воздушных поцелуев,
с  игривой  грациозностью  бабушкиного  козлика   спрыгнул   со   сцены   и,
пританцовывая, пошел между столиками.
   По-моему, это был довольно рискованный марш-бросок, потому  что  бабоньки
беднягу без малого на сувениры не растащили. Каждая норовила  за  что-нибудь
потрогать, а то и ущипнуть или потискать. Но  внакладе  мистер  Рейнджер  не
остался, потому что щипки щедро компенсировались денежными купюрами, которые
ему то и дело совали в район красной розочки. Он еще и до середины  зала  не
добрался, а его розочка уже вовсю оттопыривалась от "зеленых". Хотела  бы  я
знать, что он с ними сделает?  Пропьет,  поди?  Ну,  вид  у  него  вообще-то
цветущий - значит, не пьет, бережет здоровье. Тогда  положит  их  в  банк  и
постепенно сколотит капиталец. Со временем, глядишь,  остепенится,  женится,
заведет себе парочку киндеров и станет их учить уму-разуму. Да уж, любопытно
было бы послушать, как в его исполнении  зазвучит  сакраментальное:  "Я  все
заработал собственным горбом!"
   Ну вот, обещала не засорять  вам  мозги,  и  снова-здорово,  ударилась  в
философствование. Тоже мне, нашла время. У самой земля под ногами  горит!  И
про Юриса до сих пор ничего не выведала, все на сцену пялилась. Пора бы  уже
и  делом  заняться,  хотя  бы  расспросить  того  же  бармена,  меланхолично
сбивающего  коктейли.  Рожа  у   него,   правда,   не   внушает   оптимизма,
равнодушно-отстраненная, но уж какая есть.
   - Э... - протянула я, не зная, с чего и начать.
   - Еще коктейль? - мгновенно сориентировался он.
   - Да, пожалуй, - кивнула я. Слава богу, деньги не мои, а Ингины, а то б я
в этом "Пеликане" точно все свои отпускные оставила, потому что цены  у  них
сплошь трехзначные.
   Пока бармен тряс перед моим носом шейкером, я обдумывала, как бы  к  нему
половчее подкатиться с вопросом о Юрисе. В  конце  концов  решила  особо  не
мудрствовать и обронила с видом бывалой клиентки:
   - Что-то Юриса давно не видать...
   Бармен никак не отреагировал на  мое  замечание,  и  я  в  замешательстве
замолчала. Гм-гм, может, он не расслышал? Попробовать повторить, разве что?
   - Что-то Юриса давно  не  видать,  говорю...  Бармен  наполнил  стакан  и
обласкал меня ничего не выражающим взглядом.
   - Да, что-то не видно.
   - А почему? - поперла я на рожон.
   - Без понятия. - Бармен индифферентно пожал плечами. - Я отвечаю за  бар,
а у них там своя свадьба.
   От него так и веяло полным и безоговорочным равнодушием и  ко  мне,  и  к
Юрису, и ко всему, что не относилось к составлению коктейлей.
   - Ну а кто с понятием? -  Я  снова  опрометчиво  рванула  напрямки  через
майдан,  а  надо  было  огородами,  огородами...  Конечно,  там  крапива   и
репейники, и собака штаны порвать может, зато голова цела останется. Эх,  да
чего жалеть о старых глупостях, когда впереди так много новых!
 
Глава 12 
 
   - А сейчас специально для вас мистер Тореро! -  опять  запищал  со  сцены
карлик.
   Ага, проездом из Парижа в Жмеринку.
   - Да что у них все мистеры - и  Рейнджеры,  и  Тореро,  -  проворчала  я,
срывая на лилипуте досаду за то, что мне не удалось разговорить  бармена.  -
Если уж на то пошло, то Тореро скорее сеньор, чем мистер.
   -  Вот  у  него  и  спросите,  -  совершенно  неожиданно  развязал   язык
бармен-меланхолик, выставляя на стойку стакан с коктейлем, - он ведь  у  них
старший.
   - Кто? Этот маленький? - Я качнулась и чуть  не  свалилась  с  неудобного
насеста у стойки.
   Но бармен, пробормотав традиционное "минуточку", растворился в подсобке.
   У мистера Тореро автомата не было и связки гранат на поясе - тоже. Он был
экипирован в соответствии со своим звучным именем в расшитую золотом куртку,
белые обтягивающие чулки и штаны до колен. Еще у  него,  как  и  полагается,
имелась широкополая шляпа  и  большое  красное  полотнище,  закрепленное  на
специальном древке - не знаю его правильного  названия.  Ну,  которым  машут
перед рогатой мордой быка, вызывая его на бой. В данном случае, за неимением
быка, красная тряпка явно предназначалась для публики.
   Взмах - и столики замерли, а из-под широкополой шляпы  метнулся  короткий
взгляд черных глаз: вы готовы? Столики подобрались,  словно  изготовились  к
решительному прыжку. А я вдруг неожиданно для себя самой  вздрогнула.  Ну  с
какой стати, спрашивается? А, поняла, это музыкальное сопровождение на  меня
так подействовало. Мистер Тореро собирался усмирять  свирепое  животное  под
мою любимую "Абрассамэ".
   Трудно вообразить, почему ему в голову пришла такая блажь, но сердце  мое
екнуло   и   стало   стучать   в   такт   его   неторопливых    па.    Будто
загипнотизированная, следила я за полетом красного полотнища,  даже  головой
синхронно  покачивала.  За  столиками  было  тихо-претихо,  бабоньки  сидели
остолбенелые, выпучив глаза, как на  сеансе  Кашпировского,  каждой  клеткой
целлюлита  вбирая  в  себя  посылаемую  со  сцены  энергию.  Сказал  бы  он:
"Спа-ать..." - пробирающим до мурашек голосом, и они бы послушно отрубились.
И не пришлось бы ему вертеть задницей между столиками,  достаточно  было  бы
просто пройтись прогулочным шагом и собрать туго  набитые  кошельки  горячих
почитательниц нежного  мужского  тела.  Да  что  там  кошельки,  они  бы  не
шелохнулись, вздумай он с них серьги снять.
   Кстати, о нежном теле. Насколько я  понимаю  в  таких  делах,  у  мистера
Тореро оно выглядело покрепче, чем у мистера Рейнджера. Тот, на мой  взгляд,
был несколько рыхловат. Короче, если бы он раздевался только для меня, а  не
для целой своры похотливых баб, я бы, наверное, не сильно возражала. Ну вот,
размечталась, самое время. А главное - о ком! Только и не хватало, пойти  по
Ингиным стопам и закрутить романчик со стриптизером. Нет уж,  мне  и  одного
голого Юрисова трупа более чем достаточно. Между прочим, я до  сих  пор  так
ничего и не выяснила, сижу тут и пускаю слюни, забыла, зачем пришла.
   Признаюсь как на духу, мне пришлось  приложить  кое-какое  усилие,  чтобы
оторвать взгляд от сцены - не поверите, ну прямо прикипел!  После  того  как
мне это все-таки удалось, я зажмурилась, мысленно досчитала до десяти, снова
открыла глаза и увидела карлика, который выглядывал из  маленькой  дверцы  в
двух шагах от бара. Карлик смотрел на сцену  и  жевал  бутерброд  с  красной
рыбой, запивая его пивом из банки.
   Иди и спроси у него про Юриса, приказала я себе. Я двинулась к двери,  но
юркий карлик уже исчез. Впрочем, дверь оставалась приоткрытой,  и  даже  как
будто негромкое чавканье доносилось. А, была не была, не убьет же он меня на
виду у всех. Я просунулась в дверь, но  карлика  поблизости  не  обнаружила,
зато сделала открытие, заставившее меня немного растеряться. Там, за дверью,
находилась раздевалка стриптизеров, сообщавшаяся со сценой посредством плохо
освещенного коридорчика, в конце которого маячила кургузая фигура  лилипута.
Он сурово отчитывал кого-то скрытого за  бархатным  занавесом.  Мат-перемат,
тщательно  выговариваемый  писклявым  детским  голосом,  произвел  на   меня
неизгладимое впечатление.
   Я пребывала в раздумье. Что  мне  делать:  ретироваться  или  рискнуть  -
привлечь к себе внимание матерщинника-недоростка? Я выбрала второе и натужно
откашлялась, стараясь перекашлять музыку.
   Карлик мгновенно навострил ушки:
   - Мадам, сюда нельзя, здесь служебное помещение.
   - Мне только спросить...
   - Иди, иди... - Карлик махнул рукой  тому,  что  стоял  за  портьерой,  и
засеменил в мою сторону.
   - Что вы хотели? - Он  смотрел  на  меня  снизу  вверх,  чуть  запрокинув
сморщенное детское личико.
   - Узнать насчет Юриса, - быстро произнесла я.
   -  А  вы  кто  ему  будете?  -  Глазки  у  карлики  были  малюсенькие   и
подозрительные.
   - Я? Э... Двоюродная сестра.
   - Двоюродная? - уточнил карлик с сомнением. - Да хоть троюродная! Я этого
козла уже три дня не видел. Он мне в пятницу программу завалил. Пусть только
заявится, я ему рога пообломаю!
   Печально, что карлику никогда  не  представится  возможность  "пообломать
рога" Юрису, - кто-кто, а я это хорошо знаю. Любопытно было  бы  посмотреть,
как бы он управился с двухметровым Ингиным полюбовничком. Как  бы  стремянку
подставлять не пришлось.
   - Жаль, - скорчила я постную мину, - а я его ищу... Он мне  очень  нужен.
Не подскажете, где он может быть?
   - Где-где, в Караганде, - фыркнул карлик.  -  Понятия  не  имею,  где  он
шляется. Мне что, больше делать нечего, кроме как следить за ним?
   Черт бы побрал этого лилипута! Ни грамма полезной информации! Не могу  же
я у него спросить Юрисову фамилию, ведь я назвалась его двоюродной  сестрой.
Вот и сглупила. Надо было отрекомендоваться  как-нибудь  иначе,  к  примеру,
квартирной хозяйкой, которой  он  задолжал  за  полгода.  А  теперь  уже  не
переиграешь. Ладно, зайдем с другого конца.
   - А кто это может знать? - Я приняла наивный вид. - 1 Может,  эти..,  ну,
его приятели?
   -  Какие  еще  приятели?  -  Мне   почему-то   показалось,   что   карлик
насторожился.
   - Ну эти, другие стриптизеры...
   - А я откуда... - начал было лилипут,  но  тут  же  осекся  и  к  чему-то
прислушался. Бархатный занавес заколыхался, и в тесном коридорчике,  ведущем
на сцену, возникла  величественная  фигура  мистера  Тореро.  В  широкополой
шляпе, трусах и накинутой на плечи куртке. Мистер Тореро  слегка  поеживался
на сквозняке и подпрыгивал на одной ноге, на ходу натягивая носки,  которые,
надо полагать, он снял в процессе выступления.  Лично  я  не  нахожу  ничего
особенно эротичного в босых мужских ступнях, хотя  и  демократично  допускаю
существование точки зрения, отличной от моей. Мало ли на свете придурков.
   - Вот эта мадам ищет Юриса, - бросил карлик мистеру Тореро, протискиваясь
по стеночке к выходу на сцену, - говорит, что она его двоюродная сестра,  но
я сильно сомневаюсь...
   Мистер Тореро взглянул на меня из-под шляпы и словно букашку  нанизал  на
иголку своими пронзительными черными очами.
   - У вас какие-то проблемы?
   - Н-нет... То есть да. - Мое сердце выбивало отчаянную чечетку, а с чего,
скажите, пожалуйста, ведь этот мистер Тореро всего лишь тот, кто раздевается
за деньги. - Мне нужен Юрис, а я никак не могу его найти, пропал куда-то...
   - Юрис известный шалопай... - усмехнулся мистер Тореро. - И сердцеед.  Не
переживайте, найдется, куда денется.
   - Вы так думаете?.. - промямлила я, заливаясь краской.
   - Уверен!  -  Мистер  Тореро  словно  проверял  на  мне  действие  своего
гипнотического взгляда. Ну, не дай  бог,  скажет:  "Спать,  спать...",  ведь
рухну, как серпом подрубленная. Так-то  вот  и  смущают  доверчивый  русский
народ!
   - Ну.., тогда я пойду, - пробормотала я,  медленно  пятясь  к  выходу.  -
Спасибо вам.
   - Не за что, - весело отозвался мистер Тореро, - заходите еще.
   - Ага, - кивнула я и шмыгнула за дверь.
   - Узнали? - неожиданно проявил ко мне неслыханное  участие  меланхоличный
бармен.
   Я механически кивнула и рванула  прочь,  подальше  от  испепеляющих  глаз
мистера Тореро, вводящих во искушение. Изыди, сатана, изыди!
   Уже на улице, глотнув прохладного ночного воздуха,  я  вдруг  обнаружила,
что не помню, где Инга обещала меня  ждать:  кварталом  ниже  или  кварталом
выше. Словно какое-то затмение нашло. Стою, верчу головой  направо-налево  и
не могу сообразить, куда мне деваться.
   И тут совсем рядом кто-то игриво сказал:
   - Девушка, девушка, вас подвезти? Я обернулась на голос  и  с  удивлением
увидела рядом машину. Как она подъехала, я даже не слышала!
   - Спасибо, не надо, - рассеянно буркнула я, решив, что сначала поищу Ингу
кварталом ниже, а если ее там нет, тогда уж соответственно кварталом выше.
   - Нет, мы вас все-таки подвезем, - упорствовал голос из машины.
   - Лучше отстаньте от меня  подобру-поздорову,  -  велела  я  неизвестному
прилипале, - а то... - Я так и не успела известить о карах, грозящих  ему  в
противном случае. Что-то тяжелое обрушилось на меня сзади,  и  на  несколько
мгновений я перестала понимать, что со мной происходит.
   Очнулась я в какой-то машине, на заднем сиденье, с чем-то вроде чулка  на
лице. Кто-то сидел рядом со мной и крепко держал за левую  руку.  Дыхание  у
этого мерзавца было частое и смрадное, как у шакала.
   - В чем дело? - пискнула я, совершенно не готовая  к  подобному  развитию
событий.
   - Сиди и не вякай, - посоветовал мне тот, кто дышал рядом. А с  переднего
сиденья послышалась команда:
   - Давай жми.
   Машина сорвалась с места.
   Значит, их двое, решила я. Э, нет, трое, ведь  тот  дал  кому-то  команду
трогать. Трое мужиков на одну беззащитную женщину - по-моему,  это  чересчур
даже для гангстеров. Просто ни стыда, ни совести.
   Я послушно сидела и не вякала, а машина плавно неслась по ночному  шоссе,
никуда не сворачивая. Наверное, мы  были  уже  на  приличном  расстоянии  от
"Пеликана", когда сидящий на переднем сиденье рядом с водителем снова открыл
рот:
   - И зачем тебе Юрис?
   Ну вот, здрасьте, приехали. Эта неприятность не шла ни в какое  сравнение
с тесными Ингиными штанами.
   - Ну, чего молчишь?
   - А вы что - Юрис? - С помощью этого глупого вопроса я пыталась  выиграть
время, столь необходимое мне для того, чтобы свести концы с концами. Кто они
такие и почему ко мне прицепились?
   - Не-а, я не Юрис, -  достаточно  миролюбиво  возразил  тип  с  переднего
сиденья, - но он мне тоже позарез нужен.
   -  Надо  же,  какое  совпадение!  -  поразилась  я,  продолжая   усиленно
соображать, кто же навел на меня  эту  бесцеремонную  троицу:  меланхоличный
бармен, писклявый карлик или магнетический мистер  Тореро?  Хотя  какое  это
имело значение при нынешних раскладах! С чьей бы  помощью  я  ни  угодила  в
капкан,  спасаться  мне  предстояло  в  одиночку.  Может  быть,  даже  путем
отгрызания собственной лапы, точнее - левой  руки,  которую  словно  тисками
сжимал смраднодышащий шакал.
   - А может, мы разных Юрисов ищем? - осмелилась я высказать предположение.
- Ваш какой?
   - А твой какой? - тут же перехватил у меня инициативу невидимый  бандюга.
И что за манера такая - отвечать вопросом на вопрос.
   - Мой? Ну... Мой такой... Маленький, хроменький и с бородавкой на носу.
   - Ну вылитый портрет нашего, да,  ребята?  -  радостно  хмыкнул  бандюга.
Ребята ответили ему гробовым молчанием.
   Тут же последовал новый вопрос, который, по существу, был старым:
   - И зачем ты его ищешь, нашего общего Юриса?  На  этот  раз  я  не  стала
называться двоюродной сестрой Юриса, к чему, ведь все равно не поверят.
   - Зачем-зачем... - Я вспомнила Ингу. - Он мужчина, я женщина,  все  очень
просто.
   - Значит, у вас любовь? С маленьким, хроменьким, с бородавкой на носу?
   - У русских женщин - широкая душа, - философски  обронила  я  в  темноту,
которая, впрочем, начинала  постепенно  проясняться.  Сквозь  крупные  петли
натянутой  на  мою  голову  трикотажной  кишки  уже   можно   было   кое-что
рассмотреть.  Например,  неясный  силуэт  напротив,  массивный,  грузный   и
бесформенный. Какой-то всадник без головы.
   - Значит, у вас с Юрисом любовь, вот оно что... А я-то всегда считал  его
"голубым". - Грузный  силуэт  слегка  покачнулся,  и  я  поняла,  почему  он
показался мне безголовым. Потому что я  не  могла  разглядеть  шеи,  скрытой
большой лохматой бородой. Надо же, какой колоритный гангстер!
   Юрис был "голубым"? Что за чушь он несет? Просто морочит голову.  На  кой
бы черт прибалтийский красавчик понадобился Инге,  не  будь  у  него  все  в
порядке ниже пояса?
   - Ты никак расстроилась? - участливо спросил бородатый, которого я впредь
для краткости и простоты буду именовать Бородой.  -  Зря.  Не  последний  же
мужик он на белом свете остался, захочешь - другого найдешь. А вот нам нужен
только он, и мы не успокоимся, пока его не отыщем. Усекла?
   - Усекла... Только я, знаете ли, все больше убеждаюсь, что  наши  с  вами
Юрисы разные. - Я мысленно проклинала себя за идиотскую вылазку в "Пеликан",
с помощью которой собиралась  выпутаться  из  одной  истории,  а  угодила  в
другую. И на что я, спрашивается, рассчитывала,  с  моей-то  родословной!  С
моими-то корнями,  глубоко  уходящими  в  бесплодную  землю  забытого  богом
Виллабаджо!
   - Ну, хватит шуточек, поговорим серьезно. - Борода резко сменил тон. -  Я
жду ответа: где наш золотой мальчик? Считаю до трех. Раз...
 
Глава 13 
 
   - Да не знаю я, не знаю! Зачем бы я его искала, если б знала?
   - Логично, - согласился Борода. - Одна загвоздка: он мне так нужен,  и  я
так давно его ищу, что логикой меня не прошибешь. Ставлю вопрос иначе: когда
ты его видела в последний раз и при каких обстоятельствах? Да,  кстати,  мы,
кажется, еще не познакомились. Как тебя зовут, милая?
   - Ка... Катя, - сказала я. Сама не знаю, почему я выбрала это имя,  а  не
какое-нибудь другое. Да если б я и Таней представилась, что  изменилось  бы?
Потому что, если ему вдруг вздумается, скажем, прогладить  меня  раскаленным
утюгом, вопрос о конспирации отпадет сам собой.
   - Ну вот, Катенька, когда ты видела Юриса в последний  раз  и  при  каких
обстоятельствах?
   - Сейчас... Попробую вспомнить, - пообещала я. - Только...  Куда  мы  все
время едем? У меня голова кружится, с детства  в  машине  укачивает...  -  Я
тянула время, необходимое, чтобы придумать правдоподобную  историю  про  то,
когда мы с Юрисом виделись в последний раз.  Задача  мне  предстояла  не  из
легких, потому что даже при наличии очень богатого  воображения  трудно  вот
так сразу наплести хоть чего-нибудь про того,  кого  ты  и  в  первый,  и  в
последний раз в жизни видела мертвецки мертвым.
   - Укачивает, говоришь? - переспросил Борода и распорядился:
   - Лонг, притормози. Машина остановилась.
   - Что, получше стало?
   - Что-то мне нехорошо, тошнит.  -  Для  пущей  убедительности  я  свесила
голову на плечо, выждала полминуты и объявила торжественно:
   - Ой, сейчас меня вырвет!
   - Машину заблюет, потом не отмоешь, - это сказал не Борода, а тот, что за
рулем, Лонг, кажется.
   - Беляш, проводи, - не без  брезгливости  в  голосе  приказал  Борода.  -
Оклемается - тащи назад.
   Беляш, значит, это тот, что со зловонным дыханием. Что ж, в чувстве юмора
им не откажешь.
   Этот самый Беляш  открыл  дверцу  и  молча  выволок  меня  из  машины.  Я
потребовала, чтобы он снял с моей  головы  трикотажную  кишку,  что  и  было
сделано после предварительного одобрения со стороны Бороды.
   Я исподтишка огляделась: местечко,  в  которое  меня  завезли,  выглядело
форменными трущобами. Двухэтажные деревянные  дома  барачного  типа,  редкие
огни. Ну, на этот раз я точно очутилась за Кольцевой дорогой,  причем  очень
даже сильно. Судя по навозной свежести воздуха, я попала в  самый  настоящий
медвежий угол. Отсюда небось до Москвы  неделю  на  перекладных  добираться,
прикинула я мысленно, и то если мне представится такая возможность, что само
по себе сомнительно. Скорее всего, они вытрясут из меня все,  что  можно,  а
потом стукнут чем-нибудь по голове и бросят  в  кусты,  где  меня  и  найдет
какой-нибудь местный пастух. Дня через  два.  Остается  радоваться,  что  на
дворе жаркое лето, а  не  студеная  зима,  когда  очень  велика  вероятность
заваляться до весны в ожидании дружного таяния снегов.
   Что-то  меня  на  черный  юмор  потянуло,  это  дурной  знак.   К   черту
упаднические настроения, тем паче  что  помереть  я  всегда  успею,  дело-то
нехитрое.  Нужно  срочно  что-нибудь  придумать,  срочно.  Удалось  же   мне
заставить их остановиться  и  выпустить  меня  из  машины,  осталось  только
улизнуть. Ага, попробуй тут, бандюга по прозвищу Беляш крепко держит меня за
шиворот, как котенка!
   - Ой-ой-ой, как плохо... - запричитала я плаксивым голосом. - А может,  я
съела чего? Прямо наизнанку  выворачивает.  -  Я  сунула  в  рот  сразу  всю
пятерню, подавилась и закашлялась.
   Беляш  непроизвольно  отдернул  руку,  и  я  упала  на  колени,  судя  по
чавкающему звуку, прямо в грязь, а то и того хуже - в навозную жижу, да  так
удачно, что брызги во все стороны полетели. Обидно,  конечно,  и  неприятно,
зато Беляш сразу отскочил от меня метра на два. Сейчас или никогда, решила я
и рванула в ближайшие кусты, царапая руки и лицо.
   - Стой, сволочь! - понеслось мне вслед.
   Ага, вот сейчас все брошу и остановлюсь! Зачем бы мне  было  пачкаться  в
грязи и до крови обдираться...
   Я бежала, не разбирая дороги, то и дело попадая в очередную лужу, которых
в этой глухомани хватало. Чего нельзя было сказать о фонарях.  Впрочем,  это
было мне только на руку. Поначалу я хотела держаться  поближе  к  домам,  но
мудро передумала; те, кто в них живет, мне  не  помогут,  а  бандюгам  проще
всего изловить меня  в  замкнутом  пространстве.  "Врешь,  не  возьмешь",  -
пробормотала я себе под нос и помчалась прочь от светящихся окон, пригибаясь
за кустами.
   Кусты оборвались внезапно возле какого-то длинного строения, похожего  на
заброшенный склад. Здесь я без особого труда нашла в  стене  дыру  приличных
размеров и без долгих раздумий  нырнула  в  нее,  очутившись  во  внутреннем
дворе, заваленном ржавым железом. Стараясь поменьше  грохотать,  я  медленно
обогнула развалины и вышла то ли к лесу,  то  ли  к  саду.  Забрела  в  гущу
деревьев  и  позволила  себе  наконец  немного  отдышаться,   а   заодно   и
прислушаться. Может, это было и обманчивое впечатление, но никаких признаков
преследования я не заметила. Только  где-то  вдали,  по  всей  видимости,  у
деревянных домов-бараков тоскливо выла собака.
   Я расслабилась до  такой  степени,  что  присела  на  ближайший  пенек  и
попыталась  подсчитать  понесенные  мною  потери.  Физические,  потому   что
моральные были поистине беспрецедентными и не  поддавались  скоропалительной
оценке. Так вот, к физическим потерям я отнесла  расцарапанную  левую  щеку,
два сломанных ногтя на правой руке и порядком изорванные Ингины  штаны.  Да,
насчет Инги... Что, интересно, она сейчас делает? Хоть немножко  беспокоится
обо мне или нет? Вещее сердце подсказывало мне, что она  уже  давно  дома  и
преспокойно дрыхнет под боком у своего денежного мешка, а я маюсь неизвестно
где. Между прочим, в прямом смысле неизвестно.
   С этой мыслью я посмотрела на небо, памятуя о  том,  что  путешественники
ориентируются по звездам. Небо было темное и беспросветное. Ну  и  дыра,  ни
звезд тебе и ни луны, только лужи да кусты. Я вздохнула и поплелась неведомо
куда - что называется, куда глаза глядят. Примерно через час ходьбы  деревья
стали редеть, и моему унылому взору открылось большое поле, заросшее жирными
сорняками. Я долго тащилась по его кромке, пока не  набрела  на  тележку  от
трактора,  доверху  набитую  навозом.  Это  все,  что  говорило   в   пользу
обитаемости здешних мест.
   За тележкой обнаружилось что-то похожее  на  старую  проселочную  дорогу,
которая привела меня к поросшей камышом речушке. Возле нее на моем тернистом
пути и встретилась первая живая душа.  Женщина  в  белом  платочке,  ведущая
велосипед.  Уже  начинало  светать,  и  я  разглядела  ее  издали.  Я   дико
обрадовалась и заорала, размахивая руками;
   - Извините, пожалуйста!.. Позвольте вас спросить!
   Но аборигенка в платочке почему-то не выказала  признаков  радушия,  даже
наоборот -  резво  запрыгнула  на  велосипед  и  вовсю  закрутила  педалями.
Исключительно дикая пейзанка попалась. А я всего-то хотела узнать, где тут у
них ближайший телефон. А заодно неплохо было бы выяснить, куда меня нелегкая
занесла и как  отсюда  выбраться.  Как-как,  позвонить  Инге,  пусть  срочно
приезжает. Раз уж я из-за нее пострадала, то с какой стати  должна  трястись
на перекладных? Есть, правда, риск до  нее  не  дозвониться,  как  это  было
накануне. Тогда придется добираться на такси.
   На такси? Я похолодела: моя сумочка осталась в машине у бандитов,  а  там
все деньги. Странно, что я вспомнила о ней только под утро. А  может,  и  не
странно, это сейчас сумка и лежащий в  ней  кошелек  представляли  для  меня
значительную ценность, а когда жизнь моя висела на волоске,  то  и  чемодан,
набитый золотом, гроша ломаного не стоил.
   Дело здорово осложнялось. Допустим, рассуждала я вслух, в этой  глухомани
и найдется недобитый телефон-автомат, с которого можно дозвониться в Москву,
но чем я заплачу за предоставленную услугу? Даже если в трубке будет  только
треск. Я машинально похлопала себя по карманам. А, черт, штаны-то  Ингины...
Сильно сомневаюсь, что при  своей  вольготной  жизни  она  сохранила  дурную
привычку таскать в карманах мелочь вперемешку с хлебными крошками. Так  оно,
собственно, и оказалось: все, что мне удалось обнаружить, так это  свернутую
в трубочку бумажку. Я ее зачем-то развернула, и на  ладонь  мне  просыпалась
щепотка белого порошка, похожего  на  сахарную  пудру.  И  более  ничего.  Я
отряхнула руки и двинулась вдоль речушки в том  же  направлении,  в  котором
усвистала от меня на велосипеде пугливая, как лань, аборигенка.
   В том, что я на  верном  пути,  я  убедилась,  ступив  в  первую  коровью
лепешку, вторая только укрепила мою  уверенность,  а  уж  когда  я  услышала
петухов, то запрыгала от радости на одной ножке.  Уж  очень  я  утомилась  с
непривычки блуждать по пересеченной местности. Вскоре на горизонте показался
большой  грязно-белый  сарай.  Я  сразу  догадалась,  что   это   ферма,   в
окрестностях славного города Котова (он же Виллабаджо) такие  тоже  имеются.
Коровы на этих фермах изможденные, как узники Освенцима,  с  ног  до  головы
облепленные мухами, стоят по колено в навозной жиже. Они, наверное, хороши в
качестве наглядного пособия для изучения анатомии парнокопытных,  а  вот  на
бифштексы их не пустишь, разве что на суповые наборы. Ну что ж,  по  крайней
мере сковородки драить не потребуется.
   Так вот, вблизи местная ферма выглядела  точь-в-точь,  как  котовская.  И
коровы, и пьяный (в пять утра!) скотник, в философской задумчивости стоявший
посреди скотного двора, опершись на воткнутые в кучу навоза вилы.
   - Где тут у вас телефон? - спросила я его без обиняков.
   - Ась? - От неожиданности скотник покачнулся и чуть не упал в навоз, но в
последнее мгновение все-таки удержал равновесие.
   - Где у вас телефон, спрашиваю?
   - В конторе, где ж еще...
   - А контора где?
   - В деревне.
   - Трофимыч, пьяная морда,  где  ты  там?  -  Какая-то  баба,  очень  даже
возможно, та  самая,  что  удирала  от  меня  возле  речушки,  высунулась  в
расхлябанные ворота коровника.
   - О,  меня  вызывают!  -  с  удовлетворением  заметил  пьяный  скотник  и
многозначительно поднял вверх указательный палец. Можно было  подумать,  что
его "приглашают" не за коровами убирать, а  принять  участие  в  расширенном
совещании "большой восьмерки".
   - Ну а деревня где? - У меня были более приземленные заботы.
   - Там, - скотник махнул рукой куда-то  в  сторону  речушки,  выдернул  из
навоза вилы и, преисполненный  сознания  собственной  незаменимости,  шаткой
походкой направился в коровник.
   - Как хоть она называется, ваша деревня? - крикнула я ему вслед.
   - Роте Фане...
   Что ж, неплохое название для деревни, можно сказать, исконно русское.
   Я вздохнула, поежилась от утренней прохлады и снова двинулась в  путь  по
дороге, мощенной коровьими лепешками. И километра через  полтора  наткнулась
на ржавый указатель "Роте Фане", перебралась по шаткому мостку через речушку
и вышла наконец к человеческому жилью. Без особого труда нашла контору среди
двух десятков деревянных домиков (по вывеске "Контора  отделения  ј  5")  и,
усевшись на ветхую скамейку, стала дожидаться, когда она откроется.
   Следующие два часа можно смело выбросить из моего рассказа так же, как  и
из жизни, потому что  в  течение  этого  времени  ровным  счетом  ничего  не
произошло. Ни хорошего, ни плохого. Потом появился пожилой дядька в очках  и
открыл  дверь  конторы.  Дядька  оглядел  меня  с  ног  до  головы  с  явным
неодобрением, но позвонить  разрешил,  предупредив,  чтобы  я  не  трепалась
долго. Я клятвенно обещала не разорять  деревню  и  уложиться  в  шестьдесят
секунд.
   Вы будете удивляться так же, как и я, но  Инга  отозвалась  буквально  на
третьем гудке.
   - Куда ты пропала? - заорала она в трубку.
   - Потом объясню, а сейчас быстро  собирайся  и  приезжай  за  мной.  -  Я
поглядывала на дядьку и строчила со скоростью станкового пулемета:
   - Я нахожусь в деревне Роте Фане. Это... Это...
   - ..Семьдесят пятый километр Зарубинского шоссе, - подсказал мне дядька.
   Я сдержанно поблагодарила его кивком головы и выпалила в трубку:
   - Семьдесят пятый километр Зарубинского шоссе. Буду ждать возле конторы.
   - Какая еще контора? - истошно завопила Инга, но я ее уже не слушала.
 
Глава 14 
 
   - Что-то я не пойму... Как ты здесь оказалась? - Это были  первые  Ингины
слова, когда она подкатила на своем изрядно запыленном "мерее"  к  колхозной
конторе.
   - Меня сюда подбросили, -  хмуро  пробормотала  я,  захлопывая  за  собой
дверцу Похоже, я успела превратиться в местную достопримечательность  за  те
четыре часа, что в общей сложности проторчала на скамейке, и теперь чуть  ли
не вся деревня высыпала полюбоваться, какая крутая тачка за мной приехала.
   Да еще и с бабой за рулем. Небось не каждый день у  них  случаются  такие
развлечения.
   - А что у тебя с лицом? - покосилась на меня Инга.
   Я  подалась  вперед,  посмотрела  в  зеркало  заднего  вида  и   невольно
присвистнула. Колючие кусты потрудились надо мной на славу: левая щека вся в
сеточке мелких ссадин и распухла, на  шее  здоровенный  кровоподтек.  Рваная
одежда вообще не в счет. То-то баба на велосипеде  шарахнулась  от  меня,  а
конторский дядька не спускал подозрительного взгляда.
   Пока мы тряслись по ухабам, Инга без устали плела небылицы о том, как она
за меня переволновалась. Я ее слушала  вполуха,  стремительно  погружаясь  в
тягучую дрему. Как-никак всю ночь не спала. Я бы так,  наверное,  до  Москвы
расслаблялась,  если  бы  Инга  музыку  не  врубила.  Ну  никакого   в   ней
человеколюбия.
   Заметив, что я открыла глаза, Инга  снова  стала  приставать  ко  мне  со
своими идиотскими вопросами:
   - Так ты мне скажешь, как тебя в эту Тмутаракань занесло?
   - Дружки  твоего  полюбовничка  завезли.  -  Я  с  хрустом  потянулась  и
пожаловалась:
   - Шея ужасно болит.
   - Какие дружки? - "Мере" завилял по дороге.
   - Ты за дорогой смотри, за дорогой! - прикрикнула я на нее.  Согласитесь,
обидно пасть жертвой банального ДТП, самым невероятным образом вырвавшись из
бандитских лап.
   - Так ты про что? - Инга сбросила скорость, и машина пошла ровнее.
   - Не про что, а про кого. Когда я вышла из "Пеликана",  меня  затащили  в
машину... Еще и чулок какой-то на голову надели. Их  было  трое,  один  -  с
большой бородой. Все время спрашивал про Юриса.
   - Про Юриса? - глухим эхом подхватила Инга.
   - Да, представь себе. Говорил, что он им  нужен  позарез,  интересовался,
когда и при каких обстоятельствах я его видела в последний раз...
   - А ты? - Инга затаила дыхание.
   У меня возникло непреодолимое желание слегка пощекотать Ингины  нервишки,
в конце концов, не мне же одной отдуваться.
   - А что я? Он сказал, считает до трех. Что мне еще оставалось?
   Инга так резко затормозила, что я чуть не вышибла головой лобовое стекло.
   - Ты все про меня им рассказала?
   - Странно, что тебя это удивляет. Я что, по-твоему,  должна  была  унести
твою тайну с собой в могилу?
   Инга рухнула лицом на баранку и заскрежетала зубами:
   - Я знала, знала, что этим кончится. Ну зачем ты пошла в  "Пеликан",  кто
тебя просил?
   - Ладно, успокойся, - я тронула ее за плечо, - ничего я  им  не  сказала.
Этот, с бородой, не успел до трех досчитать, я сбежала...
   Инга сразу расцвела, как невеста под венцом:
   - Убить тебя мало, Чижова! Смерти моей захотела, да?
   Приступ отчаяния сменился приступом безумной радости. Инга бросилась  мне
на шею, стала тискать и тормошить, как тряпичную куклу. Моя  чугунная  после
бессонной ночи голова моталась  во  все  стороны,  так  что  я  даже  взгляд
сконцентрировать не могла. А на то, чтобы отбиться от нее, у меня не хватало
сил.
   - Ну хватит, - взмолилась я слабым голосом, - все  не  так  радужно,  как
тебе представляется. Инга сразу перестала меня трясти:
   - В каком смысле?
   - Во всех. Во-первых, Юриса нам с тобой не оживить. Во-вторых, как теперь
выяснилось, он был связан с какими-то бандитами, которые усиленно его  ищут.
А бандиты - это еще хуже милиции. Рано или поздно они нас достанут.
   - Но ты же ничего им не сказала? Или  все-таки  сказала?  -  Инга  нервно
застучала холеными ноготками по приборной  доске,  и  эта  барабанная  дробь
отдалась у меня в мозгах.
   - Не сказала я, не сказала... Да прекрати ты барабанить! - прикрикнула  я
на Ингу.
   - Тогда как же они нас найдут? - Инга перестала стучать, как дятел,  зато
начала хрустеть костяшками пальцев. И почему я раньше не замечала, как много
от нее шума?
   - Найдут как-нибудь, не волнуйся, - "успокоила" я ее. - К тому же у них в
машине осталась моя сумочка.
   - Там были документы? - сдавленно охнула Инга.
   - Нет, документов там не было, это точно. - Я замотала головой, о чем тут
же пожалела. - Кошелек там был. С твоими деньгами.
   На самом деле точнее было бы сказать  -  Покемоновыми,  а  еще  точнее  -
ворованными. Я ведь  вам,  кажется,  уже  рассказывала,  каким  экзотическим
способом Ингин денежный мешок сколотил свой капиталец, или нет?
   Ладно, буквально телеграфным стилем. В начале девяностых  Ованес  Сусанян
был еще скромным беженцем из Абхазии, сорвавшимся с насиженных мест в  одних
трусах, в середине (все тех же девяностых) - уже возглавлял суперсовременный
заводик по производству детского питания, построенный на  западные  кредиты.
Потом произошла небольшая рокировочка, в результате которой скромный беженец
остался с прибыльным заводиком, а государство - с долгами по кредитам. Ну  а
дальше уж совсем скучно: рождаемость упала, и наш Ованес потерял  интерес  к
детским смесям, зато озаботился насущными  проблемами  потенциальных  папаш,
окончательно раздумавших плодиться и размножаться. Вот так и возникла пивная
империя Ованеса Сусаняна,  некогда  скромного  абхазского  беженца,  а  ныне
скромного российского олигарха.
   - ..Нет, ты сосредоточься, вспомни получше, - теребила меня Инга,  -  что
там было в твоей сумке?
   - Ну что там могло быть?  Всякие  мелочи:  пудреница,  расческа,  носовой
платок, ключи от квартиры, - методично перечисляла я. - Ключи? Господи,  это
что же, мне опять замки менять?
   - Еще, еще что?! - Инга прямо как клещами в  меня  вцепилась  -  вот  что
значит забота о собственной шкуре! - Документы? Паспорт?
   - Дура я, что ли, брать паспорт в такое злачное место! - Я посмотрела  на
Ингу, а Инга на меня.
   - А удостоверения, удостоверения редакционного не было? - Инга все еще не
могла успокоиться. А вот об этом можно было не переживать.
   - Да я его сроду с собой не таскала. Мне его  как  выписали,  так  оно  и
лежит в столе на работе.
   - Слава богу, - перевела дух Инга. - Значит, нам ничто не грозит.
   Увы, я не разделяла ее оптимизма.
   - А я все равно боюсь. Боюсь возвращаться к себе.  И  раньше  боялась,  а
сейчас еще больше...
   - Вот и поезжай в Котов, - мгновенно сориентировалась  Инга.  -  Ты  ведь
туда собиралась?
   - Что, прямо сейчас, прямо вот так?  -  Я  уставилась  на  драные  Ингины
штаны. - А это ты  видела?  -  Я  осторожно  потрогала  посеченную  колючими
кустами щеку. - Чтобы я в таком виде заявилась в Котов?
   - Да, вид у тебя, конечно... - согласилась Инга, -  но  через  пару  дней
будет более или менее.
   - Через пару, - зло процедила я сквозь зубы. - А ехать ты мне предлагаешь
прямо сейчас. Мечтаешь поскорей избавиться?
   - Опять двадцать пять! - надулась Инга. - Я же о тебе беспокоюсь.
   - Спасибо за беспокойство, - огрызнулась я. - Я, значит, в  Котов,  а  ты
тем временем куда? На Средиземное море здоровье поправлять? Ты  же  спишь  и
видишь, как бы все это на одну меня спихнуть. Ну съезжу я в Котов, и к  чему
вернусь? В лучшем случае - к тому  же,  в  худшем  -  меня  либо  в  кутузку
засадят, либо бандюги прикончат.  А  ты  будешь  далеко-далеко,  где  кочуют
туманы... Э нет, милая, так не пойдет!
   - Да вовсе я не собиралась от тебя избавляться! - вспыхнула  Инга.  -  Но
раз ты не хочешь домой и не можешь в Котов, то куда  же  тебе  теперь  -  на
вокзал?
   Ага, намекает, что мне с моей теперешней физиономией  самое  место  среди
вокзальных бомжей!
   - А ты на что? Позаботься о попавшей в беду подружке,  между  прочим,  по
твоей же милости попавшей!
   Инга нахмурилась и засопела. Я держала стратегическую паузу.
   - Ну хорошо, - произнесла она с придыханием, -  я  могу  предложить  тебе
только один вариант - перекантоваться у моей двоюродной сестры  в  Борщовке.
Это в Подмосковье, по Курской дороге.
   Про Ингину двоюродную сестру я  слышала  впервые,  а  потому  потребовала
подробных разъяснений, откуда она вообще взялась.
   Инга просветила меня без особого вдохновения:
   - Ну что, сестра как сестра.  Двоюродная.  Зовут  Соня.  Наши  отцы  были
братьями. Мы даже жили в одном с ними доме, до того как переехали в Котов.
   - Ты жила под Москвой? - изумилась я.
   - Ну да, до двенадцати лет. Потом мой отец умер, и мы с мамой перебрались
в Котов. Не знаю подробностей, но, кажется, они не очень ладили между собой,
мама и Сонин отец. Теперь, впрочем, уже никого из них в живых не осталось. А
с Соней мы поддерживаем неплохие отношения, хотя человек она своеобразный.
   - Своеобразный - это как? - Я сразу почуяла недоброе.
   - Ну вот, прицепилась к  слову!  -  разъярилась  Инга.  -  Что  ты  такая
въедливая? Своеобразный, значит, своеобразный. Ты тоже  своеобразная,  между
прочим, еще какая своеобразная! Одна в своем роде!
   С последним утверждением трудно было не согласиться.  Вторую  такую  дуру
нужно еще поискать.
   Я устало махнула рукой:
   -  Черт  с  тобой,  поехали  к  твоей  сестрице.  Она   своеобразная,   я
своеобразная, как-нибудь найдем общий язык.
   В ответ Инга только фыркнула. Уже засыпая, я успела ее предупредить:
   - Не вздумай врубать музыку и не гони.
   - Да когда я гнала? - пробормотала Инга и что-то еще добавила, но этого я
уже не слышала, потому что отключилась.
   - ..Э-эй, приехали, просыпайся, - услышала я сквозь сон  буквально  через
минуту. Издевается она надо мной, что ли?
   Я  с  трудом  разлепила  глаза  и  уставилась  на  свою  мучительницу   с
невыразимым страданием во взоре.
   - Дай поспать, имей совесть!
   - Так приехали уже! - Инга смотрела на меня честными круглыми глазами.
   - Куда приехали?
   - К Соне приехали!
   - Так быстро? - Я тряхнула головой.
   - Ничего себе быстро! - хмыкнула Инга. - Два с половиной часа!
   - Да ну? - изумилась я и глянула сквозь стекло.  То,  что  я  увидела  за
бортом, разительно отличалось от предыдущего антуража.  Уютный  и  ухоженный
дачный поселок,  с  выстроенными  словно  по  ранжиру  особнячками,  старыми
деревянными теремками и новехонькими каменными дворцами. Кругом  цветочки  и
прочая идиллия. При виде такого благолепия я сладко потянулась. - Ну, и  где
же хоромы твоей кузины?
   - Да вот же. - Инга указала мне на ближайший  дом,  представлявший  собой
помесь терема с дворцом. В том смысле, что изначально он строился как  терем
и даже продолжительное время  существовал  в  этом  статусе,  а  потом  стал
прирастать кирпичными башенками и мезонинами.  Причем  прирастать  стихийно,
без какой-либо системы. А посему не отражал никакого архитектурного замысла,
кроме состояния хозяйского  кошелька.  Короче  говоря,  завелись  денежки  -
построили башенку, в другой раз завелись - приляпали мезонинчик. Я  невольно
усмехнулась:
   - Современная у тебя кузина. Эклектика в чистом виде.
   - Чего-чего? - поморщилась Инга.
   - Ну, смешение стилей.
   - Ты насчет дома? - Инга не разделяла моего оптимизма. - Ужас, да? Я  его
называю "Броненосец "Потемкин". Увидишь,  они  в  полуподвале  окна  круглые
сделали, как иллюминаторы. Осталось только пустить его ко дну.
   - Ну тогда уж крейсер "Варяг", если ко дну. Что до броненосца "Потемкин",
то он знаменит  мясом  с  червями,  которое  подали  на  обед  революционным
матросам. То есть до мяса они были просто матросами,  а  после  мяса  -  уже
революционными, - возразила я и почесала за ухом. - А эти твои родственники,
они что, специально такого наворотили, ну, с домом?
   - Почти, - кивнула Инга. - Сэкономить хотели. По-хорошему-то  нужно  было
новый дом строить, а они вон что. Только все испортили. Ты бы видела,  какой
тут прежде домик был - загляденье, как из сказки. А теперь.., броненосец! Ну
ладно. - Инга призадумалась. - Давай так  сделаем.  Ты  немного  посидишь  в
машине, а я пока с Соней поговорю, она  баба  неплохая,  но  я  ведь  ее  не
предупредила. В общем, нужно подготовить почву.
   - Валяй, - разрешила я.
   Подготовка почвы заняла у Инги целых двадцать  минут.  Я  уже  собиралась
снова заснуть, когда она появилась и скомандовала:
   - Вылезай.
   -  Надеюсь,  ты  все  сделала  в  точном  соответствии   с   требованиями
агротехники? - Я выбиралась из машины,  покряхтывая,  как  старая  бабка.  -
Вспахала, удобрила?..
   На  Ингу  мой  сельскохозяйственный  юмор  не   произвел   ни   малейшего
впечатления.
   - Учти, ты жертва домашнего произвола,  -  предупредила  она,  захлопывая
дверцу "мерса". - Это я насчет твоих синяков.
 
Глава 15 
 
   У Ингиной кузины Сони было остренькое, вытянутое вперед  лицо  и  длинный
нос. Не такой, как у Буратино, конечно, но достойный  особого  внимания.  По
крайней мере мне сразу пришло на ум, что ее пренепременно в  школе  дразнили
Долгоносиком, а то и как-нибудь позабористее. На Ингу, кстати говоря, она не
походила ни капельки. Инга-то, как известно, роскошная красавица, а  Соня  -
так,  серая  мышка,  еще  более  серая,  чем  Инга   до   своего   чудесного
перевоплощения в восьмом классе, о котором я, помнится, уже  рассказывала  в
самом начале этой истории, так что не буду повторяться. С той лишь разницей,
что Соне  подобные  сказочные  чудеса  не  грозили  ни  в  ближайшем,  ни  в
отдаленном будущем. Образно  выражаясь,  Инга  в  конце  концов  прошла  все
надлежащие  стадии  и  превратилась  из  невзрачной   зеленой   гусеницы   в
бабочку-махаон, а бедняжка Соня навечно осталась в замухрышках-гусеницах.
   Пока Соня и Инга деловито обсуждали условия моего  пребывания  в  Сонином
доме, я от нечего делать продолжила свои физиономические опыты и  углубилась
в них настолько, что,  руководствуясь  банальной  истиной  "лицо  -  зеркало
души",  добралась-таки  до  особенностей  хозяйкиного  характера.  То,   что
отражалось в этом "зеркале", не слишком  меня  вдохновляло.  Остренькие  как
бритва  очертания  Сониного  подбородка,  тонкие,  обиженно  поджатые  губы,
бегающие блеклые глазки и собранные в неряшливый пучок пегие волосы даже  не
говорили, а криком кричали о  том,  что  Ингина  кузина,  на  гостеприимство
которой я здорово рассчитывала, стервоза каких мало. Впрочем, ладно, мне  ли
в моем положении выбирать.
   - Н-ну, как тут у вас дела? - Странно, но мне показалось, что Инга слегка
заискивает перед своей долгоносой сестрицей. Неужто из-за меня?
   - Да все как обычно, - дернула костлявым плечом Соня, - в  долгах  как  в
шелках, за одно расплатиться не успеем, а  тут  новая  напасть...  То  крыша
течет, то канализация засорилась...
   - Как крыша течет? Опять? -  Инга  почему-то  нахмурилась.  -  Вы  же  ее
перекрыли!
   - Так я ж про это и толкую, - стояла на своем Соня, - она же нам обошлась
дороже, чем мы предполагали. А теперь вот хотим  к  центральной  канализации
подключиться, сколько же можно... Яма зимой замерзает, и  говновозка  теперь
такая дорогая, каждый раз кругленькую сумму выложи. Уж  слишком  дорого  нам
это дерьмо обходится, прямо золотое!
   Этот безыскусный  монолог  подвиг  меня  на  безрассудный  поступок  -  я
вмешалась в их разговор без всякого приглашения с идиотским комментарием:
   - Недаром же ассенизаторов в старину называли золотарями!
   - Чего-чего? - переспросила  кузина  Соня  с  нескрываемым  раздражением.
Видно, ей здорово не понравилось, что я ее перебиваю  в  ее  же  собственном
доме.
   Инга за Сониной спиной сделала мне большие глаза, и я поспешила  сгладить
неприятное впечатление, довольно неуклюже, как выяснилось впоследствии:
   - Ну вы же сами сказали, что дерьмо у вас золотое...
   Инга, с ужасом глядя на меня, успела покрутить пальцем  у  виска,  прежде
чем Соня к ней обернулась.
   - Это ей, значит, муж навешивает?  -  поинтересовалась  она  без  всякого
намека на сочувствие. Да какое там сочувствие, когда на  ее  вытянутом  лице
при желании можно было прочесть: и поделом!
   И кто меня только за язык тянул!
   - Я же тебе говорила, у нее сложные семейные обстоятельства... - виновато
забубнила Инга, бросая в мою сторону свирепые взгляды. -  Я  бы  ее  к  себе
взяла, но сейчас не могу. Ованесова родня из Еревана понаехала.
   - Ну да... - недоверчиво протянула Соня и не без злорадства обозрела  мою
исцарапанную физиономию. - Это тоже он? Неплохо приложил...
   Нет, как вам нравится такая женская солидарность! И вообще, мне с  самого
начала не понравилась Ингина легенда про изувера-мужа,  могла  бы  придумать
что-нибудь получше. По мне, так лучше быть покусанной бешеной собакой!
   - Зубы-то хоть целы? - Мадам Долгий Нос оглядела меня так бесцеремонно  и
придирчиво, словно я была выставлена на продажу.
   Ну и мымра, вы встречали что-нибудь подобное в своей жизни?  Я  лично  до
этого момента никогда!
   Разумеется, я уже приготовилась достойно ответить ей,  но  напоролась  на
сердитый Ингин взгляд. Ладно уж, промолчу, но предупреждаю: это в  последний
раз!
   - А как дети? -  спросила  Инга,  уводя  разговор  в  другую  степь,  как
самоотверженная дикая утка уводит лису от гнезда с птенцами.
   - А что им? Растут, болеют, в штаны делают. - Соня все еще сверлила  меня
бдительным взором.
   - Тогда я пойду посмотрю на них, -  объявила  Инга  и  юркнула  за  дверь
веранды, оставив меня один на один с противником.  Вернее,  противницей.  Ну
это уже свинство, разве нет?
   Однако хозяйка, поначалу встретившая меня чуть ли не в штыки,  неожиданно
сменила гнев на милость:
   - Ведь все для них стараюсь, для детей, для кого же еще...  Самой-то  мне
ничего не надо!
   Последняя фраза была явно рассчитана на меня, и я не упустила возможности
выказать свою лояльность:
   - И сколько их у вас? Двое?..
   - Четверо, - огорошила меня  Соня,  -  сами  знаете,  что  это  такое  по
нынешним временам. Некоторые одного-разъединого заведут  и  того  все  время
норовят на кого-нибудь спихнуть: на бабушек там, дедушек или еще на  кого...
А тут ведь целый день колготишься, к вечеру в глазах рябит. Мне ведь скинуть
их не на кого, все сама, сама...
   - Да, это очень тяжело, вы просто героиня, - льстиво подхватила я. А ведь
долгоносая Соня и  впрямь  заслуживала  похвал,  и  мне  стоило  бы  забрать
некоторые из произнесенных выше слов обратно. Ну, из тех, коими я  наградила
ее заочно. Может, она и стерва, конечно, но не каждая душка-милашка  столько
пользы стране принесла. Особенно учитывая, что у нас творится с демографией.
Я вон только на одного и сподобилась, а Инга и того меньше. Так что отпустим
Соне все ее прегрешения, как прошлые, так и будущие. , -  А  у  вас-то  дети
есть? - Соня будто прочитала мои мысли.
   - Сын. - Я невольно улыбнулась. - У бабушки сейчас отдыхает.
   - Бабушка - это хорошо, -  произнесла  Соня  со  значением.  -  А  у  нас
бабушек-то нет, все поумирали. - Она немного помолчала и добавила:
   - Чего это мы на пороге застряли, пойдемте в дом.
   Я послушно пошлепала за ней, заискивающе приговаривая:
   - А что это вы мне выкаете? Обращайтесь просто: Таня - и все.
 
*** 
 
   В гостиной, или как там еще называлась первая после веранды комната, мы с
Соней  застали   совершенно   умилительную   картинку:   Инга   возилась   с
многочисленными Сониными отпрысками. Вела она себя  совершенно  естественно,
без притворства, я чуть не прослезилась. Прежде мне не доводилось видеть  ее
такой.   Дети,   похоже,   были   в   восторге   от    заезжей    московской
тетушки-красавицы, облепили ее со всех сторон и  что-то  лопотали,  стараясь
перекричать друг дружку. А она оделяла каждого гостинцем (когда  она  только
успела ими запастись?), гладила по головке и приговаривала;
   - Не бойтесь, всем достанется.
   - А теперь знакомься. - Инга обернулась  ко  мне  и  потрепала  по  щечке
худенькую девочку лет семи, -  Это  Катя.  А  это  Маша.  -  Инга  поправила
платьице второй девчушке, лет четырех на вид. - Это  Сережка,  -  взъерошила
она вихры мальчугану чуть поменьше Маши.  -  А  этот  карапуз  -  Кирилл,  -
представила  она  самым  последним  сидящего  у  нее  на  коленях   крупного
анемичного младенца. - Нам уже целых десять месяцев, да? - просюсюкала  она,
обращаясь к малышу. - Мы уже ходим, скоро будем бегать. Кирюша,  скажи  тете
"агу".
   Анемичный Кирюша и впрямь открыл рот, но лишь затем, чтобы срыгнуть  Инге
на брюки. Выражение брезгливости возникло  было  на  Ингином  лице,  но  она
быстро справилась с собой, прощебетав с неподражаемой беззаботностью:
   - Ничего страшного, дело житейское, да, Кирюшка?
   - Ага, скажи, я тебя еще  и  обделаю,  -  невозмутимо  озвучила  Кирюшины
"мысли" Соня.
   - А что, он без подгузника? - спохватилась Инга.
   - А то, - Соня почти ликовала, - памперсы и хаггисы нам  не  по  карману,
да, сыночек? Поэтому мы по-простому делаем в штаны, а мама потом наше дерьмо
отстирывает.
   Не спорю, женщина она, конечно, героическая, многодетная мать  и  прочее,
но почему у нее разговоры только вокруг дерьма вертятся!
   Соня забрала у  Инги  Кирюшу,  имеющего  привычку  "по-простому"  пачкать
штаны.
   - Ладно, давай его мне, вижу же, нос воротишь...
   - И ничего я не ворочу! - возразила Инга. И зачем она  притворялась?  Вон
как  ее  передернуло,  когда  несчастный  Кирюша  срыгнул  ей  на  штаны.  И
"агуканья" ее насквозь фальшивые, как я теперь понимаю, но ради чего? Неужто
это все из-за меня, только для  того,  чтобы  пристроить  меня  на  время  в
Сонином семействе? Тогда  это  беспрецедентная  жертва  с  Ингиной  стороны,
только напрасная, потому что Соню так просто  не  проведешь,  она  раскусила
Ингину игру  еще  раньше  меня.  И,  кроме  того,  у  меня  почему-то  такое
впечатление, что общение у них какое-то натянутое,  чисто  ритуальное.  Инга
делает вид, что души не чает в Сониных отпрысках, а Соня изображает из  себя
пусть и несколько грубоватую, но искреннюю бабу. Что касается младенцев,  то
тут вопрос остается открытым. Может, их  невинное  щебетание  тоже  сплошное
притворство?
   Ну нет, о чем это я, дети - чистые души и на лицемерие не способны, хотя,
как известно, яблоко от яблони... Кстати говоря, эти  "яблочки"  и  в  самом
деле недалеко укатились, все - точная, уменьшенная в разных масштабах  копия
мамы Сони, этакие  маленькие  долгоносики.  Даже  в  десятимесячном  Кирюше,
несмотря на младенческую пухлость, легко угадываются фамильные черты.
   Пожалуй, только крепенький боровичок Сережа выбивается  из  общего  ряда:
крупной,  красиво  вылепленной  головой,  густыми  каштановыми   вихрами   и
большими, чуть навыкате голубыми глазами. Да и носик у  него  самую  малость
подгулял, совсем даже не длинный, а аккуратненький такой, пипочкой.  Ну  что
тут скажешь, в семье не без "урода". В кого бы он такой?  Может,  в  папочку
пошел? Действительно, ведь без папочки здесь не обошлось.  Где  он,  кстати,
что-то я до сих пор  его  не  видела.  Пора  бы  и  ему  принять  участие  в
любительском спектакле под названием "Теплые родственные отношения".
   Представьте себе, он тут же и появился. Словно стоял за  сценой,  пардон,
за дверью и ждал, когда я о нем вспомню. Удивительно даже,  что  его  первой
репликой стала не коронная "кушать подано", а "о-о-о, кто к нам пожаловал!".
После чего он бросился к Инге лобызаться.
   - Здравствуй, Толик. - Инга подставила ему щечку с  довольно-таки  кислой
улыбочкой.
   Дети на появление папаши отреагировали  довольно  вяло:  поздоровались  и
разбрелись по углам. Сам Толик удостоил особого  внимания  только  младшего,
взял на руки, показал "козу" и снова усадил в  манеж.  Тот,  не  выказав  ни
малейших признаков неудовольствия, сразу же уставился немигающими глазами на
люстру. Не ребенок, а песня! Никакого сравнения с моим  Петькой,  который  в
блаженном Кирюшином возрасте и одной минуты на месте  не  сидел,  а  уж  как
орал, боже милостивый! Я с ним даже поесть нормально не могла, так и  бегала
- в одной руке Петька, в другой бутерброд, рискуя в  суматохе  перепутать  и
откусить что-нибудь не то.
   Кажется, я вас окончательно заболтала, забыв сообщить  самое  главное,  а
именно: явившийся домой глава семейства  по  имени  Толик  тоже  был  точной
Сониной копией, правда, несколько увеличенной. Надо же, как они подобрались,
бывает же такое. И  нос  у  него  длинный,  и  подбородок  острый,  и  пегие
реденькие, зализанные на левую сторону волосы.
   - Давненько, давненько мы тебя не видели. - Толик уселся на диван рядом с
Ингой и по-родственному приобнял ее за плечи. - Совсем нас забыла, матушка.
   Инга почему-то стала оправдываться:
   - Все некогда было,  то  одно,  то  другое...  Неприятности  мелкие...  И
крупные...
   - Какие, например? - допытывался въедливый Толик.
   - Да вот у подружки проблемы. - Инга кивнула на меня. - Хочу ее к вам  на
время пристроить.
   - Эту, что ли? - Толик посмотрел на меня так, будто  только  что  увидел.
Еще один притвора! - А что это с ней?
   - Муж отмутузил, - услужливо подсказала Соня.
   - Бывает. - Толик расплылся в скабрезной ухмылке. - А за что?
   Я уже открыла рот, чтобы облаять их всех в их  собственном  же  доме,  но
прыткая Инга меня опередила:
   - Да ни за что. По пьянке. Я тут договорилась с Соней, пусть  она  у  вас
пару дней побудет, пока все утрясется... Я ее скоро заберу.
   - Ну пусть побудет, - разрешил Толик без восторга. - Ну  а  твой  муженек
как? - Это он уже Инге.
   - Да все так же, я его почти и не вижу. Машину ему недавно разбили.
   - Это "Линкольн", что ли? - Толик даже побагровел.
   - Ну да, - подтвердила Инга.
   - Сильно?
   - Правое крыло всмятку, - доложила Инга.
   - Это же такая куча бабок! - присвистнул Толик и начал нервно  покачивать
ногой.
   - А мы вот  все  ремонтируемся,  ремонтируемся...  -  выдал  Толик  после
минутной паузы, потребовавшейся ему  для  переваривания  Ингиной  истории  с
"Линкольном", - тоже кучу бабок вгрохали, а конца все не  видать.  -  В  его
голосе звучал плохо скрываемый упрек в Ингин адрес: мол, вы иномарки  бьете,
а тут на канализацию не наскребешь. С чего бы это, а?
   Инге нравоучительный Толиков тон, похоже, совсем  не  понравился,  и  она
засобиралась домой:
   - Ну ладно, мне пора. Рада, что вас повидала...
   - Уже? Так скоро? -  Толик  тоже  вскочил  с  дивана.  -  И  не  посидели
совсем...
   - Вот на днях заеду, тогда и посидим, - пообещала Инга и  кивнула  в  мою
сторону:
   - А в залог я вам свою подружку оставляю, Танюшку. - Она как-то вымученно
мне подмигнула. - Надеюсь, лишний рот вас не слишком обременит?
   - Ничего,  рассчитаемся,  -  хохотнул  Толик.  Ингу  заметно  покоробило.
Господи, да она же их терпеть не может, это мне стало так ясно, хоть  иголки
собирай. Какого же черта она меня сюда притащила, спрашивается.
   Само  собой,  я  изложила  ей  свои  соображения,  когда  мы  трогательно
прощались у калитки.
   - А куда еще? - огрызнулась она. - Ты же в Котов не желаешь!
   - Чего ты завелась? - Я тоже полезла в бутылку.
   - А чего ты цепляешься все время! Нормальные у нас отношения, нормальные,
понятно? И тебя здесь никто не съест с гречневой кашей! -  выпалила  Инга  и
понеслась к своему стоящему у обочины "мерсу". Никогда не  видела  ее  такой
злой!
   - Эй! - крикнула я ей вслед. - Мне нужна другая одежда.
   - Ничего, зашьешь, кто тебя тут увидит,  -  кинула  она  через  плечо.  -
Приеду забирать, что-нибудь привезу.
 
Глава 16 
 
   Против моих ожиданий после Ингиного отъезда никто из долгоносиков не стал
меня  особенно  притеснять.  Впрочем,  сходить   с   ума   от   неумеренного
гостеприимства они тоже не собирались. Соня поинтересовалась, не голодна  ли
я, и, получив отрицательный ответ (не  исключено,  что  с  легким  сердцем),
показала мне мою комнату. Комната оказалась в мезонине-новострое, по  поводу
чего Соня буркнула мимоходом:
   - Зимой здесь, конечно, никто не живет, а летом  иногда,  в  жару,  Толик
ночует. А кроме мезонина, мы вам ничего предложить не  можем,  сами  видите,
сколько у нас народу, да еще вечный ремонт...
   - Меня вполне устраивает, - поспешила я ее заверить,  хотя  она  в  этом,
кажется, не нуждалась, - всю жизнь мечтала пожить в  мезонине.  -  В  данном
случае, чтоб вы знали, я душой не кривила. И правда, когда еще  представится
такая возможность?
   - Когда солнце в эту сторону, нужно занавески задергивать, - посоветовала
Соня, - а то духота будет.
   Я кивнула и попросила у нее нитки с иголкой, чтобы хоть немного  привести
в порядок свой гардероб. Вскоре прибежала старшая девочка - кажется, Катя  -
и принесла  мне  катушку.  Минут  сорок  я  потратила  на  штопку,  а  потом
отодвинула занавески и, приникнув к окну, оглядела окрестности.
   Мне открылся кусок улицы, застроенный по преимуществу старыми деревянными
домиками,  некоторые  из  коих  тоже  ремонтировались-благоустраивались   на
современный манер. Еще в поле моего зрения попала  синяя  жестяная  палатка,
судя  по  торчащим  за  пыльным  стеклом  пластиковым  бутылкам,   торгующая
съестным. Я решила в ближайшее время  ее  обследовать  и,  если  ассортимент
окажется мало-мальски  приемлемым,  покупать  там  еду  для  себя.  Дабы  не
обременять Ингину сестрицу. Посижу пару деньков на пирожках, ничего со  мной
не случится.
   Вот  именно,  ничего!  Что  за  это  время  переменится?  Разве  я  смогу
переступить порог  своей  квартиры  без  страха?  Сомневаюсь,  очень  сильно
сомневаюсь. Хорошо, а недели мне для этого хватит? И  недели  не  хватит,  и
месяца, и года! Но не могу же я, в самом деле, просидеть в Сонином  мезонине
целый год, тем более что хозяева мне этого уж точно не позволят? У таких  не
очень-то загостишься. Но что  мне  делать,  скажите  на  милость?  Распутать
историю с голым трупом, скажет какой-нибудь умник. Спасибо,  дораспутывалась
уже, сижу теперь в глубокой... Сижу теперь в этом мезонине.  Под  непомерным
грузом одолевших меня скорбей я ничком рухнула на узкую кровать, застеленную
жестким, как мешковина, покрывалом, и мгновенно уснула.
   Когда я проснулась, было почти темно. Я  села  на  кровати  и  распахнула
окно. Внизу, на веранде, горел свет и раздавались детские  голоса.  Потом  я
услышала, как Соня кому-то сказала:
   - Пойди позови ее.
   - Да она, наверное, спит, - лениво отозвался Толик.
   - Все равно позови, а то наплетет своей подружке, что мы ее  тут  голодом
морили, - стояла на своем Соня.
   - А чего бы она  ни  наплела,  без  разницы.  -  Толик  упорно  не  желал
лицезреть меня за семейным столом.
   - Я сказала: иди!
   Похоже, в этом доме царил матриархат. Приказной  Сонин  тон  возымел-таки
должное действие, потому что Толик больше  не  возражал,  и  очень  скоро  я
услышала приближающиеся шаги.
   Поначалу я хотела притвориться спящей, но потом передумала. Умирать и  от
страха, и от голода  одновременно  -  это  уж  слишком  даже  для  меня.  Уж
позвольте выбрать что-нибудь одно. Потому-то я и приняла  любезное  Толиково
предложение разделить с ними скромную семейную  трапезу,  прекрасно  отдавая
себе отчет, насколько оно искреннее.
   Семейство, включая десятимесячного Кирюшу, расположилось на  веранде.  На
ужин, как ни странно, был говяжий, сильно отдающий половой тряпкой бульон  с
яйцом. Дети ели молча, чувствовалось, что блюдо им  не  очень  нравится,  но
никто не отодвигал тарелку и  не  канючил:  "Больше  не  буду",  а  Соня  не
уговаривала: "Ну еще две ложечки, ну одну..."  Все  чинно-степенно  работали
ложками, глядя в тарелки.  Только  грудному  Кирюшке  в  порядке  исключения
разрешено было восседать на специальном детском стульчике.  Заботливый  папа
Толик,  расположившись  рядом,   потчевал   дитятю   специальными   детскими
консервами из баночки. Кирюша, подобно старшим  сестрам  и  брату,  исправно
открывал рот и столь же исправно проглатывал пищу, уставившись на  расписную
глиняную супницу на столе. Идиллия, да и только.
   Я тоже безропотно поглощала невкусный бульон. Не могла же я подать дурной
пример таким образцово-показательным детям! Эх,  моего  бы  Петьку  сюда  на
экскурсию, посмотрел бы, как надо вести себя за столом.
   - Ну и детишки у вас, - я все-таки не удержалась от комментария, -  такие
молодцы! Просто завидую вам. Мой Петька совсем не такой.
   - Все от воспитания зависит, - коротко бросила мне  в  ответ  Соня,  и  я
пожалела, что открыла рот. До чего мне стало обидно! При том, что я  и  сама
знаю, что Петька у меня без руля, без ветрил по моей же  милости.  Макаренко
из меня и в самом деле не получился:  то  ору  как  бешеная,  то  любую  его
прихоть исполняю. И с учителями в школе, твердящими наперебой, какой у  меня
"трудный мальчик", наладить контакт не могу: то разругаюсь вдрызг, то бегаю,
в глазки заглядываю, уговаривая "применить к нему индивидуальный подход".  А
чего вы еще хотите от уроженки задрипанной деревеньки потомственных грязнуль
и неумех под названием Виллабаджо?
   Сразу за бульоном появился чай в большом керамическом чайнике.  Я  залпом
выпила две чашки одну за  другой,  чтобы  избавиться  от  мерзкого  привкуса
половой тряпки, оставшегося у меня во рту после супа.
   - Дети, зубы чистить, умываться и спать, - отдала команду Соня.
   Долгоносые Катя  и  Маша  и  вихрастый  Сережа  без  малейших  возражений
поднялись из-за стола и, не очень внятно пожелав  взрослым  спокойной  ночи,
скрылись в глубине дома. Вот так дисциплинка, прямо как в армии!
   Я решила последовать примеру маленьких долгоносиков,  но  Соня  задержала
меня:
   - Посидели бы с нами, посумерничали, небось успеете еще выспаться.
   Я снова приземлилась на стул, посчитав, что с моей стороны было бы верхом
невежливости проигнорировать хозяйскую волю. Да и спать  мне  совершенно  не
хотелось, и без того полдня в постели провалялась.
   - И давно вы  с  Ингой  знаетесь?  -  прозвучал  Сонин  вопрос.  По  всем
признакам праздный, но мне он почему-то таким не показался.
   - Давно. Еще со школы. В одном классе учились. В  Котове,  -  дала  я  по
возможности краткий и одновременно исчерпывающий ответ.
   - Понятно, - задумчиво изрекла Соня, поднося  к  тонким  губам  кружку  с
чаем. - Школьные подружки - это замечательно. - И тут же:
   - А работаете вы кем? - Прямо допрос какой-то!
   - Корректором в газете. - Я исподлобья посмотрела на Соню.
   Соня слегка взволновалась:
   - И какая газета?
   - "Пикник", - удовлетворила я Сонино любопытство.
   - "Пикник"? - удивилась Соня. - Никогда не слышала про такую.
   - Да сейчас ведь много разных  газет,  не  то  что  раньше,  -  терпеливо
разъяснила я. - Вот есть "Шесть соток" для садоводов-огородников, к примеру,
есть для охотников и рыболовов, а наша  -  для  любителей  неорганизованного
отдыха на природе: ну, шашлычки там, песенки под гитару. Мы сообщаем им, где
в  данное  время   наиболее   подходящие   условия   -   экология,   дороги,
достопримечательности, цены на местных рынках и всякое-разное, как у прочих,
вплоть до сводки происшествий.
   - Понятно, - снова молвила Соня и влепила мне прямо в лоб, без обиняков:
   - Платят-то небось копейки?
   Я растерялась, не привыкла я как-то к таким вопросам, и промямлила:
   - Н-ну, по-всякому бывает... Соня же продолжала преспокойно  прихлебывать
чай.
   - Ну а вы кем работаете? - Теперь уже я перешла в наступление.
   - Да вот здесь и работаю. - Соня поставила чашку на стол. - Дел хватает.
   - А муж? - Я кивнула в сторону дремавшего в плетеном кресле  Толика.  Что
касается младенца Кирюши, то он увлеченно  рассматривал  собственные  ручки,
время от времени засовывая в ротик крепко сжатый кулачок.
   - А Толик у нас работяга, каких мало, - заявила Соня, не уточнив, однако,
в какой именно области Толик "работяга",  -  вкалывает  с  утра  до  вечера,
имеет, конечно, не очень много, но зато мы люди честные. Привыкли только  на
себя рассчитывать, не то что некоторые. Есть такие, что пристроятся и  живут
на всем готовом, а мы так не приучены, - торжественно закончила она.
   Вот не сойти мне с этого места: под "такими" Соня подразумевала  Ингу!  И
вообще вся эта задушевная беседа на веранде была затеяна неспроста. Меня  не
покидало чувство, будто Соня пытается  что-то  у  меня  выведать.  Опять  же
насчет Инги. Ох и угораздило меня, честное слово!
   Я не придумала  ничего  оригинальнее,  чем  пару  раз  нарочито  протяжно
зевнуть: мол, в сон меня заклонило на свежем подмосковном  воздухе.  Конечно
же, Соня догадалась, что моя внезапная  сонливость  всего  лишь  уловка,  но
строить мне новые козни не стала, отпустила восвояси. Я поднялась в мезонин,
где было довольно-таки душно, распахнула настежь окно и попыталась уснуть.
   Напрасная затея, сон ко мне не шел, а тут еще комары  с  улицы  налетели.
Тогда я закрыла окно  и  стала  гоняться  за  ними  со  свернутой  в  трубку
пожелтевшей газетой, видимо, давно уже валявшейся на подоконнике, но  особых
успехов на этом поприще не достигла. Пришлось мне провести бессонную ночь  в
духоте, под заунывное гудение комариной эскадрильи. Только под утро, уже  на
рассвете, мне удалось задремать, но очень скоро самые  нескромные  солнечные
лучи стали вовсю шарить по дощатым стенам  мезонина,  те,  в  свою  очередь,
раскалились, как кровельное железо, и я  была  вынуждена  сбежать  из  этого
райского уголка над крыльцом.
   Семейство долгоносиков в полном  составе  пребывало  на  веранде.  То  ли
собирались завтракать, то ли только что позавтракали.
   - Как спалось? - с фальшивой приветливостью осведомился Толик. Как  будто
он не знал, что их мезонин и крепкий  ночной  сон  -  две  вещи,  совершенно
несовместимые.
   - Спасибо, хорошо, - с не менее фальшивой  бодростью  отрапортовала  я  и
предупредила следующий вопрос решительным заявлением:
   - Пойду-ка я немного погуляю.
   Долгоносики не стали чинить мне препятствий, зато  возле  калитки  дорогу
мне  преградил  лохматый  черный  пес,  насколько  я  понимаю   в   собаках,
беспородный, но большой. Пес не лаял, не оскаливался и не выказывал  никаких
прочих признаков агрессии,  напротив,  дружелюбно  помахивал  полным  репьев
хвостом, лежа посреди тропинки, но я застыла как вкопанная. Кто  знает,  что
там у него на уме?
   - Буян! Буян! - крикнула псу Соня и добавила уже для меня:
   - Он не тронет.
   И все же я не стала рисковать, аккуратно обошла лежащего пса  и  чуть  не
вприпрыжку поскакала к синей палатке на другой стороне улицы.  Там,  правда,
путного было мало, так что пришлось мне удовольствоваться пакетиком жареного
картофеля и персиковым йогуртом в пластиковом стаканчике, просроченным,  как
выяснилось впоследствии.  Но  я,  полная  свежих  воспоминаний  о  вчерашнем
Сонином  бульоне,  все  равно  его  съела.  Потом   прошлась   по   поселку,
оказавшемуся  ненамного  больше,  чем  можно  было  увидеть  с  мезонина,  и
вернулась.
   Веранда была пуста,  а  Буян  по-прежнему  загорал  поперек  тропинки.  Я
попробовала завязать с ним неформальный контакт, скормив ему остатки чипсов.
Буян отнесся к моей  затее  благосклонно,  хотя  того,  что  я  высыпала  из
полупустого пакетика, было явно недостаточно.
   - Хорошая, хорошая собачка, - залебезила я перед  кобелем  и  предприняла
робкую попытку почесать его за ушком.
   Буян не возражал. Надо же,  какая  добродушная  псина,  ничего  общего  с
хозяевами. Согласитесь, просто удивительно, что Соня  и  Толя  держат  такую
бесполезную, с куркульской точки зрения, собаку.
   В дом идти мне совершенно не хотелось, и  я  от  нечего  делать  занялась
обследованием прилегающей к "Броненосцу "Потемкину"  территории,  достаточно
обширной, между прочим. Буян трусил со мной рядом, время от  времени  громко
позевывая и в порядке устрашения мух клацая зубами.
   Участок был довольно обширным. Хватило и на грядки, и  на  клумбы,  и  на
дикорастущие сосны у забора. Мне  не  терпелось  посмотреть  на  пресловутые
"иллюминаторы" в подвале. Таковые действительно имели место, но с  улицы  их
не разглядеть, только со стороны двора. Кстати, с  тылу  дом  еще  оставался
почти в первозданном виде. В смысле, следов  недавнего  ремонта  здесь  было
поменьше.  Зато  наблюдались  следы  прокладываемой  канализации  -  длинная
траншея тянулась через весь участок и уже подступала к задней стене дома.
   Внезапно Буян насторожился и  навострил  свои  лохматые  уши.  Прямо  над
нашими с Буяном головами кто-то жалобно запищал. Мы с Буяном  переглянулись,
а писк повторился и стал еще жалобнее прежнего.
   Это на чердаке, сообразила я не без подсказки Буяна, который  бросился  к
приставленной к дому деревянной лестнице, упиравшейся в небольшое  чердачное
окошко, и залаял, оглядываясь на меня.  В  круглых  Буяновых  глазах  застыл
немой упрек: чего, мол, бездействуешь? Еще гомо сапиенс называешься!
   Я  еще  немного  послушала  жалобное  пищание  и,  плюнув  на   всяческие
предосторожности, стала взбираться по лестнице. Не без труда  просунулась  в
довольно-таки узкое чердачное окошко и сразу расчихалась.  Пылища  там  была
неимоверная, а еще духота и темень.  Попробуй-ка  разбери,  кто  тут  пищит.
Пришлось немного подождать, пока глаза привыкнут к полумраку. А уж когда это
произошло, я  увидела  большую  пушистую  кошку,  свернувшуюся  калачиком  у
проходящей посреди чердака печной трубы. Кошка тоже увидела меня и зашипела.
   - Киса, киса, - стала я задабривать ее.
   Кошка зашипела еще громче, встала и выгнула спину.
   Тут же выяснилась причина столь нестандартного кошкиного поведения: у  ее
лап в куче стружек барахтались, задирая  розовые  носики,  крошечные  слепые
котята. Их было много,  по  крайней  мере  я  насчитала  шестерых.  Но  писк
доносился откуда-то сбоку. Приглядевшись, я обнаружила еще  одного  котенка,
отползшего довольно далеко от своих собратьев и рисковавшего  провалиться  в
щель между чердачным перекрытием и железной кровлей.
   - Ну вот, еще одна мать-героиня, - усмехнулась я  и  отправилась  спасать
мурзика-экстремала. Сунула его кошке под бок, а та еще  немного  пошипела  и
плюхнулась в опилки, прикрыв собой котят.
   - Так-то лучше, - одобрила я  ее  поведение.  Теперь,  когда  я  выяснила
причину долетавших из-под свежеотремонтированной  крыши  звуков,  мне  можно
было со спокойной совестью спуститься на грешную землю. Что я  и  собиралась
сделать, напоследок окинув чердак рассеянным взглядом. Именно так  на  глаза
мне и попалась та коробка из-под телевизора, доверху набитая то ли  книгами,
то ли журналами. Я протянула руку  и  наугад  вытащила  из  коробки  большой
альбом для фотографий, обтянутый бордовым  бархатом.  Теперь  таких  уже  не
найти, помню, у моих родителей был точно такой, с  пожелтевшими  от  времени
снимками и трогательно-наивными подписями типа: "Не забывай цветущий май".
   У меня был большой соблазн полистать этот альбом, но я его преодолела. Та
фотография сама вылетела и упала к моим ногам. Разумеется, я ее подняла,  ну
и  посмотрела,  конечно,  что  там  на  ней.  Просто  так  посмотрела,   без
какого-либо расчета, можно сказать,  машинально.  А  фотография  была  очень
старая, во всяком случае, в  альбоме  моих  родителей  я  не  видела  ничего
подобного, и запечатлен на ней был благообразный старик с хорошим породистым
лицом, на котором читалось благородство и чувство собственного  достоинства.
Собственно, только благодаря этому я и  заключила,  насколько  древний  этот
снимок: ну не встретишь сейчас человека с подобным выражением, они уж  давно
перевелись, все подчистую,  еще  в  семнадцатом  году.  На  фотографии  была
подпись, сделанная красивым, почти каллиграфическим почерком:
   "Зоя - это твой дедушка. Никогда не забывай, что ты Тизенгаузен - Ке...".
   - Эй, что это вы тут забыли? - раздалось за моей спиной.
 
Глава 17 
 
   Само собой, я объяснила, что полезла  на  чердак  только  из-за  странных
звуков, впоследствии оказавшихся писком слепых котят, а вовсе не потому, что
покушалась на частную жизнь долгоносиков или (да это же  просто  нелепость!)
их имущество. Соня выслушала меня внимательно, но как-то недоверчиво, и  это
меня удивило, нет, больше - это меня взбесило.  Да  что  она  себе  вбила  в
голову, честное слово! В конце концов я разозлилась и забилась в  отведенный
мне мезонин. Солнце стояло уже достаточно высоко и  в  окна  не  светило.  Я
свернулась калачиком, как кошка на чердаке, и заснула.
   А проснулась от громких голосов во  дворе.  Один  из  них  был  Ингин!  В
принципе, она обещала объявиться на днях, но я не ожидала, что это будет так
скоро. Потянувшись, я отдернула занавеску и увидела у калитки Соню  и  Ингу.
Соня стояла ко мне спиной, а Инга была в солнцезащитных очках, так  что  лиц
их я толком не разглядела, но разговаривали они на повышенных тонах.
   - Ты оторвала меня от дел! - горячилась Инга. -  Что  это  такое:  срочно
приезжай? Я так испугалась, подумала, что-нибудь с детьми случилось!
   - Да какие там у тебя дела? Маникюр? Педикюр?  -  катила  на  нее  баллон
Соня.
   - Ну хорошо, чего ты хочешь? - Инга нервно сдернула с переносицы очки.
   - Пошли в дом, - коротко приказала Соня и первой решительно  двинулась  к
крыльцу. Она так резко подняла голову и посмотрела в окно мезонина, что я не
успела спрятаться за занавеской. Наши взгляды встретились: мой - растерянный
от неожиданности и Сонин - тяжелый и подозрительный. Нет, стерва, она и есть
стерва, пусть и многодетная!
   Я стала ждать Ингу, и она появилась. Примерно через полчаса, хмурая,  как
грозовая туча. И сразу же бросила:
   - Собирайся!
   - А в чем дело? - Я все еще сидела на постели, поджав ноги. Голова у меня
была тяжелая, как свинцовая чушка. А что вы хотите,  это  же  ненормально  -
спать днем и не спать ночью.
   - Ни в чем, - отрезала Инга, - собирайся, и все!
   - Куда? - Я спустила ноги с кровати и нащупала босоножки на полу.
   - Ко мне, ко мне, - раздраженно сказала Инга. Она явно была на взводе,  и
нетрудно догадаться, кто этому поспособствовал.
   И меня прорвало, тем более что  и  во  мне  и  усталости,  и  раздражения
скопилось не меньше, чем у Инги, а может, даже больше:
   - А чего это ты такая недовольная, а? Я обуза для тебя, да? Гиря на  шее?
Ну и хорошо, ну и ради бога, сейчас же пойду в милицию и все  расскажу.  Да,
теперь мне будет тяжелее, но ничего, выкручусь. В конце концов, я никого  не
убивала и...
   - Тише, тише! - Инга зашипела на меня, как многодетная кошка на чердаке.
   Я замолчала, раз уж  она  меня  так  просила,  но  ничто  не  мешало  мне
испепелять ее взглядом.
   - Чего ты завелась? -  Инга  перешла  на  громкий  шепот.  -  Что  такого
случилось? Я просто хочу, чтобы ты пожила у меня...
   - У тебя?! У тебя?! - Я ушам своим не поверила.
   - Да, у меня.  На  даче.  Что  здесь  такого?  -  По-моему,  Инга  сильно
переигрывала.
   - А как же твой Покемон?
   - Прекрати его так называть!.
   - Хорошо. А как же твой Ованес?
   - А что Ованес? - Она отчаянно храбрилась.  -  У  него  же  есть  друзья,
значит, и у меня могут быть, верно?
   - Верно, - уныло кивнула я, хотя насчет Ованесовых  друзей  у  меня  были
большие сомнения. Вряд ли он вообще знал, что это такое - дружба.
   А впрочем, раз так, то так.  Я  стала  собираться.  Конечно,  это  громко
сказано -  собираться,  ведь  у  меня  не  было  никаких  вещей.  Поэтому  я
ограничилась тем, что поправила покрывало на кровати и закрыла окно.
   Разумеется, я без труда догадалась, что Инга явилась по мою  душу  не  по
своей воле, а по Сониной. Она всего  лишь  безропотно  выполняла  ультиматум
долгоносой кузины, безжалостно выставлявшей меня за порог.  Почему?  С  чего
это она на меня взъелась?
   Неужели из-за того, что я сунулась на чердак?  Ну  что  из  того?  Просто
смех!
   Хотя, может, так даже лучше. В том  смысле,  что  чем  хуже,  тем  лучше.
Хорошо бы меня и Ингин Покемон послал куда подальше, глядишь, я  бы  наконец
поумнела. А если бы даже и не поумнела, то обстоятельства вынудили  бы  меня
принять единственное правильное решение, а именно: предоставить  тому,  кому
по должности положено, разбираться в этой истории с голым трупом.
   - Ну, ты готова? - поторопила меня Инга.
   - Готова, готова, - буркнула я и поинтересовалась:
   - С гостеприимными хозяевами будем прощаться?
   - Не стоит. - Инга отвернулась.
   - Понятно, - хмыкнула я, - они люди чувствительные, еще расстроятся...
   Инга благоразумно пропустила мою реплику мимо ушей, потому что,  если  бы
она  вздумала  вступиться  за  свою  стервозную  кузину,  я  бы  ей   такого
наговорила, такого!..
   И все-таки уже в машине я не удержалась от расспросов:
   - Чего она про меня наплела, твоя Соня преподобная?
   - Да ничего. - Инга  упорно  делала  вид,  будто  внимательно  следит  за
дорогой.
   - А чего же ты тогда за мной примчалась как угорелая?
   - Просто подумала, что тебе у нас будет лучше. А  у  Сони,  сама  видела,
куча детей,  к  тому  же  ремонт...  -  Инга  самоотверженно  защищала  свою
сестрицу. Непонятно почему, наверное, в ней проснулись родственные чувства.
   - Ладно, будем считать, что я  тебе  поверила,  -  вздохнула  я,  высунув
голову в опущенное окошко - не могла надышаться после  душного  мезонина.  -
Посмотрим, на какой день меня выставит твой По.., пардон, твой Ованес и  что
ты мне после этого наплетешь.
   Инга не стала углублять эту тему, зато что-то бросила мне на колени:
   - Держи...
   Оказалось, это мое редакционное удостоверение.
   - Откуда? - удивилась я.
   - Специально съездила за ним в твою редакцию, - хмуро  ответила  Инга,  -
нельзя же совсем без документов.
   К чему бы такая забота, прости господи?
 
*** 
 
   Вопреки моим ожиданиям, Инга привезла меня не в московскую квартиру, а на
дачу, которую вернее было бы называть загородной резиденцией пивного короля.
О ее  существовании  я  знала  исключительно  с  Ингиных  слов,  потому  что
приглашений посетить сей райский уголок мне ни разу не поступало.  А  теперь
вот Покемоновы чертоги предстали передо мной во всей красе, сказочные, будто
картонные декорации к "мыльной опере",  о  трех  этажах,  с  многочисленными
эркерами и балкончиками. Балкончики мне, кстати, и не приглянулись  -  из-за
ажурных, напоминающих кладбищенские, чугунных оградок. Но в  общем  и  целом
особняк выглядел недурственно. Я решила продолжить благое Ингино начинание с
"Броненосцем "Потемкиным" и  придумать  подходящее  название  этому  шедевру
"новорусской" архитектуры. Самым  подходящим  оказалось  "Замок  престарелой
Белоснежки".
   Само собой,  я  сразу  же  поделилась  с  Ингой  первым  впечатлением  от
увиденного:
   - Очень мило, очень... Но лично я бы в таком жить не  смогла,  уж  больно
много уборки...
   - К нам приходит женщина из соседней деревни  и  убирается,  а  еще  есть
повариха, - сообщила Инга  без  тени  смущения,  как  о  чем-то  само  собой
разумеющемся. Ишь как быстро привыкла к размеренной буржуазной жизни!
   - Смотри, раскулачат вас когда-нибудь, - неоригинально позубоскалила я  и
оглядела высокую кирпичную ограду. - Ой, что-то у меня душа не лежит. Ты  же
знаешь, как твой Ованес ко мне относится - за человека не считает!
   - По-моему, это у вас взаимное, - усмехнулась Инга. -  Но  его  нет  и  в
ближайшие  дни  не  будет.  Он  в  Голландии,  какой-то  выгодный   контракт
подписывает.
   - Точно?
   - Абсолютно. Утром звонил, сказал, что в  Амстердаме  с  утра  до  вечера
дождь льет, все сопливые ходят. Надо же, у нас жара, а у них - слякоть!
   Ну, лично я  ничего  странного  в  этом  не  нахожу.  То,  что  Россия  в
постоянной противофазе к Европе, - научно обоснованный факт. И почему бы, вы
думали? Ни за что не догадаетесь! Как раз потому, что нам до кишечных  колик
хочется быть такими же, как они. А все с  великого  прорубателя  окон  Петра
Первого началось. Съездил он в эту самую Голландию, в которой  сейчас  Ингин
Покемон сшивается, с годик там потусовался, вернулся на родину-мать и  давай
реформы двигать.  Ну,  про  боярские  бороды,  слава  богу  и  благодарствие
рекламе, все знают, а про то, что он  бани  сносить  повелел,  небось  и  не
слыхивали?  Просто  в  Европе  в  те  далекие  времена  мыться  было  крайне
непопулярно, а Петру не хотелось отставать  от  прогрессивных  соседей.  Так
ведь и двух веков не прошло, как на  Россию  с  Запада  баллон  покатили:  и
грязная она, дескать, и нечесаная,  и  рылом  не  вышла.  Вот  вам  и  плоды
просвещения!
   Пока я так славянофильствовала, Инга подкатила к глухим,  как  в  тюрьме,
воротам, которые медленно раздвинулись, пропуская нас в Покемоновы владения.
   - Ух ты! - невольно задержала я дыхание. - Как в кино!
   Инга самодовольно улыбнулась: мол, знай наших, и, высунувшись  из  машины
чуть не по  пояс,  поблагодарила  какого-то  парня  в  белоснежной  рубашке,
тщательно отутюженных брюках и при галстуке:
   - Спасибо, Игорек!
   - Это кто еще? - спросила я свистящим шепотом.
   - Кто-кто, охранник, конечно.
   Ничего себе охранник, прямо как с обложки. О, гляди-ка, улыбнулся, зубы -
хоть сейчас в рекламе "Орбита" снимай.
   - Вы его что, через модельное агентство подбирали? - поинтересовалась  я,
а сама подумала, сколько же у Инги соблазнов под самым носом, в то время как
она ищет запретных утех на стороне. Прямо  не  позавидуешь  бедняжке.  Поди,
насмотрелась на этого  Игорька  и  кинулась  отлавливать  всяких  Юрисов  из
стриптиза. И доотлавливалась на свою голову. И  на  мою  тоже.  Ну  вот,  от
одного только воспоминания о голом трупе в моей постели  у  меня  даже  зубы
заныли, как от парадонтоза.
   Инга подкатила к самому дому, выключила двигатель и покосилась на меня:
   - Ну что, такое временное убежище тебя устроит?
   - Вполне, - заверила я ее я без тени жеманства,  -  тем  более  что  твой
Ованес в отлучке...
   - Он-то в отлучке, - тяжко вздохнула Инга, -  только  здесь  и  без  него
народу невпроворот. Я тебе говорила,  что  к  нам  родственники  из  Еревана
приехали? Так вот они теперь все сюда перебрались. Чертова  уйма  тетушек  и
племянников, ногу некуда поставить.
   В особняке и впрямь толклось полным-полно народа: какие-то толстые усатые
тетки и тощие безусые юнцы. При этом  у  всех  были  широкие,  сросшиеся  на
переносице брови и массивные крючковатые носы. Ни с кем из них Инга не стала
меня знакомить, только шепнула на ухо:
   - Я сама еще толком не разобралась, кто из них Каринэ, а кто - Люсинэ, но
вон  та,  самая  толстая,  -  Джульетта,  представляешь?  А  еще  одного  из
племянников зовут Гамлетом, прикинь!
   - Какого  именно?  -  У  меня  уже  в  глазах  рябило  от  многочисленных
Ованесовых родственников, снующих по всему дому, беспрерывно гомонящих и  не
обращающих на нас с Ингой ни малейшего внимания. Мне-то, конечно, все равно,
но, будь я на месте Инги, ни за что такого не потерпела бы.  Как-никак  Инга
все-таки хозяйка, пусть и номинальная.
   - А какая разница! - Инга махнула рукой. -  Пошли,  я  покажу  тебе  твою
комнату - И она легко взбежала по лестнице на второй этаж.
   Шла она быстро, почти летела, я едва поспевала за ней.
   - Вот здесь ты будешь жить. - Инга рывком распахнула передо мной какую-то
дверь. - Ну, нравится?
   В комнате было столько света, что я даже зажмурилась в первое  мгновение.
Уже потом, когда вновь открыла глаза, я разобралась, в чем тут дело.  Просто
все вокруг было белое, начиная с почти невесомого тюля  на  окнах  и  кончая
пушистым ковром на полу.  Приятный  контраст  с  убранством  первого  этажа,
тяжеловесного, отдающего восточной роскошью.
   - Ну так как, нравится? - Ясное Ингино личико осветилось.  Какая  же  она
все-таки лапочка, а живет с таким уродом. И если бы только  физическим,  так
ведь еще и моральным!
   - Пожалуй, здесь получше, чем в Сонином мезонине, - уклончиво ответила я,
чем,  похоже,  разочаровала  Ингу.  Она  ждала,  что  я  начну  восхищаться,
закатывать глазки, а до того ли было мне, бедной. Все, что мне нужно, -  это
тихий уголок, где бы я могла спокойно собраться с мыслями. И еще... Еще  мне
нужен телефон, чтобы позвонить маме в Котов  и  узнать,  как  там  у  них  с
Петькой дела. А то хороша мамаша - забегалась по стриптизам и начисто забыла
о ребенке.
   - Где тут у вас телефон? - оросила я Ингу.
   - А тебе зачем? - откликнулась Инга.
   - Петьке позвонить. Если ты еще не забыла, у меня сын есть.  -  Я  хотела
добавить "в отличие от тебя", но сдержалась. Конечно, я и злилась на Ингу  с
того "незабываемого" вечера, но удары ниже пояса - это так неблагородно.
   - Господи! Да у меня же всегда сотовый при себе, уже тысячу раз позвонила
бы, - фыркнула Инга и полезла в сумочку, в  которой  у  нее,  насколько  мне
известно, всегда черт  ногу  сломит.  Недаром  говорят:  черного  кобеля  не
отмоешь добела.  Дурная  привычка  устраивать  повсюду  свалки  благополучно
перекочевала из Ингиной бедной жизни в богатую. Только сумки  стали  намного
дороже. -  Сейчас,  сейчас...  -  На  пол  полетели  косметичка,  кокетливый
перламутровый блокнотик, носовой  платок,  прокладки...  -  Вот,  -  наконец
протянула она мне мобильник, но я на него  даже  не  взглянула,  потому  что
смотрела на странный  предмет,  вывалившийся  из  необъятной  Ингиной  сумки
последним. Черный на белом, он так притягивал взгляд... Пистолет!!!
   - Ну что же ты не берешь? Бери. - Инга все еще трясла передо  мной  своим
мобильником, потом все-таки додумалась посмотреть  себе  под  ноги  и  сразу
побледнела до такой степени, что стала конкурировать с белизной стен,  ковра
и тюля.
 
Глава 18 
 
   Я уже битый час допрашивала Ингу Моя истерзанная многодневными сомнениями
душа требовала подробностей, разрываясь между "верю" и "не  верю".  Господи,
кололо в сердце, пистолет - это конец всему, это значит, что Инга таки убила
Юриса,  а  потом  искусно  морочила  мне  голову,  сделав  своей   невольной
сообщницей. Ведь Юрис был застрелен, даже я, круглая идиотка, в таких  вещах
разбираюсь. Инга же по-прежнему  клялась-божилась,  что  не  убивала  своего
белокурого сексуального гиганта.
   - А пистолет? Откуда тогда у тебя пистолет?  -  заламывала  я  руки,  как
бездарная провинциальная примадонна.
   - Для самообороны, - твердила свое Инга. - Ованес мне купил.
   Наконец мне это осточертело.
   - А не пошла бы ты!.. - пожелала я Инге от всей души и подбежала к  окну.
Вовсе не для того, чтобы полюбоваться открывающимся из него видом,  а  чтобы
прикинуть, как побыстрее выбраться из этого райского уголка. -  Что  тут  до
Москвы ходит? - уточнила я у Инги. - Автобус? Электричка?
   - Электричка, - растерянно отозвалась Инга. - А что?
   - А то, что мне пора. Погостила - и будя!
   - Как это?.. - залепетала Инга. - Зачем? Я наклонилась и заглянула  ей  в
глаза, прямо в зрачки, в которых отражались и белая комната, и окно, и я  на
его фоне, вся из себя растрепанная.
   - А затем, что я больше не желаю исполнять роль непроходимой  идиотки.  К
тому же добровольной!
   - Да никакую роль ты не исполняешь, я тебе все, все как на духу... -  тут
же заныла Инга.
   Но я прервала ее, тряхнув за плечи, так что у нее зубы застучали:
   - Короче, так... Либо ты выкладываешь мне все без утайки, либо я прямиком
топаю в милицию. Думаю, для этого и в  Москву-то  ехать  не  обязательно,  в
ближайшем участке меня выслушают с не меньшим удовольствием.
   Выпалила, а сама подумала, что если она убила Юриса,  то  кто  ей  сейчас
помешает проделать то же самое со мной, и  осторожно  так,  дрожащей  рукой,
хвать  пистолет  с  полу  Чтобы  опередить,  а  может,  и  защититься,  коли
понадобится.
   А Инга, до того момента белая как  стена,  вся  пошла  красными  пятнами,
затряслась будто в припадке и зарыдала.
   - Все... Вижу, что ты мне и вправду не веришь! Да как ты только могла про
меня такое подумать! - причитала она. - Подумать, что я.., я..,  я  могу  на
тебя руку поднять.
   Мне и самой уже стало стыдно, я бросила этот проклятый пистолет туда, где
он до того валялся, и отерла  руку  о  штопаную  штанину  брезгливо,  словно
держала холодную жабу.
   - А что же мне еще думать? Ты же все врешь, врешь!
   Инга перестала рыдать и грустно уставилась мне в переносицу.
   - Хорошо, я все расскажу. Это, я знаю,  покажется  тебе  ужасным,  но  не
торопись делать выводы раньше времени. Прежде дослушай меня до  конца,  даже
если тебе моя история покажется слишком длинной.
   - Ничего, мне теперь торопиться некуда.
   - Тогда слушай меня и не перебивай. Я  хотела  убить  Ованеса.  Не  сама,
конечно, Юриса собиралась нанять, и пистолет этот его, Юриса.
   Мамочки, что тут со мной сделалось после таких-то  Ингиных  речей,  вы  и
представить себе не можете! Я открыла рот, но тут же закрыла его.  Пусть  уж
выкладывает все до конца, я ведь обещала слушать не перебивая.
   - Я же тебе уже говорила, что никогда не  любила  Ованеса...  -  давилась
слезами Инга. Нашла чем удивить, когда это было ясно с самого начала  и  без
ее объяснений. - Ну... Просто мне  хотелось  вырваться  из  этого  порочного
круга, который нас затягивает от рождения, ты  понимаешь,  конечно...  Когда
месяцами копишь, чтобы купить сапоги, какие тебе нравятся до  безумия,  даже
ночами снятся. А потом ты едешь в троллейбусе, и пьяная в дым рожа наступает
тебе на  ногу  со  всеми  вытекающими  последствиями:  каблук  сломан,  кожа
потрескалась. Мечта заскорузлым ботинком втоптана в грязь... И ты думаешь: а
ведь кто-то меняет эти сапоги каждый день и чем он, то есть она, лучше тебя?
Видела я таких - глянуть не на что, а упакованные с  ног  до  головы,  сидят
себе, треплются по мобильнику в дорогушей машине...
   Ну да, старая песня о главном. Могла бы и не рассказывать.  Только  самые
крепкие орешки вроде меня в состоянии держать в узде свои страсти, когда  по
ящику с утра до вечера талдычат: срочно  бросайте  все  живое  и  мертвое  и
приезжайте  к  нам.  Нет,  лучше  к  нам!  А  у  нас  проверенные   временем
кондиционеры! А у нас стиральные машины!  А  у  нас  замечательные  машинки,
которыми можно обрить любимого мужа под Котовского! И что с того, что  ты  в
этот момент сидишь в пятиметровой кухне  и  под  аккомпанемент  протекающего
крана  грызешь  засохший   бутерброд   с   позавчерашней   колбасой?   Такое
впечатление, что уже у всех есть ЭТО и только ты одна на всем свете осталась
в линялом халате и колготках со стрелками!
   - Это гедонизм. Ты пала жертвой гедонизма! -  Я  с  ходу  поставила  Инге
неутешительный диагноз.
   - Ты же обещала не перебивать, - сверкнула она полными слез глазами.
   - Ладно, молчу, - пообещала я, хотя одному богу известно, до чего  трудно
мне было сдерживаться, имея острое  желание  от  души  "повоспитывать"  свою
малодушную подружку.
   - А к черту, пусть будет бл...дунизм, наплевать! - Инга перестала плакать
и громко шмыгнула носом. - Не всем же быть такими идейными,  чтобы  выходить
замуж по любви. - Не ведая того,  Инга  влепила  мне  звонкую  оплеуху  -  в
фигуральном смысле, конечно, а не в прямом. Я ведь тоже вышла  замуж  не  по
любви. Но и не по расчету, как Инга, а только чтобы не засидеться в  девках.
Так чем я лучше ее, спрашивается? Мне бы молчать в тряпочку, а я еще пытаюсь
других поучать. Вот вам типичнейший пример,  элементарно  доказывающий,  что
проповедовать всегда легче, чем исповедовать!
   - Все эти моральные штучки - они уже сто лет как устарели,  -  продолжала
Инга в запале. - Вот когда у тебя все есть, тогда,  пожалуйста,  а  с  голой
задницей - сиди и не вякай. Что  интересно,  Ованес  то  же  самое  говорит,
только с сильным акцентом, - усмехнулась она сквозь слезы. - Он вообще... Он
вообще... По большому счету, он, может, и Покемон, как ты его называешь.  Он
никогда не скрывал, что купил меня, так и говорил... При других говорил, что
самое обидное. И не только при этих Джульеттах и Гамлетах, но и  при  людях,
которые ко мне нормально относятся. Ты... Ты  не  знаешь,  что  он  со  мной
сделал! - Инга закрыла лицо руками. - Он меня всю выел изнутри, как червь, и
однажды я с ужасом обнаружила, что я пустая, ПУСТАЯ!
   Инга замолчала. Молчала и я, потому что не  знала,  что  сказать.  Редкий
случай, между прочим. Даже редчайший.
   - Ну вот, - Инга изливала душу на полную катушку, - теперь можно  перейти
к самому главному. Как  я  собралась  его  убить.  Только  не  затем,  чтобы
сделаться богатой  вдовой,  хотя  и  от  его  состояния  я  отказываться  не
собиралась,  потому  что  рассматривала  его  в  качестве   компенсации   за
понесенные мной моральные потери. Я хотела  казнить  Ованеса  по  суду,  как
совершившего преступление против человечности. Суд, как  ты  понимаешь,  был
мой и Приговор тоже. Оставалось только найти его исполнителя. Я  искала  его
долго...
   - Эти твои романы?.. - внезапно прозрела я.
   - Вот именно, - кивнула она,  -  нужны  мне  были  эти  козлы!  Я  просто
подыскивала нужного человека. Юрис показался мне  подходящим  на  эту  роль.
Потому-то наши отношения и затянулись, я его изучала, годится он или нет. Мы
с ним даже договорились, я пообещала заплатить ему крупную сумму. Думаю, что
слишком крупную, я ведь не знаю расценок на такие дела... Короче,  все  было
на мази, но тут в дело вмешались эти моральные штучки-дрючки, про которые ты
так любишь распространяться. Замучили меня  угрызения  совести  проклятущие,
замучили - и все! Поняла я, что потом мне до конца дней каяться,  и  решила:
пусть живет. В общем, я его помиловала или  амнистировала  -  не  знаю,  как
правильно.
   Не поверите, но с моей души громадный булыжник свалился. Ованеса, как  вы
уже догадались, я никогда не любила, местами даже ненавидела, но смерти  ему
не желала. Особенно от Ингиной руки. При том что, если бы  его,  к  примеру,
машина случайно сбила или, скажем, внезапный инфаркт  хватил,  я  бы  сильно
убиваться не стала.
   - А Юрис, - Инга опустила глаза и уперлась взглядом в валявшийся на ковре
пистолет, - он не мог так просто отказаться от этой идеи. Вернее,  все  было
еще ужаснее. Он... Он заявил, что  все  равно  убьет  Ованеса,  и  теперь...
Теперь мне пришлось обещать, что я заплачу ему еще больше, лишь бы он  этого
не делал. А пистолет я у него потихоньку  вытащила.  Он  разделся  и  лег  в
постель, а я сказала, что приму душ и, приду. А сама сунула пистолет в сумку
- и за дверь. Это было как раз в тот день,  когда  все  это  случилось,  ну,
когда его кто-то убил... Но это не я, не я! И почему я этот поганый пистолет
сразу не выбросила?! А теперь ты мне не веришь, я же вижу, не веришь!
   - А ты бы поверила? - спросила я, изо всех сил стараясь быть строгой,  но
справедливой.
   - Я бы? - Инга задумалась, а потом призналась с тяжким вздохом:
   - Пожалуй, нет. Слишком все не правдоподобно выглядит.  Но  клянусь,  все
именно так и было. Ну поверь мне, поверь в последний раз!
   - Допустим, я тебе поверю, - отозвалась я со вздохом. - Где гарантии, что
ты меня не обманешь в очередной раз? Ну кто тебе не давал рассказать об этом
еще тогда?
   - Сначала я растерялась. - Инга с невероятной тщательностью  разглаживала
невидимые морщинки на своей коротенькой юбочке. - Потом подумала, что не так
уж это и важно, если мы решили избавиться от... От трупа. Мне даже казалось,
что это всего лишь дурной сон. Наступит утро, выглянет солнышко, и  от  него
не останется и следа.
   - Но солнышко не выглянуло, - едко заметила я, - а ты  продолжала  делать
вид, будто ничего не случилось. И тебе это вполне удавалось.  Конечно,  ведь
не в твоей кровати его застрелили, а в моей. Ты  благополучно  взвалила  все
это на мои плечи. Конечно, я же двужильная, все выдержу. - Черт, до чего  же
мне стало себя жалко, я с трудом слезы сдерживала!
   Я-то сдержалась, а вот Инга снова заревела.
   - Ну Танечка, ну лапочка,  -  выводила  она  почему-то  басом,  наверное,
потому, что нос у нее распух от слез, - ну прости меня, подлую, я не со зла,
честное слово, не со зла-а-а... Ты же моя единственная подруга, без  тебя  я
пропаду, пропаду-у-у...
   Считайте меня кем хотите, но очень скоро я составила Инге  компанию  -  в
смысле, тоже стала выводить рулады носом и приговаривать, давясь слезами:
   - А я не  двужильная...Я..,  я  тоже  хочу  тепла  и..,  и  любви,  между
прочим... И в дружбу верить хочу... А ты меня так, так!..
   - Ну-у Танечка, ну-у ягодка, - Инга  уже  сипела  от  избытка  чувств,  -
хочешь, я перед тобой на колени встану!  -  И,  не  дожидаясь  моего  на  то
благословения, с размаху плюхнулась на ковер, прямо на злосчастный пистолет.
Чуть коленную чашечку не расшибла!
   Не знаю, как на вас, а на меня подобные сцены действуют почище  "мыльных"
сериалов. Я заголосила и бросилась Инге на шею.
   Не представляю, сколько мы так просидели, уткнувшись  мокрыми  хлюпающими
носами  друг  дружке  в  плечо,  поминутно  всхлипывая  и  посылая   господу
малоразборчивые молитвы дрожащими жалобными голосами. А кончилось это -  чем
бы вы думали? Полным примирением, естественно. Для порядка  и  острастки  я,
конечно, взяла  с  Инги  парочку  страшных  клятв,  но  тем,  собственно,  и
ограничилась. Вот такая я великодушная. Дура из Виллабаджо.
   - С этого дня никаких тайн от меня, никаких! - несколько раз повторила  я
как заклинание. Инга кивала, изо всех сил сжимая мне руку.
   - А пистолет я сегодня же выброшу, сегодня же, - божилась Инга, -  у  нас
здесь неподалеку есть озеро, очень глубокое. Поедем туда вечером на прогулку
и утопим вместе, а? - Инга смотрела мне в глаза,  как  преданная  собачонка.
Как давно уже не смотрела, с тех самых пор, как снюхалась с Покемоном,  будь
он неладен!
   - Утопим, утопим, - вторила я, полная торжества.
   А потом в  голове  у  меня  что-то  щелкнуло,  словно  невидимый  тумблер
переключился. А зачем нам его топить? Утопить-то мы  его  всегда  успеем.  К
тому же еще неизвестно, как дело обернется. Может, придется  им  кого-нибудь
попугать. Я вспомнила бородатого бандита, в лапы  которого  попала,  пытаясь
разузнать хоть  что-нибудь  о  Юрисе,  и  окончательно  утвердилась  в  этом
решении. С одной оговоркой: Инга больше не должна иметь доступа к пистолету,
а еще лучше - вообще что-либо знать о нем.  Не  то  чтобы  я  ей  совсем  не
доверяла, просто уж очень утомилась от всяческих потрясений.
   Пусть вам не покажется странным, но остаток дня  мы  провели  очень  даже
неплохо. Сначала я позвонила маме, узнала, что у них все в порядке  (хоть  у
них!), и поговорила с Петькой.
   - Ма, я хочу домой, - заканючил он в трубку, даже  не  поздоровавшись,  -
тут скучно. И порядки как в концлагере: в девять вечера - ноги мыть и спать.
Даже телевизор не посмотришь! Забери меня, а то я сбегу!  -  пригрозил  этот
паршивец.
   - Ну потерпи еще немного, буквально недельку, - уговаривала я, - зато там
фрукты и солнце, а в Москве целыми днями дождь хлещет.
   - Не ври! В Москве жара, плюс  двадцать  восемь.  Сам  прогноз  видел!  -
заорал Петька. Да  так  громко,  словно  нас  разделяли  не  полторы  тысячи
километров родных просторов, а каких-нибудь пара шагов.
   - Как ты с матерью разговариваешь? - немедленно вызверилась я. -  Я  тебе
что, девочка? Вот оставлю тебя у бабушки еще на год, пусть  научит  тебя  со
старшими разговаривать!
   Петька замолчал и обиженно засопел, а я велела, чтобы  он  снова  передал
трубку бабушке.
   - Вы что, с ним не ладите? - спросила я ее.
   - Да все у нас отлично, - оптимистично заверила она. -  Тут  к  нам  один
родственник заезжал, от какой-то тети Любы...
   - А, знаю. - Я сообразила, что речь идет об Отто. - Он у меня тоже был.
   Затем разговор переключился на житейские проблемы,  как-то:  почем  нынче
помидоры на рынке, какие виды на урожай и прочее.
   Я рассеянно поддакивала, не в силах сосредоточиться. В голове как  заноза
засела Петькина угроза. А что как вправду сбежит? Короче, я не выдержала, во
второй раз истребовала Петьку к телефону и затараторила примирительно: "
   - Ну Пит, будь же ты человеком, в конце концов. Понимаешь,  я  сейчас  не
могу, очень много дел. Но как только  освобожусь,  сразу  за  тобой  приеду.
Потерпишь, а?
   - Ладно, неделю я еще потерплю, - пообещал Петька  после  продолжительной
паузы и тут же выставил условие:
   - Если ты мне новые ролики купишь. И не с барахолки, а настоящие.
   -  Хорошо,  куплю,  -  устало  выдохнула  я.  Вот  такая  из  меня  мать,
никудышная. Кого я, интересно, воспитаю при  такой-то  непоследовательности?
Буду потом себе локти кусать до мяса, всенепременно буду!
   - И учти: детей  обманывать  непедагогично,  -  предупредил  меня  Петька
строгим голосом, - иначе я могу потерять к тебе доверие.
   Ну ты посмотри, какой нахал на мою шею! А где я ему деньги возьму на  эти
настоящие ролики, нарисую, что  ли?  Придется  у  Инги  одолжить.  Вот  вам,
кстати, и еще одна причина для того, чтобы не сдавать ее в милицию.
   Уладив дела с Петькой, я почувствовала некоторое облегчение, а  заодно  и
чувство голода. И это было неудивительно, учитывая, когда я ела в  последний
раз (еще утром) и что именно: чипсы  и  просроченный  йогурт.  А  тут  такие
катаклизмы, потребовавшие от меня  немереное  количество  килокалорий!  Инга
сбегала вниз, на кухню, и притащила поднос с неизвестными как мне, так и  ей
блюдами кавказской  кухни,  приготовленными  усатыми  тетушками.  Мы  дружно
поужинали,  а  потом  отправились  к  тому  самому  озеру,  в  котором  Инга
собиралась утопить пистолет Юриса.
   Озеро оказалось на редкость  живописное,  одно  плохо  -  комаров  в  его
окрестностях было невпроворот. Что, впрочем, здорово облегчило мою задачу  -
не выбросить пистолет, а спрятать, причем сделать это так, чтобы Инга  ни  о
чем не догадалась. Как раз из-за комаров Инга, опасаясь за свою нежную кожу,
предпочла остаться в машине, тем  самым  возложив  на  меня  обязанность  по
избавлению от Юрисовой пушки.
   Ну что ж, тем лучше, обрадовалась я и резво нырнула в прибрежные  камыши,
где  и  собиралась,  скрывшись  от   Ингиных   глаз,   осуществить   заранее
разработанный план. Спрятать пистолет под одеждой, а в  воду  для  видимости
зашвырнуть какой-нибудь булыжник. Но в  последний  момент  я  отказалась  от
мысли держать при себе оружие - как-никак в доме  полным-полно  народу  -  и
придумала кое-что получше.  Оставить  пистолет  в  укромном  местечке  прямо
здесь, на берегу: и карман не тянет, и в то же время всегда можно  в  случае
чего вернуться и отыскать его.
   К счастью, с укромным местечком проблемы не  было.  Таковым  я  назначила
кем-то выброшенную  старую  автомобильную  покрышку,  успевшую  основательно
завязнуть в песке. В  ее  резиновое  нутро  я  и  засунула  пистолет  Юриса,
убедилась, что тайник надежный, и швырнула в воду найденный поблизости кусок
кирпича. Его отчетливое бульканье специально предназначалось для  сидящей  в
машине Инги. Ну все, дело сделано. Нет, еще кое-что. Ориентир  нужен,  а  то
камыши везде одинаковые. Я приподнялась на цыпочки и огляделась. Так, а  это
что за деревянная хибара виднеется? Ладно, неважно, главное, что в  качестве
ориентира сгодится.
   И все-таки про развалюху я Ингу как бы между прочим расспросила.
   - Говорят, лесничество когда-то было, - равнодушно отозвалась она.
   Потом мы еще немного посидели на берегу на поваленном дереве. Отгоняли от
себя назойливых комаров и ностальгически вспоминали школьные годы  чудесные.
А Инга в припадке  умиления  вырезала  пилкой  для  ногтей  на  бревне  наши
бессмертные имена. Не иначе в назидание потомкам.
   Не знаю, с чего мне вдруг пришел на ум мистер Тореро.
   - Слушай, - спросила я Ингу, - а Юрис, он в каком виде  задницей  вертел?
Ну, в смысле, в каком он был костюме, до того как раздеться?
   - Кажется, он  был  рыцарем...  -  рассеянно  отозвалась  разомлевшая  от
воспоминаний Инга.
   - Рыцарем?! - Я попыталась вообразить, как Юрис,  покачивая  бедрами  под
музыку, сбрасывал с себя гремящие доспехи. - Что, в прямом смысле: в  латах,
в шлеме?
   - Да все было из картона, а сверху  оклеено  фольгой,  -  успокоила  меня
Инга.
   - А почему, интересно, бандит с бородой сказал мне, что Юрис "голубой"? -
подумала я вслух.
   - "Голубой"? Чушь какая-то, - нервно дернулась Инга. -  По  крайней  мере
когда мы с ним.., гм-гм.., у него все было на месте.
   Стыдно признаться, но на языке у  меня  вертелся  еще  один  вопрос.  Про
мистера Тореро. Мысль о том, что он  запросто  мог  быть  одним  из  Ингиных
Адамов, упорно  не  давала  мне  покоя.  Но  пока  я  изобретала  обтекаемую
формулировку, измученная комарами  Инга  засобиралась  домой.  В  результате
допрос так и остался открытым.
 
Часть III 
 
МЕСТЬ ДОЛГОНОСИКОВ 
 
Глава 19 
 
   Я сладко потянулась, открыла глаза, скользнула взглядом по  белым  стенам
и, убаюканная плавным колыханием тюля на  распахнутых  окнах,  приготовилась
снова погрузиться в приятную дремоту, когда кто-то плюхнулся со мною рядом и
бесцеремонно сцапал меня рукой чуть пониже талии. А еще  этот  кто-то  самым
мерзким образом захрапел. Первое, что я сделала, -  избавилась  от  граблей,
царапающих мою нежную плоть, применив простой, но весьма эффективный  прием.
И уж только потом повернулась, чтобы рассмотреть,  кого  это  я  так  удачно
нокаутировала.   Глянула   и   испугалась,   потому   что    обнаружила    в
непосредственной близости от себя существо, обросшее волосами  с  головы  до
ног. Впечатление усиливали и звуки, которые оно издавало: то ли стоны, то ли
скрежетание вперемежку с завыванием. Снежный человек, пронеслось  у  меня  в
подсознании, йети!
   Я открыла рот, чтобы заорать во всю  глотку,  и  точно  в  это  мгновение
углядела на лапе у мастодонта большие  золотые  часы.  Это  навело  меня  на
размышления,  поскольку  представить  себе  снежного  человека,   совершенно
голого, но с золотыми часами, довольно затруднительно даже  с  моим  богатым
воображением. А волосатый урод потянул на себя простыню  и  издал  гортанный
вопль, отдаленно  напоминающий  человеческую  речь.  Только  после  этого  я
наконец догадалась,  кто  передо  мной:  Ованес,  ненавистный  мне  Покемон.
Чудовище, заполучившее себе красавицу Ингу с помощью наворованных в  смутные
времена стихийного рынка денег!
   Но какого  черта  он  полез  ко  мне  в  кровать?  А  теперь,  смотри-ка,
корчится... Ничего, будет знать в другой раз. Думал, что ему все можно, если
он пивной король, а фигу не хотел? Да чтобы по моему телу ползал такой паук!
Кстати, откуда он взялся? Ведь он же должен быть в Голландии. Так  Инга  мне
вчера сказала.  Гм-гм,  а  может,  это  все-таки  не  он?  Надо  бы  получше
присмотреться.
   - Эй, ты кто? - спросила я копошащегося под простыней волосатика.
   - Это ти хто? - Из-под простыни показалась взлохмаченная голова Ованеса.
   Все, последние сомнения отпали. Это Покемон, точно Покемон.
   Наконец и он меня опознал, продрал глаза и уставился, будто на Мону  Лизу
в Лувре. Говорят, она там всегда облеплена туристами, они пялятся на  нее  и
тщетно силятся понять, что же в  ней  такого  замечательного.  Но  стоит  им
вернуться на родину, как сразу же начинается. Все  разговоры  только  вокруг
нее и вертятся: "Нет, "Джоконда" - это бессмертная вещь! Нет-нет,  это  надо
видеть! Описанию не поддается!"
   Я-то в Париже пока что не была и, думаю, вряд ли туда попаду раньше,  чем
в следующей жизни, но, случись такая оказия, первым делом рванула бы в музей
Орсэ поглядеть на "голубых танцовщиц", а уж потом на Мону Лизу,  если  время
останется.
   Что касается Покемона, то он  в  Париже  бывал  раз  сто,  не  меньше,  а
спросите, что он там видел, кроме Эйфелевой башни, и то только  потому,  что
она с любой точки просматривается.
   - Што ти здэсь делаешь? - От возмущения характерный акцент Ованеса сильно
усилился.
   - Я? - Что за странный вопрос! - Сплю, конечно, что же еще! -  На  всякий
случай я отодвинулась к стене и натянула простыню  до  самых  глаз.  Теперь,
когда я приняла сидячее положение, мне были  хорошо  видны  разбросанные  на
ковре Покемоновы шмотки. Такое впечатление, что  он  их  буквально  рвал  на
себе.
   - А пачему здэсь?
   Ну вот, начинается. Хотя вернее было  бы  сказать:  продолжение  следует.
Сначала меня выставила долгоносая истеричка Соня, теперь эстафетную  палочку
подхватывает Покемон. А я так рассчитывала, что ближайшие  два  дня  пройдут
более или менее спокойно. И чего ему в Голландии не сиделось?
   - В общем, так... - Я подняла глаза к потолку. - Сюда меня поселила Инга.
На пару дней, всего лишь на пару дней.
   - Инга? - свирепо прорычал Покемон и стал изрыгать в адрес моей  подружки
невнятные ругательства, из коих мне  удалось  понять  следующее:  эта  белая
комната - Ингина, и, уступив ее мне, она невольно  подложила  мне  свинью  в
виде своего волосатого муженька. Не специально, конечно, а исключительно  из
добрых побуждений. Хотела мне угодить. Спасибо, угодила.
   Проснуться и обнаружить в постели рядом с собой самого злейшего  врага  -
чем не завязка для триллера? Впрочем, у  этого  триллера  одна  завязка  уже
имеется,  по  странному  стечению  обстоятельств  опять-таки   связанная   с
постелью. А вот развязки в виде хеппи-энда пока что не намечается.
   Однако вернемся к Покемону. Осыпав проклятиями Ингу, он взялся за меня. В
жизни не слышала ничего отвратительнее.
   Мое терпение лопнуло.
   - Молчать! - заорала я на  Покемона.  И,  не  поверите,  он  замолчал!  И
заморгал глазами от неожиданности.
   - Значит, так... - Я не дала ему опомниться. - То, что  здесь  произошло,
всего лишь случайность. Давайте сделаем так:  я  отвернусь  к  стене,  а  вы
оденетесь и уйдете. После чего будем считать инцидент исчерпанным.
   Я немного опасалась, что он предложит мне поступить  наоборот.  Чтобы  он
отвернулся к стене, а я ушла. Как-никак, он был в доме  хозяин.  Но  ничего,
обошлось. Я не  только  к  стене  отвернулась,  но  и  накрылась  с  головой
простыней, а Ованес спрыгнул с кровати, собрал с полу  свои  манатки  и  был
таков. Судя по тому, как быстро он испарился, одеваться он не стал.
   А я так больше и не заснула. Еще немного повалялась в  кровати,  стараясь
держаться подальше от нагретого Покемоном края, потом поднялась,  подошла  к
окну и  выглянула  во  внутренний  двор.  А  там  всюду  цветочки,  беседки,
скамеечки, птички поют - ну чистый санаторий, одним словом. И ни души.  Хотя
нет, что это за унылая фигура с большим носом? Если я ничего  не  путаю,  то
это племянник Гамлет сидит под пышным розовым кустом и читает книжку. А  вот
где мне теперь искать Ингу? Ходить по всему дому и стучаться в каждую дверь?
М-да, как бы мне не повторить подвиг Покемона.
   Слава богу, Инга нашлась сама.  И  очень  быстро.  Ввалилась  в  комнату,
прикрывая рот ладонью. В первое мгновение мне показалось, что она давится от
смеха, а она корчилась от боли, и щека у нее была красная.
   Я сразу догадалась, в чем тут дело:
   - Покемон?
   Инга молча кивнула.
   - Ну козел!.. - Я хлопнула кулаком по кровати, как раз по тому месту, где
еще недавно лежал тот, кого я только что вспомнила "незлым тихим словом".
   - Страшно разозлился из-за того, что ты в моей комнате, а откуда я знала,
что он ночью  припрется!  -  Инга  присела  к  туалетному  столику  и  стала
рассматривать себя в зеркале. - Ну это ничего, главное, что синяка нет.
   - И как ты только терпишь? Да я бы просто убила такого!  -  сказала  я  и
осеклась.
   Инга тоже замерла у зеркала, но, как выяснилось, по другой причине.
   - Кто-то стучит? - Она прислушалась и громко крикнула:
   - Войдите!
   Дверь распахнулась, и перед нами возник.., кто бы вы думали? Тот, кого  я
собиралась убить в переносном смысле, а Инга  -  в  прямом.  Ованес  Сусанян
собственной персоной. В спортивном костюме и с полотенцем на плече  -  такое
впечатление, будто минуту назад с утренней пробежки.
   - Как дэла, падружки-балдушки? - Как  я  полагаю,  он  собирался  сказать
"болтушки", а там кто его знает.
   Мы с Ингой молча переглянулись.
   Дальше больше...  Ованес  очутился  возле  Инги  и,  игриво  склонившись,
поцеловал ее в плечико. Такая семейная идиллия, хочешь - заливайся  краской,
хочешь - стыдливо отворачивайся. А доконал он нас с Ингой тем, что  объявил,
зачем он, собственно, явился.
   - Вот, пришел приглашать вас на завтрак. Бистро-бистро собирайтэсь, у нас
сегодня важный дэнь. Юбилей моя пивная  компания.  Банкет-фуршет-концерт!  -
выпалил он и удалился, торжественный, как первомайский транспарант.
   - Ты что-нибудь понимаешь? - спросила Инга.
   - Слушай, а может, он того?.. - покрутила я пальцем у виска. - Говорят, у
сумасшедших бывают очень резкие перепады настроения.
 
*** 
 
   Этот завтрак я не забуду  до  конца  своих  дней.  Покемоновы  тетушки  и
племянники просто из кожи вон лезли, чтобы угодить нам с Ингой, а  ведь  еще
накануне даже замечать нас не изволили. А больше всех  старался  Покемон.  У
меня все внутри содрогалось от его бесконечных:
   - Та-аничка, пробуйтэ лобио...
   Или:
   - Та-аничка, пэйте вино из  Голландии...  Я  с  минуты  на  минуту  ждала
какого-нибудь подвоха, уверенная, что это представление кончится  скандалом.
Даже на нож в руке Ингиного благоверного поглядывала с опаской -  возьмет  и
запулит. И все, "последствия трагичны", как написал мой  Петька  в  школьном
сочинении на тему "Правильное поведение в лесу".  Ночью  разбудите  -  сразу
вспомню, какие там были бессмертные  строки:  "Ты  залюбовался  на  красивые
цветочки  и  ягодки,  вдруг  чувствуешь,  нога  болит.  Наклонился  -  змея.
Последствия трагичны".
   Так вот, чтобы не оказаться в положении Петькиного  лирического  героя  и
ненароком не наступить на змею, маскирующуюся  под  палку,  я  старалась  не
отвлекаться на "красивые цветочки и  ягодки"  и  внутренне  сгруппировалась,
приготовившись к отражению вероятной атаки. От страшного напряжения к  концу
завтрака меня уже нервная дрожь била, а Покемон так ничего против меня и  не
замыслил.
   Я незаметно наступила под столом Инге на ногу, она  в  знак  солидарности
ответила мне тем же. Мол, потрясена не  в  меньшей  степени.  А  при  первой
возможности мы обменялись мнениями с глазу на глаз.
   - Ни черта не понимаю! - воскликнула я.
   - Я тоже, - немедленно подхватила Инга.
   - Может, он там, в Голландии, белены объелся? - предположила я.
   - Но еще час назад он был злой как черт! - недоумевала Инга. - Я  думала,
он меня в клочья разорвет.
   - Нет, с ним точно не все в порядке, - вторила ей я.
   Мы еще долго морочили себе головы,  пытаясь  разрешить  эту  загадку,  но
ничего путного так и не придумали - просто Бермудский треугольник  какой-то,
- а потом стали собираться на объявленный Ованесом  "банкет-фуршет-концерт":
Инга - активно, а я - не очень. Исключительно ради того, чтобы ни на  минуту
не выпускать из виду Ингу, преподнесшую мне накануне сюрприз  с  пистолетом.
Как говорится, доверяй, но проверяй. Хватит мне уже  великих  потрясений.  И
потом, что мне делать в этом доме одной, без Инги?  Единственное,  что  меня
смущало, так это все еще заметные царапины на моем лице.
   - Ничего, - окинула меня оценивающим  взглядом  Инга,  -  это  уже  можно
отретушировать. Главное, что припухлость спала, ее-то  ничем  не  прикроешь,
если только повязкой, как при флюсе.
   - Ты думаешь? - усомнилась я и надула левую щеку  перед  зеркалом,  чтобы
получше рассмотреть отметины, оставленные колючими кустами.
   - Легко! - заверила меня Инга и велела сидеть не шевелясь.  Минут  десять
она трудилась надо мной не покладая рук,  зато  и  результат  превзошел  все
ожидания. Конечно, намазана я была здорово,  особенно  если  учесть,  что  в
обычной  мирной  жизни  косметикой  я  пользуюсь  от  случая  к  случаю,  но
разобрать, какие именно изъяны скрывает  толстый  слой  пудры  и  тонального
крема, не смог бы даже профессиональный гример.
   - Ну ты ас! - восхитилась я.
   - Подожди, это еще не все! - с заправским видом сказала Инга и взялась за
мои  волосы.  Взбила,  натыкала  заколок,  а  на  левую,  пострадавшую  щеку
напустила локон. Вроде маскировка, но и эстетики не отнять. -  Так  работают
профессионалы! - Она крутанула меня в вертящемся кресле.
   Мне оставалось просто развести руками:
   - И когда ты только этому научилась?
   - Нужда заставит! - хмыкнула Инга.
   - Какая нужда? Тебе-то что скрывать с  такой-то  мордашкой?  Или...  -  Я
осеклась. - Что, часто он тебя так, как сегодня утром?  -  Я  имела  в  виду
оплеуху, которую Покемон навесил Инге, выбравшись из моей постели.
   - Бывает, - неохотно подтвердила Инга.
   - Ну и свинья! - От избытка чувств я стукнула  себя  кулаком  по  колену,
после чего моя правая нога резко взмыла вверх. Да-а, нервишки-то шалят.
   - Кажется, еще недавно он у тебя был козлом, - невесело усмехнулась Инга.
- А еще раньше Покемоном. Пора бы тебе и определиться.
   - Тогда он будет козлосвином. А что, у Искандера - козлотур, а  у  нас  -
козлосвин,  -  кисло  схохмила  я,  исполненная  к  Инге  жалости  и  злости
одновременно. Ну зачем она польстилась на этого  гада  и  почему  продолжает
цепляться за него, несмотря ни на что! Бежать ей от него надо, закрыв глаза,
чуть ли не в чем  мама  родила,  иначе  их  насквозь  корыстный  брак  плохо
кончится. Сдается мне, что в следующий раз, когда ей приспичит стать богатой
вдовушкой, она будет действовать более целенаправленно.
   Кажется, Инга думала о том же, потому что разом как-то поскучнела и  ушла
в себя. На все мои вопросы отвечала односложно, а взгляд отводила,  усиленно
давая   понять,   что   целиком   и   полностью   занята    подготовкой    к
"банкету-фуршету". Примерно через час Ингиными стараниями мы были  полностью
готовы. Тогда же выяснилось, что сам Покемон уже слинял, передав  нам  через
тетушек и племянников, что "будет ждать нас на месте".
   - Так даже лучше, - процедила я сквозь зубы. Инга ничего не сказала, но я
сильно сомневаюсь, что у нее на этот счет имелись какие-то возражения.
 
Глава 20 
 
   Дорогой Инга была грустна и  немногословна.  Я  и  так  и  этак  пыталась
вывести ее из меланхолии, но у меня ничего не получалось. Она сама, без моей
помощи, вернулась в свое обычное состояние уже на  подъезде  к  Москве,  как
будто крылья расправила, а для меня так и осталось загадкой, что творилось в
ее хорошенькой головке до этого момента.
   - И где же будет этот банкет-фуршет? - осторожно  спросила  я,  исподволь
наблюдая за Ингиными метаморфозами.
   - В Ованесовом музее, - ответствовала Инга.
   - В музее? - Я несколько оторопела. - В каком еще музее?
   - Приедем - увидишь, - загадочно молвила Инга.
   Поскольку мы уже ехали по Москве, я не стала больше пытать Ингу. На месте
разберемся.
   А  "на  месте"  мне  оставалось  только  ахать  и  разводить  руками:  на
симпатичном особнячке в купеческом стиле, возле которого  Инга  припарковала
свой  "мере",  красовались  две  вывески.   Первая   информировала   широкую
общественность о том, что особнячок является  памятником  архитектуры  XVIII
века  и  охраняется  государством,  вторая,  отсвечивая   медью,   лаконично
присовокупляла: "Музей Ивана Сусанина".
   - Вот те раз... - Я слегка растерялась. - А разве  музей  Сусанина  не  в
Костромской губернии?
   Если память мне не изменяет, а до сего дня я ничего такого  за  собой  не
замечала, именно в тех краях наш милый  дедулька  водил  по  лесным  чащобам
доверчивых ляхов, пока не завел их в непролазное болото, где, как  известно,
супостаты и приняли бесславную смерть.
   - Ничего не знаю насчет Костромской  губернии;  -  беззаботно  отозвалась
Инга, не отягощенная излишними познаниями  в  истории.  -  А  здешний  музей
спонсирует Ованес. Да если бы не он, тут вообще  ничего  бы  не  было,  одни
крысы голодные бегали бы...
   - Ага, - кивнула я и вывела нарочито фальшиво:
   - А без меня, а без меня тут ничего  бы  не  стояло,  тут  ничего  бы  не
стояло, когда бы... - Я осеклась. - Слушай, а зачем ему это нужно? В смысле,
с чего это ему вздумалось заделаться таким Саввой Морозовым?
   - А ты подумай, - подозрительно хмыкнула Инга, - ты же  у  нас  в  классе
считалась главной всезнайкой! Ну-ка, мобилизуй интеллект!
   Незамысловатый Ингин комплимент мне приятно польстил, и я по ее же совету
мобилизовала остатки своего хваленого интеллекта, дабы понять, что  подвигло
ненавистного мне Покемона на материально невыгодное меценатство. Не могла же
я поверить в его бескорыстную любовь к отеческим гробам. Ну нет, не такая  я
дура, чтобы на такое купиться! Однако,  сколько  я  ни  напрягала  извилины,
разумного объяснения загадочному  феномену  так  и  не  нашла.  Похоже,  это
все-таки за гранью моего понимания,  из  той  же  области,  что  и  летающие
тарелки, к примеру, всякие там  поджигатели  взглядом  и  прочие  барабашки.
Кстати, и исчезающие в неизвестном направлении трупы тоже.
   - Ну нет, этот кубик Рубика мне не по  зубам,  -  призналась  я  Инге.  -
Наверное, последние передряги сильно отразились на моем  интеллекте.  Причем
не в лучшую сторону.
   -  Да  все  так  просто.  Как  говорится,  элементарно,  Ватсон.  -  Инга
откровенно надо мной потешалась, и это мне  не  нравилось,  если  честно.  -
Вспомни, какая у меня фамилия?
   - Какая-какая... Прокопчик... - недовольно процедила я сквозь зубы.
   - Это девичья... А теперешняя?
   - Сусанян! - выдохнула я и поперхнулась. - Уж не хочешь ли ты сказать...
   - Вот именно! Он всем говорит, будто тот Сусанян.., тьфу  ты,  Сусанин..,
его далекий предок. Некоторые верят.
   Меня прямо-таки заколдобило:
   - А на кой черт ему такой предок? Сусанин все-таки не министр финансов, а
всего лишь народный герой. К тому же давно умерший.
   - Н-ну, я точно не знаю. -  Инга  наморщила  свой  безупречный  носик.  -
Во-первых, для престижа, во-вторых, разве ты не знаешь, что  сейчас  в  моде
быть русским патриотом?
   - Русский патриот Ованес Сусанян! -  Я  сложилась  от  хохота.  -  Звучит
неплохо!
   Нет, вы видали такого прохиндея? К Сусанину примазался! Всего-то разницы,
что один неприятеля по лесам водил, а другой - дураков за  нос.  Небось  без
устали  выбивает  кредиты  под  свой  хваленый  патриотизм  и  с  отдельными
рабоче-крестьянскими думскими депутатами ручкается, ссылаясь на  знаменитого
родственничка. А ладно, черт с ним, с этим Сусаняном, мне сейчас не до него.
И вообще ни до кого, тут бы день простоять да ночь продержаться...
   Однако история с музеем показалась мне настолько неординарной, что я  еще
долго не могла успокоиться и пережевывала ее на все лады. По той же  причине
я и уютный особнячок оглядела с особым тщанием.
   - Неплохая избушка. И что же,  она  как-то  связана  с  народным  героем?
Может, Сусанин в ней родился? Или его детские  годы  тут  прошли?  Лазил  по
полатям  без  портков?  -  Меня  прямо  распирало  от  сарказма.  Совершенно
бессмысленного, кстати. Злорадствуй - не злорадствуй, ерничай - не  ерничай,
Покемон останется Покемоном, а Инга - Ингой.
   Хорошенькой, доброй, но недалекой  Ингой,  которую  я  знаю  тыщу  лет  и
изучила  как  свои  пять  пальцев.  Идиотское,  между   прочим,   выражение,
пальцев-то у меня не пять, а десять. Это если на руках считать,  а  если  на
ногах... Только не подумайте, что я впадаю в ересь, просто  вывалившийся  из
Ингиной сумочки пистолет сильно пошатнул  старинные  основы  наших  с  Ингой
взаимоотношений.
   А еще прежде был голый труп, исчезнувший в неизвестном направлении. Разве
много лет назад, когда Инга  впервые  переступила  порог  котовской  средней
школы ј 12, я могла предположить, что за нею тянется длинный шлейф  грядущих
вселенских потрясений? Да нет, конечно же; потому что для этого я по меньшей
мере должна была разглядеть в невзрачной толстушке будущую секс-бомбу.  А  я
ведь  вам  все-таки  не  Ванга.  И  даже  не  Кашпировский.  Я  всего   лишь
непроходимая неудачница из деревни немытых сковородок.
 
*** 
 
   Музей народного героя был хорош уже тем,  что  отвлек  меня  от  скорбных
размышлений. Экспонатов в нем насчитывалось  не  то  чтобы  много,  но  зато
каких! Впрочем, не стоит  забегать  вперед,  больше  обстоятельности,  очень
скоро вы сами убедитесь, что опекаемый несравненным Ингиным  Покемоном  очаг
культуры того стоит.
   Известно, что театр начинается с вешалки,  а  с  чего  -  музей,  как  вы
думаете?  Я  предполагаю,  что  с   бдительной   тетеньки-смотрительницы   в
старомодных очках, не устающей повторять строгим, вселяющим  священный  ужас
голосом, куда нельзя садиться и за  что  нельзя  браться  руками.  Так  вот,
ничего подобного в музее Сусанина не наблюдалось. Зато у входа околачивались
крепкие ребята-секьюрити и  ощупывали  каждого  входящего  профессиональными
взглядами ресторанных вышибал. За меня они поначалу тоже взялись, но  быстро
утратили ко мне интерес, разглядев, с кем, собственно, я притащилась.
   - А это кто, экскурсоводы? - ядовито поинтересовалась я у Инги.
   - Сама видишь, что охранники, - прошипела мне в ответ Инга, давая понять,
что мои ежеминутные подковырки давно сидят у нее в печенках.
   - Извини, это у меня нервное, - пробурчала я себе под нос.
   Едва мы вошли в просторное фойе, как Инга снова изменилась в лице,  стала
крутить головой направо-налево и покусывать губы.
   - Мне нужно срочно найти Ованеса, -  пробормотала  она,  впившись  мне  в
локоть. Пальцы у нее были прямо-таки ледяные.
   - А что случилось?
   - Да так, ничего. Я скоро, ты пока здесь погуляй... - рассеянно  обронила
Инга и затерялась в разряженной толпе, постепенно заполняющей  фойе.  Как  я
понимаю, это все были Ованесовы гости. Важные  такие,  надутые  как  индюки.
Сплошь олигархи, так надо полагать. А при них  жены,  красотки  вроде  Инги,
хоть сейчас на подиум.
   Инга все не появлялась, а мне  до  чертиков  наскучило  смотреть  на  эту
ярмарку тщеславия. Ничего, Инга меня найдет, чай, не  в  лесу,  решила  я  и
отправилась  слоняться  по  музею,  строго  следуя  направлению,  указанному
стрелкой "начало осмотра". Стрелка перво-наперво привела меня  в  просторный
светлый зал, по которому лениво фланировали парочки, успевшие просочиться  в
музей раньше меня, и со скучающим видом  разглядывали  картинки  на  стенах.
Видимо, экспонаты. Я последовала их примеру, поскольку ничего другого мне не
предлагалось.
   Первым попавшимся мне на  глаза  экспонатом  оказалась  гравюра  "Вид  на
русскую  усадьбу  XVIII  века".  При  чем  здесь  Сусанин,  подумала   я   и
переключилась на следующий - фотографию нашего драгоценного Покемона (!!!) в
рамке и с подписью: "Почетный попечитель музея  Ованес  Суренович  Сусанян".
Ингин благоверный таращился на меня со стены  со  своим  обычным  брезгливым
выражением.
   - Как ты мне надоел! - фыркнула я и отвернулась, вследствие  чего  взгляд
мой  уперся  в  стеклянный  куб  посреди  зала.  Куб  стоял  на  специальном
постаменте и, судя по всему, являл собой центральное ядро  всей  экспозиции,
гвоздь программы, так сказать. Вокруг стеклянного куба  с  задумчивым  видом
прохаживались два любопытствующих субъекта в дорогих костюмах и что-то  живо
обсуждали.
   - Кому они пытаются впарить, что этот Сусанин в них ходил? - протяжно,  с
явным малороссийским акцентом процедил тот, что был в костюме цвета  кофе  с
молоком, от какого-нибудь Гуччи, не иначе. - Видно же, что они неношеные.
   - Может, их отреставрировали, - рассудительно молвил второй и чуть не  до
локтя закатал рукав пиджака, чтобы продемонстрировать массивные золотые часы
с золотым же браслетом толщиной в три пальца. - Быстрей бы начинали, а то  у
меня уже третья презентация сегодня.
   А обладатель южного говора все не унимался:
   - Тоже мне, удивил народ! Презентация в музее!
   Да приезжайте ко мне в Таганрог... Выйдем ночью на яхте в открытое  море,
с ветерком, с девочками...
   - Да, яхта -  это  неплохо,  -  согласился  тот,  у  которого  Покемонова
презентация  была  уже  третьей  за  сегодняшний  день,  после  чего  оба  с
достоинством удалились.
   А  я  подошла  к  кубу  на  постаменте,  чтобы  посмотреть,  что  же  так
заинтриговало ярких представителей отечественного бизнеса. Представьте себе,
под стеклом были.., лапти. Размера так сорок седьмого,  не  меньше.  Любовно
покрытые лаком, они были выставлены, как  изящные  лодочки  из  крокодиловой
кожи в витрине супердорогого бутика.
   - Что за ерунда! К чему тут лапти? -  Я  обошла  вокруг  куба  в  надежде
увидеть табличку,  хоть  как-то  объясняющую  природу  странного  экспоната.
Таблички не было. Я подумала, что не  заметила  ее  по  невнимательности,  и
сделала второй круг с тем же результатом. И, совершенно обескураженная,  уже
заходила на третий, когда за моей спиной возникла Инга.
   - Ты чего? - дернула она меня за рукав.
   - Табличку ищу!
   - Какую табличку?
   - Хочу знать, чьи это лапти. Неужто Ивана Сусанина?
   - Да какая разница! - отмахнулась от меня Инга, зыркая по сторонам.
   - Что, так и не нашла своего Покемона? - спросила я.
   Ингин ответ потонул  в  бравурных  пассажах.  Это  у  дверей,  ведущих  в
следующий зал, заиграл маленький оркестрик. Две  бледные  девицы  в  строгих
черных платьях  усердно  пилили  смычками  свои  скрипки  под  аккомпанемент
роскошного концертного  фортепьяно,  над  которым  в  самозабвенной  падучей
трясся худющий тип в черном фраке. Исполняли они что-то  очень  знакомое  из
популярной классики. То ли "Полет шмеля", то ли "Танец с саблями", точнее не
скажу.
   Вдоволь налюбовавшись лаптями, я  засобиралась  "продолжить  осмотр",  но
Инга безжалостно порушила мои культурные планы:
   - Да ничего тут больше нет. А в следующем зале столы для фуршета.
   - Жаль, - я была жестоко разочарована, - а  я  рассчитывала  увидеть  еще
что-нибудь из сусанинских реликвий. К примеру, зипун народного героя. А что,
раз его лапти так хорошо сохранились... А что ты так на меня смотришь?
   - Да вот жду, когда тебе надоест упражняться в остроумии, - охладила  мой
пыл Инга и вдруг заорала мне в ухо:
   - Во-он тот здоровяк с усами, весь в джинсе... Узнаешь?
   -  Где-то  я  видела  эту  рожу.  Такая   примелькавшаяся...   Может,   у
мусоропровода сталкивались?
   - У какого мусоропровода? Это же  Кирилл  Кудряшов,  с  телевидения.  Ну,
передача "Мои соседи"...
   Ах, "Мои соседи", ну точно, точно, теперь я его вспомнила. То-то я гляжу,
физиономия у этого типа такая свойская. И глаза к переносице съехались,  как
после долгого бдения у замочной скважины. Да он от нее,  в  принципе,  и  не
отходит, не в  прямом  смысле,  конечно,  а  в  фигуральном,  поскольку  его
передача целиком и полностью рассчитана на бабушек-старушек, проводящих свою
жизнь на скамейке  у  подъезда  и  обгладывающих  каждого  проходящего  мимо
буквально до белых косточек.
   - А он-то здесь зачем?
   - Для представительности, разумеется, -  доложила  Инга  и  прибавила  со
здоровым цинизмом:
   - Ты себе представить не можешь, за какие бабки Ованес его сюда  заманил,
с ума сойти! И это сверх  того,  что  он  выложил  за  рекламу.  В  передаче
Кудряшова будет реклама новой продукции Ованесовой компании, - пояснила она.
- А тот, тот, в жеваных штанах, лысый, - Инга  снова  стрельнула  глазами  в
пеструю толпу, сгрудившуюся у мемориальных лаптей, -  депутат  Госдумы.  Все
время похабные анекдоты рассказывает, а на трибуне  пламенные  речи  толкает
про права человека, ну и всякое такое...
   От нечего делать я удостоила вниманием и похабника-депутата и не нашла  в
нем ничего выдающегося, кроме лысины. Ну, может быть, еще бровей: больших  и
мохнатых, как еловые лапы.
   - А  остальные?  -  Я  обвела  взглядом  дожидающуюся  дармового  фуршета
публику. - Сплошной бомонд, надо думать?
   -   Всякие-разные,   каждой   твари   по   паре,    -    пренебрежительно
охарактеризовала Инга званых гостей Покемона. - Есть, конечно, деловые люди,
но в основном шушера, халявщики...
   Хотела бы я знать, кто я в этой табели о рангах?
   - А того толстенького, низенького  видишь?  -  снова  оживилась  Инга.  -
Главный санитарный врач района!
   Санитарный врач - всего-то!  А  по  торжественному  Ингиному  тону  можно
решить, что речь идет по меньшей мере о компьютерном короле Билле Гейтсе.
   Заинтригованная, я пригляделась к толстячку, подобно прочим  отиравшемуся
у стеклянного  куба  с  лаптями.  Вид  у  него,  между  прочим,  был  вполне
"новорусский", со всеми прилагающимися атрибутами вроде  золотого  "Ролекса"
на волосатом запястье и непременного мобильника в потной пятерне.
   - В наши времена санитарные врачи выглядели по-другому, - пробурчала я.
   - А что тебя удивляет? - невозмутимо отозвалась Инга. - Да он здесь, если
хочешь знать, покруче других будет. Видела бы ты, на какой он тачке приехал!
А что, ему можно и на персональном самолете летать!  Без  него  же  ни  одна
палатка  с  беляшами  не  откроется,  не  говоря  уже   о   пивном   заводе.
Представляешь, сколько он имеет! - Ингины глаза округлились.
   - Ну, дожили до светлых дней наконец-то! - вздохнула я. - Теперь и у  нас
врачи - богатые люди. Осталось  только  дождаться,  когда  простые  инженеры
начнут черную икру половниками  трескать  и..,  и...  -  Я  хотела  добавить
"трудолюбивые, как пчелки, корректоры", да так и застыла  с  открытым  ртом,
потому что Инга куда-то исчезла. Вот ведь только что тут была, даже запах ее
духов не успел улетучиться, и будто сквозь землю провалилась. Опять оставила
меня одну-одинешеньку. Ох и не нравится мне такое Ингино поведение, особенно
если учесть, скольким я для нее пожертвовала в последнее время!
 
Глава 21 
 
   Я собралась последовать Ингиному примеру и слинять из зала с лаптями,  да
не тут-то было. Плотные ряды олигархов обступили меня со всех сторон,  прямо
не протолкнуться. Надо же, сколько их, как собак нерезаных,  честное  слово!
Может, как-нибудь по стеночке просочиться? Сейчас, сейчас попробуем... Но  и
это мне не удалось, потому что оркестрик отчаянно грянул  марш,  после  чего
хорошо поставленный дикторский голос возвестил откуда-то сверху, чуть ли  не
из-под лепного потолка:
   - Мы рады приветствовать вас на вечере,  посвященном  пятилетнему  юбилею
компании "Народное пиво".  Слово  предоставляется  вице-президенту  компании
Леониду Петровичу Смурыгину.
   Ну прямо как в Колонном зале Дома союзов в  благословенные  годы  застоя!
Жаль, что они обошлись без  трибуны,  аккурат  супротив  выставочных  лаптей
демократично встали: моложавый вице-президент в черном с иголочки смокинге и
белоснежной сорочке, дамочка неопределенного возраста,  одетая  с  неброским
изяществом, юный клерк - "белый воротничок" в моднющих  очечках  и,  конечно
же, сам Ованес.  Все  такие  приглаженные  и  напомаженные,  хоть  сейчас  в
"Санта-Барбаре" снимай.  Даже  Покемон  излучал  неуловимое  респектабельное
благородство, без пяти минут Сиси Кэпвелл.
   Велеречивый  вице-президент  заливался  соловьем,  рапортуя  об  успехах,
достигнутых компанией, не забывая при этом обозначить  светлые  горизонты  и
радужные перспективы. С профессиональной точки зрения спич  был  подготовлен
безукоризненно - ни  одного  лишнего  слова,  а  какая  эффектная  концовка!
Неутомимый Покемонов  "вице"  поднял  над  головой  услужливо  поданную  ему
бутылку пива, посмотрел ее на свет, благоговейно  поднес  ко  рту  и  сделал
громкий торжественный глоток, ознаменованный  чувственным  всхлипом  нанятых
скрипок, блаженно улыбнулся - и допил остальное залпом.  Что  тут  началось!
Скрипки возликовали и зашлись в истерике, зал засверкал старинным хрусталем,
а у любителей халявных презентаций кадыки ходуном заходили!
   Но и  на  этой  в  высшей  степени  патетической  ноте  представление  не
закончилось.  Выдержав  эффектную,  вполне  театральную  паузу,  талантливый
"вице" радостно изрек:
   - Просим всех отведать наше новое пиво!
   Только он это произнес,  как  в  зале  появились  хорошенькие  куколки  в
русских  сарафанах,  длина  которых  позволяла   должным   образом   оценить
стройность  ножек.  Куколки  толкали  перед  собой  никелированные  тележки,
заставленные пивными бутылками, и  широко,  чуть  не  до  гланд,  улыбались.
Бутылки с тележек немедленно разошлись по рукам олигархов и профессиональных
халявщиков (поди разбери, кто из них кто). Я тоже взяла одну,  исключительно
в порядке ознакомления. И не пожалела. Вы бы видели этикетку!  Благообразный
старец с окладистой бородой на фоне  русских  березок,  а  внизу  -  золотые
выпуклые буквы: "Сусанинское. Патриотическое". Ай да  Покемон!  Это  вам  не
простой проходимец, а проходимец в квадрате!
   Все это, конечно, весело и почти научно-познавательно, но  где  же  Инга?
Сколько я ни крутила головой, так и не высмотрела  ее  поблизости.  И  куда,
спрашивается, подевалась? Может, в фойе? Что, опять Покемона ищет?  Так  вот
он, стоит, ухмыляется. Вернее, ухмылялся еще минуту назад.  А  теперь  и  он
испарился, а приглашенная публика косяком, как лосось на нерест,  потянулась
в следующий зал, к фуршетным столам.
   Черт, до чего же мне это не нравится! Ну, то, что Инга без конца от  меня
убегает, словно замышляет чего. А что, с нее станется, лично я уже ничему не
удивлюсь после того, как она киллера для своего Покемона подряжала. Ой,  мне
вдруг нехорошо стало... А что, если она и  сейчас,  в  эту  самую  минуту..,
хочет воспользоваться удобным  моментом,  пока  народу  много.  Пойди  потом
разбери, кто его грохнул. Да, а как же пистолет? Я же его спрятала на берегу
озера, в камышах! Подумаешь, дефицит, другой купит.
   Ну нет, этот номер у  нее  не  пройдет!  Полная  отчаянной  решимости,  я
бесцеремонно растолкала зазевавшихся у лаптей олигархов и  рванула  в  фойе.
Там было безлюдно, только деловитые секьюрити подпирали углы.  К  одному  из
них я сразу и подрулила:
   - Вы не видели тут Ингу? Ну, жену хозяина. Охранник и бровью не  повел  в
мою сторону. Я повторила вопрос. Реакция была ровно та же. Может, он глухой?
Ага, а заодно немой и слепой.
   Тогда уж логичнее предположить, что он не понимает по-русски. Иностранец.
Ду ю спик инглиш? Парле ву Франсе? Ничего, сейчас проверим.
   Я подошла к нему поближе и четко, старательно  артикулируя  каждый  звук,
произнесла свою любимую фразу на чистейшем испанском:
   - Абрасса мэ!
   Охранник сразу ожил, выражение его лица стало более осмысленным,  и  даже
голос прорезался - несколько растерянный басок:
   - Что-о?
   - Да так, ничего, проверка слуха, - брякнула  я  и  свернула  в  коридор,
почему-то уверенная, что охранник преградит мне дорогу, ведь зачем-то он тут
торчит? Но он этого не сделал. Уж не знаю, почему: то ли полномочий таких не
имел, то ли все еще не мог прийти в себя от моего испанского.
   Коридор был совершенно пустой, с одной стороны глухая стена, с  другой  -
закрытые белые двери. На двух имелись таблички: "Бухгалтерия" и - держитесь,
а то упадете - "Экскурсионное агентство "Сусанин-тур". А не без юмора  здесь
ребята обретаются, надо отдать им должное. "Сусанин-тур" - это  звучит,  еще
как звучит. Но лично я бы  серьезно  подумала,  прежде  чем  воспользоваться
услугами такого агентства, а то, не ровен час, угодишь в трясину-то.
   Впрочем, это  все  лирика,  имеющая  весьма  опосредованное  отношение  к
главной идее моего повествования. Гораздо важнее  сейчас  другое  -  где  же
все-таки Инга? С мыслью о ней  я  стала  распахивать  белые  двери  одну  за
другой. Ничего интересного я за ними не увидела, все, как в  обычном  офисе:
столы, стулья, компьютеры, и не единой живой души. Ингой там тоже не  пахло,
зато пахло  недавним  евроремонтом.  Ничего  не  скажешь,  благородное  дело
пропаганды патриотического сусанинского образа Покемон поставил  на  широкую
ногу.
   Не знаю, сколько бы я еще шаталась по коридору, если бы не заприметила  в
самом его конце темную лестницу - то ли пожарную, то ли аварийную.  Но,  как
выяснилось, вела она в небольшую  уютную  мансарду,  чистенькую  и  светлую,
правда, заставленную искусственной растительностью в кадках. Ну вы наверняка
видели такие пальмы и лианы в магазинах, они очень практичны,  поскольку  не
требуют ухода и поливки, и незаменимы, когда нужно прикрыть  выцветшие  обои
или трещины на штукатурке. Вот только на кой черт  их  стащили  в  мансарду,
непонятно. То ли собирались этими пальмами украсить музейные залы,  а  потом
передумали, поскольку  они  не  очень-то  гармонируют  с  лаптями,  пусть  и
лакированными, то  ли  попросту  расчистили  место  для  презентации,  чтобы
олигархи, не дай бог, не заблукали в пластмассовых джунглях.
   И вдруг где-то в самой гуще искусственной растительности  раздался  тихий
детский плач.  По  крайней  мере  очень  похожий  на  детский,  жалобный,  с
протяжными всхлипами.
   - Инга... - позвала я.
   Плач сразу затих.
   - Инга, это ты? - спросила я уже громче.
   В глубине мансарды, у самой стены, мелькнула неясная тень,  искусственные
пальмы зашелестели пластмассовыми ветками - и все.
   Я пожала плечами и сошла вниз. На сердце у меня было тревожно и  муторно.
Кто же там плакал? Не мог же мне  померещиться  этот  плач,  такой  тихий  и
беззащитный? Так плачут чистые души, не успевшие увернуться  от  прицельного
плевка. Я это знаю по себе, уж поверьте мне на слово.
   Печальная и подавленная, я медленно топала по пустому коридору в обратном
направлении, когда из-за ближайшей белой двери  донесся  голос  Ованеса.  Уж
его-то ни с каким другим не спутаешь благодаря характерному акценту. Говорил
он негромко и малоразборчиво. Подслушивать в  мои  первоначальные  планы  не
входило, хотя бы потому, что я никак не ожидала,  что  Покемон  окажется  за
дверью. Я ведь Ингу искала, а не его. Собственно, только по этой  причине  я
замедлила шаг и навострила ушки. Может, он с ней там разговаривает?
   - ..Пш... Пш... Пжалуста, сделай это для меня, - просил  кого-то  Ованес,
что было само по себе удивительно, с  его-то  надменной  рожей!  -  Запис...
Запис-сываю... Так... Так... Она? Она не знает и нитшего  не  должен  знать!
Зачем, слюшай? Ей сюр.., сюр...виз будет!
   Затем пауза минуты на полторы, и снова невнятное  Покемоново  бормотание,
но уже с другой интонацией - приказной:
   - Сделал?.. Ты все сделал? Так... Так... Укусил? Щенок укусил? За что? За
палец? Ха-ха-ха, смотри, гангрена начнется...
   Да с кем  он  там  треплется,  интересно?  Может,  все-таки  с  Ингой?  Я
осторожно потянула на себя белую дверь и заглянула  в  образовавшуюся  щель.
Ованес был в комнате один, стоял спиной ко мне и, глядя в  окно,  болтал  по
мобильному телефону. Ладно, пусть продолжает в том же духе, мне нет до  него
дела, сказала я себе и, осторожно прикрыв дверь, попятилась  назад...  И  на
что-то налетела, жутко испугавшись от неожиданности.
   Это был  тот  самый  громила-охранник,  что  ни  бельмеса  не  понимал  в
испанском. Ни слова не говоря, как и тогда, когда я спрашивала его про Ингу,
он стал аккуратно, но настойчиво оттирать меня от двери.
   - А в чем дело? - возмутилась я.
   - Не положено, - нарушил обет  молчания  охранник.  Уже  во  второй  раз,
заметьте.
   - Тоже мне, секретный  разговор...  Кого-то  щенок  за  палец  укусил,  -
забормотала я, отступая в зал с лаптями. Ну,  попадется  мне  эта  Инга,  не
знаю, что я с ней сделаю! Затащила меня в этот гадючник и бросила, а  я  тут
ни одну сволочь не знаю, не считая  Покемона.  Нет,  его  лучше  считать.  А
кругом не лица, а рыла, самодовольные, разожратые, все в  три  горла  хлещут
дармовое "Сусанинское патриотическое" и жрут бутерброды с красной икрой.
   Кстати,  о  бутербродах...  Что-то  их  мало  осталось,   а   я   заметно
проголодалась. Вон на том столике в уютном уголке каким-то чудесным  образом
парочка с икрой залежалась, будто меня дожидаясь. Сейчас я их,  сейчас...  Я
наклонилась над  столом,  и  в  ту  секунду,  когда  мои  пальцы  находились
буквально в нескольких сантиметрах от вожделенных бутербродов, совсем  рядом
мелькнули уже знакомые мне часы от Картье и рукав  от  Гуччи,  явно  имевшие
намерения, аналогичные моим. Мне повезло, я  обошла  противника  на  вираже,
победила в этой схватке титанов! Таким образом Картье  и  Гуччи  остались  с
носом, а я с бутербродами. Уникальный случай, между  прочим,  обычно  бывает
наоборот.
   Однако недолго музыка играла - икра оказалась такой соленой, как будто ее
добывали не из брюха кеты, а из озера Баскунчак,  и  меня  одолела  страшная
жажда. А на столах ничего, кроме  "Сусанинского  патриотического".  Пришлось
мне оскоромиться. Я выпила примерно полстакана, о  чем  впоследствии  сильно
пожалела. К чувству жажды прибавился привкус прокисших щей,  а  я-то,  дура,
думала, что  патриотизм  бывает  в  худшем  случае  квасным.  Нагло  презрев
условности,  я  пару  раз  сплюнула  в  платок,  а  потом  пошла  в   туалет
прополоскать рот водой из-под крана.  Вернувшись  же,  застала  окончательно
опустевшие столы и сильно поредевшую скучную публику.  Олигархи  в  Гуччо  и
Армани, отрыгивая дармовым "Сусанинским патриотическим", стайками потянулись
к выходу, а бледные девицы-консерваторки, тихо  переговариваясь,  засовывали
скрипочки в футляры.
   Банкет закончился, а Инга так и не появилась. Я  начала  нервничать.  Мое
волнение усилилось, когда я заметила в  фойе  кургузую  фигурку  Покемона  в
окружении верных бодигардов. Вся эта компания удалялась в сторону выхода,  а
как же я? Пришлось мне презреть гордыню и броситься им вдогонку.
   - А где Инга? - задыхаясь, спросила я у Покемона, полагая, что уж  он-то,
наверное, знает.
   - А что, ее нет? -  Покемон  не  поленился  вытянуть  по-гусиному  шею  и
рассеянно обозреть прилегающую территорию. - Может, домой поехала?
   - Домой? Без меня? - Такое предположение меня шокировало. Инге надоело со
мной возиться, она бросила меня и смылась?
   Представляю, какая гамма чувств отразилась на моей физиономии, если  даже
Покемон мне посочувствовал. Щелкнул  пальцами  и  распорядился,  чтобы  меня
отвезли на  дачу.  От  толпы  охранников  немедленно  отделился  вышколенный
мордоворот и остановился возле меня с  выражением  лица,  как  у  сказочного
джинна из бутылки. Мол, слушаю и повинуюсь, но в пределах трех желаний. Мне,
конечно, сразу же захотелось, чтобы он произнес свою заветную абракадабру  и
сей же минут явил мне Ингу, дабы я могла немедленно высказать ей все, что  я
о ней думаю, но я сдержала свой порыв.
   Всю дорогу до  загородной  Покемоновой  резиденции  я  сверлила  взглядом
бритый затылок Покемонова служаки - все родинки и бородавки  на  его  бычьей
шее пересчитала  -  и  сочиняла  гневную  отповедь  Инге,  в  очередной  раз
презревшей святые  законы  дружбы.  Время  за  этим  увлекательным  занятием
пролетело  почти  незаметно.  Представьте  же   мое   разочарование,   когда
выяснилось, что Инги нет и в "замке престарелой Белоснежки". Она там даже не
появлялась! Так мне сказала усатая тетушка Джульетта. Ну и как это прикажете
понимать?
   Естественно, я бросилась к телефону и стала названивать Инге на  сотовый.
Сначала было занято и занято, потом  все-таки  возникла  Инга  и  отозвалась
каким-то простуженным голосом. Я закричала на нее в трубку, а она пообещала,
что скоро перезвонит, и дала отбой. Однако, прождав в  гостиной  полчаса,  я
так и не дождалась обещанного звонка, плюнула и пошла спать, поскольку плохо
выспалась по милости завалившегося ко мне в койку Покемона.
   Но и на этот раз мне не повезло. Как нарочно, у меня  разыгралась  жуткая
изжога.   Подозреваю,   что   от    опрометчиво    выпитого    "Сусанинского
патриотического". Пришлось мне накинуть Ингин халат и спуститься вниз, чтобы
поискать  на   кухне   соды.   Но   прежде   предстояло   найти   кухню,   о
месторасположении которой я не имела ни малейшего понятия, при том, что  сам
факт ее существования не вызывал у меня ни малейшего сомнения. Прежде  всего
Инга накануне говорила о приходящей кухарке, да и утренние кулинарные изыски
в исполнении Покемоновых тетушек как минимум  предполагали  наличие  газовой
плиты.
   Кухню я нашла не сразу. Не исключено, что я вообще до  нее  не  добралась
бы, не подвернись мне один из Покемоновых  охранников.  Я  застукала  его  в
бильярдной сладко спящим на кожаном диване, прижав  к  плохо  выбритой  щеке
мобильник.
   - Что? Где? В чем дело? - вскочил он с дивана, взведенный  как  курок,  с
отпечатком от мобильника на заспанной физиономии. Еще с  полминуты  он  тупо
смотрел  на  меня,  видимо,  мало  что  соображая   спросонья,   ну   а   я,
соответственно, - на него. Экземпляр был, кстати сказать,  хоть  куда,  как,
впрочем, и вся  Покемонова  рать.  Крепкий  ладный  брюнет,  смуглолицый,  с
томными,  чуть  навыкате   карими   очами,   если   я   ничего   не   путаю,
свидетельствующими о страстности натуры.
   - Скажите, пожалуйста, где тут у вас кухня? - с присущей мне  вежливостью
поинтересовалась я, когда взгляд страстного  Покемонова  телохранителя  стал
более-менее осмысленным.
   - Кухня? - Он замотал головой, как мокрый пес. Потом  с  видимым  усилием
сосредоточился и выдал:
   - Во флигеле. Могу проводить.
   - Да уж, будьте так любезны, - разрешила я, - а то тут заблудишься.
   Небритый секьюрити громко зевнул и повел меня  во  флигель,  помещавшийся
позади дома и сообщавшийся с ним посредством стеклянной галереи,  навевающей
мысли о парниковых огурчиках. Кухня занимала практически весь флигель и была
громадная, как зал ожидания на Курском вокзале.  Чего  там  только  не  было
наворочено, я и  в  магазине  электротоваров  не  видела  столько  грилей  и
миксеров разом, а мне-то  и  надо  было  всего-то  щепотку  соды  на  стакан
холодной воды.
   И в этот раз на помощь мне пришел верный Покемонов страж. Мне кажется, он
сам точно  не  знал,  где  тут  сода,  но  быстро  сориентировался.  Видимо,
благодаря профессиональным навыкам.
   - Держите! - протянул он хорошенькую фарфоровую  баночку  из  набора  для
специй с идиллическим пастушком, играющим на флейте.
   Я благодарно приняла ее, попутно заметив, что безымянный палец на  правой
руке охранника свежезабинтован. Из подсознания выплыл нечаянно  подслушанный
мной в музее разговор по телефону про щенка, укусившего кого-то за палец.
   - Что, сердитый щенок оказался? - спросила я наугад.
   Покусанный щенком охранник,  который  как  раз  полез  в  холодильник  за
минералкой, обернулся и уставился на меня своими страстными очами. Наверное,
удивился моей прозорливости.
   Я же, чтобы окончательно его добить, развила мысль:
   - А это кто был, ротвейлер или этот.., питбуль?
   - Буль... Питбуль, - чуть  не  подавился  собственным  языком  покусанный
щенком охранник.
   Стакан по крайней мере искать не пришлось, вон они выстроились  на  столе
по ранжиру, как солдаты на плацу,  не  меньше  сотни,  наверное.  Я  выбрала
высокий из  хрусталя,  налила  в  него  воды  из-под  крана,  всыпала  соды,
подождала, когда перестанет  шипеть,  и  выпила  залпом  примерно  половину.
Изжога вроде бы прошла, но в  желудке  ощущался,  выражаясь  изящным  языком
телерекламы, некоторый дискомфорт.
   Я  задумчиво  посмотрела   на   покусанного   охранника,   сосредоточенно
поглощавшего минералку, опершись о холодильник.
   - А пиво вы пьете?
   - Я? - Надо же, какие простые вопросы приводят его  в  замешательство.  -
Нет, не пью...
   -  И  правильно  делаете,  -  одобрила  я,   тревожно   прислушиваясь   к
происходящей у меня в животе революции.
   - Кстати, если  хотите...  -  Покемонов  держиморда  услужливо  распахнул
передо мной дверцу холодильника, снизу доверху забитого бутылками пива.  Как
я успела заметить, сплошь импортного, чешского. "Сусанинским патриотическим"
там и не пахло. Видать, Покемон свое пойло не хлебал, предпочитал травить им
других.
   - В  другой  раз,  -  отказалась  я-с  кислой  улыбочкой  и  заторопилась
восвояси, чтобы быть поближе к ванной комнате, потому  что  ко  всем  прочим
симптомам несварения добавилась  еще  и  тошнота.  Бедняги  эти  завсегдатаи
презентаций и фуршетов, вот уж кому дармовая жратва  боком  выходит.  Небось
сплошные язвенники.
   Стеклянная,  тоскующая  по  огурцам  галерея  была  пуста,  да   и   весь
погруженный в глубокий сон  дом  казался  нежилым.  Интересно,  вернулся  ли
Покемон? Или остался ночевать в московской квартире? А Инга?  Где  ее  черти
носят, хотела бы я знать! И вдруг... Что это? То ли стон, то ли всхлип...  В
темной гостиной кто-то был, точно был! Я нашарила  на  стене  выключатель  и
даже не успела толком ничего рассмотреть, как Инга (а это была она)  яростно
зашикала на меня:
   - Свет! Выключи свет!
 
Глава 22 
 
   - А в чем дело? - удивилась я.
   Тогда Инга, злющая, щурясь и прикрывая лицо платочком, как вампириха,  не
успевшая спрятаться до рассвета, сама подлетела к выключателю. Бамс -  стало
еще темнее, чем прежде.
   - Ты плачешь... - Я протянула к ней руку. - И в музее это ты  плакала  за
пластмассовыми пальмами...
   - А ты все вынюхиваешь да высматриваешь, - сорвалась она с цепи ни с того
ни с сего. - Везде свой длинный нос суешь! И на мансарде ты,  и  на  чердаке
ты!..
   - Ну здрасьте, новый год! - распалилась я. - И ты как кузина Соня!  Какая
сама, такие и родственники! Столько шума из-за того, что я полезла на чердак
котят погладить! Да чтоб вы все провалились к чертям собачьим! А я-то, дура,
жду ее, когда она заявится!
   - Могла бы не ждать, я тебя не заставляла! - огрызнулась Инга. -  И  чего
тебе не спится, спрашивается?
   - А того... Твой муженек, отравитель, решил меня со свету сжить. А заодно
еще кучу народу. Наверное, для отвода глаз.
   - Чего ты плетешь? - с досадой пробормотала Инга.
   - А ты пила "Сусанинское патриотическое"? Не пила ведь, смылась,  а  меня
не предупредила, что эту отраву даже нюхать нельзя.
   - Какая отрава? Что за ерунда? - глухо сказала Инга. - Ты понимаешь,  что
мне не до этого?!
   - Не до этого? А до чего же тебе тогда?
   - Ни до чего! - И еще раз по слогам, большими буквами. - НИ-ДО-ЧЕ-ГО!
   Такое Ингино поведение меня  насторожило.  Что-то  в  ней  было  не  так.
Впрочем, с тех пор, как  в  моей  кровати  обнаружился  мертвый  Юрис,  все,
решительно  все  было  не  так.  Памятуя  о   вчерашних   утренних   Ингиных
откровениях, которыми она меня будто кипятком ошпарила, я уже собиралась  ее
в очередной раз как следует потрясти, но тут у меня  снова  свело  живот.  Я
даже застонала.
   - Эй, что это с тобой? - Кажется, она обеспокоилась.
   - "Сусанинское патриотическое", что же еще, - сказала я  и  в  буквальном
смысле рухнула в Ингины объятия.
   - Только этого мне и не хватало, - мрачно сказала Инга и осведомилась:
   - До своей комнаты дойдешь?
   - Постараюсь, - пообещала я, приникнув к Ингиному плечу.
   Каково же было мое разочарование, когда, доставив меня наверх, Инга сразу
же собралась уходить. Черта с два, я этого не допущу, по крайней  мере  пока
не разузнаю, из-за чего она ревела!
   Я открыла рот, чтобы решительно потребовать от Инги разъяснений, а у  нее
как нарочно зазвонил висящий на поясе телефон. Инга  вздрогнула  и  поднесла
его к уху, судорожно выдохнув: "Слушаю!" То, что она стала плести  вслед  за
этим, не лезло ни в какие ворота:
   - Да, да, это я! Сколько вы хотите? Скажите мне, сколько вы хотите? Но...
Это очень большая сумма, я  не  могу  так  быстро...  Да-да,  хотя  бы...  Я
постараюсь... А Сережа? Дайте мне поговорить с ним, прошу вас!..
   Видимо,  разговор  оборвался,  потому  что  Инга  застыла  с   выражением
вселенского горя на лице.
   - Что случилось? - Я сразу забыла про свой живот.
   - Сережа... - прошептала Инга. - Они украли моего  Сережу...  -  Крупные,
как горошины, слезы катились по ее лицу.
   - Какого Сережу? - замотала я головой, как корова, отгоняющая мух.
   - Моего Сережу! Сына моего, сына! - выкрикнула Инга и рухнула  ничком  на
кровать.
 
*** 
 
   Не знаю, сколько воды утекло в Мировой  океан,  пока  я  стояла  и  глупо
пялилась, как Инга заходится в рыданиях, горестно размышляя на тему, идиотка
ли я от рождения или это у меня благоприобретенное.
   Сын Сережа меня окончательно доконал. Как будто мало  мне  было  мертвого
Юриса, бандитов, в лапы которых я попала,  пытаясь  хоть  что-нибудь  о  нем
разузнать, и вчерашних Ингиных признаний о замышлявшемся ею  коварном  плане
убийства Покемона. И вот вам кое-что новенькое  -  сын  Сережа!  Получите  и
распишитесь!
   Гм-гм, может, она заговаривается? У  нее  же  самая  настоящая  истерика,
лопатки-то прямо ходуном ходят. А вдруг она..,  того..,  умом  тронулась  на
почве переживаний? А что, такое вполне вероятно. Другое странно  -  что  это
произошло с Ингой, а не со мной. Впрочем, все только начинается,  как  любит
говаривать один популярный телеведущий. Мол, не рассчитывайте,  вы  от  меня
так быстро не избавитесь. Мне еще детей нужно на ноги  поставить,  а  там  и
внуки пойдут, их тоже неплохо было  бы  по  Сорбоннам  пристроить.  Так  что
извольте потерпеть, дорогие телезрители. Короче,  нравится  -  не  нравится,
спи, моя красавица.
   Кстати, о красавицах... Безутешная Инга бьется в истерике, а мне в голову
какая-то чепуха лезет, честное слово! Я  вздохнула,  присела  на  кровать  и
погладила Ингу по плечу:
   - Инга... Инга, очни-ись... Давай-ка  поговорим...  Ты  можешь  объяснить
членораздельно, откуда у тебя вдруг взялся сын?
   - Откуда, откуда... Оттуда же, откуда... Откуда и у тебя... -  отозвалась
она сквозь рыдания.
   У меня... Мой Петька, между прочим, родился в законном браке, а у Инги  с
Покемоном, насколько мне известно, детей не было. Уж не знаю, стоит ли из-за
этого убиваться или же, напротив, радоваться. А то бегали бы  тут  маленькие
шустрые покемончики, хорошенькие в папу и умненькие в маму.
   - Э-э-э... Послушай... А ты уверена? - Ну и интонация же у меня,  честное
слово, прямо как у психотерапевта-самоучки!
   Инга даже подпрыгнула на кровати, глаза у нее были, как у рыси:
   - Я? Уверена? Ты что, идиотка? Ну, я-то  подозревала,  что  все  как  раз
наоборот, но старательно избегала некорректных формулировок:
   - Хорошо, хорошо, сын у тебя есть. Но почему я ни разу его не видела?
   А Инга возьми да и ляпни:
   - Как не видела? Ты его видела.
   - Когда это? - Моя нижняя челюсть - бряк  -  и  отвалилась.  Еще  бы,  от
таких-то речей!
   - Да только вчера! У Сони! - выстрелила в меня Инга. И убила наповал.
   - У Сони?.. - пролепетала я слабым блеющим голоском паралитика. - Но  как
же... Сережа? - Ну конечно, конечно, тот  хорошенький  мальчик,  не  имеющий
ничего общего с долгоносиками. Боже! Инга права, идиотка все-таки  я!  -  Но
как... Я не понимаю...
   Инга закрыла заплаканные глаза ладонью:
   - Я отдала его Соне на воспитание... Временно... А сегодня  он  пропал...
Они все пошли на рынок,  а  там...  Там  он  потерялся...  Оказывается,  его
специально украли и теперь требуют выкуп!
   - Кто... Кто его украл?
   - Если б я знала! - В отчаянии выкрикнула Инга. - Они  сначала  позвонили
Соне, сказали, чтоб не беспокоилась... А потом мне... Только сейчас.  Велели
ни в коем случае не сообщать в милицию и собирать деньги. Сто тысяч!  Где  я
столько возьму?!
   - Сто тысяч чего, рублей? - осторожно уточнила я.
   - Долларов, конечно. - Инга даже рыдать перестала, сраженная наповал моей
первозданной дремучестью.
   А по мне, что сто тысяч рублей, что сто тысяч долларов -  один  хрен.  Ни
того ни другого у меня не водится. Поэтому  если  бы,  не  приведи  господь,
выкуп затребовали за моего Петьку, то мне было бы все равно, в какой валюте:
хоть в иенах, хоть в тугриках. Ибо в моем случае это  равносильно  казни  на
выбор, как в американской тюрьме, когда приговоренному  предлагают  одно  из
двух: или электрический стул, или ядовитый укол в вену. Подумать только,  до
чего демократия-то дошла!
   - А Покемон? - Я вспомнила о несметных богатствах  Ингиного  уродца.  Зря
она, что ли, продала ему свою красоту и молодость?
   - А что Покемон? Что Покемон? - застонала Инга. - Он ничего не знает.
   - Ну так расскажи ему! Он ведь не милиция...
   - Ты не поняла. - Инга вскочила с кровати  и  забегала  по  комнате,  как
человек, у которого чемодан не собран, а до поезда десять минут. - Он ничего
не знает о Сереже, ничего...
   - Как это? - растерялась я. Хотя... Я  ведь  тоже  понятия  не  имела  об
Ингином отпрыске. Кстати, хотела бы я знать, как она все это устроила и  кто
отец несчастного малютки.
   - Очень просто, -  Инга  продолжала  мельтешить,  -  я  от  него  скрыла,
понятно? Почему? Потому что в противном случае он бы на мне не женился. Есть
еще вопросы?
   - Полно! - немедленно отозвалась я. - Например, кто отец ребенка?
   - Отец... Отец... - Инга впала в задумчивость. - В данном случае  это  не
имеет особого значения... Ну был такой, я у него работала секретаршей... Я в
него влюбилась как дура, а он не захотел ничего менять в своей жизни, хотя к
жене у него чувств было не больше, чем к телеграфному столбу.
   - И эта сволочь  отказалась  от  собственного  ребенка?  -  В  моей  душе
всколыхнулась застаревшая обида на весь мужской род,  успешно  привитая  мне
бывшим мужем Генкой.
   - Нет, он не отказался. - Инга снова рухнула на кровать и стала рыться  в
своей сумочке. - Впрямую не отказался. А как бы он это сделал, спрашивается,
если я ему ничего не сказала!  -  Инга  наконец  нашла  то,  что  искала,  -
сигареты,  сразу  же  выхватила  одну  из  пачки,  щелкнула   зажигалкой   и
затянулась.
   - Ты не сказала ему о ребенке? Почему?
   - А что тут странного? Нормальная реакция  нормальной  женщины.  Я  любви
хотела, любви! А не собиралась припирать его к стенке ребенком. Сама посуди,
нужен был бы ему мой ребенок, если я сама не нужна!
   А что, Инга была права, разве нет? Взять хотя бы мою историю. Ведь Петька
не удержал моего экс-муженька, когда тому вздумалось сделать ноги из  семьи,
нет, не удержал. Впрочем, может, оно и к лучшему, поскольку жаркой  страстью
мы друг к дружке никогда не пылали. Мне было уж  замуж  невтерпеж,  а  Генка
хотел со мной переспать, да не знал, как это устроить без штампа в паспорте,
поскольку я отличалась строгостью нравов. И по сию пору отличаюсь, к  вашему
сведению, только особых дивидендов с этого не имею.
   - Значит, отец ребенка тоже не знает, - резюмировала я. -  А  кто  знает,
кроме Сони и ее мужа?
   -  Думаю,  больше  никто.  -  Инга  так  глубоко  затянулась,  что   даже
закашлялась. - А почему ты спрашиваешь?
   - Больше никто, - отозвалась я эхом. - Даже я...
   - Нашла время для обид! - вспыхнула Инга. - Я просто не захотела  грузить
тебя своими проблемами, потому что у тебя и своих  хватало.  Ты  как  раз  с
Генкой разводилась, вы там все время что-то делили... Короче, тебе  было  не
до меня. Помню, я как-то тебе позвонила, хотела поговорить,  еще  не  успела
рот открыть, а ты сразу начала Генку чихвостить. В общем, не получилось... А
я сидела без работы, из конторы  Сережиного  отца,  биологического  отца,  -
уточнила она сердито, - я ведь ушла...  Потом  родился  Сережа,  и  все  мои
накопления  за  какие-то  полгода  рассосались...  Я  долго  искала  работу,
позволяющую хоть  как-то  сводить  концы  с  концами.  Нашла,  у  Ованеса...
Упросила Соню - у нее в то время очередной малыш родился -  взять  Сережу  к
себе. Дальше ты знаешь... Вышла замуж за Ованеса,  только  чтобы  Сережу  на
ноги поставить, только ради этого.  А  то,  что  тебе  не  рассказала...  Ну
извини, так уж вышло...
   Наверное, я покраснела, как полковое знамя. Нашла перед  кем  извиняться.
Хороша подружка, ничего не скажешь! (Это я себя,  любимую,  имела  в  виду.)
Инга говорила сущую правду: в то время я и впрямь отгородилась от всего мира
частоколом собственных обид. И от Инги отгородилась тоже. Частокол этот  был
такой густой, что я сквозь него даже неба не видела. Петька и  тот  ходил  у
меня сопливый и с оторванными пуговицами. А  главное,  было  бы  из-за  кого
убиваться! Из-за этого паршивца Генки! Тоже мне Бельмондо нашелся!
   - Да я не то... Не о том я... - Голос у меня был пристыженно-глухой, даже
откашляться пришлось. - Я вот о чем... Если о ребенке, ну,  о  том,  что  он
твой, не знал даже его отец, то как же похитители... Ведь  они  же  каким-то
образом про это проведали!
   Наверное, Инге в самом деле было не до чего, если она сама не  додумалась
до такой элементарной вещи.
   - И правда! - охнула она. - Действительно!
   - А не могли ли.., гм-гм... Соня  и  Толя  кому-нибудь  проговориться?  -
дипломатично предположила я.
   - Соня и Толя? Но зачем? Они  ведь...  Я  хотела  сказать,  я  всегда  им
помогала, каждый месяц... Соня поэтому и не работает, и весь Толькин  бизнес
на мне держится. Я обеспечила ему первоначальный капитал, я!
   - Понятно, - злорадно усмехнулась я. В чем другом, а в Сонином и  Толином
бескорыстии я ни минуты  не  сомневалась.  В  том  смысле,  что  они  им  не
страдали. Небось и хибару свою с мезонином и канализацией на  Ингины  деньги
реставрируют. Вернее, на Покемоновы, но это уже детали.
   Кажется, Ингу тоже стало точить сомнение:
   - Вообще-то я на Сонин и Толин счет никогда особенных иллюзий не  питала,
но... До сих пор все было в порядке... Я регулярно  выплачивала  им  заранее
обговоренную сумму и...
   - А индексации Соня и Толя не требовали? В смысле - добавить детишкам  на
молочишко? - вкрадчиво поинтересовалась я, а про себя подумала: иначе с чего
бы это им так плодиться и размножаться?
   - Да... - скрипнула зубами Инга. - В последнее  время  они  твердят,  что
едва концы с концами сводят. Врут, конечно... Я-то знаю,  что  Толин  бизнес
вполне процветает. Ну, в своих пределах, разумеется. У  него  же  не  пивная
индустрия, а будка "Металлоремонт",  ключи  там  делают,  "молнии"  в  сумки
вшивают...
   Ясненько-ясненько, небось предприимчивый Толя свою будку только для  того
и держит, чтобы Ингины, сиречь Покемоновы, денежки отмывать.
   - Подожди-ка, подожди... - Инга выбросила сигарету в распахнутое  окно  и
схватилась за мобильник. -  Сейчас  я  им  позвоню,  сейчас...  Нет!  -  Она
остановилась. - Лучше я поговорю с ними с глазу на глаз, сейчас же  поеду  и
поговорю...
   - Сейчас? Ночью?
   - А что? Я, по-твоему, должна ждать утра, когда  мой  ребенок  неизвестно
где?
   - Тогда я с тобой, - выдвинула я встречное предложение. Не могла же я  ее
отпустить одну в таком состоянии.
   - Господи, а тебе-то это зачем? Ложись лучше и спи, - возразила Инга.
   Как будто я засну после этого! Да я, если на то пошло, уже  почти  неделю
толком не сплю, мертвый Юрис все время стоит у меня перед глазами. А  теперь
вот новые дела.
   - Ну нет, я с тобой - и все тут! - решительно заявила я. - Даже не спорь!
   - Ну хорошо, если ты так хочешь, - махнула рукой Инга, - только собирайся
побыстрей. Кстати, - она замерла, - не знаешь, Ованес дома?
   - Стопроцентной гарантии дать не могу, но похоже, что нет.
   - Это к лучшему, -  тихо  сказала  Инга  и  стала  укладывать  в  сумочку
разбросанные по кровати мелочи.
   А я тем временем с рекордной скоростью натянула на себя брюки и  футболку
и выпалила:
   - Все, я готова!
   Через минуту мы уже были во дворе возле Ингиного "мерса".
   - Черт, где же ключи?.. - бормотала Инга, в очередной раз роясь в  сумке.
- А, вот они...
   Из какого-то темного угла вывернулся тот  самый  охранник,  что  провожал
меня на кухню, спросил, не нужна ли помощь, и, получив отрицательный  ответ,
с достоинством удалился.
   - У-У-У, бульдог... - с ненавистью прошипела ему вслед Инга, запрыгнула в
машину и сунула ключ в замок зажигания.  Потом  так  даванула  на  газ,  что
бедняга "мере" заржал, как жеребец, которого от души огрели хлыстом, и резко
рванул с места, чуть не протаранив ворота.
   - Э-эй, ты поосторожней... - предупредила я.
   - Боишься - сидела бы дома, - отрезала Инга, вперившись в дорогу.
   А уж как мы неслись по шоссе, не могу вам и описать! Достаточно  сказать,
что я раз пять прощалась с жизнью, когда нам  попадались  встречные  машины.
Мой до того как будто затихший живот от страха и встряски снова скрутило,  а
я не смела попросить Ингу остановиться из опасений, что  она  опять  скажет:
кто тебя звал?
   И вдруг она сама притомозила и съехала с трассы.
   - Бензина мало, надо бы заправиться.
   А я несказанно обрадовалась,  что  бензозаправка  оказалась  на  редкость
приличной - с магазином и кафе, и бодро затрусила в направлении  последнего,
бросив на ходу Инге:
   - Я скоро, в туалет - туда и обратно.
   - Ладно, - буркнула Инга.
   Помню, я еще оглянулась и посмотрела, как она управляется  с  заправочным
шлангом, вид у нее был одновременно отчаянный и сосредоточенный. Никогда  бы
прежде не подумала, что эти два диаметрально противоположных состояния могут
сочетаться. А когда я спустя пять минут вышла из кафе, ни Инги,  ни  "мерса"
уже не было, а на их месте возле колонки стоял задрипанный желтый  "Москвич"
со свежеободранным боком. Возле "Москвича" копошился дочерна загорелый малый
в клетчатой рубахе и хлопчатобумажных шортах до колен.
   Сначала я остолбенела, а потом кинулась к парню в шортах.
   - "Мерседес"? - осклабился тот. - Да только что отъехал. Там еще  дамочка
за рулем была, такая вся из себя крутая...
   - Уехала! Без меня! - Я выскочила на дорогу, но даже удаляющихся огней не
разглядела. Сжала кулаки и пообещала в приступе гнева: "Увижу - убью!"
   Я ведь тогда еще не знала, что увижу Ингу очень не скоро.
 
Глава 23 
 
   Остаток ночи я проторчала на заправке. Во-первых, у меня не  было  денег,
чтобы  нанять  машину,  а  во-вторых,  я   просто   боялась   нарваться   на
какого-нибудь маньяка. Тот же молодец из желтого,  как  попугай,  "Москвича"
сам предлагал мне свои услуги, но я его отшила. Кто знает,  что  у  него  на
уме? И потом, я надеялась, что Инга скоро за мной приедет, по  крайней  мере
захватит на обратном пути, не бросит же она меня совсем! Но Инга  так  и  не
появилась  до  самого  утра,  а  часов  в  восемь  или  девять,   совершенно
измученная, я наконец поняла, что ждать ее бесполезно. Тут  еще  выяснилось,
что совсем близко, буквально в  километре,  железнодорожная  станция,  и  я,
сцепив зубы, поковыляла в  указанном  мне  местным  старожилом  направлении,
чтобы сесть на электричку.
   До Покемоновой резиденции я добралась ближе к  обеду,  а  там  меня,  как
выяснилось, никто и не ждал. Тетушки и  племянники  по-прежнему  околачивали
груши по тенистым беседкам, не обращая на меня  ни  малейшего  внимания.  Ни
Покемона, ни Инги не было  видно.  Как  же  я  обрадовалась,  когда  наконец
наткнулась на смуглого охранника, спасшего меня ночью от изжоги,  по  своему
обыкновению выросшего словно из-под земли. Чуть на шею ему не бросилась!
   - Здрасьте! А где Инга?
   - Я не знаю. Спросите у хозяина. Не знаю почему, но его  ответ  показался
мне неискренним.
   - А где хозяин?
   - Я не знаю, - на голубом глазу заявила эта сволочь.  Как  там  его  Инга
назвала ночью? Бульдогом? Ну совсем не оригинально. Я бы, пожалуй, придумала
что-нибудь  поискрометней.  А  чего   там   далеко   ходить,   пусть   будет
Бульбозавром. Тем более что такой персонаж  имеется  в  Петькиной  коллекции
мультяшной нечисти наряду с небезызвестными покемонами.
   - Как не знаете? - Я начала потихоньку кипятиться.
   - А так, - преспокойненько ответил Бульбозавр, - я  здесь  не  для  того,
чтобы знать.
   - А для чего? - естественно, поинтересовалась я.
   - А для того, чтобы охранять, - отчеканил Бульбозавр и повернулся ко  мне
тылом. Мол, разговор окончен.
   - Чтоб ты провалился! - пробормотала я так, чтобы он мог это  расслышать,
и поплелась наверх, в отведенную мне Ингой комнату. Не  раздеваясь,  рухнула
на постель и - представьте себе - тут же заснула. Очередная  бессонная  ночь
сказалась. А проснулась от громких голосов  во  дворе.  Кинулась  к  окну  и
увидела Покемона при  полном  параде:  в  светлом  костюме  и  в  до  блеска
начищенных штиблетах. Стоя у фонтана, он вовсю  распекал  кого-то  из  своей
многочисленной челяди. Это если судить по интонациям, потому  что  разобрать
хоть слово в его индюшином клекоте было практически невозможно. Интересно, а
провинившийся  понимал,  что  ему  инкриминируется,  или  поджимал  уши   по
привычке?
   Громко зевнув, я отошла от окна и взглянула на часы: ого, уже полдевятого
вечера! А как же Инга? Я тут валяюсь, ничего не зная  ни  о  ней,  ни  о  ее
похищенном ребенке. А откуда же мне знать, когда она сама же меня и  бросила
ночью на заправке.  Эх,  нужно  было  мне  утром  не  в  Покемоново  царство
возвращаться, а ехать прямиком к Соне. Ингу я, может, там и не  застала  бы,
но хоть что-нибудь бы выведала! Ладно, сейчас спрошу  об  Инге  у  Покемона,
пока он там внизу разоряется, решила я и, скоренько пройдясь по растрепанным
волосам массажной щеткой, пулей вылетела из комнаты.
   - Что такое? - Покемон уставился на меня так, словно  силился  вспомнить,
кто я и откуда.
   - Скажите, пожалуйста, где Инга? - повторила я, стараясь  не  смотреть  в
его сморщенное обезьянье личико.
   - Инга? - Он пожевал толстыми синевато-лиловыми губами. - Она в больнице.
   - Где-где? - не поверила я своим ушам.
   - В больнице, в реанимации. - Покемоновы глаза цвета вороненой стали были
такими же холодными. - Она попала ночью в аварию.
   - Ночью? В аварию? - Я готова была волосы на себе рвать. - Где?.. В какой
она больнице?
   -  К  ней  все  равно  нельзя,  -  равнодушно  сказал  Покемон  и   снова
переключился на проштрафившегося служку.
   Не знаю, какие необъятные, доселе дремавшие силы во мне проснулись, но  я
крепко вцепилась в рукав его щегольского пиджака - даже материя затрещала  -
и заорала:
   - Какого черта! Я хочу  знать,  в  какой  больнице  Инга,  и  сейчас  же,
немедленно ее видеть!
   -  Да  что  такое?  -  Покемон,  в  котором,  наверное,  еще  свежи  были
воспоминания о том, как я  его  звезданула  накануне,  когда  он  по  ошибке
сунулся в мою постель, даже отпрыгнул. Потом, видно, сообразив, что выглядит
комично в глазах собственных холопов, приосанился и поправил пиджак. - Как к
ней видеть? Ее не пускают! - От волнения он говорил по-русски хуже обычного.
   - И пусть! - упрямо возразила я. - Я просто буду рядом, в приемном  покое
посижу, в конце концов!
   - Не нада! Не нада сидеть в приемном покой! - Покемон по-бабьи взвизгнул.
- Это хороший больница, там ее вылечат! Они  мне  каждый  час  докладуют  по
телефону состояние. Завтра, завтра  утром  едем  проведуем!  -  И  засеменил
прочь, что-то бормоча себе под  нос.  Маленький  злобный  карлик,  карманный
монстр, который сбежал из кармана и не хочет возвращаться!
   Совершенно разбитая,  с  глазами,  полными  готовой  немедленно  излиться
влаги, я поднялась наверх. А  куда  мне  было  еще  деваться?  Там  я  снова
растянулась на кровати и целиком отдалась безысходному горю.
   Инга, Инга попала  в  аварию  на  ночном  шоссе,  может,  в  каком-нибудь
километре от заправки, на которой она меня оставила, а я ничего,  ничего  об
этом не знала! А что теперь будет с Сережей, ее сыном? Покемон сказал, что я
увижу ее завтра, но как дожить до утра? А если позвонить Соне? Но я ведь  не
знаю ее телефона! Я уже битый час каталась по кровати, но все никак не могла
свести концы с концами.
   В какой-то момент я даже была близка к тому, чтобы  рассказать  о  Сереже
Покемону. Сама не знаю, что меня остановило. Мысль о милиции  тоже  пришлось
прогнать с позором, ведь это все равно что перед Покемоном покаяться. Неделю
витавший надо мной неотступно призрак Юриса  тоже  не  прибавлял  оптимизма.
Только свяжись с этими операми, и не заметишь, как  проговоришься.  Придется
ждать завтрашнего утра, другого выхода просто нет. До завтра, до завтра... А
если бы это мой Петька изнемогал в лапах похитителей? Вот уж когда  невольно
возрадуешься своей бедности и  благословишь  ее,  спасительную!  А  все-таки
тоска  меня  взяла,  так  захотелось  услышать  родной  голосок.  Нестерпимо
захотелось.
   Желание поговорить с Петькой прогрессировало и достигло своего апогея.  Я
слезла с кровати и спустилась в  гостиную,  поскольку  там  находился  самый
ближайший из  известных  мне  телефонов.  Как  нарочно,  в  гостиной  торчал
племянник Гамлет,  который  при  моем  появлении  вытянул  шею,  как  жираф,
продолжая делать вид, что читает книжку. Ну  и  плевать,  пусть  слушает!  Я
быстро набрала номер и приложила трубку к уху, нетерпеливо дожидаясь,  когда
сквозь непобедимые шумы и скрежетания  на  линии  прорвется  ранний  Петькин
басок. И он таки прорвался!
   - А, это ты! - Мой отпрыск не выразил  особой  радости  в  связи  с  моим
звонком.
   - Как там у вас дела? Где бабушка? - задыхаясь от волнения, спросила я.
   -  Бабушка  на  огороде  помидоры  поливает,  -  доложил  Петька  и  живо
поинтересовался:
   - А ты купила мне ролики? - Подумать только, какой  меркантильный!  Не  в
меня пошел, а в Генку, будь он неладен.
   - Да когда бы я успела! - огрызнулась я, а ведь была настроена на  нежные
чувства. - Куплю я их тебе, куплю, не волнуйся. Лучше бабушку позови.
   - Ща... - пообещал  Петька  и  так  громыхнул  трубкой,  что  можно  было
подумать, будто  он  ее  на  пол  швырнул,  а  через  мгновение  я  услышала
отдаленное:
   - Ба, ба... Мама звонит!
   Скоро в трубке возникла моя мать, слегка запыхавшаяся, и сказала:
   - Таня, ты? Что случилось?  Ну  вот,  стоит  позвонить,  как  сразу:  что
случилось?
   - Да ничего, - привычно соврала я, - просто звоню, чтобы предупредить  на
тот случай, если вы сами захотите мне позвонить. Я  сейчас  у  подруги,  еще
несколько дней у нее побуду. Понятно?
   - Понятно. А как там у вас погода? - последовал традиционный вопрос.
   - Нормальная, нормальная погода, - доложила я и  попрощалась,  косясь  на
оттопыренные Гамлетовы уши. Он так внимательно слушал мой разговор, стараясь
ни слова не пропустить, что даже дыхание затаил.
   - Что, интересно? - хмыкнула я и опустила трубку.
   Племянник Гамлет сделал оловянные глаза и уставился в свою книжку.  Ну  и
жаба, весь в  дядюшку.  Бедная  Инга,  обитать  в  такой  среде  вредно  для
психического здоровья. Вот именно, бедная. Как она там, что с ней? Сильно ли
пострадала? От этой сволочи Покемона ведь ничего не добьешься!
   Остаток дня я проторчала в своей комнате. Просто лежала в кровати, плотно
задернув шторы, и тихо переживала. В голову  лезли  всякие  ужасы,  какие-то
обрывочные воспоминания, старые обиды - как говорится, все до кучи. Главное,
я никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и заброшенной, прямо как на
необитаемом острове. Торчу здесь в чужом доме какая-то  неприкаянная  и  жду
непонятно чего. То ли погоды с моря,  то  ли  милостей  от  природы.  Совсем
запуталась! Куда идти, в какие концы бросаться? Умом-то понимаю,  что  нужно
что-то делать, а с  чего  начать,  не  представляю.  Заколдованный  круг,  и
только!
   А все почему? Потому что проблемы не мои! Были бы мои, я бы уж как-нибудь
определилась. Вот ведь напасть, все на мою голову.  Видать,  судьба  у  меня
такая: исправлять чужие ошибки. И  не  только  орфографические,  к  большому
сожалению.  Ничего  не  попишешь,  моя  духовная  родина  Виллабаджо   снова
напоминает о себе.
   Вечер сменился ночью, чего нельзя было сказать о заунывной пластинке моих
безрадостных размышлений. Только под утро  я  забылась  пугливым  неглубоким
сном. И  чего  мне  только  не  приснилось  за  это  короткое  время,  целая
фантасмагория!  Хоть  я  почти  ничего  не  запомнила  из  этого   безумного
нагромождения мелькающих картинок, но проснулась с  отвратительным  чувством
тяжести на сердце. Только открыла глаза, так все, с чем  я  засыпала,  разом
навалилось на меня: мертвый Юрис, Инга, Ингин сын  Сережа...  Я  вскочила  с
кровати и побежала в ванную,  плеснула  в  лицо  холодной  водой  и  немного
постояла, держась за края раковины. Потом отряхнулась, как вылезший из речки
пес, и, быстро одевшись, спустилась вниз, чтобы, не дай бог,  не  пропустить
Покемона.
   Ждать пришлось довольно долго. Времени я не засекала,  но  часа  полтора,
наверное, прошло. Я сидела на диване в гостиной с больной звенящей головой и
прислушивалась к каждому шороху. Пару раз  в  гостиную  заглядывал  Бульдог,
неодобрительно косился на меня и исчезал. Первой из домочадцев свою  комнату
покинула усатая тетушка Джульетта, выползла на лестницу в кошмарном  лиловом
пеньюаре, громко зевнула и снова  скрылась  в  бездонных  недрах  Покемонова
особняка. Наверное, на кухню  отправилась,  по  крайней  мере  через  минуту
откуда-то потянуло кофием. Я  сглотнула  слюну,  но  свой  пост  номер  один
покинуть не решилась.
   Терпение мое  было  вознаграждено  явлением  Покемона.  Не  одного,  а  в
сопровождении вездесущего  Бульбозавра.  Завидев  меня,  Покемон  недовольно
поморщился, лицо его обрело какое-то отсутствующее выражение. Мол, кого  тут
только не встретишь. Мое самолюбие, как всегда, пострадало, но не сильно.
   Я вскочила с дивана и в три прыжка очутилась возле него,  выпалив  вместо
приветствия:
   - Когда мы поедем к Инге?
   - К Инге? - Покемон изобразил крайнюю степень изумления. - Ви хотит ехать
Швейцарию?
   - Швейцария... При чем здесь Швейцария?! - Так бы и врезала ему  по  роже
чем-нибудь вроде оглобли. - Я хочу к Инге в больницу. К Инге в БОЛЬНИЦУ!
   - Я понял. - Покемон брезгливо отстранился. - Больница в Швейцарии.  Ингу
отвезли на самолет. Там ее вылечат хорошо.
   Такого оборота я не ожидала. Инга в Швейцарии? Боже, да ведь мне  до  нее
не добраться! Инга в Швейцарии, а я здесь, с  ее  проблемами!  У  меня  даже
голова  закружилась.  Я  присела  на  диван,  а  Покемон,   воспользовавшись
моментом, повернулся ко мне спиной.
   - Стоп! - заорала я в эту ненавистную мне спину. - Стоять!
   Покемон заметно вздрогнул, и у меня возник соблазн  прибавить:  "Стрелять
буду!" Единственное, что меня удержало, так это присутствие  Бульбозавра,  у
которого наверняка имелась пушка.  Возьмет  и  продырявит  меня  насквозь  в
припадке профессионального рвения.
   - Что такое? - Покемон медленно обратил ко мне свое рябое лицо.
   - Нам нужно срочно поговорить. С глазу на глаз. Это касается  Инги.  -  Я
приняла-таки непопулярное решение. А что  делать,  у  меня  просто  не  было
другого выхода.
   Покемон погримасничал-погримасничал, но отослал своего верного пса, после
чего демонстративно посмотрел на наручные часы. Дескать,  отвлекаю  занятого
человека,   когда   вся   страна   с    нетерпением    ждет    "Сусанинского
патриотического".
   - Дело вот в чем... - Я  мысленно  попросила  прощения  у  пребывающей  в
далекой Швейцарии Инги и выложила Покемону про Сережу.
 
Глава 24 
 
   Покемон слушал меня, бешено вращая глазами, то и дело  пытаясь  перебить,
но я заставила его  проглотить  эту  пилюлю  целиком,  не  разжевывая  и  не
запивая. Честно говоря, никакого сочувствия я к нему  не  испытывала,  хотя,
конечно, чисто теоретически ситуация выглядела в  высшей  степени  пикантно.
Вот так вот к тебе кто-то подходит и говорит задушевным тоном: а вы  знаете,
что у вашей жены есть ребенок, которого она от вас скрывает?
   Итак, я рассказала ему все: про то, что Ингиного сына зовут Сережей,  про
то, что до сих пор он жил у Ингиной двоюродной сестры Сони, и, наконец,  про
то, что его похитили, затребовав баснословную, по моим понятиям, сумму в сто
тысяч баксов. И знаете, что услышала в ответ:
   - Кто это выдумал: ты или тебя кто-нибудь подучил?
   Признаться, такого я не ожидала. Разумеется, я предполагала, что разговор
получится непростым, что Покемон начнет ругаться и добиваться от меня  имени
Сережиного отца (а я его и сама не знаю), но подобного оборота совершенно не
предвидела.
   А вконец обнаглевший Покемон распушил свой драный хвост и пошел  на  меня
кочетом:
   - Что, решила с меня денги содрать, да?
   - Какие денги? - Я чуть не задохнулась от возмущения. - Я  сама  про  это
узнала от Инги за пару часов до того, как она попала в аварию!
   - Все панятна! - противно осклабился Покемон. - Нужна кавать жылеза, пока
падрушка в коме!
   - Инга в коме? - Земля подо мной покачнулась.
   - Канешна. - В голосе Покемона не было ни граммулечки  скорби.  -  Савсем
разбила голову. Скока гаварил, чтоб не калолась...
   - В каком смысле? - Меня бросило в пот.
   - Нэ прэтваряйся, что нэ знаешь... Твая Инга  закончэнная  наркоманка,  -
криво усмехнулся Покемон. - Может, ты тожа?
   - Это не правда... - Я хотела закричать, но  издала  какой-то  сдавленный
писк. - Не правда...
   - Не правда? - Покемон насупил свои лохматые  брови.  -  Я  ее  тры  раза
лечил!
   - Значит, вы не станете искать мальчика? - Я  чувствовала  себя  героиней
голливудского фильма ужасов.
   - Какой такой малшик! - Покемон побагровел. - Нэт малшика! Если он был, я
бы знал. Потому шта я сначала справки навел, а потом  жынился.  Я  нэ  такой
дурак! Она тагда и нэ калолась, патом стала, на мои дэнги.
   - И что теперь делать? - Я поняла, что  вот-вот  разревусь,  а  позволить
себе  такое  в  присутствии  Покемона  значило  бы  навеки   погубить   свою
бессмертную душу.
   - Ваш праблем, в милыцию абрашайтэсь, - хмыкнул Покемон  и  удалился,  до
краев исполненный восточной спеси.
   Я не стала его догонять. Понятно же, что он мне ничем не  поможет.  Стоит
ли перед таким унижаться!
   Где были Ингины глаза, когда она остановила свой выбор на этом физическом
и моральном уроде? Впрочем, к чему риторические вопросы, ясно же,  что  Инга
ему не в душу заглядывала, а в кошелек.
   "Чтоб ты подавился своим пивом!" - мысленно пожелала я Покемону  и  пошла
наверх, а зачем пошла,  спрашивается?  У  меня  ведь  и  в  мыслях  не  было
задерживаться дольше чем на минуту в затхлом Покемоновом логове.
   Я вошла в Ингину комнату, обвела ее рассеянным  взглядом,  отметила,  что
постель измята, и кинулась поправлять ее, чтобы оставить все в  первозданном
виде. Провела рукой по  покрывалу  и  нащупала  под  ним  какой-то  предмет.
Оказалось, что это кожаное Ингино портмоне. В смятении  забытое  Ингой,  оно
лежало здесь с позапрошлой ночи, а я на нем спала, ничего  не  почувствовав.
Заглянув в его кожаное нутро, я обнаружила там  несколько  зеленых  купюр  и
тощую пачечку мятых пятисотрублевок. Немного поколебавшись, я  сунула  их  в
карман. Покемон не обеднеет, а мне они пригодятся.
   - Покидаете нас? - с приторной улыбочкой осведомился Бульбозавр,  который
околачивался в гостиной. - Ничего не забыли?
   Я посмотрела сквозь него. Точно  так  же  я  поступила  и  с  племянником
Гамлетом, попавшимся мне по дороге. И еще подумала:  какое  счастье,  что  я
больше никогда не увижу ни того, ни другого! Однако время показало, что и  в
этом я ошибалась.
   Выйдя  за  ворота  Покемонова   царства,   я   прямиком   направилась   к
железнодорожной платформе. Я уже все решила про себя. Доеду до Москвы, сразу
на Курский вокзал - и к Соне. Возьму ее за грудки и буду трясти  как  грушу,
пока все не  вытрясу.  Да,  если  понадобится,  я  и  Толика  потрясу,  хотя
последнее будет посложнее. Ничего, припугну милицией, мигом шелковые станут.
   Когда я добралась до платформы, выяснилось, что мне, как всегда, везет  в
кавычках. Ближайшая электричка ожидалась  не  ранее  чем  через  сорок  пять
минут,  и  ту,  судя  по  воинственным   настроениям   увешанных   авоськами
пассажиров, предстояло брать на  абордаж.  Оказывается,  электрички  в  этом
медвежьем углу останавливаются только пять раз в сутки, а в остальное  время
со свистом пролетают мимо. Других же способов добраться до  Москвы  попросту
не существует. Если, конечно,  не  брать  во  внимание  личный  транспорт  и
чрезвычайно довольных этим обстоятельством леваков, по ранжиру выстроившихся
на маленькой "привокзальной" площади:  во  главе  колонны  старый  одышливый
"БМВ", всего-то десять лет  как  с  какой-нибудь  гамбургской  автомобильной
свалки, а в конце - скромняга "Запорожец".
   Я плюнула на все и под неодобрительные взгляды пассажиров, принявших меня
за буржуйку недорезанную, шагнула к "таксопарку".  Во-первых,  дело  мое  не
терпело отлагательств, а во-вторых, в кармане у меня лежало Ингино портмоне,
набитое совершенно несметными, по моим понятиям, капиталами, так что я могла
позволить себе некоторые излишества.
   - Прошу, - услужливо распахнул передо мной заднюю дверцу фиксатый  дядька
из "БМВ".
   Я, с полминуты поколебавшись, приняла его  предложение:  как-никак  "БМВ"
немного получше "Запорожца".
   - Куда едем? - осведомился фиксатый водила.
   - В Борщовку.
   - Это где ж такая?
   Я кое-как объяснила.
   - Далеко, на другом конце области, - почесал затылок дядька, - нет,  туда
я не поеду - А куда поедете?
   - В Москву могу, в наш райцентр...
   - Тогда давайте в Москву, -  вздохнула  я  и  на  всякий  случай  ощупала
портмоне в кармане.
   - Мигом долетим, - заверил меня обрадованный "хорошим уловом" водила.
   - А не развалится? - засомневалась я, ерзая на сиденье.
   - Не боись! - ответил мне с добрым ленинским прищуром глаз дядька-левак и
гордо вывел свою скрипящую колымагу на шоссе.
   Мигом - не мигом, а часа за два мы до Москвы допилили.  Дядька  остановил
свой музейный экспонат сразу за Кольцевой и задумчиво потупился:
   - Ну, дальше вы уж сами... А то в Москве инспектора придираются, а у меня
аптечка просроченная...
   Мог бы и предупредить. Я достала Ингино портмоне и начала в нем рыться  в
поисках купюры помельче - мы с дядькой сошлись  на  трехстах  рублях,  -  но
остальные  отделения  были  пусты.  Только  какая-то  желтая,  свернутая   в
несколько раз бумажка выпала мне под ноги. Я наклонилась, чтобы ее  поднять,
а оттуда посыпался  белый,  легкий  как  пыль  порошок.  И  почему  я  такая
неуклюжая? Мне его теперь не собрать, а Инге он,  может,  нужен.  Лекарство,
например,  какое-нибудь,  механически  пожурила  я   себя.   Лекарство?!   Я
вспомнила, что белый  порошок  попался  мне  уже  второй  раз,  и  покрылась
испариной...
   - Ну что, нашли, а то у меня только сто пятьдесят рублей, не  разойдемся,
- подал голос дядька.
   - Пусть. - Я сунула ему пятисотрублевую банкноту, взяла его сто пятьдесят
и, с опаской оглядываясь на рассыпанный порошок, выбралась из машины.
   - Ну бывай, - одарил меня золотой улыбкой любитель европейской рухляди  и
медленно, с достоинством отъехал.
 
*** 
 
   До Курского вокзала я добралась без особых приключений, только  в  метро,
забившись в дальний уголок, тщательно, как какая-нибудь карманница,  изучила
содержимое  Ингиного  портмоне.  В  нем  было  четыреста  долларов  -   одна
стодолларовая бумажка и шесть пятидесятидолларовых  -  и  пять  с  половиной
тысяч нашими, с видами поморского города Архангельска.  Целое  состояние!  А
более  ничего,  если  не  считать  желтой  бумажки,  которую  я  выронила  в
дребезжащем "БМВ". Я чуть "Курскую" не проехала, все ломала голову над  тем,
что сказал мне Покемон. В то, что Инга наркоманка, верить мне не хотелось.
   А еще через два часа  я  уже  стояла  у  калитки  знакомого  мне  дома  с
мезонином. Потянула ее на себя, навстречу мне  выбежал  лохматый  Буян,  два
раза лениво брехнул, лизнул в коленку и  затрусил  впереди  по  дорожке.  Во
дворе было тихо и безжизненно - наверное, дети спали после обеда. Что ж, так
даже лучше, рассудила я и первым делом заглянула на веранду.
   А Соня как раз там и была. Сидела на табурете и  скоблила  ножом  молодую
розовую картошку. Покончила с очередной картофелиной,  придирчиво  осмотрела
ее со всех сторон и, довольная проделанной работой,  бросила  в  стоящий  на
другом табурете таз. Бултых - полетели брызги. А в  трех  шагах  от  нее,  в
манеже, старательно  обсасывал  пальчик  младшенький  долгоносик  -  Кирюша.
Старшеньких   поблизости   не   наблюдалось,   но   все   равно   получалась
суперидиллическая  картинка,  на  мой  взгляд,  несколько  выбивавшаяся   из
контекста. Конечно, украденный Ингин Сережа не  был  Соне  сыном,  зато  был
племянником, и растила она его с пеленок...
   - Гм-гм...  -  откашлялась  я  в  кулак,  внимательно  следя  за  Сониной
реакцией.
   - Кто там? - дернулась Соня и уставилась на меня с выражением  подростка,
застигнутого за разглядыванием порнографического журнала. Уже через  секунду
на ее блеклые глазки  наплыла  привычная  пелена  угрюмой  подозрительности,
будто плотные шторки опустились. - Вы?
   - Да, я, - ответила я с вызовом, - а что, не ждали? -  Идиотский  вопрос,
ежу понятно, что она меня не ждала, зачем же воду в ступе толочь!
   Соня не ответила, по-видимому, тоже сочла мой вопрос идиотским, поднялась
с табурета и демонстративно подбоченилась.
   - Что с Сережей? - выпалила я, дрожа от волнения.
   - А что такое? - Соня с невозмутимым видом снова села, взяла из стоящей у
ее ног корзины очередную картофелину. - Вы  какого  Сережу  имеете  в  виду?
Моего? С ним, слава богу, все в порядке.
   Ну вот, я так и знала! Без Сони и Толи здесь не обошлось.
   - Я говорю об Ингином Сереже! - бросила я Соне в лицо как перчатку.
   - Вот еще новости! Какой еще Ингин Сережа? -  охотно  приняла  мой  вызов
Соня.
   - Ингин сын, которого похитили, - упрямо повторила я.
   - Ну вот, еще у одной крыша поехала,  -  криво  усмехнулась  Соня,  -  не
удивлюсь, если на той же почве.
   Какая такая почва? На что это она намекает, интересно?
   А Соня опять вскочила с табурета и  пошла  на  меня  с  видом  заправской
базарной драчуньи:
   - Какой еще Ингин сын? Ишь, придумала! Авантюристка! Аферистка! Ее в  дом
пустили, а она начала лазить, где ее не просят!
   Ну вот, пожалуйста, она мне  опять  припомнила  этот  несчастный  чердак!
Разве не странно? Что у них там, золото-бриллианты? Что-то я не заметила. Не
из-за кошки же с котятами она так  убивается.  Еще  и  обидные  политические
клички мне навешивает. Это я-то авантюристка? Это я-то аферистка?
   - Грымза! - Я плеснула ей в лицо  накопившейся  желчью.  Как-никак  давно
сдерживалась.
   - Что-о? - Кончик длинного Сониного носа покраснел от  возмущения.  -  Ах
ты, гнида газетная! - Такое впечатление, что она только и ждала  подходящего
случая, чтобы поскандалить со мной.
   И почему это я гнида? К  тому  же  газетная.  Нонсенс  какой-то,  честное
слово.
   - Зараза! - Соня продолжала наступать на меня,  между  прочим,  сжимая  в
руке нож, которым она перед этим чистила картошку.
   Я невольно попятилась. Кто ее знает, возьмет  и  пырнет.  А  что,  с  нее
станется. И, как многодетной мамаше, ничего ей за это не будет.
   Видать, Ингин  ор  долетел  до  трепетных  ушей  Толика,  потому  что  он
немедленно нарисовался на веранде в линялых трениках и тапках на босу ногу и
сразу же начал костерить меня, будто заранее речь заготовил:
   - Че те надо, а? Че те надо? Пришла в чужой дом и возникает!
   Я отступила еще на пару шагов - как-никак силы были неравные -  и  твердо
сказала:
   - Я хочу знать, где Сережа и что с ним?
   - Зачем ей наш Сережа? - Толя адресовал свой вопрос  Соне  при  том,  что
предназначался он, вне всяких сомнений, мне.
   - Да она же  проходимка!  Такая  же,  как  и  ее  подружка-наркоманка!  -
заверещала дурным голосом Соня. - Небось накололась, и глюки у  нее  теперь!
Милицию надо вызвать, пусть они ее по картотеке проверят - может,  числится.
Ты позвони Серафиму, пусть кого-нибудь пришлет!
   - Сейчас, - с готовностью пообещал Толя и скрылся в доме.
   Мне стало как-то нехорошо. В милицию мне совершенно не хотелось, особенно
в местную, борщовскую. Серафим у них тут какой-то, еще пристроит по блату на
нары. Подумать только, ведь еще совсем недавно я сама собиралась стращать их
милицией! Стыдно признаться, но я самым позорным образом бежала под  злобное
Сонино улюлюканье и преданный лай Буяна, явно старавшегося выслужиться перед
хозяйкой.
   - И ты, Брут, - буркнула я ему, улепетывая во  все  лопатки  от  коварных
долгоносиков.
 
Глава 25 
 
   Оказавшись на расстоянии двух кварталов  от  "Броненосца  "Потемкина",  я
остановилась и перевела дух. "И что теперь делать?" - спросила я саму  себя,
но так и не получила ответа. Ничего путного на ум не  шло.  Не  разрешив  ни
одной старой проблемы, я приобрела новую. Где, к примеру, я преклоню  голову
этой ночью,  которая,  кстати,  уже  не  за  горами?  Да  и  тучки  какие-то
подозрительные наплывают, того и  гляди  дождик  начнется.  Да  вот,  кстати
говоря, уже и начался: две крупные  капли  шлепнулись  мне  на  нос.  Может,
вернуться в Москву? Ага, а там меня небось уже  поджидают  дружки  покойного
Юриса, не на шутку обеспокоенные его  исчезновением.  Или  милиция.  А  что,
такой вариант тоже не исключен. Да-а, веселенькие же времена у меня настали.
   Гм-гм, а не заночевать ли мне прямо  здесь,  в  Борщовке?  Напроситься  к
кому-нибудь на постой, а? Деньги-то у меня  есть,  и  очень  даже  приличная
сумма. К тому же местечко здесь дачное,  сезон  тоже  подходящий,  а  посему
такая моя просьба вряд ли кого-нибудь  сильно  удивит.  Я  стала  озираться,
прикидывая, в какой из близлежащих  домов  податься.  Новорусский  особнячок
напротив мне сразу не  приглянулся  -  где-где,  а  там  уж  точно  не  ждут
постояльцев, - а вон тот небольшой деревянный  домик  с  крылечком  выглядит
вполне перспективно. Наверняка в  нем  коротает  век  какая-нибудь  одинокая
сердобольная старушка, которая будет только рада моей пока что живой душе.
   Только я так подумала, как  на  крылечке  и  впрямь  образовалось  уютное
существо, точь-в-точь  с  картинки  на  пакете  молока  "Домик  в  деревне".
Существо сошло со ступенек и направилось к грядке с петрушкой.
   - Бабушка, бабушка! - сделала я елейное лицо. - Комнату не сдадите?
   Бабуля, близоруко сощурившись, двинулась в мою  сторону,  остановилась  в
двух шагах и окинула меня бдительным чекистским взглядом:
   - А детей сколько? Один? Двое?
   - Да я одна и вся здесь, - робко пошутила я.
   - Одна? - Бабка озадачилась. - И надолго? Я поняла, что, если  скажу  "на
ночь", она меня ни за что не пустит.
   - Н-ну.., на месяц...
   Бабка заколебалась. В ней явно боролись чувства из разряда "и хочется,  и
колется, и мама не велит".
   - Даже не знаю... Вообще-то  я  не  сдаю,  ко  мне  сын  обычно  на  лето
приезжает, а в этом году они на Кипр подались,  денежки  им  тратить  не  на
что... Ладно, есть у меня подходящий  уголок,  в  пристроечке,  с  отдельным
входом, не знаю, понравится ли...
   - Понравится, понравится! - заверила я ее. - Еще как понравится.
   - Только цен я не знаю, - предупредила меня старуха, открывая передо мной
калитку. - Сегодня ночуй, а завтра я выясню, почем  нынче  комнаты.  Сколько
все берут, столько и я возьму, учти. - Бабка, конечно, привирала,  цены  она
знала, вне всякого сомнения, просто надеялась слупить с меня побольше.
   - Годится. - В душе я ликовала, но виду старалась не подавать, а то вдруг
бабке это покажется подозрительным, возьмет да передумает.
   Комнатка  в  пристройке  оказалась  совсем  не  шикарной,   маленькой   и
темноватой и наверняка сырой и промозглой в дождливое лето, зато с отдельным
входом, что устраивало и меня, и бабку. Бабка могла не опасаться, что  я  ее
придушу во сне подушкой, а  я  в  любой  момент  могла  выйти  из  дома,  не
привлекая ее внимания. С мебелью в комнатенке тоже было не густо:  топчанчик
да колченогий стул - вот, собственно, и все. Да много ли мне надо, учитывая,
что я здесь надолго не задержусь.
   Тем временем бабка сходила на  свою  половину  и  принесла  мне  подушку,
простыню и свалявшееся верблюжье  одеяло.  Я  расстелила  все  это  дело  на
топчанчике и завалилась поверх одеяла в полной прострации.  Наконец  выдался
подходящий момент для того, чтобы, как водится, пересчитать раны, а заодно и
товарищей.  И  если  по  первому  пункту  я  с  прискорбием   констатировала
перевыполнение, то по второму... А главное, на душе такая  сумятица.  Правда
ли, что Инга наркоманка? Хотела бы я дать отрицательный ответ,  да  язык  не
поворачивается. И дело не только в белом порошке из  желтой  бумажки,  а  во
многом  другом.  В  тех  открытиях,  которые  буквально  обрушились  на  мою
разнесчастную голову в последние дни и часы.
   Если честно, я уже ни за  что  не  могла  поручиться  и  даже  потихоньку
начинала сомневаться в существовании ее сына Сережи. Как говорится, а был ли
мальчик? То есть мальчик, конечно, был, не спорю,  я  сама  его  видела,  но
Ингин ли он сын? Но ведь она сама мне так сказала, не приснилось же мне это,
в конце концов? Хорошо, допустим, что она меня обманула, но ради чего, какой
смысл в таком вранье? Что можно с меня поиметь? Да ровным счетом ничего!
   Ну а теперь взглянем на эту историю с другой  колокольни.  Вспомним,  что
сказал Покемон. А сказал он дословно следующее: "Прежде чем жениться, я  все
про нее разузнал". Ну, может, и не дословно, но за смысл я ручаюсь. Есть  ли
у меня основания ему не верить? А вот  и  нет.  На  сто  двадцать  процентов
уверена, так оно и было. А на что же ему тогда целая армия полканов, которую
он содержит? Значит, о ребенке он знал? Выходит, так. Опять-таки  если  этот
ребенок не плод Ингиного воображения. А  на  языке,  как  нарочно,  вертится
"больного".
   Это называется - от чего ушла, к тому и пришла. Меня будто леший  в  лесу
по одному и тому же заколдованному месту  водит.  Есть  только  один  способ
избавиться от наваждения, самый элементарный - проверить,  дома  ли  Сережа.
Если он по-прежнему в семействе долгоносиков, значит, его никто не  похищал,
а следовательно, он не Ингин сын, а Сонин. Ну и Толин, разумеется.  Впрочем,
последнее вовсе необязательно, учитывая разительные внешние отличия спорного
мальчугана. Однако и  это  обстоятельство  можно  смело  отнести  к  разряду
несущественных, буде ребенок окажется на месте.  Гм-гм,  предположим,  он  и
впрямь в теплом семейном гнездышке, что тогда? Из этого следует, что Инга...
Ну нет, сначала я все выясню, а уж потом сделаю надлежащие выводы.
   Это все-таки было какое-то да решение, а потому я  сразу  взбодрилась.  В
нервном порыве забегала по комнатенке. Как только стемнеет, проберусь к дому
долгоносиков и постараюсь пересчитать их всех по головам, чего бы мне это ни
стоило! Конечно, сие предприятие  сопряжено  с  немалым  риском,  но  вполне
осуществимо, учитывая, что долгоносиков пес Буян относится ко мне достаточно
благосклонно. По крайней мере в  отсутствие  хозяев.  Угощу  его  чем-нибудь
вкусненьким, и он даже не тявкнет. Колбаской, к  примеру.  Только  колбаской
этой нужно запастись заранее.
   Я с такой резвостью вылетела из отведенной мне пристроечки, что  чуть  не
сшибла хозяйку-старушенцию, оказавшуюся за  дверью.  Мне  даже  пришлось  ее
поддержать, чтобы она, не дай бог, не свалилась и не рассыпалась.
   - Ой, простите, простите, - затараторила я, - не подскажете,  где  тут  у
вас ближайший продовольственный магазин?
   - Так.., возле станции, - пробормотала обомлевшая бабка, - тут еще  рядом
палатка есть, но она сегодня не торгует.
   Я еще раз двадцать  извинилась  и  опрометью  кинулась  к  станции,  пока
магазин не закрылся. Купила там коляску "Одесской" Буяну, а себе -  булку  и
кефир и, весьма довольная, вернулась в бабкину пристройку.
   Бабка снова попалась мне во дворе. Сердобольно всплеснула руками:
   - Ой, дочка, у тебя и покушать-то нечего. Пойдем ко мне чай пить.
   - Да я тут кое-что себе  купила,  -  я  потрясла  пакетом  с  колбасой  и
кефиром, - но от чая не откажусь. - Не так уж  я  и  хотела  бабкиного  чаю,
просто вовремя сообразила, что  деревенские  старушки  подчас  бывают  очень
словоохотливыми и, если их вывести на нужную  тему,  много  чего  наговорят.
Вдруг да она знает про долгоносых  Прокопчиков  что-нибудь  такое,  что  мне
впоследствии пригодится!
   - Заходи, заходи, не стесняйся.  -  Бабка  пригласила  меня  в  небольшую
чистенькую кухоньку с гераньками на окне. Честное слово, сто лет  герани  не
видела,  думала,  ее  уже  в  Красную   книгу   занесли.   За   компанию   с
доисторическими папоротниками.
   Я присела возле застеленного клеенкой столика и скромно сложила  руки  на
коленях,  а  губки  -  бантиком,  стараясь  произвести  на  старушку   самое
благоприятное впечатление из всех возможных.
   Бабка выставила из буфета чашки, блюдце с медом и вазочку с печеньем.
   - Ой, как чайку хочется! - Я была просто паинька.
   - Ясное дело, - с  готовностью  подхватила  бабуся,  -  устала  небось  с
дороги-то.
   Я уже мысленно потирала руки, предвкушая самую задушевную беседу.  Однако
у моей собеседницы планы были  совсем  другие.  Она-то  предпочитала,  чтобы
языком работала я. В принципе, вполне оправданная позиция:  все-таки  бабуся
пускала к себе в  дом  совершенно  постороннего  человека,  а  потому  имела
серьезные основания интересоваться, кто я,  откуда  и  как  дошла  до  жизни
такой. Пришлось мне, конечно, приврать, может, и не  с  три  короба,  но  на
полтора, пожалуй, хватило бы. А что мне еще оставалось?
   При всем при том имя я себе оставила свое собственное - Татьяна. Зачем уж
так усложнять, а то еще позовут - не отзовешься. Насчет  профессии  тоже  не
стала мудрствовать лукаво.  Сказала,  что  работаю  в  газете,  кем  именно,
правда, уточнять не стала, к тому же и в моем редакционном удостоверении сие
не сообщается, там написано просто и  емко:  "Сотрудник  газеты".  А  вот  в
семейные тайны углубляться не  стала.  Сказалась  бездетной  разведенкой,  а
Петьку скрыла. Иначе бы бабка точно что-нибудь неладное заподозрила. С  чего
бы это нормальная женщина, отправив сына на летние каникулы в  город  Котов,
сама стала мыкаться по съемным комнатам в Подмосковье?
   Зато историю своего неудачного замужества я расписала досконально.  Пусть
бабуля проникнется ко мне сочувствием. Известно же,  что  обсуждение  подлой
мужской сущности  завсегда  помогает  наладить  неформальный  контакт  между
женщинами.  Причем  вне  зависимости  от  возраста.   Бабуля,   естественно,
прониклась и даже поведала мне очень  похожую  историю,  случившуюся  с  ней
самой лет сорок назад. В конце концов мы без малого не всплакнули.
   В общем, мы вполне поладили и чаю выпили,  наверное,  уже  литра  три  на
сестру, только все никак не могли перейти к  обсуждению  интересующего  меня
вопроса. Оказии не выходило. Не могла же я спросить ее  в  лоб:  "А  что  вы
знаете про неких Прокопчиков, которые живут в двух кварталах отсюда?" Я уж и
так и эдак, а все равно у меня не получалось  направить  разговор  в  нужное
русло. Я было совсем отчаялась, да тут бабуся предалась воспоминаниям о том,
какая-де замечательная Борщовка была когда-то и как захудала с тех пор,  как
в эти заповедные места понаехал всякий сброд. Ну вот, обрадовалась я, теперь
нужно ее подвести  к  тому,  чтобы  она  конкретизировала,  кто  именно  так
испоганил заповедную Борщовку. И что же вы думаете?.. Опять сорвалось!
   - Капитоновна!.. Капитоновна!.. - заголосил кто-то у калитки.
   Моя бабуся нахмурилась, поджала губы и проворно соскочила с табуретки.
   Я осторожно выглянула в окошко из-за  белой  занавесочки  и  обомлела:  у
калитки стояла долгоносая Соня!
   Меня даже оторопь взяла. Ну как, как она могла так быстро узнать,  что  я
здесь? С другой стороны, почему бы и нет? Может, они  все  в  этой  Борщовке
родня до седьмого колена. Тогда  что  мне  делать?  Потихоньку  ретироваться
через окошко? Ладно, подожду, пока бабуля вернется, а там  будь  что  будет.
Выставит так выставит.
   Однако вернувшаяся через пять минут Капитоновна не  только  не  выставила
меня, а даже, напротив, весьма нелицеприятно отозвалась о  долгоносой  Соне,
обозвав ее "рыжей дылдой". А  по  мне,  никакая  она  не  рыжая,  скорее  уж
бесцветная.
   - Ходит тут, ходит, - недовольно проворчала Капитоновна, - сказала же ей,
что ничего не продаю!
   - А что она хочет купить? - Я сразу навострила ушки.
   - Что-что... Дом, участок... Втемяшилось ей, что  мне  лучше  с  сыном  в
Москве жить. Зачем, говорит, вы здесь в грязи копаетесь, лучше купите себе в
Москве большую квартиру с этим самым европейским ремонтом и будете там,  как
сыр в масле... Главное дело, и сына моего настропалила в свою пользу, он как
приедет, так тоже мне одно и то же: мам, а чего ты  тут  засиделась,  Сонька
хорошие деньги дает...
   - А что, эта Сонька не местная? - прикинулась я дурочкой.
   - Да местная она, борщовская, я еще деда ее, старого  Прокопчика,  помню.
Ох и зловредный был старик, царство ему  небесное.  Сонька,  видать,  вся  в
него. Свой участок был хороший, соседский прикупили, и все мало, теперь им и
мой подавай!
   - Смотри-ка, какие латифундисты, - закачала я головой с пониманием.
   - Точно-точно, они самые, -  закивала  Капитоновна,  -  и  откуда  только
мильены такие берут!
   Ну я-то хорошо знала происхождение этих "мильенов". Ай  да  Соня,  ай  да
Толя, а еще  прибедняются,  что  им  на  благоустройство  выгребной  ямы  не
хватает!
   - Наверное, у них семья большая? - Я потупила  глазки,  чтобы  бабуся  не
заметила подвоха.
   - Да как...  По  нынешним  временам,  может,  и  так.  Четверо  детей.  -
Капитоновна была объективной старухой.
   - Ото! Четверо! - Я притворно изумилась.
   - Только один у них все равно на государственном  кошту,  не  вылазит  из
санаториев. Он у них не то чтобы дурачок, но, говорят, сильно нервный. Сама,
правда, не видела, врать не буду.  -  Ничего  не  подозревающая  Капитоновна
увлеченно развивала тему:
   - Опять же говорят, что они его даже  не  навещают,  но  я  опять  же  не
знаю...
   - Может, далеко ехать? -  Я  взяла  на  себя  роль  Сониного  и  Толиного
адвоката, не бескорыстно, как вы понимаете, а  с  целью  выведать  у  бабули
побольше.
   - Ох, далеко! - Капитоновна была непреклонна. - Санаторий в Бессонове,  а
Бессоново от нас в семи километрах, автобус даже ходит. Да при чем  автобус,
у них же машина есть. Сели да проведали своего Серегу...
   - Серегу! - Я так и подскочила на табурете.
   - Ну да, так его зовут, а что тут такого? - удивилась Капитоновна.
   -  Да  это  я  так,  просто  задумалась,  -  неловко  оправдалась  я,  но
Капитоновна больше ничего не сказала  о  Прокопчиках.  Заговорила  о  чем-то
малозначимом: о погоде, о видах на урожай картошки,  а  я  только  рассеянно
поддакивала, вся сосредоточившись на  неожиданной  информации.  Сильно  меня
смущал этот нервный мальчик Сережа. Уж не его ли я видела в Сонином доме?  А
что, разве родители не имеют права забрать своего сына из санатория, если не
насовсем, то хотя бы на время? Имеют, имеют. И что из этого следует?  А  то,
что все летит к чертям собачьим! Инга сказала мне не правду, никакого сына у
нее нет. А зачем? А  затем,  что  она  наркоманка,  а  у  наркоманов  вранье
буквально в крови. Ни одному их слову нельзя верить!
   - ..Эй, милая, да ты уже спишь, я вижу...  -  донеслось  до  меня  сквозь
чугунный гул в висках. - Иди-ка ты в свою пристроечку и ложись  отдыхать,  -
присоветовала мне чуткая Капитоновна.
   - Ах да, конечно, - пробормотала я и задом, как рак, попятилась к выходу.
В душе  у  меня  царило  страшное,  не  передаваемое  человеческими  словами
смятение.
 
Глава 26 
 
   Было уже совсем темно, когда я,  прихватив  с  собой  кольцо  "Одесской",
купленной в станционном магазинчике, двинулась на разведку  в  долгоносиковы
пенаты. Высунулась за порог своей пристроечки и перво-наперво огляделась. На
хозяйской половине свет не горел - значит,  Капитоновна  легла  спать.  Тихо
выскользнув за калитку, я быстро пошла  к  дому  латифундистов-долгоносиков.
Уверена, что никто меня не заметил, потому что  заповедная  Борщовка  дружно
погрузилась в размеренный сон, даже лениво шевелящий листву  ветерок  больше
напоминал мерное посапывание. Ни тебе хулиганов, ни  тебе  пьяных  забулдыг,
горланящих непотребные песенки, действительно  просто  уникальное  местечко!
Может, потому Прокопчики и откупают участок за  участком.  Хотят,  наверное,
построить себе здесь огромную усадьбу и  наслаждаться  тишиной  и  покоем  в
гордом одиночестве. А что, переименуют Борщовку в Прокоповку и  заживут  как
баре.
   Так вот,  о  будущих  барах...  Они,  похоже,  тоже  дрыхли.  "Броненосец
"Потемкин" стоял темный, только на веранде горел тусклый  свет.  Это  я  еще
издалека углядела. К калитке подходить не стала, наоборот,  обошла  владения
долгоносиков, благоразумно рассудив, что удобнее будет проникнуть во двор со
стороны недавно прикупленного Соней  и  Толей  участка,  заросшего  высокими
бурьянами, весьма  подходящими  для  маскировки.  Да  и  ограда  там  совсем
хлипкая. Я приготовила колбасу и затаилась у  забора.  Буян,  пес  старый  и
ленивый, меня с такого расстояния, может, и не учует, а  колбаску  нанюхает.
Точно, уже через минуту он шумно дышал за забором и тыкался глупой мордой  в
щель между досками.
   - Ага, явился, предатель, - пожурила я его для острастки и  погладила  за
ушами. - Как колбасу лопать, так мы друзья, а как тявкать - так враги?
   Осознав всю глубину  своего  падения,  Буян  виновато  взвизгнул,  и  мне
пришлось в экстренном порядке заткнуть ему пасть колбасой.
   Буян заработал челюстями, а  я  тем  временем  перемахнула  через  низкую
ограду и ничком рухнула в бурьян, потому что совершенно неожиданно  заметила
вдали неясный человеческий силуэт. Человек  этот  крадучись  шел  в  сторону
забора, то есть в направлении, противоположном моему, и  это  был  точно  не
Толя, а уж тем более  не  Соня.  Иначе  с  чего  бы  ему  так  озираться  да
прислушиваться? В своем-то дворе! А тем более чуть ли не по земле  стлаться?
Значит, чужак. Выходит, не одна я без всякого на  то  разрешения  шляюсь  по
заповедным долгоносиковым кущам, а Буян даже и ни гугу. Воистину чудны  дела
твои, господи!
   Пока я предавалась философским размышлениям в бурьянах, чужак,  не  теряя
времени даром, подрулил к низкому  штакетнику,  перебрался  через  него  без
особых проблем, да и был таков. Вся в раздумьях, я выбралась из зарослей  на
выкошенный участок и ка-ак шмякнусь. На  что-то  скользкое  наступила,  нога
буквально  поехала.  Поохав  и  растерев  ушибленную  коленку,  я  тщательно
обследовала прилегающую территорию и, что  бы  вы  думали,  нашла?  Здоровый
батон сервелата, обгрызенный с одного конца!  Теперь  понятно,  почему  Буян
никак не отреагировал на  загадочного  незнакомца,  нарушившего  пределы  на
вверенной ему территории. Как и в случае со мной, он пал жертвой  коррупции.
Ну сегодня он точно объестся!
   Отпихнув колбасу носком туфли, я двинулась к дому, поминутно оглядываясь,
чтобы, не дай бог, еще на  кого-нибудь  не  нарваться.  На  полпути  ко  мне
присоединился обожравшийся Буян и затрусил рядом, хотя  я  его  об  этом  не
просила.
   - Ну что тебе? -  зашипела  я  на  него.  -  Иди  трескай  свою  колбасу,
продажная шкура.
   Пристыженный Буян сразу отстал.
   Я на цыпочках подошла к "Броненосцу "Потемкину", чуть ли не по-пластунски
подобралась к освещенной веранде и, вытянув шею, заглянула внутрь.
   На веранде была только Соня. Сидела за убранным после  ужина  столом,  не
шевелясь, уставившись в одну точку. В первый момент мне показалось, что  она
смотрит прямо  на  меня,  я  испугалась  и  отпрянула  от  стекла,  а  потом
сообразила: ей ведь со света все равно ничего не  видно.  Остальные,  скорее
всего, уже спали. Ну, дети-то наверняка, а Толя... А может, его и дома  нет?
А вдруг тот тип, что задабривал Буяна сервелатом, Сонин любовник,  мелькнула
у меня крамольная мысль. Хе-хе-хе, вот вам и семейная идиллия, а  также,  не
исключено, объяснение тому факту, что мальчик Сережа разительно не похож  на
своих сестричек и братика.
   А Соня все сидела за столом и смотрела перед собой. Еще губами  беззвучно
шевелила: то ли барыши считала, то ли с нечистой силой общалась. Минут через
десять она поднялась, широко зевнула и выключила на веранде свет. Все,  кино
окончено. Я еще немного подождала - вдруг свет зажжется в другой комнате,  -
но совершенно напрасно, дом окончательно погрузился в темноту. Я так  ничего
и не узнала, если не считать того, что по  ночам  во  дворе  у  долгоносиков
бывает многолюдно.
   Буян сидел у хлипкой изгороди и через силу  давился  "Одесской".  Завидев
меня, он перестал жевать и, радостно помахивая хвостом, пошел мне навстречу.
   - Что, от колбасы уже тошнит? - поинтересовалась я.
   Вместо ответа лохматый обжора потерся головой о мою лодыжку. Я пожалела о
том, что собаки не умеют разговаривать, а то за кило свежих  костей  он  мне
всю подноготную про своих хозяев выложил бы.
   Через  десять  минут  я  была  уже  в  бабусиной  пристройке.  Лежала  на
топчанчике и рассматривала зависшую  над  окном  ущербную  луну,  наполовину
скрытую тучкой с так и не  пролившимся  дождем.  Я  собиралась  как  следует
обмозговать, кто бы это мог шляться по ночам во  дворе  у  долгоносиков,  да
только незаметно для себя заснула.
 
*** 
 
   А назавтра было  ясное,  вымытое  утренней  росой  утро,  подарившее  мне
внезапное озарение. Я поняла, что нет ничего проще, чем  выяснить,  чей  сын
Сережа.
   Нужно просто поехать в Бессоново, в тот самый  детский  санаторий,  благо
это недалеко и автобус туда ходит, как сказала Капитоновна. Ну, разве это не
выход? Просто и гениально.
   Капитоновна уже возилась на грядках. Я приветливо улыбнулась ей и, сладко
потянувшись, прощебетала с беззаботностью птички божией:
   - Пойду прогуляюсь,  полюбуюсь  окрестностями!  Капитоновна  одобрительно
кивнула.
   Искать остановку автобуса на Бессоново мне не  пришлось.  Разумеется,  он
отходил от железнодорожной платформы и в тот момент, когда я  рысью  до  нее
добралась, как раз стоял на маленькой пристанционной  площади,  под  завязку
набитый потными московскими дачниками. Будто бы только меня и дожидался. Но,
как оказалось при ближайшем рассмотрении, дожидался он не  меня,  а  шофера,
флегматично покуривавшего в тенечке, пока его пассажиры  пихали  друг  друга
локтями и лягали коленками.
   - Ну куда прешь, куда прешь?.. - заорала на меня  вполне  интеллигентного
вида  дама  в  соломенной  панаме  с  розовой  лентой,  загородившая  проход
пластиковой коробкой с большим сиамским котом, поддержавшим хозяйку  злобным
шипением.
   - Им можно, а другим нельзя? - огрызнулась я, глядя в глаза коту.  Они  у
него были голубыми с красными точками вместо зрачков,  как  на  фотографиях,
отснятых дешевыми пластмассовыми "мыльницами".
   Кот разозлился пуще  прежнего,  высунул  из  коробки  когтистую  лапу  и,
поскольку до меня ему  было  не  достать,  цапнул  сидевшую  слева  тетку  в
старомодной газовой косынке. Тетка рассвирепела и многоэтажно обложила  даму
в панаме. Дама за словом в карман не полезла, а кот  оскалил  мелкие  острые
зубы и зашипел, как масло на сковородке. Я  же,  воспользовавшись  моментом,
протиснулась в середину салона, где все-таки еще можно было стоять, хотя  бы
и на одной ноге.
   Неизвестно, чем бы закончилась перепалка между дамой с сиамским  котом  и
теткой в старомодной косынке,  если  бы  шофер  не  докурил  свою  папиросу,
наверное, смертоубийством. Но вот он занял  свое  место  за  баранкой,  а  в
автобус влезла дородная кондукторша, объявившая зычным голосом:
   - Граждане, готовьте деньги за проезд. Граждане  засуетились,  полезли  в
кошельки, забормотали себе под нос: "Это с вас деньги надо  брать  за  такую
давку". Затем  автобус  тронулся,  натужно  заревев  перегретым  мотором,  а
утрамбованные кондукторшей  пассажиры  затихли  и  закивали  в  такт  ухабам
зачарованно  сонными  головами.  Я,  как  и  все,  впала  в   полукоматозное
оцепенение, размышляя над странным феноменом.  Ну  почему,  спрашивается,  я
болтаюсь на поручне древнего  "пазика",  когда  у  меня  в  кармане  набитое
долларами Ингино портмоне? Вот что значит непреодолимая сила привычки.
   Я  так  увлеклась  изысканиями  в  области  собственной  психологии,  что
прервала их лишь после того, как все вокруг меня  зашевелилось  и  пришло  в
движение.
   - Бессоново? - вытянула я шею, пытаясь  хоть  что-нибудь  рассмотреть  за
чужими спинами.
   - Нет, Париж, - хихикнул мне в  ухо  сморщенный  вертлявый  старикашка  с
задорным взглядом. Такой пионер-пенсионер, выживший из ума дворовый хулиган.
   По уже известной вам причине мне трудно сравнивать Бессоново  с  Парижем,
но я и так знаю, что для наших широт Париж не годится,  а  вот  Бессоново  в
самый раз. Очень даже  гармонирует  с  покосившейся  автобусной  остановкой,
исписанной  похабными  словечками,  с   буйно   разросшимися   сорняками   и
проржавевшим указателем "Детский санаторий "Ласточка".
   Я пошла в заданном направлении и очень скоро уткнулась в большой мусорный
контейнер,  переполненный,  несмотря  на   грозное   предостережение:   "При
заполнении контейнера мусор не бросать. Штраф 100 рублей". Какой-то  местный
остряк нацарапал гвоздем еще три нуля, а рубли исправил на доллары. Впрочем,
и это не мешало молодой меланхоличной туземке опорожнять свое помойное ведро
возле контейнера. Я решила, что заблудилась, и уточнила у  нее,  туда  ли  я
иду. А она послала меня дальше - в смысле, идти той же дорогой.
   И не обманула, потому что  сразу  же  за  мусорной  свалкой  моему  взору
открылась обсаженная тополями аллея, упиравшаяся  в  серый  бетонный  забор.
Распахнутые ворота были чуть левее, и я их благополучно миновала, потому что
никто меня  не  задержал.  Асфальтированная  дорожка  вела  меня  дальше,  к
выкрашенному желтой краской трехэтажному дому с табличкой "Корпус ј  1".  Из
дверей навстречу мне вышла рыхлая особа в белом халате, с безразличным лицом
и с картонной коробкой, прикрытой куском марли.
   - Где мне найти директора? - спросила я.
   - Главный врач там, - равнодушно показала она на другое здание,  стоявшее
чуть в стороне, одноэтажное, но выкрашенное той же самой желтой краской.
   Я хотела было поблагодарить ее за любезность, но особа уже проплыла мимо,
прижимая картонную коробку к бедру.
   Дальше было уже совсем просто. В одноэтажном корпусе я  без  труда  нашла
дверь с надписью "Главный врач" и уважительно поскреблась в нее.
   - Войдите, - сказал строгий женский голос, каким он и должен быть у любой
уважающей себя начальницы.
   Я вошла и с почтением замерла на пороге.
   - Слушаю вас. -  К  строгому  начальственному  голосу  прилагались  белый
накрахмаленный колпак, большие очки и немного лица в  виде  кончика  носа  и
подбородка с ямочкой.
   - Дело в том.., э-э-э... Можно мне сесть? - начала я не  очень  уверенно,
хотя имела очень хорошую "домашнюю заготовку". Через минуту сами  убедитесь,
насколько хорошую.
   - Пожалуйста, - легким кивком разрешил крахмальный колпак.
   Я присела на самый крайний из многочисленных стульев, выстроенных  вокруг
длинного стола для совещаний, и начала выводить свою беспроигрышную,  как  я
тогда думала, партию:
   - Видите ли, я из газеты. Хочу сделать о вашем санатории материал.
   - Из какой газеты? - насторожился крахмальный колпак.
   - Газета называется "Пикник", вот, пожалуйста,  мое  удостоверение.  -  Я
сунула ей свои "корочки", в которых многозначительно именовалась сотрудником
редакции, и забубнила, как рекламный агент:
   - Наша  газета  новая,  но  уже  хорошо  известная  среди  читателей.  Мы
пропагандируем здоровый отдых на природе, как  организованный,  так  и,  что
называется, дикий...
   - Ну  а  при  чем  здесь  наш  санаторий?  -  бесцеремонно  перебил  меня
крахмальный колпак. Ну и народ пошел, никакого почтения к прессе!
   - Как при чем? - Я искренне удивилась. - Ваш  санаторий  располагается  в
одном из красивейших районов Подмосковья и.., и... - Я с ужасом поняла,  что
мне больше нечего сказать. А все потому, что я была уверена: достаточно  мне
только показать свое удостоверение, и  Сезам  откроется,  а  он  взял  и  не
открылся. Ключик не подошел.
   - Вы что, не понимаете, что у нас детский  неврологический  санаторий?  -
сурово сверкнул на меня очками крахмальный колпак. - При чем здесь  какой-то
пикник? -  Шух  -  и  мое  удостоверение  вернулось  ко  мне,  скользнув  по
полированной глади стола.
   - Н-ну... Видите ли, это название более  емкое,  чем  кажется  на  первый
взгляд, -  замямлила  я.  Я  уже  понимала,  что  пала  жертвой  собственной
самонадеянности, но все еще не желала с этим  смириться.  -  Вы  же  знаете,
сейчас везде все печатают. И рекламу, и...
   - В рекламе мы не нуждаемся. У нас тут не казино, -  безжалостно  отрезал
крахмальный колпак. - Кстати, как вы прошли?
   - То есть?.. - Я покраснела, как ученица младшего  класса  перед  строгим
завучем.
   - Кто вас пропустил?
   - Никто. Ворота были открыты.
   - Ворота были открыты.  -  Крахмальный  колпак  откровенно  негодовал.  -
Хороши же у вас методы, господа журналисты!
   Можно подумать, я к ней в спальню с фотокамерой ворвалась!
   - Ну, я еще  разберусь,  кто  вас  пропустил,  а  вас  попрошу  вернуться
обратным  порядком,  через  открытые  ворота.  -  Крахмальный   колпак   был
совершенно неумолим. - А впредь советую  не  вламываться  в  государственные
учреждения без предварительной договоренности.
   Отбрила так отбрила. Я совершенно растерялась, прежде всего  потому,  что
ожидала принципиально иного приема. Интересно, всех журналистов так отшивают
или через одного и что они в таких случаях делают? А, знаю, в таких  случаях
принято ссылаться на закон о печати, но если б только знать, что там, в этом
законе. А может, все-таки сослаться,  тем  более  что  вряд  ли  крахмальный
колпак осведомлен на этот счет больше моего. Или  не  рисковать,  а  то  еще
вызовет охрану или, того хуже, милицию. Да-а, мой  гениальный  план  позорно
провалился. Как говорится, кто бы мог подумать! Но я же не  могу  уйти,  так
ничего и не узнав!
   А сердитая врачиха уже подвинула к себе телефон то  ли  для  того,  чтобы
вызвать сопровождающих  для  меня,  то  ли  горя  желанием  немедленно  дать
нахлобучку повинным в моем беспрепятственном проникновении на  вверенную  ее
заботам территорию. Она только успела поднять трубку, как дверь  со  скрипом
отворилась, в образовавшуюся щель  просунулся  крахмальный  колпак  поменьше
(субординацию они, что ли, таким образом соблюдают?) и изрек:
   - Анн Иванна, за Прокопчиком отец приехал. Вы говорили, если из  них  кто
появится, сразу к вам...
   - Слава те господи, явились наконец-то! - поджала губы  главный  врач.  -
Где он?
   - На детской площадке. Позвать?
   - Не надо. Я как раз сама туда собиралась.  Хочу  посмотреть,  что  можно
сделать с инвентарем.
   Я вздохнула с облегчением. Трудно себе представить, что было бы,  окажись
Толя за дверью, ведь тогда бы мы точно столкнулись нос к носу.
   Красиво отшившая меня врачиха вылезла из-за стола и оказалась  горбуньей,
маленькой, как младшая школьница. Вместе со своим грандиозным  колпаком  она
едва  до  подмышек  мне  доходила,  но  держалась  по-прежнему  уверенно   и
непоколебимо.
   - Прошу вас, - пропустила она меня в дверь впереди себя и  бросила  своей
подчиненной, объявившей о Толином приезде:
   -   Проследите,   пожалуйста,   чтобы   эта   представительница    прессы
незамедлительно покинула нашу территорию, нигде не задерживаясь.
   Черт с вами, я и сама мечтаю поскорей убраться отсюда, чтобы, не дай бог,
ненароком не напороться на Толю. Жаль только, что все  сорвалось.  Или  нет?
Что сказала медсестра? Она сказала: "За Прокопчиком отец  приехал".  Значит,
он заберет мальчишку и выведет через те самые ворота, за которые  выставляют
меня. И я его увижу, а большего мне и не требуется.
   Ждать пришлось не так уж и долго  -  минут  пятнадцать  от  силы.  Издали
услыхав истеричный Толин окрик: "Ну что ты плетешься,  скорее,  скорее!",  я
спряталась за деревом. Скоро они показались в  воротах:  красный  то  ли  от
жары, то ли от напряжения Толя тащил  за  руку  упиравшегося  мальчишку  лет
четырех-пяти. К сожалению, мне не удалось как следует  рассмотреть  ребенка,
поскольку Толя очень быстро затолкал его в машину, но  сердце  мое  тревожно
екнуло. Я не уверена, но, кажется, это все-таки был совсем  другой  мальчик,
не тот, которого я видела в доме Прокопчиков два дня назад.
   М-да, но это в том случае, если он все  же  не  Ингин  сын.  А  я,  между
прочим, до сих пор для себя не решила, какой вариант устроил бы меня больше.
А что, попробуй тут разберись. В первом случае  (Сережа  -  сын  Сони)  Ингу
можно считать обманщицей, авантюристкой, наркоманкой и даже убийцей, а  меня
- доверчивой дурой. Во втором (Сережа - сын Инги) меня можно  будет  считать
последней сволочью, если я не найду и не спасу похищенного ребенка. Да, есть
из чего выбрать!
 
Часть IV 
 
НОВЫЙ ВОЖДЬ КРАСНОКОЖИХ 
 
Глава 27 
 
   Толик давно увез то ли своего, то ли Ингиного сына,  а  я  все  подпирала
спиной березу и  переживала  жестокое  разочарование.  Еще  бы  мне  его  не
переживать, когда я  так  рассчитывала  на  эту  поездку  в  Бессоново.  Мои
предчувствия, что за воротами детского санатория "Ласточка"  все  наконец  и
выяснится, меня же и обманули. Ничего-то я не  разузнала,  кроме  того,  что
некий  мальчик  по  имени  Сережа  и  по  фамилии  Прокопчик   действительно
существует. Ну и что в этом нового? А тем более особенного? Даже если  бы  я
презрела свое предубеждение к органам правопорядка и сунулась в милицию, что
бы я там сказала?
   Да они бы меня с ходу на смех подняли и были  бы  правы.  Какой  ребенок?
Откуда взялся? Куда пропал? Чушь  вы  несете,  уважаемая  гражданочка.  Есть
только один Сережа Прокопчик и  при  живых,  заметьте,  родителях.  Конечно,
крыша у него как бы слегка набекрень, но это уже детали. Когда в  семье  так
много детей, не все получаются одинаково удачно. Да, кстати, о  крыше,  а  у
вас как с этим делом? Может, справочку из психдиспансера занесете на досуге?
Надо же разобраться, с чего это вам всякие мальчики  мерещатся,  хоть  и  не
кровавые, однако же странно как-то, знаете ли. И давно с  вами  такое?  Ась,
ась? Не слышу! Уж не с того  ли  дня,  как  при  загадочных  обстоятельствах
безвестно пропал гражданин Юрис такой-то?
   Ну нет, в милицию я ни ногой, меня туда теперь  и  калачом  не  заманишь.
Тогда что же, сделать вид, что Инга не рыдала под пластмассовыми пальмами, а
потом в темных Покемоновых апартаментах? И ничего мне  не  рассказывала  про
сына Сережу? Просто взять и согласиться  с  Покемоном  и  долгоносой  Соней,
публично объявившими мою непутевую подружку наркоманкой?  Признаюсь  как  на
духу, был у меня такой соблазн, особенно после  белого  порошка,  который  я
дважды (!!!) случайно находила в Ингиных вещах. И если б дело было только  в
этом. А то ведь и другие резоны имелись. И главный из них - да что вообще  я
могу сделать при таких-то раскладах! Вот если бы найти хотя  бы  еще  одного
человечка, заинтересованного в судьбе несчастного  ребенка.  Да  где  ж  его
взять, когда его собственный отец... Стоп. А вот с этого места  помедленнее.
С чувством, с толком, с расстановкой.
   Как-никак, отец-то у него есть. Допустим, он ничего не знает о  сыне,  но
от  этого  самого  не  перестает  быть  его  отцом.  Со  всеми   вытекающими
последствиями.  Это  ж  какое  сердце  надо  иметь,  чтобы   отказаться   от
собственного  ребенка,  когда  тому  грозит  опасность,  не  исключено,  что
смертельная. И потом, в отличие от милиционеров, которым  подавай  заявление
от ближайших  родственников,  он  должен  хотя  бы  гипотетически  допускать
существование ребенка, раз уж водил шашни с его мамочкой. А уж в последнем я
не сомневаюсь, учитывая Ингин послужной список.
   Ну что ж, пока все убедительно. Только одна ма-аленькая проблемка,  можно
даже сказать, малюсенькая. Кто этот папашка и где его искать? Этого Инга мне
не сказала. Лишь обмолвилась между прочим, что он  был  ее  непосредственным
начальником. Конечно, зацепка тут имеется, и существенная,  но  прежде  надо
вспомнить, где она работала до того, как нелегкая занесла ее к Покемону.
   Ну-ка сосредоточься, приказала я себе, ты это  знаешь,  только  чуть-чуть
запамятовала. Еще название  у  фирмочки  было  какое-то  забористое.  Ну-ну,
скорее, скорее... Ее! "Смит  энд  Кривокобылко"!  Как  говорится,  такое  не
забывается. Теперь можете себе представить, что со мной творилось,  когда  я
его в первый раз услышала от Инги. Я чуть  не  в  истерике  билась,  а  Инга
слегка обиделась и сказала, что это очень солидная контора. Постой-ка, да мы
ведь с ней даже  встречались  неподалеку  от  этой  фирмочки,  пили  кофе  в
симпатичной кофейне. Сейчас точно скажу  где.  Где-то  в  районе  Пятницкой.
Отсюда вывод: если я найду кафе, а потом поблуждаю в  его  окрестностях,  то
обязательно наткнусь на Смита с Кривокобылкой, при условии, что их фирма еще
существует. Ведь когда это было? Лет семь назад. Почти что до нашей эры.
   На Пятницкую, на Пятницкую, загорелась я. Как будто это так просто. Где я
и где Пятницкая? Я под кривой березой у ворот детского санатория "Ласточка",
что в Бессонове, а Пятницкая - в пределах Садового кольца. Вот  уж  поистине
"почувствуйте разницу". А Ингин кошелек на что? Нужно срочно  ловить  первую
попавшуюся колымагу, любую, вплоть до катафалка, и дуть в Москву.
   Ну, может, только на минутку в Борщовку заскочить. А на  кой  ляд?  Вещей
моих в бабкиной пристройке не осталось по той простой причине, что их у меня
вообще нет, ну кроме тех, что на мне, разумеется.  Правда,  неудобно  как-то
получается, а  с  другой  стороны,  в  сложившейся  обстановке  утомительные
интеллигентские заморочки лучше отложить до лучших времен. Вот  выберусь  из
этой передряги (если выберусь) и  снова  позволю  себе  искания  и  метания,
примусь с прежним упоением комплексовать и по  сто  пятьдесят  раз  на  день
извиняться за каждый чих, а пока придется потерпеть.
   Я так и сделала, поймала машину -  старую  бежевую  "шестерку",  насквозь
провонявшую  бензином,  -  и  отвалила  совершенно  баснословные  деньги  за
сомнительное удовольствие трястись в ней  до  Москвы.  И  водила  попался  -
крепкий дедок-боровик с маленькой, вросшей в плечи головой. Дорогой он то  и
дело кого-нибудь подсаживал и даже намеревался сделать крюк  в  семь  верст,
чтобы завезти чью-то стиральную машину, но  тут  я  запротестовала.  Даже  у
сквалыжности должны быть пределы приличия.
   На подъезде к Москве  я  уже  сильно  мандражировала,  что  выражалось  в
рефлексивном  подергивании  моей  правой  ноги.  Я   вдруг   не   на   шутку
обеспокоилась судьбой вновь затеянного мной предприятия в целом  и  кафе  на
Пятницкой в частности. Не исключено, что с тех пор, как мы с Ингой ели в нем
мороженое,  оно  могло  прекратить  свое  существование  или,   к   примеру,
трансформироваться в платный туалет. А что, такое случается сплошь и  рядом.
А бывает и наоборот, туалеты превращаются в магазины  и  даже  рестораны,  и
никто не падает от этого в обморок. А что удивительного, время сейчас такое,
эпоха глубоких демократических преобразований.
   Впрочем, как выяснилось, глубокие демократические преобразования кафе  не
коснулись. Оно так и стояло на прежнем месте, чуть-чуть затертое  неказистой
стекляшкой-парикмахерской. Я стала спиной к кафе, а к улице, соответственно,
лицом и огляделась.
   И энтузиазма во мне заметно поубавилось, как только я прикинула,  сколько
вокруг переулков. А в каждом из них, между прочим, масса всяких 000  и  ИЧП.
Да в длинном коридоре первого же дома их, может быть, сотня напихана. Видела
я такое - на каждой двери по табличке:  здесь  вам  обменный  пункт,  тут  -
нотариальная контора, а напротив - туристическое  бюро,  только  для  вас  -
увлекательные экскурсии по лучшим турецким барахолкам.
   Едва я осознала это, так сразу поставила жирный крест на своей затее и по
переулкам таскалась уже так, для проформы. Крутила головой направо-налево, а
сама думала, что дальше-то делать? И, как  нарочно,  ничего  путного  мне  в
голову не лезло, ну ничегошеньки. И вдруг - я даже глазам своим не  поверила
- на самом  видном  месте  черным  по  белому,  точнее,  кроваво-красным  по
нежно-розовому "Смит  энд  Кривокобылко.  Организация  конференций,  деловых
ленчей, обедов...". Что там было дальше, я не дочитала, потому что  чуть  не
заплакала от избытка чувств.
   Как выяснилось  впоследствии,  вывеска,  занимающая  полфронтона  бывшего
доходного дома, и была самым солидным  атрибутом  этой  "солидной  конторы".
Потому что, когда я вошла внутрь, то еле-еле разыскала этих  самых  Смита  с
Кривокобылкой, забившихся в самый дальний угол, чуть ли  не  в  каморку  под
лестницей. И дверь у них была какая-то обшарпанная, в подозрительных  липких
потеках. Я даже взялась  за  нее  с  брезгливой  осторожностью.  Толкнула  и
увидела  маленький  предбанничек,  перегороженный  двухтумбовым   столом   с
телефоном и компьютером. В предбанничке никого не  было,  зато  имелась  еще
одна дверь, обитая дерматином, но без опознавательных знаков. Я  откашлялась
и решительно шагнула вперед. Сейчас я его увижу!
   И тут бумаги... Прямо в лицо мне полетели бумаги, и кто-то заорал:
   - Да закройте же скорее дверь! Сквозняк! Я хлопнула дверью и грозно свела
брови на переносице, готовая тут же ринуться в бой. Пыл мой сильно  поостыл,
когда  я  увидела  маленького  тщедушного  человечка,  ползающего  по   полу
буквально у моих ног.
   - Света, Света... - стонал он,  собирая  разлетевшиеся  бумаги.  -  Я  же
сказал, что меня ни для кого нет до обеда. А, черт, я же сам ее отпустил!
   - Вы кто, Смит? - спросила я у человечка, чуть наклонившись.
   - Нет, я Кривокобылко, - пробормотал он, тяжело отдуваясь.
   - Вот и хорошо, - сказала я, а сама подумала: будем надеяться,  что  отец
Ингиного ребенка все-таки Смит. Уж больно неказистым был этот  Кривокобылко.
Да и фамилия у него, прямо скажем, не дворянская. Ингина девичья Прокопчик и
то поблагороднее будет.
   - Что хорошо? - Кривокобылко поднялся с полу и отряхнул брюки.
   - Это неважно. А где Смит?
   - А Смит в Лондоне. - Кривокобылко стал аккуратно складывать собранные  с
полу бумаги в папку.
   - Далековато! - Я даже присвистнула от неожиданности. Такого оборота я не
ожидала. Выходит, Ингин возлюбленный  -  подданный  ее  величества  королевы
Елизаветы? Конечно, это лучше, чем  Кривокобылко,  но  мне-то  как  быть?  -
Гм-гм, а когда он приедет?
   - Не он, а она. Госпожа Анабелла Смит. - Кривокобылко  поправил  очки  на
костлявой переносице. - А зачем она вам?
   Вот  те  на,  Смит  -  женщина?  Значит,  остается  Кривокобылко.  Ну,  я
разочарована, очень разочарована. Мне  всегда  казалось,  что  у  Инги  вкус
получше, даже покойный Юрис был не в пример  симпатичнее  этого  невзрачного
заморыша. Не говоря уже о мистере Тореро. (Что это я о нем, чур меня,  чур!)
Ну ладно, Кривокобылко так Кривокобылко, в конце концов речь не о нем,  а  о
ребенке. Вот только в  голове  не  укладывается,  каким  образом  от  такого
замухрышки мог произойти тот кудрявый ангелок, которого я видела у Сони!
   - Так зачем вам нужна Смит? - Кривокобылко не сводил с меня настороженных
глаз. Может, подозревал в коммерческом шпионаже?
   Я его успокоила:
   - Смит уже не нужна. А вот вы нужны.
   - Я? - удивился Кривокобылко.
   - Вы, вы, кто же еще. - Я решительно взяла быка за рога. - Ведь это у вас
работала Инга Прокопчик?
   - Инга Прокопчик? - Кривокобылко  сделал  вид,  что  вспоминает.  -  А...
Лупастенькая такая... А что?
   - Лупастенькая... - фыркнула я. - А то, что у этой лупастенькой,  как  вы
изволили выразиться, от вас ребенок.
   Кривокобылко как-то странно хрюкнул и заартачился:
   - Не может быть!
   Ага, сейчас он скажет, что предохранялся.
   - Очень даже может!
   - Ага, - глупо ухмыльнулся Кривокобылко. - И этот ребенок - вы. Так, надо
полагать? Смотри-ка, смешливый попался!
   - А вот и не смешно. - Я решительно пресекла происки Кривокобылки. -  Ваш
ребенок сейчас страдает, а вам хиханьки да хаханьки!
   - Мой ребенок,  -  Кривокобылко  покосился  на  настенные  часы  в  форме
балалайки, -  в  данный  момент  у  тещи  и  нисколько  не  страдает.  А  вы
насмотрелись бразильских сериалов до одурения. Вы, наверное, думаете, что  я
дон Педро, а я не дон Педро...
   - Не прикидывайтесь идиотом, - мне было не до шуточек, - про ребенка  вы,
может, ничего и не знали, но с Ингой-то шашни водили!
   - А если не водил? - заупрямился замухрышка.
   - Как это не водил? А кто же тогда водил? - разозлилась я. Действительно,
кто, учитывая, что Смит - женщина?
   - Ну уж не знаю, - развел руками Кривокобылко. - Инга,  конечно,  барышня
красивая, это я признаю, но никаких романов у меня с ней не было. Да у  меня
у самого жена-красавица...
   - Красавица? - усомнилась я и окинула Кривокобылку оценивающим  взглядом.
Самое большее, на что он тянул, так это на дружескую привязанность, но никак
не на африканскую страсть.
   - А что? - Кривокобылко обиделся. - Да что это  такое,  в  конце  концов!
Приходят  всякие,  оскорбляют...  А  Инга-то   где?   Где   эта   поруганная
добродетель?
   - Инга... Инга в Швейцарии. - А он остряк, этот  Кривокобылко.  И  потом,
если  к  нему  долго  присматриваться,  то  можно  разглядеть  что-то  такое
мимолетное то ли в улыбке, то ли в прищуре глаз... Икону с него, конечно, не
напишешь, но после третьей рюмки целоваться уже не страшно.
   - Ага, Инга в Швейцарии, а вы, так сказать, от ее имени и по поручению...
Послушайте, девушка, если у Инги и правда есть ребенок, то я тут ни при чем,
поверьте мне.
   - Ну да, ни при чем он. Инга  сказала,  что  отец  ребенка  -  ее  бывший
начальник!
   - Ну и что! -  Кривокобылко  решительно  не  хотел  быть  отцом  Ингиного
ребенка. - Так это, может, другой начальник. Она же уволилась  и  устроилась
еще куда-то.
   Он хочет сказать, что Инга работала еще где-то до того, как  прибилась  к
Покемону. Теоретически это, конечно, возможно... Еще как возможно! Она же не
назвала никаких имен. И  где  мне  в  таком  случае  искать  этого  папашку?
Учитывая, что времени у меня в обрез.
   Я с мольбой во взоре посмотрела на Кривокобылку:
   - Допустим, вы не тот человек, которого я ищу, но тогда вы,  может  быть,
скажете мне, где она работала после того,  как  ушла  от  вас?..  В  смысле,
уволилась...
   - Да откуда ж мне знать? -  Замухрышка  пожал  плечами.  -  Проще  у  нее
спросить...
   - Если б могла, давно бы спросила, - вздохнула я.
   - Какая-то темная история. - В  приступе  волнения  Кривокобылко  схватил
себя за ухо. - Вы-то кем приходитесь Инге?
   - Я ее подруга... Понимаете, я не могу вам всего  рассказать  сейчас,  но
мне это очень важно - узнать, кто был ее начальником после вас!
   - Чтобы сказать ему то, что  вы  сказали  мне,  -  усмехнулся  догадливый
Кривокобылко. - Ладно, это ваши дела, какими бы они ни были,  а  я,  честное
слово, не знаю, куда ее от нас переманили. Если только  Света...  Да,  Света
может знать, потому что Инга, кажется, привела ее тогда  вместо  себя...  Но
Светы нет, она отпросилась зуб лечить. Сегодня ее уже не будет.
   - Зуб... - повторила я обреченно. -  В  Москве  тысяча  стоматологических
поликлиник, мне их за год не обойти...
   - Проще прийти к нам завтра с утра.  -  Кривокобылко  деловито  укладывал
свои бумаги  в  сейф.  -  Хотя...  Хотя  я  приблизительно  знаю,  куда  она
направилась. Тут есть один дантист-частник, три квартала вниз,  налево  и  в
подворотню...
   - Спасибо, благодарю от всей души. - Я с чувством  потрясла  его  руку  и
побежала, повторяя как заклинание:
   - Три квартала вниз, налево и в подворотню... Три квартала вниз, налево и
в подворотню... - Когда тут было вспомнить,  что  я  понятия  не  имею,  как
выглядит эта самая Света! Ну хотя бы в общих чертах.
 
Глава 28 
 
   Частный дантист сказал мне "минуточку", но я не стала ждать, ворвалась  к
нему в кабинет, чтобы убедиться... Ну да, в кресле сидела какая-то девица  с
открытым ртом и выпученными от страха глазами. Кстати,  в  стоматологическом
кресле я сама выгляжу нисколько не лучше.
   - Вы Света из "Смит энд Кривокобылко"? - подлетела я к ней.
   - Умоляю, не закрывайте рот! - в свою очередь, завопил дантист.
   Девица в кресле еще шире открыла рот и еще сильнее выпучила глаза.
   - Хорошо, хорошо, - я попятилась к двери, - подожду вас в коридоре.
   Света вышла минут через десять, ужасно сердитая, и сказала, прикрывая рот
платочком:
   - Какого черта! Вас что, мой начальник  прислал?  Вот  гад!  Он  же  меня
отпустил!
   - А вы Света? - на всякий случай уточнила я.
   - Ну Света, Света, и что дальше?
   - А Ингу Прокопчик помните?
   - Допустим.
   - Все, что мне от вас нужно, так это узнать, куда она  устроилась,  когда
ушла от Смита с Кривокобылкой! - В порыве чувств я  схватила  Кривокобылкину
секретаршу за локоть.
   - Ой! Чего вы так царапаетесь! - взвизгнула она, отстраняясь.
   - Ну извините, извините... - забормотала я, преданно  глядя  в  ее  густо
подведенные глаза. - Понимаете, Света, это очень важно! Очень важно!
   - Да? - Света посмотрела на меня с опаской, но спорить не стала.  -  Инга
отлично  пристроилась.  В  хорошее  местечко,  не  чета  нашей   богадельне.
Строительная  компания,  "Парадиз-5"  называется.  Она  работала  секретарем
гендиректора. Только, насколько мне известно, она там не засиделась. Перешла
куда-то еще, а потом... Я слышала, - не знаю, врут  или  нет,  -  будто  она
очень удачно вышла замуж. За миллионера.
   - Так-так... - Меня просто трясло от возбуждения.  -  А  как  найти  этот
"Парадиз-5", не подскажете?
   - А чего его искать? Вон он - через дорогу, - кивнула Света, подслеповато
щурясь. - Видите дом с мраморной облицовкой? Это их офис.
   - Не может быть! - Я не могла поверить в такую удачу. Надо же,  это  ведь
совсем  рядом  со  Смитом  и  Кривокобылкой.  С  другой  стороны,  чему  тут
удивляться? Просто Инга, когда искала работу получше, обращалась не  в  бюро
по трудоустройству, а воспользовалась услугами сарафанного  радио.  Какая-то
бойкая сорока принесла ей на хвосте счастливое известие, что поблизости есть
подходящее местечко.
   Я приникла к окну, жадно разглядывая мраморный офис "Парадиза",  а  Света
напомнила мне, видимо, желая остудить мой пыл:
   - Только я ж вам сказала, она там давно уже не работает. А  на  ее  место
такую фифу взяли, по знакомству. Главное, ни опыта,  ни  кожи,  ни  рожи,  а
взяли. - Света выплюнула в урну вату из-за щеки.
   А я почему-то догадалась, что она сама метила в  секретарши  гендиректора
"Парадиза", но  у  нее  не  вышло.  Вот  и  сидит  седьмой  год  у  Смита  с
Кривокобылкой и наверняка завидует Инге, которая за те же семь лет успела не
только место работы сменить, но и миллионера подцепить. Она же не знает, что
этот миллионер собой представляет.
   - А вам, значит, Инга очень нужна? - Света подошла к зеркалу, открыла рот
и внимательнейшим образом оценила результат дантистовых усилий.
   - Ага. - Я не стала уточнять, что на самом деле мне нужна не Инга,  а  ее
бывший возлюбленный, он же гендиректор мраморного "Парадиза".
   - Ну, желаю удачи. - Похоже, Света осталась  довольна  новой  пломбой.  -
Найдете Ингу - передавайте привет.
   Я пообещала, что передам. А как же, всенепременно. Вот только в Швейцарию
смотаюсь и сразу передам. А еще прежде, до Швейцарии то есть, спасу ребенка,
разберусь с бандитами и выясню, кто убил Юриса и куда подевался его труп.
 
*** 
 
   "Парадиз-5".  Это   даже   забавно.   Поскольку   как   бы   само   собой
подразумевается, что есть еще "Парадиз-1", "Парадиз-2" и так далее.  А  если
немного потрудиться и перевести на русский язык, то еще  смешнее  получится:
рай  ј  5.  И  в  этом  пятом  по  счету  раю  Инга  крутила  любовь  с  его
гендиректором. "Служебный роман в раю" - неплохой заголовок для  скандальной
хроники, а как по-вашему? Ну  вот  и  я  насобачилась,  а  ведь  всего  лишь
корректором работаю. Ничего не попишешь, тлетворное влияние  -  оно  и  есть
тлетворное влияние.
   - Вы к кому?
   - Что? - Я с трудом вернулась на грешную землю из райских высот и увидела
перед собой здорового охранника, наподобие покемоновских.
   - К гендиректору. - К кому же еще, как будто непонятно!
   Охранник ощупал меня колючим взглядом:
   - А что, у вас с ним встреча назначена?
   - Да, назначена. - Я врала без зазрения совести, потому  что  знала:  так
надо.
   - Да? - усомнился он и со словами "сейчас проверим" достал из внутреннего
кармана униформы мобильный телефон и приложил  его  к  сильно  оттопыренному
уху. - Что там у шефа?.. Переговоры  с  банком?  Точно?  А  то  тут  к  нему
какая-то ненормальная рвется... Ага, я тоже так думаю.
   После чего он вернул мобильник на прежнее место и пошел на  меня  как  на
буфет. Грудью.
   - Слышала? У шефа важные переговоры.
   - Ну и что? У меня тоже важные. - Я невольно отступила,  а  иначе  бы  он
меня расплющил.
   - А ну пошла отсюда! - прошипел в ответ этот ходячий шкаф.
   Вы  и  представить  себе  не  можете,  как   он   разозлил   меня   этим.
Неудивительно, что я сразу решила быть суровой и бескомпромиссной.
   - Значит, так... Передай любимому шефу, что если он хочет  видеть  своего
сына живым и здоровым, то через десять минут я жду его... - Так, где бы  мне
его ждать? Я оглянулась на улицу за моей спиной. У станции метро? Можно,  но
как-то не солидно. Тогда куда мне его позвать, раз уж я назначаю встречу  на
нейтральной территории? А,  вон  какая-то  забегаловка  на  углу,  заодно  и
перекушу. - Через десять минут я жду его в  кафе  на  углу,  -  поставила  я
жирную точку и резко, чтобы не  дать  громиле  опомниться,  развернулась  и,
сжимая кулаки, пошла прочь.
   Неторопливой  походкой  подруливая  к  кафе,  я  рисовала  себе   картины
смятения,  творящиеся   за   мраморными   стенами   "Парадиза".   Несчастный
гендиректор в панике: какой сын, откуда? Естественно,  ему  пришлось  срочно
прервать важное совещание.  Небось  уже  всех  любовниц  мысленно  перебрал.
Ничего, пусть помучается. Будет другой раз знать, как совращать  молоденьких
секретарш, а то взяли моду, понимаешь...
   Короче говоря, я торжествовала  и  мысленно  потирала  руки,  предвкушая,
какая рожа будет у этого гендиректора, когда я  ему  все  выложу.  Уж  гамма
чувств отразится, будьте спокойны! А я по этой  роже  пару  разков  пройдусь
поганым веником, не откажу себе  в  таком  удовольствии.  Всыплю  по  первое
число... Ой, а забегаловка-то на замке,  и  бумажка  какая-то  к  стеклянной
двери прилеплена. Санитарный день! Ну не свинство ли с  их  стороны?  Где  я
теперь буду распекать этого кобеля? Прямо  на  улице?  Нет,  с  Кривокобылко
как-то все ладнее вышло, жаль, что в конечном итоге он ни при чем оказался.
   Оскорбленная в лучших чувствах, я потопталась у запертой двери и  перешла
на другую сторону улицы, чтобы  купить  какой-нибудь  пирожок  возле  метро.
Конечно, досадно, что с забегаловкой промашка вышла, но не умирать же теперь
с голоду. А гендиректора я в любом случае узнаю по  растерянной  физиономии.
Так я и поступила, только купила не пирожок, а беляш. И стала  им  буквально
давиться, чтобы управиться раньше, чем  перед  дверью  закрытой  забегаловки
нарисуется бывший Ингин начальничек.
   Только-только я покончила с беляшом и отерла жирные губы  салфеткой,  как
на противоположной стороне улицы появился первый тип. Почему-то в камуфляже.
Прижался лицом к залапанному стеклу  и  постучался.  Через  минуту  из  недр
забегаловки выплыла пухлая фигура и подозрительно резво распахнула дверь.  А
тут откуда  ни  возьмись  еще  три  фигуры  в  камуфляже,  будто  от  первой
отпочковались. И все - шнырь в забегаловку. Я оторопела, уж больно  все  эти
передвижения напоминали мне то, чего я никогда не видела прежде,  но  словно
бы знала заочно. Ну да,  так  кого-то  задерживают.  Какого-нибудь  опасного
рецидивиста  или  маньяка.  Ой,  неужто  гендиректора?   Бывают   же   такие
совпадения! А потом меня стукнуло точно обухом по загривку: да это же  меня,
меня ловят! Я медленно отступила за палатку с беляшами и нырнула в метро.
   Нет, вы подумайте, какой гад оказался этот гендиректор! Натравил на  меня
милицию. Очень остроумно он от меня  избавился,  без  особых  хлопот.  Решил
представить в качестве шантажистки. Тоже гусь, не хуже  Покемона.  Хотя  как
посмотреть... Может, я сама переборщила  со  своим  ультиматумом:  "Если  он
хочет видеть своего  сына  живым  и  здоровым..."  Конечно,  вот  дура,  вот
дура-то! Про их с Ингой совместного ребенка он не знает, но  это  не  мешает
ему иметь других детей от других  женщин.  И  беспокоиться  за  них,  кстати
говоря. А тут появляется какая-то баба и угрожает. Боже, я ведь чуть-чуть не
влипла по собственной  глупости!  Что  это  с  моей  головой?  От  пережитых
потрясений я так поглупела, что ли?
   Трудно сказать, сколько кругов я намотала, катаясь в метро по  Кольцевой.
Все это время я пыталась сообразить, как мне быть дальше, но ничего  путного
не придумала. Ну никаких вариантов, кроме как в милицию  топать,  чего  мне,
как  вы  прекрасно  понимаете,  совершенно  не   хотелось.   Однако   судьба
несчастного ребенка, сомнения  в  существовании  которого  меня  нет-нет  да
одолевали, была целиком и полностью в  моих  руках,  и  с  этим  приходилось
считаться. Сами посудите.  Ну,  кем,  по-вашему,  я  буду,  если  ребенок  в
конечном итоге окажется фикцией? Правильно, дурой.  А  если  нет?  Говорите,
говорите, не  стесняйтесь.  Вот  именно:  сволочью.  Да  уж,  есть  из  чего
выбирать. И я, само собой, предпочитаю первое. А  что,  быть  дурой  мне  не
привыкать, а сволочью - еще уметь надо.
   Ну вот,  после  этого  можно  было  сразу  направить  стопы  в  ближайший
околоток, но я оттягивала "удовольствие" под любым предлогом. Так, например,
я решила, что мне все-таки стоит захватить с  собой  кое-что  из  вещей,  на
всякий случай. Если вы не забыли, я уже собирала заветный узелок, да его  по
ошибке уволок племянник Отто. Тоже растяпа, каких мало,  что  неудивительно,
поскольку мы с ним вроде бы родственники. Еще не мешало бы душ принять, а то
кто знает, когда теперь придется. Только как попасть домой,  если  ключей  у
меня нетути? Они остались в сумке, а сумка - у бандитов.
   Но даже если бы у меня были запасные  ключи,  стоило  серьезно  подумать,
прежде чем соваться домой. Вдруг  там  меня  уже  кто-нибудь  с  нетерпением
поджидает? Милиционеры или те же бандиты. Гарантий-то никаких.  Если  только
разведку небольшую провести?  В  смысле,  Раисе  позвонить,  она  ведь,  как
показала практика, особа наблюдательная, в наружке в два  счета  карьеру  бы
сделала. Юриса, по крайней мере, засекла как миленького. Короче,  памятуя  о
несомненных Раисиных талантах, я так и сделала - позвонила ей.
   - Танюха, ты? - Раиса что-то жевала. - Куда ты пропала? Я к тебе раза три
заходила, а тебя нет.
   - Раза три? - изумилась я.  -  Это  зачем  же?  -  Действительно,  зачем?
Неужели от Васьки своего бегала? Ну, тогда он разошелся не на шутку.
   - Один раз за солью, другой... Ой, уже не помню. А ты-то, ты-то где была?
- Раиса чем-то громко зашуршала. То ли газетой, то ли целлофаном.
   - У подруги. - Я все придумывала подходящую формулировку  для  наводящего
вопроса. Наводящего на разговор о том, не спрашивал ли кто меня или, не  дай
бог, искал. Между прочим так спросить, между прочим... - Э-э-э... М-м-м... А
ко мне никто не  заходил?  -  выпалила  я  в  трубку.  Это  все,  на  что  я
исхитрилась в конечном итоге.
   - А кто должен был зайти? Ну и идиотка же эта Раиса!
   - Один родственник, - пробурчала я. А что, между прочим, тот же Отто  мог
заглянуть  по  дороге  из  Котова,  чтобы  обменять  мои  лифчики  на   свой
иллюстрированный альбом.
   - А я думала, тот красавчик, - хмыкнула Раиса, явно намекая на  Юриса,  и
добавила зачем-то:
   - Нет, не видала я твоего жгучего брюнета, даже соскучилась.
   И чего плетет, спрашивается?  Заговариваться,  что  ли,  стала  на  почве
ласковых мужниных объятий? Юрис ведь никакой не  брюнет,  а  даже  наоборот,
блондин. Самая настоящая белокурая бестия, царство ему небесное.
   - А может, ты и не у подружки вовсе, - подозрительно захихикала Раиса,  -
а у него, а?
   - У кого - у него? - Вот и свяжись с такой, двадцать раз пожалеешь.
   - Ну у брюнета своего, у кого же еще.
   - Да какой еще брюнет? - взорвалась я. - Нет у меня  никакого  брюнета  и
сроду не было!
   - Ты опять, да? - недовольно пробурчала в трубку Раиса. -  Дуру  из  меня
делаешь? Я же сама видела, как он к тебе  заходил,  и  не  один  раз,  между
прочим...
   - Заходил? Нет, ты постой, толком, толком объясни...  -  затараторила  я,
чувствуя, как у меня холодеет под ложечкой.
   - Да пошла ты к такой-то маме... - пожелала мне Раиса и шмякнула трубку.
   А я еще долго стояла у телефона-автомата, судорожно сжимая в руке трубку.
Что творилось у меня на душе, не поддается описанию. Какого  такого  брюнета
видела Раиса, и почему я о нем в первый раз слышу? Да что у меня за квартира
такая, а? Форменный проходной двор! Так кто же этот жгучий  красавчик:  один
из многочисленных Ингиных альфонсов или убийца? Нет, нужно срочно поговорить
с Раисой, и самым обстоятельным образом!
   Это-то и заставило меня в очередной раз забыть об  осторожности  и  сломя
голову помчаться домой. Через какие-то полчаса  я  уже  отчаянно  давила  на
кнопку Раисиного звонка, но она упорно не открывала. Неужто  нарочно?  Обиду
демонстрировала или же вышла куда-нибудь, в магазин, к примеру? И это в  тот
самый момент, когда она мне так нужна! Как назло, честное слово! В  припадке
злости и отчаяния я уже не звонила, а дубасила ногой в Раисину  дверь,  пока
не выбилась из сил.  Ну  что  за  невезуха  такая,  скажите,  пожалуйста!  А
впрочем, такая же, как всегда.
   Я  перестала  измываться  над  Раисиной  дверью  и,  обернувшись  на  сто
восемьдесят градусов, с сомнением посмотрела на  свою.  Потом  буквально  на
цыпочках приблизилась к ней, затаив дыхание, приникла ухом  к  дерматину,  и
ровно в этот момент дверь неожиданно подалась и  стремительно  ушла  вперед.
Настолько стремительно, что я так  и  ввалилась  в  собственную  прихожую  с
повернутой  набок  шеей,   ошарашенно   наблюдая,   как   чудесным   образом
распахнувшаяся передо мной дверь не менее чудесным  образом  закрывается  за
моей спиной. Сама, без какого-либо моего  участия!  "Пропала..."  -  молнией
промелькнуло в моем угасающем сознании...
 
Глава 29 
 
   - Ax, какие люди, даже не  верится!  -  Борода  вольготно  развалился  на
Петькином диванчике и широко улыбался. Я его сразу узнала, несмотря  на  то,
что при первой нашей памятной встрече не успела  толком  рассмотреть  сквозь
трикотажную кишку. К тому же в темноте. Но такую орясину трудно перепутать с
какой-нибудь другой. - Ну что, лучше стало? Какие ощущения?
   Тебе б такие ощущения, подумала я, и закатила глаза, хотя  и  чувствовала
себя вполне сносно. Просто время тянула,  а  попутно  соображала,  как  себя
вести, чтобы лишний раз не нарываться на грубость. Но все равно нарвалась.
   - Черт, опять отключилась! -  прокомментировал  мое  поведение  Борода  и
распорядился:
   - Полейте ее водичкой.
   Я тут же открыла глаза и увидела висящий над моей головой чайник.  Держал
его тот же самый мерзавец, что чуть не задушил меня в прихожей. В этот  раз.
А в прошлый выводил меня из машины, когда я удачно симулировала  неукротимую
рвоту. Как его  там,  Беляш,  кажется.  Ишь  как  смотрит,  мерзавец,  точно
ротвейлер, который примеривается, за что вас цапнуть: за ляжку или  сразу  в
горло вцепиться? Впрочем, кусаться он не стал,  зато  полил  меня  водой  из
чайника.  Неторопливо  и  старательно,  как  рассаду  на  балконе.  Льет   и
улыбается, а улыбка у него похабная-препохабная, и зубы такие редкие,  будто
растут через один.
   - Ну хватит, - снова  дал  ему  отмашку  Борода.  Редкозубый  мерзавец  с
грохотом поставил опустевший чайник на полированный стол, за которым  Петька
делает уроки. Вернее, делает вид, что делает, а  сам  что-нибудь  малюет.  И
нисколечко не страшится схлопотать очередную пару. Ну подумаешь, мать  орать
будет. Поорет-поорет и перестанет.
   - Эй, красавица, очнись, а то еще польем! - Борода прервал мои благостные
воспоминания о Петькиных двойках, которые доводили меня до белого каления  в
прежней, мирной жизни, а теперь, перед лицом смертельной опасности, казались
не просто малозначительными, а даже как бы милыми сердцу.
   - Можно мне сесть? - спросила я. Лежать в луже было не очень-то приятно.
   Борода кивнул редкозубому Беляшу:
   - Помоги девушке.
   Беляш приподнял меня за ворот, немного  подержал  в  подвешенном  виде  и
опустил на стул.
   - Спасибо, - кротко сказала я.
   - Какая вежливая девушка, - восхитился Борода и крикнул в прихожую:
   - Эй, Лонг, ты где там?
   На его зов из кухни явился длинный худой тип, жующий яблоко. Той памятной
ночью я видела его только со спины, поскольку он сидел за рулем, но прозвище
хорошо  запомнила.  Оно,  кстати,  как  нельзя  лучше  гармонировало  с  его
долговязыми высохшими мощами. Ну вот, теперь они все в  сборе,  хотя  откуда
мне  знать,  может,  сегодня,  памятуя  мою  прыть,  они   еще   кого-нибудь
прихватили. И эти запасные теперь сидят на кухне и чавкают моими яблоками.
   - Ну что, нашел чего-нибудь? - спросил Борода у длинного Лонга.
   - Не-а. - Тот дожевал яблоко и кинул огрызок на пол. Вот свинья!
   - Еще пошукай, - распорядился Борода, - и смотри повнимательнее.
   Лонг, ни слова не говоря, растворился в прихожей. А спустя минуту  оттуда
донесся грохот. С антресолей все  вывалил,  догадалась  я.  Чего  они  ищут,
хотела бы я знать? Неужели Юриса? Не думают же они, что я стану хранить труп
на антресолях?
   Кстати, знают ли они о трупе или все еще рассчитывают найти своего дружка
среди живых - вот немаловажный вопрос! И как мне себя вести? Пожалуй,  самое
разумное - все отрицать, от начала и до конца. Ни с каким Юрисом я незнакома
и ничего про него не слышала. М-да, а как же мой поход в "Пеликан"? А это не
я была, граждане бандиты, вы меня с кем-то перепутали!
   - А можно поинтересоваться, чего вы ищете? - решила я  провести  разведку
боем. - А то, может, я вам подскажу. Я все-таки лучше знаю, где у  меня  что
лежит.
   Мой вопрос развеселил  Бороду,  который  подался  ко  мне  своим  грузным
корпусом, так что его потное, в бородавках и наростах лицо оказалось  совсем
рядом с моим, соорудил из толстых волосатых пальцев "козу" и просюсюкал:
   - У-тю-тю-тю-тю, какие мы...
   Бедные его детишки, если они у него, конечно, имеются. Небось все время в
мокрых штанишках ходят. Да с таким папашкой недолго и заикой  на  всю  жизнь
остаться.
   Я мужественно  поборола  отвращение,  хотя  и  вжалась  в  спинку  стула,
насколько  могла.  А  Борода  вернул  свое  массивное  туловище  в   прежнее
положение, при этом пружины дивана жалобно  скрипнули  -  как-никак  они  на
детей и подростков рассчитаны, а не на таких бугаев.
   - Ну и что ж ты от нас тогда убежала, милая?  -  Похоже,  Бороде  надоело
мною умиляться.
   - Это когда же? - Я решила держаться до последнего.
   - Да в прошлый понедельник, али запамятовала?
   - В прошлый понедельник? - переспросила я с глупым видом. - Что-то  я  не
пойму, о чем вы? Наверное, вы меня с кем-нибудь перепутали. Ну зачем бы я от
вас убегала в прошлый понедельник, если я сегодня вижу вас в первый раз? Вот
завтра я, может, и побегу во все лопатки, но в прошлый понедельник...
   - Да ну? - осклабился Борода и повернулся к Беляшу. -  А  она  смешливая.
Страсть как люблю смешливых, одно удовольствие с  ними  дело  иметь.  А  ты,
Беляш?
   И все-таки мне непонятно,  почему  этот  редкозубый  урод  отзывается  на
прозвище Беляш? Не вижу ничего общего. Лонг, он хоть и  вправду  длинный,  а
этот больше на краба похож, вон какие у него клешни и глазищи  вытаращенные.
При чем тут беляш, спрашивается?
   Так вот, Беляш на вопрос, как ему нравятся смешливые, никак  не  ответил,
только поиграл желваками. И так на меня глянул, что мне стало не по себе.  А
чего от него еще ожидать,  после  того  как  он  чуть  не  придушил  меня  в
прихожей?
   А Борода снова расплылся в отвратительной улыбочке и поведал задушевно:
   - У Беляша чувство юмора начисто отсутствует. Шуток  не  воспринимает,  в
анекдоты не врубается. Воображение тоже не развито, так что все в буквальном
смысле  понимает.  Я  ему  тут  как-то  говорю:  надо  одному  клиенту  язык
развязать. Так он что сделал, чудило: заставил того чувака  рот  раскрыть  и
плоскогубцами ему все зубы и повыдергал. Говорит, язык у него нормальный, не
завязанный, а зубов что-то очень много.
   Неужели это правда? Я покосилась  на  Беляша.  Да-а,  интеллекта  на  его
физиономии не так чтобы густо. Такой убьет и не заметит.
   - Ну что, будем просить Беляша, чтобы он тебе язычок-то развязал? - снова
возник Борода.
   - Вы это серьезно? - Мне все еще казалось, что я сумею выкрутиться,  если
и дальше буду прикидываться дурочкой. Этот  Борода,  конечно,  пренеприятный
тип, но мало ли на свете обделенных обаянием людей,  и  не  все  из  них  на
поверку оказываются  маньяками.  Некоторые  при  близком  знакомстве  вообще
симпатию вызывают. Есть даже выражение  такое  -  отрицательное  обаяние.  У
этого бандита - отрицательное обаяние. Звучит? Гм-гм, как-то не очень.
   - Да нет, я не серьезно, я тоже смешливый такой - страсть, прям как ты, и
поболтать  люблю.  -  С  Бородой   было   трудно   не   согласиться,   более
разговорчивого бандита я в жизни не встречала. Мне просто повезло, первый на
моей памяти бандит и сразу такой разговорчивый. А другим шею свернут и слова
доброго не скажут. - Ты вот тоже, я  вижу,  барышня  общительная.  -  Борода
продемонстрировал свои недюжинные познания в моей психологии. - Я это еще  в
прошлый раз заметил. Общительная, но врушка, а врушек  я  не  уважаю.  Катей
зачем-то назвалась, а сама Таня Чижова. Разве не  врушка?  Врушка!  А  Беляш
тоже врушек не уважает, правда, Беляш?
   Беляш  только  моргнул  и,  несмотря  на  то,  что   никаких   конкретных
распоряжений относительно моей персоны Борода ему не отдавал, пошел на  меня
вихляющейся походкой орангутанга.
   Сейчас  расскажу  про  Ингу,  пронеслось  в  моем  перепуганном  насмерть
сознании, в конце концов она там, в Швейцарии, ничем не рискует,  когда  они
еще до нее доберутся, а мне Беляш так и так язык развяжет.  Надеюсь  только,
что не в прямом смысле.
   - Минуточку... - начала  я,  выставив  вперед  руку,  но  расколоться  не
успела. Помешал звонок в дверь.
   Все сразу затихли. Включая и меня. Я пыталась сообразить, кто бы это  мог
быть. Вариантов было немного, точнее, всего  два:  или  Раиса,  или  срочная
телеграмма.
   Лонг в прихожей прилип к дверному глазку и сообщил свистящим шепотом:
   - Мужик какой-то... Один... Что делать будем?
   - Что за мужик? - уставился на меня Борода.
   - Понятия не имею. - Я действительно не имела понятия, что там за  мужик.
Если мой бывший супружник Генка, так это сомнительно. Он  ко  мне  с  самого
нашего развода глаз не кажет,  даже  с  Петькой  общается  исключительно  по
телефону.
   Звонок тем временем повторился.
   - Опять звонит, - прокомментировал  Лонг,  как  будто  вокруг  были  одни
глухие.
   Борода пожевал губами, ощупал  самую  большую  бородавку  на  подбородке,
словно проверил, на месте ли она, и выдохнул, глядя на Беляша:
   - Давай его сюда. Может, он тоже в  курсе...  Беляш  понимающе  кивнул  и
шагнул в прихожую. Боюсь, неведомого мужика ждет та же участь, что  и  меня.
Крабьи клешни Беляша не оставят ему ни малейшего шанса.
   Именно так все и случилось. Скрип двери в прихожей, короткая  возня  -  и
тишина. Как будто кошка сцапала ненароком залетевшего в форточку воробья.
   Был воробушек - и нет его, одни  перышки  остались.  А  уже  в  следующую
минуту Беляш, фыркая и отдуваясь,  втащил  в  комнату..,  нет,  не  воробья,
конечно, а... Отто! Племянника тетки-долгожительницы, умершей,  если  он  не
привирает, аж в сто два года и вроде как имевшей шансы протянуть и подольше.
   Батюшки-светы, он-то здесь зачем? А, знаю, пришел  за  своим  альбомом  с
видами столицы нашей родины. Оно понятно, книжка дорогая, но  не  настолько,
чтобы рисковать из-за нее жизнью. С другой стороны, откуда же он  знал,  что
нарвется на такое. Повезло же ему, ничего не скажешь. А я еще сомневалась  в
наших с ним родственных отношениях. Теперь же все сомнения отпали, ясно  же,
что этот бедняга, как и я, из Виллабаджо.
   - Хахаль твой, что ли? - Борода кивнул на пребывающего в полной  отключке
Отто. Стараниями Беляша, разумеется.
   Я не стала юлить:
   - Не-а, родственник.
   - Дальний? - уточнил Борода и критично присмотрелся к неказистому Отто. -
Что-то он на тебя не похож.
   - Ага, дальний. Племянник тети Любы. - Не  знаю  почему,  но  присутствие
Отто странным образом придало мне уверенности. Хотя с чего бы,  вот  вопрос!
Ладно бы он, как истинный супермен, мочил моих обидчиков  в  сортире,  а  то
ведь препозорным образом валялся на полу в глубоком обмороке.
   - Племянник - это хорошо, - туманно изрек Борода и зыркнул на  Беляша.  -
Проверь-ка личность этого племянника.
   Вымуштрованный Беляш присел на  корточки  и,  нимало  не  смущаясь,  стал
шарить по карманам бедного Отто. Носовой платок и ключи полетели на  Петькин
стол, составив компанию  пустому  чайнику,  а  бумажник  Беляш  с  почтением
передал Бороде, чуть ли не на колено припав. Обобрали  бедного  провинциала,
сволочи, и довольны. Мало им Ингиного портмоне,  которое  Беляш  вытащил  из
моего кармана, пока я в луже на полу отдыхала.
   Борода сразу запустил в бумажник Отто свои волосатые  толстые  обрубки  и
довольно прогнусавил:
   - Смотри, упакованный, с баксами! Поверженный Отто и бровью не повел. Ой,
что-то мне не нравится его бледный вид! А вдруг Беляш стукнул  его  сильнее,
чем следовало? Ну нет,  вы  только  вдумайтесь,  что  я  плету  с  перепугу:
сильнее, слабее... Как будто эти гамадрилы имеют право на нас упражняться.
   Впрочем, спустя минуту  мое  глубокое  возмущение  сменилось  удивлением.
Борода все еще пересчитывал денежки  Отто,  которых,  на  мой  взгляд,  было
многовато для бедного провинциала, а заглянув в другое отделение  бумажника,
уважительно присвистнул:
   - Кредитка! Золотая! Америкэн-экспресс! Я снова уставилась на безучастную
физиономию распростертого на полу Отто, а смотреть-то надо было  на  Бороду!
Все его жабьи бородавки затряслись, а толстые губы,  затерянные  в  косматых
зарослях, жадно хватали  воздух.  Он  долго  пялился  в  какую-то  маленькую
карточку, после чего медленно, как прилежный первоклашка, прочитал:
   - "От-то. Кет-линг. Гражданин Соединенных Штатов Америки".
   И перевел взгляд на Лонга с Беляшом. Ну и рожи же  они  скорчили,  вы  бы
видели! Только, думаю, моя в тот момент была нисколечко не лучше.
 
Глава 30 
 
   - Да, нехилые у тебя родственнички, - глубокомысленно  заметил  Борода  и
взвесил на ладони бумажник Отто. - И не бедные.  А  у  тебя  в  квартире  не
шикарно. - Он обвел глазами комнату.  -  Маскируешься,  что  ли?  Подпольная
миллионерша,  да?  -  От  тонкого,  на  редкость  жиденького  смеха   Борода
заколыхался, как  клубничное  желе,  и  все  его  многочисленные  бородавки,
подбородки и жировые складки пришли  в  синхронное  волнообразное  движение.
Даже когда он перестал ухохатываться и принял серьезное выражение,  они  все
еще вибрировали, не соврать бы вам, минут пять, не меньше.
   Мне до чертиков надоело любоваться трясущимися бородавками, и я  перевела
взгляд на повергнутого ниц Отто, как там его... Ке... Кетлинга. Отто Кетлинг
- вполне гармоничное сочетание. Это вам не Франческа Калабашкина. Очень даже
звучно. Но непонятно. Потому что американских кузенов у меня не  может  быть
по определению. Все мои родственники - в Виллабаджо,  ну,  если  не  считать
тех, что в Котове.
   Пока  я  мысленно   обмусоливала   эти   вновь   открывшиеся   загадочные
обстоятельства, Отто стал понемногу приходить в себя. Я это поняла по  тому,
как задрожали его ресницы. Спустя мгновение он открыл глаза и  посмотрел  на
меня с недоумением. Наверное, подумал, что это я все подстроила.  Я  открыла
рот, чтобы объяснить,  как  все  обстоит  на  самом  деле,  но  Борода  меня
опередил:
   - Хау ду ю ду, мистер Кетлинг?
   Отто приподнялся на локтях и внимательно  оглядел  крепкого  как  монолит
Беляша, задержав взгляд на его ручищах-клешнях, но не проронил ни слова.
   Борода потер один из своих многочисленных подбородков и выжал из себя еще
кое-что на ломаном английском:
   - Ду ю спик инглиш? М-м-м... То есть рашен?
   - Ноу, ай доунт, - к моему удивлению, произнес Отто.
   - Ноу - это нет, - догадался смышленый Борода и уставился на меня. - А  у
тебя как с английским?
   - Никак, - соврала я и зачем-то прибавила:
   - Я испанский учила. - Завралась так завралась, сама ведь, кроме "абрасса
мэ", ничего не знаю. Ну еще разве что "бесса мэ мучо".
   - А как же ты тогда  общалась  со  своим  упакованным  родственничком?  -
ехидно осведомился Борода.
   - На языке мимики и жестов. - Уж если я невольно втравила несчастного, ни
о чем не подозревающего  Отто  в  эту  историю,  то  просто  обязана  о  нем
мало-мальски позаботиться. Не стану же я выдавать его Бороде. Кстати, с чего
это он вдруг перестал говорить по-русски? От страха, что ли, память отшибло?
А Борода-то, Борода! Хау ду ю ду!  Обширные  познания,  ничего  не  скажешь,
совсем как у моего Петьки.
   - На языке мимики и жестов, говоришь? - Кажется, Борода мне  не  очень-то
поверил. - Может, покажешь, как это?
   - Что показать-то?
   - Ну скажи ему, пусть сядет. Я разрешаю.
   - Да это же элементарно! - Я посмотрела на От-то и показала на стул.
   Отто покосился на Беляша,  не  без  труда  поднялся  с  полу  и,  потирая
поясницу, устроился на краешке стула. Впрочем, при его компактных  габаритах
ему и этого хватило.
   - Теперь спроси, зачем он пришел? - приказал Борода.
   А вот это было уже посложнее. Пришлось мне призвать на  помощь  фантазию.
Господи, думала я, была же такая игра.  Один  что-то  такое  изображает,  не
произнося ни слова, другой пытается понять. А сурдоперевод  для  глухонемых?
Ну, по телевизору же показывали! Нет, ничего не помню. А  ладно,  пропадать,
так с музыкой. Что я теряю, они все равно  от  меня  не  отстанут,  пока  не
выпытают правду о Юрисе. Я ткнула себя пальцем в  грудь,  потом  кивнула  на
дверь и, немного подумав, вывела рукой в воздухе какой-то  вензель.  Короче,
это было еще то зрелище.
   Отто наблюдал за моими жалкими потугами с  интересом  юного  натуралиста,
серьезно и не мигая, и, как только я выдохлась, дал мне достойный "ответ". С
помощью нехитрой пантомимы изобразил перелистывание  страниц  и  старательно
произнес:
   - Бук!
   Тут же выяснилось,  что  слово  "бук"  высокообразованному  Бороде  также
знакомо:
   - Книга? Какая книга?
   - Да он забыл у меня фотоальбом, - просветила я его. - Там, в прихожей, в
пакете.
   - Эй, Лонг! - окликнул Борода долговязого. - Найди-ка там пакет!
   Из прихожей донеслось оптимистичное "ща". А  потом  появился  озадаченный
Лонг:
   - А их два!
   - Оба давай.
   Лонг приволок оба. Из первого на пол полетели мои лифчики, из  второго  -
альбом с видами Москвы. Я покраснела: значит, Отто намеревался  вернуть  мне
барахло, собранное для Бутырки. Очень благородно с его стороны, хотя и глупо
при сложившихся обстоятельствах.
   Лифчики на Бороду впечатления не произвели, а фотоальбом он взял в  руки,
повертел и бросил на пол со словами:
   - Ладно, будем  считать,  что  я  поверил  в  историю  про  американского
родственника. Хрен с тобой, я ведь добрый малый. Но про Юриса тебе все равно
придется рассказать. Очень мне интересно, где прячется  этот  козел  с  моим
товаром.
   С товаром? С каким еще товаром? А, черт с ним,  с  товаром,  не  об  этом
сейчас нужно горевать. Борода сказал: "Где прячется этот козел?" Так? А  это
значит, что ни шиша он не знает, ни шиша! Да, но как-то  они  меня  все-таки
нашли. Нашли, не нашли - и это неважно. Лучше  всего  продолжать  упираться:
ничего не ведаю - и все тут.
   Тем более что теперь я не одна, а с Отто, и дело попахивает международным
скандалом. Это за мной никогошеньки,  а  за  ним  целая  Америка  со  своими
"томагавками". Их  президент  обратится  к  нации:  так,  мол,  и  так,  наш
гражданин Отто Кетлинг в лапах  кровожадной  русской  мафии.  И  направит  к
вражеским берегам парочку авианосцев, под  завязку  набитых  гамбургерами  и
чизбургерами. Держись, Отто, вся Америка с тобой!
   -  Ну,  я  жду.   -   Неугомонный   Борода   бесцеремонно   прервал   мои
ура-патриотические американские фантазии.
   - Да я же вам сказала, вы меня с кем-то путаете,  -  заканючила  я  тоном
профессиональной попрошайки, собирающей на десятую по счету сгоревшую  хату.
- Не знаю я никакого Юриса, первый раз от вас про него слышу.
   - Ну, я  вижу,  ты  чего-то  не  понимаешь,  -  с  усталой  задумчивостью
констатировал Борода и бросил Лонгу отрывистую команду:
   - Давай сюда свидетеля номер один.
   - Будет сделано, - отрапортовал Лонг и хлопнул входной дверью.
   Честно говоря, я растерялась. Свидетель номер один -  это  как?  Впрочем,
все скоро прояснилось. Как только в комнату с виноватым видом  просительницы
протиснулась Кипарисовна. Стала у  стенки  и  уставилась  в  пол,  чтобы  не
смотреть на меня.
   - Этого видела? - Борода достал из нагрудного кармана  фотографию  Юриса,
на которой тот был запечатлен белокурым плейбоем в джинсе с ног до головы.
   Кипарисовна утвердительно  мотнула  головой,  по-прежнему  избегая  моего
взгляда.
   - Где видела? При каких обстоятельствах? -  Борода  вел  допрос  по  всем
правилам.
   - Внизу, - выдавила из себя Кипарисовна, - и на  лестничной  площадке.  Я
как раз убиралась, а он из ее квартиры выходил.
   Если честно, то я была на нее не в  обиде.  Что  она  может  против  этих
бандюг? И потом, если вы  не  забыли,  подобное  развитие  событий  я  давно
предполагала, только думала, что допрашивать Кипарисовну будут  милиционеры.
Гораздо больше меня беспокоило внезапное исчезновение  Раисы.  Сдается  мне,
она что-то знала и специально не открыла дверь. А  это  мы  попомним.  Пусть
теперь попробует сунуться ко мне среди ночи за утешением.  Уж  я  ее  утешу,
если выживу, конечно.
   - Все, свободна, - махнул рукой  Борода,  и  Кипарисовна,  сопровождаемая
Лонгом, исчезла в прихожей. - Свидетель номер два нужен? - Это уже ко мне.
   - Что? Нет, - отказалась я.  А  зря,  надо  было  бы  посмотреть  на  эту
продажную шкуру номер два. А то придется до  конца  своих  дней  теряться  в
догадках.
   - Ну вот это уже здравые речи, - одобрил мое  поведение  Борода.  -  Чего
придуриваться, что ты не была  в  "Пеликане",  у  нас  же  твоя  сумочка.  С
ключиками, между прочим.
   Что он хочет этим сказать? Что они  нашли  меня  по  ключам?  Сомневаюсь.
Впрочем, это уже детали. Как бы они меня ни вычислили, я приперта  к  стенке
свидетельскими показаниями Кипарисовны, и мне ничего не остается, кроме  как
выложить все, что я знаю о Юрисе. Точнее, почти все. А еще точнее...
   Про Юрисову смерть им неизвестно, так? Так.  И  история  с  покрывалом  в
дельфинах, подобранным Кипарисовной в лифте, что  удивительно,  не  всплыла.
Почему? То ли Кипарисовна побоялась, что найденный трофей у нее отнимут,  то
ли не догадалась, что между покрывалом и интересующим  бандитов  типом  есть
некая связь. В любом случае это мне на руку.
   Нужно срочно придумать какую-нибудь  правдоподобную  легенду,  чтобы  они
поверили и отстали. И пошли искать Юриса со своим неведомым товаром в другом
месте, а меня оставили в покое... А вот и придумала! Будем  лечить  подобное
подобным, как говаривали старинные эскулапы.
   Я посмотрела на Отто, с понурым  видом  изучающего  кляксы  на  Петькином
полированном столе, и начала с воодушевлением:
   - Ну хорошо, я все скажу Вы же все равно от  меня  не  отстанете,  как  я
вижу. Так вот... Я вам соврала тогда, ночью, про наш с Юрисом роман. У нас с
ним не было никаких отношений. Я его даже ни разу в жизни не видела. Это моя
подруга Инга  крутила  с  ним  роман  и,  поскольку  она  замужем,  свидания
устраивала здесь, у меня. В этой самой квартире. А однажды Юрис пропал, Инга
его искала, но безуспешно.  Что  касается  меня,  то  я  тут  сбоку  припека
оказалась, по доброте своей. Упросила она меня в  "Пеликан"  сходить  и  про
Юриса расспросить, появлялся ли он там, нет... Почему  в  "Пеликан"?  Потому
что они там познакомились. Вот и все!
   - Складно излагаешь, - хмыкнул Борода. - Одна небольшая загвоздочка.  Вся
Москва  знает,  что  Юрис  девушками  не   интересуется.   У   него   другая
специализация, и я тебе про это еще при первой нашей встрече  толковал.  Так
что Инга твоя ему по барабану, ферштейн?
   Так какого же черта он голый в моей постели валялся, чуть не  ляпнула  я,
да вовремя прикусила язык.
   - Может, вся Москва и знает, а я не знаю. Я ведь этого  вашего  Юриса  ни
разу не видела, честно-пречестно! - В данном  случае  я  говорила  чистейшую
правду, а потому голос мой звенел как колокольчик. - Инга попросила  у  меня
ключ от квартиры для свиданий, а уж что они делали на самом  деле  -  я  без
понятия. Я ведь при этом не присутствовала.
   - Ладно, проехали. - Похоже, Борода мне все-таки поверил. -  Но  чего  же
тогда твоя подружка сама не пошла его искать?
   - Что же тут непонятного? - Я  усердно  генерировала  уверенность,  хотя,
видит бог, это было нелегко. - Она подумала, что он от  нее  просто  бегает.
Вот и решила удостовериться с моей помощью. Дальше вы все знаете.
   - Увлекательная история, хоть роман пиши, - заметил Борода скептически. -
Самая малость осталась: найти твою подружку и расспросить. Да еще  чтобы  ее
рассказ не отличался от твоего.
   - А это обязательно? - Я напустила на лицо озабоченности.
   - А как же ты думала, киска? - Борода сложил толстые губы трубочкой  и  ч
мокнул воздух. До чего же он все-таки противный, господи ты боже мой!
   - Н-ну... Тут такое  дело...  -  Я  намеренно  тянула  время,  чтобы  все
естественнее получилось. - Я же вам сказала,  кажется,  что  она  замужем...
Если муж узнает, он ее убьет.
   -  А  неча  мужу  изменять!  Тем  более  с  "голубыми"!  -  Борода  снова
задребезжал жиденьким смехом, больше  похожим  на  детские  всхлипывания.  -
Ладно, не боись, мы с ней с глазу на глаз покалякаем, муж  не  узнает.  -  И
прибавил уже серьезно:
   - Если правду скажет.
   - Ну раз так,.. - Я вздохнула и потупилась. - Ее зовут Инга Сусанян.
   - Как-как? Сусанян? - переспросил  Борода.  -  Сусанян,  Сусанян,  что-то
знакомое...
   - Да это же тот, ну который "Сусанинское патриотическое"... -  заржал  из
прихожей Лонг. - Русалки у него голые в кокошниках!
   "Какие еще русалки?" - подумала я и посмотрела на понурого Отто, а он  на
меня. В его взгляде легко читалось: "Ну ты и штучка, моя  дорогая,  втравила
меня в историю. А дружки у тебя - одна харя противнее другой". Я послала ему
взаимные претензии аналогичным образом: "Ты  тоже  гусь!  Сам,  оказывается,
американец, а изображал из себя бедного родственника. А еще  племянник  тети
Любы!"
   - Это тот Сусанян или другой? - снова загундосил Борода.
   - Ага, тот, - выжала я из себя будто бы через силу.
   Борода сразу призадумался. Смекал, наверное, что "покалякать" с Ингой при
таком-то муже будет непросто. Ха, он еще не знал, до какой степени непросто,
ведь Инга-то в Швейцарии!
   Пауза затянулась. Все сосредоточенно  молчали,  а  Беляш  шумно  сопел  и
бдительно переводил взгляд с меня на Отто,  а  с  Отто  -  на  меня,  чтобы,
значит, мы чего не замыслили.
   - Ну хорошо, - наконец вынес вердикт Борода, - проверим мы твою  Ингу.  А
до тех пор ты тут со своим родственником посидишь под  домашним  арестом.  -
Борода зыркнул на Отто. -  А  это,  -  он  потряс  бумажником  новоявленного
американца, - я забираю, чтобы покрыть свои расходы. А что, родня  на  то  и
существует, чтобы помогать друг другу.
   Ну не сволочь ли, а?
   Я возмутилась:
   - Почему под домашним арестом? Я же все рассказала!
   - А ты такая глупая, не понимаешь? - изумился Борода. - Это чтоб ты  свою
подружку не предупредила и не подучила ее, как лучше врать, усекла?
   - Усекла, - пробормотала я. - А он? Он-то здесь  совсем  ни  при  чем!  -
кивнула я на Отто.
   - А он... Он составит  тебе  компанию.  Чтобы  не  скучно  было.  И  Лонг
составит.
   - А чего опять я да я? Пусть Беляш, -  заартачился  было  долговязый,  но
заткнулся, перехватив грозный взгляд Бороды.
   Борода больше ничего не сказал, а Беляш, который при мне ни разу  рта  не
открыл, сразу приступил к делу. Подошел к Отто и бесцеремонно ухватил его за
рукав. Наверное,  мой  американский  кузен  вспомнил,  как  это  делается  в
американских  же  боевиках  типа  "Двойного  удара",  и  попробовал  оказать
сопротивление. Только нашим Беляшам ихние Рэмбо на один зубок, Беляш скрутил
его в два счета, а  подоспевший  Лонг  заклеил  бедному  Отто  рот  скотчем,
приговаривая:
   - Этого свяжем и в спальню, пусть отдохнет на кровати, а  баба  здесь  на
стуле посидит. Я поспешила встрять:
   - Только рот мне не заклеивайте, честное слово, я буду молчать.
   - Не будем, не будем, - пообещал Лонг, но не сдержал слова.  Вот  и  верь
после этого бандитам.
 
Глава 31 
 
   Сидеть привязанной к стулу - казнь египетская. Подумать только, а ведь  я
давно грозилась устроить то же самое Петьке, если  он  будет  горбиться  над
тетрадками. Но заклеиваить рот скотчем я Петьке никогда не обещала. А зачем?
Из него и так слова щипцами не вытащишь.
   К примеру, я спрашиваю:
   - Что у тебя по контрольной?
   А в  ответ  мне  -  гробовая  тишина,  только  вид  у  Петьки  становится
подозрительно задумчивым.
   Я повторяю вопрос и получаю аналогичный ответ, и  так  до  бесконечности.
Еще раз пять я взываю к Петьке с тем же успехом, после чего зверею.  Начинаю
орать так, что у самой уши закладывает. Ору, а сама  думаю:  и  чего  я  так
надрываюсь, ведь это же непедагогично,  но  остановиться  уже  не  в  силах.
Кончаются мои воспитательные потуги всегда одним  и  тем  же:  наоравшись  и
окончательно сорвав голос, я  выпиваю  полпузырька  валерьянки  и  даю  себе
клятву, что впредь буду держать себя в руках. Петька, который  пока  я  ору,
тупо смотрит в учебник, преспокойно собирает ранец и спрашивает:
   - Ма, можно я мультики посмотрю?
   - Смотри, - отзываюсь я тихо и всепрощающе, будто со  смертного  одра.  Я
знаю, стоит заглянуть  в  Петькин  ранец,  и  мгновенно  выяснится,  что  по
контрольной у него пара, а домашнюю работу он, как всегда, не сделал, но мне
уже не хочется. И орать я уже не могу, поскольку охрипла.
   Отдавая себе отчет в Петькиной запущенности и понимая, что одним ором тут
не управиться, я даже пыталась штудировать специальную литературу, но первый
же   из   педагогических   талмудов   начисто   отбил   у   меня   охоту   к
самосовершенствованию. Его  маститая  авторша  уже  во  вступительном  слове
горячо убеждала читателей ни при каких обстоятельствах не кричать на  детей,
попутно замечая, что ей самой это никогда не удавалось. Дескать, у  меня  не
получилось,  так,  может,  у  вас  получится.  Ясное  дело,  после  подобных
откровений у меня напрочь отшибло желание воспитывать Петьку по-научному,  и
я по старинке ору на него не реже трех раз на день...
   ...Ой, вы только посмотрите, что делает этот долговязый нахал! (Это я про
Лонга, оторвавшего меня от  светлых  воспоминаний  о  пребывающем  в  Котове
Петьке.) Ест мои сосиски! А перед этим опять были яблоки! Еще  и  кетчуп  из
кухни приволок, устроился за Петькиным столом и включил телевизор. Прямо как
у  себя  дома.  По-свойски  пощелкал  пультом,  немного  посмотрел  МТВ,  на
бразильском сериале задерживаться  не  стал,  а  вот  конец  передачи  "Наши
соседи" досмотрел с удовольствием.
   Еще бы, такое-то пропустить! Там  как  раз  какая-то  молодайка  делилась
своим горем. Горе было весьма небанальным, под  названием  "Никому  не  могу
отказать". Вот и хотела бы, да никак, а эгоисты-мужчины этим пользуются  без
зазрения совести. Пришел, к  примеру,  сантехник,  прокладку  поменять  -  в
кране, не подумайте чего другого - и с ходу кувырк в койку.  Заглянул  сосед
за солью -  и  туда  же.  Забежал  школьный  приятель  сына-восьмиклассника,
хороший мальчик, начитанный, а сын как нарочно на тренировке  задержался,  и
опять бес попутал. "Соседи" из телевизора,  конечно,  наперебой  с  советами
лезут, кто чего предлагает, кто - к врачу обратиться, кто - пустить дело  на
самотек, а долговязый бандюга заржал как жеребец, уминая мои сосиски:
   - Дустом их надо, дустом!
   Тут безутешная молодайка с экрана  пропала,  а  ее  место  занял  ведущий
передачи, которого я намедни  лицезрела  в  музее  Сусанина  на  опереточной
презентации   вызывающего   изжогу   пойла   под   названием    "Сусанинское
патриотическое". И вклинился он, конечно, неспроста, а чтобы подвести  итоги
дискуссии, что свелось к пространной трескотне,  сколь  цветистой,  столь  и
бессмысленной, а завершилось непременным реверансом в сторону  спонсоров.  В
числе коих, представьте себе, был  поименован  и  Ингин  Покемон.  Надо  же,
раскошелился, отстегнул на дорогую передачу! Следом  пошел  рекламный  блок,
длинный, минут на  десять.  Чего  туда  только  не  втулили:  и  шампуни,  и
стиральные  машины,  и  колготки,   и   внедорожники   и..,   небезызвестное
"Сусанинское патриотическое"!
   В жизни не видела ничего глупее. Если моя челюсть  и  не  отвалилась,  то
только потому, что была плотно прихвачена скотчем. Сначала на экране  возник
реденький перелесок, потом мужик в зипуне и лаптях, ну  точь-в-точь  как  на
пивной бутылке. Мужик шел по  сугробам  и  выводил  басом:  "Эх,  дубинушка,
ухнем!" За ним медленно тащились закутанные по самые  глаза  фигуры  -  надо
понимать, польские супостаты, обессиленные долгим блужданием по  непролазной
чащобе, представленной на экране редким перелеском.
   - Отдохнуть бы... - заунывно молили замордованные польские фигуры.
   - Отчего же не отдохнуть? - хитро соглашался мужик в зипуне, усаживался в
сугроб и развязывал свой мешок. А оттуда как по команде  выскакивали  пивные
бутылки.
   Доверчивые  поляки  радостно  эти  бутылки  похватали  и  дружно  к   ним
приложились, не ведая, что расположились аккурат  на  краю  трясины.  И  вот
только они пиво-то распробовали, как  снега  под  ними  расступились,  а  из
образовавшейся полыньи вынырнули русалки в русских кокошниках  и,  повиливая
хвостами, всех до одного супостатов утащили за собой  в  пучину.  Такой  вот
"Сусанин-тур". Только мужик в  зипуне  на  поверхности  остался.  Важно  так
подбоченился, зажал в мозолистой руке заветную бутылку и грянул:
   - "Сусанинское" - пиво для настоящих патриотов!
   - Видала? - хмыкнул, обернувшись ко мне, Лонг. - Ничего рекламка,  да?  А
пиво - дрянь!
   Насчет пива я была с ним полностью согласна,  только  сказать  ничего  не
могла из-за скотча.
   - Ну, после водки оно, может, и  ничего,  -  со  знанием  дела  рассуждал
долговязый, посылая в рот уже шестую, по моим подсчетам, сосиску, -  ну  это
нужно не меньше литра на грудь принять. Точно!
   Чтоб ты подавился! Я заерзала на стуле. Все тело затекло, скулы ломило от
непривычной неподвижности. Сколько мне так еще сидеть, спрашивается? По всей
видимости, до возвращения Бороды с Беляшом. Скорее бы уж, что ли.  С  другой
стороны, где гарантии, что они нас с Отто отпустят?  И  вообще,  я  довольно
смутно себе представляла их дальнейшие действия. Ну, допустим, сунутся они к
Покемону и чего добьются? Покемонова охрана им враз кости переломает, вот  и
вся недолга. Беляш, конечно, жлоб  коллекционный,  но  с  целой  ротой  себе
подобных ему не справиться.
   Только не подумайте, что мне их жалко. Наоборот,  именно  такое  развитие
событий я и предполагала, рассказывая Бороде об Инге. Пусть колошматят  друг
дружку, на здоровье, только бы нас с Отто оставили в покое. Хуже,  если  они
заранее прикинут свои шансы и придут к  выводу,  что  к  Покемону  лучше  не
соваться. Что тогда? Боюсь, что при  таких  раскладах  дело,  скорее  всего,
кончится тем, что они снимут деньги с кредитки Отто, а нас, а нас... Что  же
они сделают с нами? Ох, не знаю, не знаю, только у меня отчего-то мурашки по
коже забегали. Неимоверным усилием воли я заставила себя не думать  о  самом
страшном и, чтобы хоть чем-то себя  занять,  стала  исподлобья  разглядывать
приставленного к нам долговязого. А он как раз  дожевал  последнюю  сосиску,
громко икнул и произнес мечтательно:
   - Пожалуй, я бы еще что-нибудь съел... Прямо  бочка  бездонная  какая-то,
куда в него только лезет!
   Прожорливый бандюга погладил свой живот и изучающе посмотрел на  меня.  К
чему бы такие взгляды? Может, собирается меня съесть и мысленно прикидывает,
сколько во мне живого веса?
   - Есть у тебя еще что-нибудь похавать? -  Вопрос  явно  адресовался  мне,
поскольку, кроме меня и долговязого, в комнате никого не было.  Но  как,  он
думал, я ему отвечу с заклеенным ртом? Все,  что  я  могла,  -  это  сделать
круглые глаза.
   Лонг задумался на секунду-другую, а потом содрал с моего рта скотч. Между
прочим, не очень приятная процедура. Я поморщилась и с ходу выпалила:
   - Могу пожарить картошку! Если развяжешь, конечно.
   - Хитрая какая, - сказал долговязый обжора и стал развязывать  мне  руки,
приговаривая:
   - Только рыпнись, изуродую, как бог черепаху.
   Через пять минут я уже чистила на кухне картошку, а Лонг стоял у меня над
душой, бдительно наблюдая, как я орудую ножом, и громко сглатывая  слюну.  И
это после килограмма сосисок!
   - А к картошке чего? - Лонг  в  двадцатый  раз  заглянул  в  холодильник,
раздувая ноздри. Будто вынюхивал, что бы еще сожрать, пока жареная  картошка
в проекте. А чего  там  вынюхивать,  ведь  все  уже  съел,  остались  только
полбанки майонеза да мазь от угрей, которую я заказываю для Петьки в аптеке.
Петька сейчас в Котове, и мазь давно просрочена, надо бы ее выбросить,  а  я
каждый раз забываю. - Так чего у нас к картошке?
   - В каком смысле? - Я  начистила,  наверное,  уже  полведра  картошки.  -
Выпить, что ли?
   - А что, есть? - сразу оживился обжора.
   - Нет, но, если надо, могу сбегать в магазин, - предложила я.
   - Не надо никуда бегать. - Лонг не скрывал глубокого разочарования.
   - Ну тогда из спиртного у меня только настойка пустырника.
   - Хрен с ней, с настойкой, - отмахнулся бандюга, - ну а  что-нибудь  типа
огурцов соленых или...
   - ..Яблочек моченых, - услужливо подсказала я.
   - Во-во, яблочек тоже можно, - воодушевился ненасытный гангстер.
   - К сожалению, не могу порадовать Ни тем, ни другим.
   Физиономия Лонга обиженно вытянулась.
   - Ну что за бабы пошли! Пожрать у них вечно нечего! А если  кто-нибудь  в
гости придет?
   Нет, вы видели наглеца, в гости он пришел! Давай, хозяйка, все, что  есть
в печи, все на стол мечи.
   Я  продолжала  с  остервенением  чистить  картошку,  а  Лонг  достал   из
холодильника майонез, намазал им кусок хлеба и съел. Постоял, погладил  себя
по животу, после чего соорудил еще один "бутерброд" и опять слопал за  милую
душу. Того и  гляди  Петькина  мазь  от  угрей  в  ход  пойдет,  с  таким-то
аппетитом.
   - Ну скоро ты там? Когда картошка будет? -  Покончив  с  майонезом,  Лонг
стал выражать неудовольствие.
   - Столько хватит?
   Лонг заглянул в миску, сморщился:
   - Ты жарь, жарь давай.
   - Сейчас,  сейчас...  -  Я  встала  на  табурет,  чтобы  достать  большую
сковородку, которой я пользуюсь редко, а посему держу на самой верхней полке
настенного шкафа рядом со сменными насадками от кухонного  комбайна.  А  им,
если честно, я не пользуюсь вовсе, поскольку более бесполезную  вещь  трудно
себе представить. Хорошо еще, что мне его  подарили,  а  то  ведь  некоторые
бешеные деньги тратят, чтобы купить эту импортную электрическую машинку  для
шинкования копеечной морковки. Да  где  эта  чертова  сковородка,  никак  не
найду...
   - Эй, ты чего там возишься? Шевелись, а то жрать охота, -  окликнул  меня
снизу Лонг.
   Именно снизу, потому что вместе с табуретом я была выше его  примерно  на
полголовы. Впрочем, он стоял, чуть  склонившись,  потому  что  заглядывал  в
банки с крупами в надежде разыскать еще что-нибудь мало-мальски съедобное. И
я со своего табурета имела прекрасную возможность обозревать  его  костистый
затылок и сильно оттопыренные уши.
   - Ишь, раскомандовался, - бормотала я себе под нос, нашаривая сковородку.
Ну кому это понравится: врываются в  твой  дом  без  приглашения,  лупят  по
башке, отнимают  деньги,  съедают  сосиски,  а  потом  тебя  же  обвиняют  в
негостеприимности.
   Ну наконец-то, вот и сковородка.  Ого,  а  я  уже  и  забыла,  какая  она
тяжелая. Это вам не  "Тефаль",  который  денно  и  нощно  думает  о  нас,  а
стратегический советский "чугуний". Такую сковородку лучше не ронять,  чтобы
ненароком не зашибить соседей снизу.
   - Чего ты там застряла? - Лонг перестал шарить по банкам для круп, поднял
голову  и   даже   попытался   инстинктивно   заслониться   рукой.   Поздно,
стратегическая сковородка с неумолимой необратимостью уже приближалась к его
зализанному темечку. Не проронив  и  звука,  он  шмякнулся  на  пол,  широко
разбросав длинные худые ноги. Уж не убила ли я его, часом?
   Я спрыгнула со стула и присела рядом с Лонгом  на  корточки,  по-прежнему
сжимая в руках сковородку. Живой, дышит, а на затылке - здоровенная шишка и,
между прочим, продолжает расти на глазах. Не теряя ни минуты, я притащила из
комнаты моток бельевой веревки, той  самой,  которой  прежде  Лонг  связывал
меня, и, не особенно церемонясь, повторила ту же процедуру с ним. И рот  ему
скотчем заклеила, между прочим, не без удовольствия. Пусть  на  своей  шкуре
почувствует, каково это.
   Потом обшарила его карманы.  Обнаружила  сотовый  телефон  и  две  смятые
пятисотрублевые бумажки, жирный кулек из-под жареной картошки и полпригоршни
засохших хлебных крошек. Все, кроме кулька и крошек,  реквизировала  в  свою
пользу: деньги - в порядке компенсации за Ингино портмоне, а  телефон  -  на
всякий случай.
   - Порядок. - Я сдула волосы со вспотевшего лба и уже собиралась подняться
с полу, как поверженный Лонг закопошился.  Пришлось  еще  разок  огреть  его
сковородкой и пнуть ногой для верности. Ненасытный тип сразу затих.
   Ну вот, теперь можно было отправляться в  спальню  -  освобождать  своего
американского кузена, пока Борода с Беляшом не нагрянули.  Мне  все  еще  не
верилось, что я улизнула от них во второй раз. Почти  улизнула.  Кстати,  не
подозрительно  ли  это,  учитывая,  что  я  родом  из  печально  знаменитого
Виллабаджо? А, как по-вашему? Лично я могу найти  только  одно  относительно
разумное объяснение данному феномену: в нежданном появлении на моем туманном
горизонте гражданина США Отто Кетлинга. Возможно, именно он  привнес  в  эту
затянувшуюся историю сказочный дух американских блокбастеров, в которых, как
известно, все рано или поздно кончается - чем-чем? Вот именно: хеппи-эндом!
 
Глава 32 
 
   Только я содрала скотч со рта Отто, как сразу же об этом пожалела, потому
что новоявленный американский родственник немедленно забросал меня вопросами
на чистейшем русском языке. У меня к нему вопросов было не меньше,  но  я-то
крепилась!
   - Потом, потом, - повторяла я, сражаясь с узлами на веревке,  стягивающей
его запястья, - еще успеется.
   А ему, видать, не терпелось донести  до  меня  свою  сугубо  американскую
точку зрения:
   - Да, говорили мне, что в России сплошная мафия, но чтобы  вот  так  вот,
сразу...
   Естественно, мне стало обидно за Россию, и я прошипела сквозь зубы:
   - Вот и сидел бы в своей Америке, кто не давал...
   - Они кто, твои дружки? - Отто, морщась, растирал затекшие руки.
   Смотри-ка, на "ты" перешел. Видимо, уверенность  в  том,  что  перед  ним
стопроцентная  русская  Сонька  Золотая  Ручка,  избавила  его  от  излишков
учтивости.
   - Ага, они мои сообщники, - с готовностью  подтвердила  я,  -  раньше  мы
вместе грабили и убивали, а потом не поделили добычу и немного  поссорились.
Ничего, еще помиримся, а там, глядишь, банк возьмем или самолет угоним,  что
подвернется...
   - Это серьезно?  -  Пришибленная  американская  физиономия  Отто  заметно
вытянулась.
   - Конечно, серьезно, - кивнула я, отдуваясь (Беляш связал глупого янки на
совесть). - Да у нас тут все такие. Народ в основном уже попривык, ничего не
боится. Ну разве что, когда  медведь  на  Красную  площадь  забредет,  тогда
переполох случается, это точно. Потому что неизвестно, чего от  него  ждать,
от медведя-то. Косолапый, он ведь долларами не  интересуется,  просто  съест
без долгих разговоров - и  поминай  как  звали.  Но  медведь  -  это  сейчас
редкость, ну, может, раз в неделю забредет, ну два, от силы - три...
   -  Понятно...  -  Маленькие  аккуратные  уши  Отто   слегка   порозовели.
Окончательно избавившись от пут, он встал на ноги и  немного  потоптался  на
месте, словно проверяя, не утратил ли способность передвигаться.
   - Ладно, пошли отсюда, - поторопила я его, поскольку в своих способностях
вязать надежные узлы была не слишком уверена. Оглушенный  сковородкой,  Лонг
мог в любую минуту очухаться, выпутаться и  сильно  затруднить  наш  с  Отто
тактический отход.
   Племянника тети Любы - долгожительницы долго уговаривать не пришлось, вот
только в прихожей, пока я снимала с вешалки ветровку, он слегка  замешкался.
Увидел торчащие из кухни ноги Лонга и спросил шепотом:
   - Что это с ним?
   Я отмахнулась:
   - Пал жертвой одного из смертных грехов.
   - Какого именно? - Эти янки такие дотошные!
   - Чревоугодия, - удовлетворила я его любопытство уже за дверью.
   - Отравился, что ли? - туго соображал буква-лист Отто.
   - Вроде того, - уклончиво ответила я, хотела вызвать лифт, но передумала.
Вдруг еще застрянет, хватит с меня одного печального опыта.
   Через два квартала от дома я в первый раз остановилась, чтобы отдышаться.
Молчавший до того Отто коварно воспользовался этой минутой, чтобы обрушиться
на меня с новой порцией вопросов, от которых я кое-как отбивалась, пока дело
не дошло до советов.
   Совет номер один звучал следующим образом:
   - Нужно обратиться в органы правопорядка.
   - Нет, только не это! - выпалила я.
   - Почему?
   - Почему-почему... - повторяла я, ловя себя  на  том,  что  начинаю  тихо
ненавидеть этого бедолагу, за каким-то чертом нагрянувшего в  Россию  и  тем
самым сильно усложнившего мою и без того нелегкую жизнь. Чувствую, зря я его
развязала. - Да потому, что у нас кругом мафия, ты же сам сказал! В  милиции
тоже  коррупция.  А..,  а  иностранцев  вообще  не  любят,  запросто   могут
куда-нибудь услать. В Сибирь, например.
   - Да ну? - не поверил Отто. - Но они же украли мои деньги и мой паспорт!
   - Вот именно, паспорт, - подхватила я, - попробуй теперь докажи,  что  ты
американец. А что, - я оглядела его с головы до ног, - по внешнему виду ведь
ни за что не скажешь.
   - Что же тогда делать? - Отто заметно приуныл.
   - Самому нужно свой паспорт спасать! - заявила я с пафосом и углубилась в
раздумья.
   Меня не покидало какое-то странное чувство. Ну  вроде  я  что-то  забыла.
Может, газ выключить? Или утюг? Со мной такое бывает: только выйду из дома -
и начинается! Но в  данном  случае  меня,  конечно,  другое  беспокоило.  Ну
звезданула я Лонга сковородкой, ну удрала, прихватив с собой зачем-то  этого
американского дурачка, с которым только лишние  хлопоты,  но  вот  что  это,
собственно, меняет? Ведь все мое остается со мной. И исчезнувший труп Юриса,
и мистический Ингин сын, и неизвестный брюнет, наведывавшийся в мою квартиру
наряду с Юрисом.  Что  же  получается:  мне  и  дальше  бегать  от  Юрисовых
приятелей и шарахаться от милиции? Ну нет, я этого не перенесу.
   Нужно вернуться, привести в чувство Лонга и вытрясти из него все, что  он
знает про Юриса. Ага, так он мне и сказал! А сковородка на что?  Так-то  оно
так, только вдруг Борода с Беляшом заявятся? Что ж, чисто теоретически такая
опасность, конечно, остается, но практически - вряд ли им удастся  вырваться
из лап Покемоновых бодигардов. Впрочем, это  в  том  случае,  если  они  еще
сунутся в  эти  лапы,  а  то  ведь  запросто  могут  перетрухать  заранее  и
ограничиться окончательным разорением Отто. Снимут с  его  золотой  карточки
оставшиеся баксы - и назад. Чтобы облегчить свою бандитскую душу  нарезанием
ремней из меня и Отто. Да, такой вариант не исключен, но рискнуть придется.
   Не имеющий ни малейшего понятия о моих душевных муках, Отто переминался с
ноги на ногу и пытливо заглядывал мне в  лицо.  Наивный,  он  ждал  от  меня
помощи.  Тоже  мне,  нашел,  на  кого  рассчитывать!  Стыдно,  но   придется
воспользоваться его американской доверчивостью.
   А чьей же еще, когда под рукой никого, кроме него? Вот у Инги  для  таких
целей была я. Ах, Инга, Инга, эта  беспримерная  обманщица,  задурившая  мне
мозги и бросившая меня на произвол судьбы! Ей что, она теперь в Швейцарии, а
я тут вою от безнадеги. Вот вам наука на будущее, будьте умнее меня, каленым
железом выжигайте в себе сентиментальность и  поганой  метлой  гоните  прочь
подруг  детства,  иначе  погрязнете  в  проблемах,  как   непутевые   жители
Виллабаджо в склизком жиру от свадебной индейки.
   Я снова вплотную занялась обработкой несчастного Отто. Напустила на  себя
таинственности и стала его гипнотизировать непроницаемым взглядом.
   - Стой здесь и никуда не уходи.
   - А ты куда? - испугался Отто,  как  маленький  мальчик,  который  боится
оставаться один.
   - Скоро вернусь! - решительно пресекла я  дальнейшие  расспросы  и  рысью
устремилась обратно, в свою разоренную бандитским нашествием квартиру.  Если
б вы только могли предположить, кого я там застала! Да где уж вам, если даже
я ничего подобного и в уме не держала.
   А дело  было  так.  Я  на  всех  парах  подлетела  к  дому  и,  почему-то
пригибаясь, будто меня на прицеле снайпер держал, протиснулась в подъезд,  а
затем крадучись взобралась на пятый этаж. Постояла у своей квартиры,  прядая
ушами, как лошадь, и, мысленно перекрестившись, толкнула дверь. Она послушно
распахнулась, обнажив  сумрачное  нутро  прихожей.  Из  комнат  и  кухни  не
донеслось ни одного подозрительного звука, и я сделала еще пару шагов. Этого
как раз хватило, чтобы пересечь крохотную прихожую и  робко,  одним  глазком
заглянуть  в  кухню,  где  каких-то  пятнадцать  минут  назад   я   оставила
оглушенного сковородкой Лонга.
   Он и сейчас там лежал. А над ним склонился неизвестный мне человек,  явно
не Борода.  И  не  Беляш.  От  испуга  я  на  несколько  мгновений  потеряла
способность соображать и вместо того, чтобы драпать без  оглядки,  стояла  и
как завороженная смотрела на спину таинственного незнакомца. Пока он  что-то
ею не почувствовал и не обернулся. Я сдавленно вскрикнула и вылетела вон.  И
только  оказавшись  на  почтительном  расстоянии   от   дома,   я,   наскоро
проанализировав увиденное, с запозданием идентифицировала того,  кто  пришел
на выручку Лонгу. Это был мистер Тореро! Тот самый  красавец-стриптизер,  от
которого млели  состоятельные  дамочки  в  соку.  Значит,  он  тоже  бандит?
Признаться, я расстроилась чуть сильнее, чем следовало.
 
*** 
 
   Отто  оказался  на  редкость  послушным  мальчиком.  Стоял  и   терпеливо
дожидался меня в пропахшей кошками подворотне,  бедный  американский  малый,
жестоко поплатившийся за желание иметь родственников  в  неласковой  России.
Видели бы вы, с какой  надеждой  он  на  меня  посмотрел.  Мне  сразу  стало
совестно за те небылицы, которые я ему наплела.  Ну  насчет  того,  что  без
американского паспорта его чуть  ли  не  волки  загрызут.  Я  бы,  наверное,
зарыдала от жалости к нему, если бы он снова  не  полез  ко  мне  со  своими
дурацкими вопросами.
   - Минутку, - выставила я вперед руку, - мне нужно подумать!
   Мне нужно было как следует обмозговать ситуацию в свете вновь открывшихся
обстоятельств. Именно с этой целью я и попыталась ненадолго уйти  в  себя  и
ушла бы, если бы не Отто, успевший в мое отсутствие так одичать, как будто я
его не в  подворотне  оставила,  а  на  необитаемом  острове.  Ничем  другим
объяснить его неумеренное словоизвержение я просто не в состоянии.
   - Мне нужно... Нужно сказать очень важное, - дергал он меня  за  рукав  в
непонятном возбуждении.
   - Сейчас, сейчас... - отмахивалась я от него, пытаясь сосредоточиться  на
мистере  Тореро.   Если   он   из   шайки   Бороды,   то,   следовательно...
Следовательно...
   - ..Твоя эта.., криминальная жизнь  к  этому  не  имеет  значения.  -  От
волнения Отто заговорил по-русски как иностранец. Впрочем,  он  ведь  и  был
иностранец. - То есть, я хотел сказать, отношения. Потому что, как бы там ни
было, ты - это ты.
   Очень мудрое наблюдение. Я-то - я, не спорю, а вот что с  Отто  творится?
Весь дрожит, испариной покрылся, как рекламная бутылка пепси-колы. Может,  у
него с головой не все в порядке? На нервной почве. Это все Беляш,  мерзавец,
обработал  беднягу  по  полной  программе,  а  у  Отто   черепушка   тонкая,
американская, на такие нежности не рассчитанная.
   - Это все равно твое, понимаешь? Понимаешь? - схватил он меня за руку.
   - Понимаю, понимаю, - кивала я, хотя ничегошеньки не  понимала.  Лишь  бы
только он успокоился. А то еще начнет  орать  и  биться  головой  об  стену.
Говорят, у неврастеников такое бывает.
   - Мне раньше, раньше это сказать надо было, - убивался Отто, -  в  первый
день. Но не получилось...
   - Конечно, конечно,  -  поддакивала  я,  опасливо  озираясь.  Боюсь,  что
благодаря горячности Отто мы начали привлекать внимание посторонних.  Хорошо
еще, что их было немного: бомжеватый товарищ с дворнягой на поводке, усердно
изучающий   содержимое   мусорного   бака,   да    изнывающий    от    скуки
мальчишка-подросток на скамейке.
   - Тогда я был готов, но тебя не было, - захлебывался в эмоциях Отто. -  Я
сразу собирался это сделать, но не  вышло...  Позвонил,  а  никто  дверь  не
открывает... Я поднялся этажом выше и стал  ждать...  А  потом  из  квартиры
какая-то женщина  вышла,  я  подумал,  что  это  ты,  окликнул,  но  она  не
оглянулась, быстро побежала вниз... Потом я пришел в субботу,  на  следующий
день, ты дверь открыла, а у меня  язык  не  повернулся  почему-то...  Решил,
сначала все-таки в Котов съезжу, чтобы никаких сомнений...
   - Ага, ага, - кивала я, поглаживая Отто по щеке, - все будет хорошо,  все
будет хорошо. - А у  самой  поджилки  затряслись  от  услышанного.  -  Отто,
миленький, - взмолилась я, - ты получше вспомни, когда ты видел ту  женщину?
Ну, сосредоточься и вспомни, когда это было?.
   - В прошлую пятницу, перед грозой. - Судя по всему,  Отто  на  память  не
жаловался. - А на следующий день, в субботу, мы встретились, но я не сказал,
зачем я тебя искал...
   - Скажешь, еще скажешь, - прервала я многословные излияния Отто, - а пока
лучше вот что скажи... В ту пятницу... Ну, во сколько это было?
   - Около семи, точнее, в восемнадцать  пятьдесят.  Да-да,  в  восемнадцать
пятьдесят я позвонил, мне не открыли, я позвонил еще  раз,  поднялся  этажом
выше - там окно открыто было,  не  так  душно  -  и  стал  ждать,  а  уже  в
девятнадцать десять я ушел, - по-военному четко отчитался  Отто,  как  будто
заранее хронометраж составил. Надо же, какой пунктуальный.
   Так что же  это  получается,  люди  добрые?  Какая  такая  женщина  пулей
вылетела из моей квартиры в роковую пятницу между восемнадцатью  пятидесятью
и  девятнадцатью  десятью?  Зуб  даю,  что  Инга.  Которая,  между   прочим,
утверждала, что оставила Юриса в моей  постели  живым  и  здоровым  в  шесть
вечера. Я же вернулась домой в половине восьмого и обнаружила его  мертвецки
мертвым. Следовательно, следовательно... Господи, это слишком ужасно,  чтобы
быть правдой!
   ...Моя голова и без того трещала по швам от горестных размышлений, а  тут
еще Отто ни на минуту не замолкал, все убивался,  сердечный,  а  из-за  чего
убивался, я так и не поняла. Но когда он гулко стукнул себя кулаком в  грудь
и в двадцатый раз завел песнь о чем-то невысказанном, в моем  полусумеречном
сознании забрезжила сумасшедшая  догадка.  Уж  не  в  любви  ли  ко  мне  он
собирается признаться? Да, но когда же он успел?
   Дайте-ка соображу. Значит, так... Мы с  ним  в  первый  раз  увиделись  в
субботу, а в пятницу он уже обивал мой  порог,  изнемогая  от  желания  "все
рассказать сразу". Что,  разве  такое  бывает?  А  черт  их  разберет,  этих
американцев, у них же все не по-русски. И все равно  странно.  Как-никак  мы
хоть дальние, но родственники, через усопшую тетю Любу, сам же сказал.
   И потом, я его ни капельки не люблю.
   - Мы еще поговорим, обязательно поговорим и все обсудим,  -  пообещала  я
Отто, слегка отстраняясь, а то еще полезет с поцелуями. - А сейчас  попробуй
описать женщину, которая в пятницу вышла из моей квартиры.
   Кажется, Отто немного задело мое пренебрежение к его пылким чувствам.  Он
заметно поскучнел и сообщил без всякого энтузиазма:
   - Да я ее плохо рассмотрел, ведь я ее видел со  спины  и  мельком...  Ну,
женщина как женщина. По-моему, молодая...
   - А во что она была одета, не заметил? - Вопреки всему, я еще  на  что-то
надеялась.
   - Одета? - Отто окончательно упал духом, потому что я своими  расспросами
не давала ему говорить, о чем ему хотелось. - В брюки, кажется.
   - А волосы... Какие у нее были волосы? - Я затаила дыхание.
   - Темные. Как это.., каштановые. А что?
 
Глава 33 
 
   Отто ужасно мешал мне думать, потому что нес совершеннейшую  чепуху.  Ну,
например, такое:
   - ..Я не сказал все в первый день еще  и  потому,  что  хотел  вам  двоим
одновременно это объявить. А кто этот второй, мне тогда было  неизвестно,  я
даже думал, что это мужчина. Теперь-то я знаю, это тоже женщина. Значит, вас
будет двое, все пополам. Разве не замечательно?
   Ну все, это финиш. Он что, в гарем  меня  зовет?  На  пару  с  еще  одной
счастливицей? Спасибо хоть вариант, в котором фигурировал счастливец, отпал.
Да, с головой у Отто совсем нехорошо. Я даже склонна была  подозревать,  что
это у него от рождения, а Беляш своими  кулачищами  только  усугубил  старую
болячку.  Ну  не  обидно,  скажите,  пожалуйста,  в  кои  веки  американский
родственник обнаружился, и тот дурачок. Ну  и  как  с  ним  быть  прикажете?
Бросать такого негуманно, а нянчиться с ним мне совершенно не  с  руки.  Тем
более теперь, когда моя история обросла новыми подробностями.
   Во-первых,  в  ней  возник  некий  таинственный  брюнет,  посещавший  мою
квартиру наряду  с  Ингой  и  Юрисом.  Вполне  возможно,  что  это  один  из
многочисленных Ингиных любовников. Но и его загадочный образ  меркнет  перед
невероятными обстоятельствами, открывшимися мне только что с  помощью  Отто.
Инга меня бессовестно обманывала, когда клятвенно заверяла, что покинула мою
квартиру за полтора часа до моего возвращения. На самом деле мы  разминулись
на какие-то десять-пятнадцать минут!
   Ну и как вам такой винегрет? Впрочем, вам-то что, вы всего лишь сторонние
наблюдатели. А я готова волосы на себе рвать. А тут еще на ум зачем-то снова
пришла Лиза Бричкина. И польские супостаты, сгинувшие в непролазном  болоте.
Помнится, я где-то читала, что трясина засасывает тем быстрее,  чем  сильнее
увязший барахтается. А что, неплохое сравнение применительно ко мне. Еще как
впечатляет. Только ляхи, те своими сильными впечатлениями в  русском  болоте
обязаны Сусанину и собственным агрессивным амбициям, а я - лучшей подружке и
своей патологической доверчивости.
   Теперь об Инге. Надо отдать ей должное, она все очень хорошо  рассчитала.
С лифтом, правда, из-за грозы неувязка  вышла,  но  ведь  силы  небесные,  к
счастью, пока еще не в ее власти. А в остальном - все гладко, комар носа  не
подточит. Ах, как талантливо и ненавязчиво она направляла  меня  в  трясину,
даже промашку с выпавшим из сумочки пистолетом в свою пользу обратила! А тут
и Покемонова оплеуха, которая то ли была, то ли нет,  поди  проверь,  кстати
пришлась. Дескать, при таком-то тиране-муже и ангел в мыслях согрешит. Ну  а
придуманный ребенок - просто сильный заключительный аккорд.  Убедившись  же,
что я увязла по шейку в мутной жиже и на твердую почву мне уже не выбраться,
она на ходу сочинила аварию и была такова. Ловко? Не то слово!
   ...А бедолага Отто все выводил задушевным тоном,  сложив  руки  на  своей
худосочной груди:
   - ..Я же хотел, чтобы мы встретились втроем, за одним столом, и  обсудили
дальнейшие планы. Чтобы не было сомнений, недомолвок...
   Ах ты, сердечный, какие уж тут сомнения! Все ясно как белый день.  Упекут
тебя на исторической родине в психушку, как пить дать  упекут.  Но  в  конце
концов психушка ведь не тюрьма, хотя у них в Америке, говорят, и тюрьмы, как
наши профсоюзные здравницы, а то и получше.
   - Мы и встретимся, обязательно встретимся, только  потом,  -  заверила  я
Отто, лихорадочно соображая, за что бы такое мне уцепиться, чтобы  отчаянным
рывком  выдернуть  себя  из  трясины.  Ну  если  только  уподобиться  барону
Мюнхгаузену,  как  известно,  использовавшему  для  этих  целей  собственную
шевелюру. В каком-то  смысле  мне,  конечно,  проще,  поскольку  Мюнхгаузену
пришлось  одновременно  и  собственного  жеребца  вытаскивать,  а  я   особа
безлошадная, но это очень слабое утешение.
   - Нет, нам нужно срочно все обсудить,  -  упрямо  стоял  на  своем  Отто.
Прилип как банный лист.
   Ага, вот сейчас все брошу и буду толочь  воду  в  ступе,  пока  масло  не
собью!
   - Да-да-да, - уговаривала я его, медленно отступая, - мы обсудим, мы  все
обсудим... Скоро, очень скоро,  а  сейчас  я  ненадолго  отлучусь  по  очень
важному делу...
   - Я с тобой, - неожиданно заявил хилый янки.
   - Это рискованно, - охладила я его пыл.
   - Очень? - уточнил Отто и как-то скукожился.
   - Очень, - кивнула я.
   - Но тебе нельзя рисковать! - воскликнул этот полоумный. Вы не  поверите,
но в его маленьких глазках даже слезы блеснули.
   Честное слово, я растрогалась.
   - Ничего не поделаешь, Отто, есть такая  профессия:  родину  защищать,  -
жалко схохмила я, только чтобы не разреветься за компанию с ним.
   И что бы вы думали... Этот американский меланхолик принял  мою  идиотскую
шуточку за чистую монету,  сразу  весь  подобрался,  чуть  ли  ни  во  фрунт
вытянулся:
   - Значит, это так серьезно? Но хотя бы пообещай, что будешь беречь себя.
   - Обещаю! - торжественно поклялась я.
   - А когда ты вернешься, мы все обсудим, да?
   - Обсудим, обсудим, - я просто лучилась оптимизмом, - в другой раз.  -  И
добавила тихо-тихо, исключительно для себя:
   - Точнее, в другой жизни.
 
*** 
 
   План дальнейших действий созрел  у  меня,  как  только  я  избавилась  от
повредившегося  рассудком  кузена  Отто.  И   план   этот   был   совершенно
сумасшедший, прямо под копирку переснятый  из  боевика.  А  вы,  верно,  уже
подумали, что я с помощью своей говорильни собираюсь вас сорок лет водить по
пустыне, как Моисей евреев, пока вы все не забудете и согласитесь  на  самый
примитивный хеппи-энд? Только за то, что он  "энд".  Ну,  признайтесь,  была
такая мысль?  А  вот  и  зря  вы  так  поспешили,  потому  что  у  меня  все
по-честному, без обмана. И уже скоро, даже очень скоро вы в этом убедитесь.
   Итак, я действовала в строгом соответствии с намеченным планом. А  первым
пунктом в нем значился звонок в московскую квартиру Покемона  из  ближайшего
телефона-автомата. Там мне ответили,  что  хозяин  на  даче,  а  хозяйка  за
границей. Уже хорошо,  потому  что  вполне  могли  и  послать,  не  впрямую,
конечно, а в вежливой форме...
   -  Ну  что  ж,  -  пробормотала  я,  вешая  трубку,  -  задача  несколько
усложняется...
   И побежала ловить такси,  что  оказалось  не  так-то  просто.  Сначала  я
терялась в догадках,  почему  вместо  того,  чтобы  остановиться,  они  меня
старательно объезжают. Потом сообразила,  я  не  внушаю  доверия  таксистам:
растрепанная, взгляд блуждающий... Пришлось немножко приосаниться, а главное
- перестать подпрыгивать на одной ножке и размахивать руками, как рыболов на
отколовшейся льдине. Только после  этого  возле  меня  притормозила  машина.
Теперь уже мне не понравился таксист -  типичнейший  желчный  зануда,  но  я
смирилась, по старой привычке памятуя, что это они нас выбирают, а не мы их.
Кто-то скажет, что должно быть наоборот, так ведь много чего должно быть.
   Зануда стал недовольно раздувать щеки, как только выяснилось,  что  ехать
придется за город. Ну и, само  собой,  завел  разговор  про  двойной  тариф.
Брюзжал и брюзжал, пока я не согласилась. Пусть  подавится.  Мне  бы  только
поскорее увидеть Покемона, мне бы только успеть его  предупредить...  Да-да,
не удивляйтесь, в тот момент мною двигала трогательная забота о Покемоне. Об
этом мерзком уродце, об этом бесчувственном денежном мешке, который в  свете
вновь открывшихся мне обстоятельств выглядел на мрачном Ингином  фоне  сущей
Белоснежкой. Потому что это  она  желала  его  смерти  и,  вполне  возможно,
находилась в двух шагах от желанной цели!
   Разумеется, я не знала всех деталей ее  преступного  замысла,  но  Ингины
намерения не вызывали у меня ни малейшего сомнения. Рано или поздно она  его
убьет, либо собственноручно, либо воспользуется услугами  наемного  киллера,
на роль  которого  она  поначалу  пыталась  сосватать  Юриса.  Возможно,  он
отказался или - такое тоже не исключено - они попросту не сошлись в цене, но
Инга от Юриса избавилась. Однако не думаю, что найти ему замену будет так уж
трудно. Конечно, вы скажете: а как же многочисленная Покемонова  охрана?  Ну
да, с охраной лучше, чем без нее, но ведь Инга так хорошо знает все привычки
и  повадки  собственного  мужа,  что  ей  нетрудно  будет   придумать,   как
перехитрить Покемоновых телохранителей.  И  боюсь,  сейчас  ей  это  сделать
проще, чем когда-либо. Почему? Да очень просто! Вспомните, где сейчас  Инга?
Правильно, в  Швейцарии!  Восстанавливает  силы  после  ею  же  подстроенной
аварии, а заодно убралась из России, чтобы в  случае  чего  не  попасть  под
подозрение. Это потом она вернется с персидскими глазами безутешной вдовы  и
будет долго рыдать у гроба, а сейчас она сама  на  волосок  от  смерти.  Для
всех, кроме меня. Именно что кроме!
   Я невольно поежилась. А вдруг она того.., и до меня доберется?  Как-никак
одна я могу разоблачить ее. Или все-таки не  могу?  Ох,  боюсь,  что  "или".
Ингиными стараниями я так запуталась, что вряд  ли  кто-нибудь  станет  меня
слушать. Кроме того, я на крючке у Бороды, а значит, Инге и руки  марать  не
придется, все за нее сделают. Вот только мой  внезапный  визит  к  Покемону,
даже если он мне не поверит, наверняка заставит ее понервничать.  Только  бы
мне до него добраться, только бы успеть...
   А вдруг не получится? Вдруг Инга и от этого  подстраховалась?  Что  ей  с
ее-то данными стоило, к примеру, настроить на нужную  волну  кого-нибудь  из
Покемоновых бодигардов? Да запросто! А если так, то я сильно рискую  никогда
не добраться до Покемона. Одна-одинешенька, к тому же  безоружная.  Стоп,  а
пистолет в камышах? Вот когда пришло его  время.  В  точном  соответствии  с
законами драматургии. Как с тем ружьем, что в первом акте скромно  висит  на
стене, а в последнем - всенепременно обязано выстрелить. Ну, у нас, может, и
не последний акт, но подстраховаться не помешает.
   Тогда к озеру. Скорее к озеру. Я покосилась на  зануду-таксиста,  заранее
уверенная, что ему небольшое изменение маршрута сильно  не  понравится.  Так
оно и оказалось.
   -  Куда?  -  сразу  загундосил  он.  -  Какое  еще  озеро?  Мы   так   не
договаривались.
   Вы себе не представляете, чего мне стоило его уломать! Особенно учитывая,
что дорогу к озеру я, в сущности, не знала. Казалось  бы,  раз  ума  хватило
запрятать пистолет, то стоило бы запомнить, как к нему добраться, однако  же
сами видите, с кем имеете  дело.  Не  повезло  вам  с  героиней,  совсем  не
повезло.
   И чего я только не наслушалась, пока мы искали  это  озеро.  Эта  желчная
сволочь ничуть не стесняла себя в выражениях, а я была вынуждена терпеть. Мы
то и дело  останавливались  и  спрашивали  про  озеро  у  всех  подряд.  Нас
направляли в самые противоположные концы, но каждый раз не туда, а проклятый
счетчик исправно щелкал, суммировал цифирь, действуя мне  на  нервы.  Я  уже
боялась, что экспроприированной наличности  Лонга  мне  не  хватит,  но  тут
заколдованное озеро возникло само по себе, словно устало водить  нас  вокруг
да около.
   Я первая увидела его за деревьями и заорала:
   - Вот оно! Приехали!
   Заплатила по счетчику по  двойному  тарифу,  как  и  обещала,  и  вежливо
попросила,   превозмогая   желание   обложить   этого   хапугу   непечатными
выражениями:
   - Подождите меня буквально минуточку. Я туда и обратно.
   Сквалыжный  таксист  внимательно  посмотрел  на  свет  одну  из  Лонговых
пятисотрублевок, сунул ее в карман и огляделся по сторонам:
   - Местечко-то глухое...
   - Ну минутку, одну минутку...
   - Ладно, - сжалился он, - только быстро. И  это...  Задаток  надо.  Ну  и
хмырь!
   - Какой задаток? - возмутилась я.
   - А вдруг я зря ждать буду?
   - Как это зря? Я же вернусь. Через минуту. -  Чуть  не  сказала:  "Только
пистолет возьму".
   - Ну как хочешь, - пожал плечами этот шантажист, - дело твое.  Если  что,
другую машину поймаешь.
   Ага, это он так издевается, знает же, проходимец, что здесь скорее  зайца
поймаешь, чем машину. А мне ведь еще до Покемона добраться нужно.
   Я вытащила из кармана вторую и последнюю из Лонговых пятисотрублевок.
   - Вот. Сдача найдется?
   - А зачем?  Этого  как  раз  на  обратную  дорогу  хватит,  -  осклабился
ненасытный хапуга.
   На этот раз я не выдержала, пробормотала сквозь зубы любимое ругательство
и громко хлопнула дверью.
   Только бы сразу найти этот пистолет, а  то  камыши  все  одинаковые,  как
близнецы. Впрочем, у меня же  ориентир  есть  -  полуразрушенное  деревянное
лесничество. Только вот где оно, его ведь тоже за  камышами  не  разглядишь.
Стоп, нужно остановиться и сообразить, иначе буду здесь полдня метаться.  Мы
с Ингой тогда сидели лицом к озеру, а избушка была слева от нас, так? Так-то
так, но я не слишком уверена, что в прошлый раз мы подъехали именно  с  этой
стороны, а не с другой. Например, с противоположной. Озеро ведь  круглое.  К
тому же что-то не видно  поваленного  дерева,  на  котором  мы  тогда  уютно
расположились, а Инга пилкой для ногтей выцарапала наши  бессмертные  имена.
Ладно, пойду налево, я всегда так делаю, когда сомневаюсь.
   То, что направление выбрано правильно, я поняла через  какие-то  двадцать
метров, когда наткнулась на поваленное дерево. Посмотрела на него и подумала
мимоходом, что неблагодарные потомки как пить дать его распилят и пустят  на
жарку шашлыков. Ну да бог с ними, с потомками, сейчас главное - пистолет.  А
вот, кстати, и полупровалившаяся крыша лесничества виднеется,  а  значит,  я
уже в двух шагах от намеченной цели. Раздвинула камыши,  пошарила,  нащупала
старую автомобильную покрышку, насмерть вмурованную в  песок.  "Ее!"  -  как
любит говаривать мой Петька!
   По крайней мере полдела сделано. Теперь рысью назад,  к  такси,  к  этому
шантажисту, пусть везет меня к "замку престарелой Белоснежки". На  этом  мой
грандиозный план не  то  чтобы  обрывался,  а  принимал  достаточно  смутные
очертания.  Поскольку  предугадать  реакцию  Покемона  было  очень   трудно,
оставалось уповать на удачу.  Может,  это  и  глупо  с  моей  стороны,  даже
наверняка глупо, но, помяните мое слово, тот, кто все рассчитывает,  никогда
не станет настоящим героем. Самое большее - бухгалтером.  Уж  поверьте,  это
истинная правда. Как правда и  то,  что  девяносто  девять  целых  и  девять
десятых  процента  сознательных  граждан  предпочтут  унылую  участь  живого
бухгалтера феерической - посмертно признанного героя.
   Нет, но какие мысли в голову лезут, хоть  бери  и  записывай!  Жаль,  что
некогда. А сейчас нужно куда-нибудь засунуть пистолет, чтобы таксист  ничего
такого не заподозрил. Лучше всего - во внутренний карман ветровки. А,  черт,
выпирает, тем более что там уже лежит мобильник  Лонга.  Проще  всего  снять
ветровку и непринужденно перебросить ее через  руку,  тогда  пистолет  легко
маскируется  в  складках.  Отлично!  Ну  все,  вперед.  Вернее,   назад,   к
оставленному на проселочной дороге такси.
   Я уже выбралась  из  камышовых  зарослей  и  даже  успела  вытряхнуть  из
босоножек песок, когда совсем рядом кто-то звонко сказал:
   - Стой, стрелять буду!
   Вы не поверите, но  я  молниеносно  вцепилась  в  замотанный  в  ветровку
пистолет, как  будто  всю  жизнь  только  тем  и  занималась,  что  отражала
внезапные нападения невидимых  противников.  Прямо  агентка  ноль-ноль-семь.
Стою и жду, что последует за грозным окриком, минуту жду, вторую,  третью...
Впрочем, на часы я не смотрела - как вы понимаете, не до того мне было, - но
времени прошло порядочно. По крайней  мере  вполне  достаточно,  чтобы  меня
укокошить. Естественно, я этого меньше всего желала,  но  сколько  же  можно
стоять в полной безвестности?
   Короче,  я  не  выдержала  и  слегка  повернула  голову,   предварительно
предупредив того, кто прятался за камышами:
   - Стою я, стою, только скажите мне, наконец, что вам надо?
   Никакого ответа не последовало, так же как и репрессивных мер.
   Я постояла еще немного и осторожно ступила в сторону. Тишина, и  никакого
намека на преследование. Ну все, приехали, мысленно поздравила я себя, глюки
начались. Скоро стану заговариваться, как От-то. И щедро брызгаться  слюной.
А может, это какая-нибудь болотная нечистая сила со мной  забавляется?  Ага,
водяной,  не  иначе.  Сейчас  возьмет  и  утянет  на  илистое  дно.  Кстати,
интересно, а русалки в кокошниках тут, часом, не водятся?  Вон  и  перелесок
тут подходящий, точь-в-точь как в рекламе "Сусанинского патриотического".
   Как раз из-за перелеска до меня и долетел новый звук, который я не  вдруг
идентифицировала. Сначала испугалась по привычке, а уж потом сообразила:  да
это же автомобильный клаксон. Пан таксист сигналит мне с грунтовки: быстрей,
мол, умаялся ждать. И это за мои почти что кровные пятьсот  рублей,  добытые
из кармана поверженного сковородкой Лонга. Ну не гад ли? Гад,  конечно,  кто
же еще. Я прибавила шагу, и тут сзади снова-здорово:
   - Руки вверх!
 
Глава 34 
 
   Я замерла и медленно обернулась: никого! Да что  же  это  такое  в  конце
концов! И главное дело - для галлюцинаций голос уж слишком ясный, я бы  даже
сказала, по-пионерски  задорный,  ну  ничегошеньки  зловещего.  И  доносится
откуда-то со стороны заброшенного лесничества.
   - Сдавайся, подлый трус! - снова зазвенело за камышами.
   Ну это уж точно не ко мне. Какой же я трус, скорее уж трусиха.  И  вообще
довольно-таки некорректная формулировочка... Пойти, что ли, посмотреть,  кто
там, в заброшенном лесничестве? Да вроде мне не с руки, и хапуга-таксист  на
дороге изнемогает от нетерпения. Но любопытство, в свое время, как известно,
сгубившее кошку, в очередной раз взяло верх над остатками  (точнее  было  бы
сказать, останками) моего здравого смысла. Я вернулась к  озеру,  рухнула  в
камыши и на пузе подползла к полуразрушенной деревянной хибаре.
   А оттуда как нарочно больше  ни  единого  возгласа.  Только  кузнечики  в
окрестностях стрекочут. Я уже собиралась плюнуть на конспирацию и подняться,
но тут из дощатого домика послышалась какая-то возня, после чего уже  совсем
другой голос - низкий и хриплый - с удовлетворением констатировал:
   - Ну все, ты в плену.
   Я чуть в песок не зарылась от страха,  а  тут  еще,  как  назло,  чихнуть
захотелось - нет сил терпеть. Проклиная все на свете, я задержала дыхание  и
стала растирать себе переносицу, чуть не до дыр протерла, а из  избушки  тем
временем новые звуки долетели. Телефонные трели.
   - Слушаю, - отозвался хриплый голос. - Да, все в порядке. Жарко только. И
это... Пару минут назад на грунтовке какая-то тачка  сигналила...  Откуда  я
знаю, какая, мне отсюда за камышами  не  видать.  Могу  пойти  посмотреть...
Пацан? А что пацан? Он у меня тут надежно упакован.  Гы-гы...  Вы  бы  лучше
жрачки побольше притаранили. И пива... Нет, только не  "Сусанинского",  меня
от него и так всю ночь несло... Когда?.. Через час? А  пораньше  нельзя?  Че
тут ехать, пять километров всего... Ну ладно, пойду гляну, какой  козел  тут
рассигналился...
   Я задом, как рак, попятилась в камыши. Причем с зажмуренными глазами. Как
будто невидимая опасность меньше, чем  видимая.  И  дыхание  затаила,  чтобы
песка не нахвататься, и так уже на зубах скрипит.
   Совсем рядом зашуршали камыши - это прошел хрипатый. Меня он, слава богу,
не заметил, а я подняла голову и посмотрела ему вслед. Ничего выдающегося  -
невысокий коренастый тип в хлопчатобумажных  шортах  до  колен,  футболке  и
сандалиях на босу ногу. Походка вихляющаяся, что называется - от бедра.
   Вскоре он скрылся из виду, а я  в  три  прыжка  подскочила  к  избушке  и
заглянула в окно. Уж очень меня заинтриговало, чей  это  звонкий  голосок  я
слышала прежде и о каком пацане говорил по телефону хрипатый?
   Комната - если можно так назвать захламленную внутренность избушки - была
пуста. Только у противоположной глухой стены лежал какой-то тряпичный  куль,
а чуть поодаль - кусок картона и несколько пустых бутылок. Да-да, вы  правы,
из-под "Сусанинского  патриотического".  И  никого,  ни  одной  живой  души.
Странно, даже очень странно. А может, этот шустрый пацан сейчас притаился за
моей спиной и вот-вот заорет в ухо свое коронное: "Руки вверх!" Что тогда со
мной будет, а? Стопроцентный летальный исход. И зачем я вообще  поперлась  к
лесничеству, мне что, приключений мало?
   Сколько  же  драгоценного  времени  я   потратила   на   эти   бесплодные
размышления, просто немерено, и потратила бы еще больше, если  бы  тряпичный
куль не зашевелился. Я так и рухнула с подоконника прямо в грязь и  хлам.  В
результате приземление оказалось не очень удачным и уж совсем не  мягким.  Я
здорово зашибла левое колено, однако нашла в себе силы,  чтобы,  мужественно
превозмогая боль, по-пластунски доползти до противоположной стены.
   Из тряпичного куля на меня глянули живые и дерзкие карие глазенки:
   - Ты кто такая?
   Признаться, я здорово растерялась, даже заикаться начала:
   - Я.., я...А ты кто?
   - Ты - вражеский лазутчик, -  гневно  заклеймил  меня  тряпичный  куль  и
уточнил деловито:
   - Ты за "языком", да?
   - Ну, можно сказать и так.  -  Я  все  еще  потирала  ушибленное  колено,
попутно соображая, где я  видела  эту  симпатичную  мордашку.  -  Сережа?  -
вскрикнула я и до крови прикусила язык. Во рту сразу стало солоно.
   -  А  ты  откуда  знаешь?  -  Глазенки  смотрели  на  меня  из  полумрака
пристально, не мигая.
   Я ничего ему не ответила, просто была не в состоянии. А что тут  скажешь,
когда моя стройная теория,  основанная  на  злокозненной  Ингиной  лживости,
летела в тартарары? Вот же он -  Сережа,  Ингин  сын,  самый  настоящий,  не
выдуманный. Значит, по крайней мере здесь она не наврала. Мне бы радоваться,
а я не знаю, что и думать. И какие выводы из этого делать опять же. А,  черт
с ними, с выводами, прежде ребенка спасать надо.
   - А где у нас ножки-ручки? - с фальшивым энтузиазмом поинтересовалась  я,
склоняясь над тряпичным кулем.  Господи,  я-то  думала,  ребенок  связан,  а
оказалось, он наглухо втиснут в старый спальный мешок, застегнутый на ржавую
заедающую "молнию". Вот изверги! Теперь понятно, почему хрипатый не  боялся,
что мальчик убежит.
   Пока я боролась с заедающей "молнией", Сережа держался стойко,  ни  звука
не проронил, зато, когда я  наконец  его  освободила  и,  схватив  за  руку,
потащила за собой, неожиданно заартачился:
   - Не пойду!
   - Как это не пойдешь? - опешила я.
   - Потому что я тебя не знаю. Почему я должен с тобой идти?
   Признаться, в его словах имелся определенный  резон,  хотя  при  подобных
обстоятельствах... Что ж, выходит, хрипатый вызывает у него больше  доверия,
чем я? Обидно, конечно, но ничего не поделаешь.
   Нужно искать к мальчишке подход, иначе он из детского упрямства  провалит
мне всю операцию по его же спасению.
   - Да, ты меня не знаешь, - вынужденно признала я.  -  Но  у  вас  же  тут
война, как я понимаю, а ты в плену? А я.., я партизан. То  есть  партизанка.
Слышал про таких?
   - Это которые паровозы под откос пускают? - уточнил не по годам  развитый
подпольный Ингин отпрыск.
   - Ага, они самые, - подтвердила  я,  тревожно  прислушиваясь  к  шуршанию
камышей. Хрипатый того и гляди вернется. - Но тут ведь нет поездов.  Поэтому
я пришла освободить тебя из плена. Не возражаешь?
   По большому счету, в таких моих рассуждениях логики  было  негусто,  зато
имелся ярко выраженный игровой элемент, а посему мальчишка клюнул:
   - Ну хорошо, если ты партизанка, тогда я согласен. Только  давай  устроим
засаду и возьмем в плен Терминатора.
   - А Терминатор - это кто? - Что-то я плохо стала соображать. -  Тот,  кто
тебя в мешок посадил?
   - Ага, это он меня в плен  взял.  -  Сережины  глазенки  заблестели  пуще
прежнего. - Ну, давай засаду устроим, а?
   - Устроим, но потом, - пообещала я, увлекая мальчишку за собой в камыши и
тревожно озираясь. Хрипатый,  поди,  уже  успел  все  про  меня  выведать  у
жадюги-таксиста и рысью  мчится  обратно.  Ну  точно,  так  и  есть,  цокает
копытами, издалека слышно. И фыркает тоже совсем как лошадь.
   - Ложись! - шепотом скомандовала я мальчику и мягко толкнула его в песок,
тут же приземлившись рядом сама.
   Исчезновение  ребенка  хрипатый  Терминатор   обнаружил   очень   быстро,
несколько  раз  обежал  вокруг  избушки  и  стал  названивать  по   телефону
сообщникам, оправдываться и призывать их на помощь.
   Из его хриплого сбивчивого клекота я поняла далеко не все, но главное  от
меня не ускользнуло. Первое -  мое  такси  уже  уехало  (плакали  бандитские
денежки). И второе - скоро к озеру примчатся  сообщники  и  начнут  метр  за
метром обшаривать окрестности. А посему нужно скорее  уносить  отсюда  ноги.
Что касается меня, то это не проблема, а вот с Сережей посложнее будет.  Ему
уже надоело валяться на песке, того и гляди издаст какой-нибудь воинственный
клич, и тогда пиши пропало.
   - Сережа, - тихо сказала я ему на ухо, - ты теперь тоже партизан и обязан
передвигаться бесшумно. Знаешь, как змеи  ползают?  -  На  всякий  случай  я
прикрыла ладонью ему рот.
   Партизан из  Сережи  получился  просто  замечательный,  и  пока  хрипатый
метался возле  избушки,  мы,  пригибаясь  за  камышами,  успели  существенно
приблизиться к перелеску, которого я решила  держаться  за  неимением  более
подходящих вариантов. Не  к  дороге  же  нам  бежать,  когда  именно  оттуда
хрипатый ждет подкрепления.
   Ой, мамочки, а это что за рожи? Двое, нет, трое.  Бегут,  орут,  кулаками
размахивают! Не иначе то самое подкрепление, о  котором  я  распространялась
выше. А кто это впереди гогочущей оравы, чуть не сказала  "на  лихом  коне",
такой знакомый? Не может быть, это же Бульбозавр - предводитель  Покемоновых
громил. Постойте, постойте, дайте-ка сообразить...  Ой,  не  получается  так
сразу.
   А тут еще Сережке наскучило  партизанить.  Видимо,  потому,  что  мы  это
делали слишком уж однообразно,  а  дети,  как  известно,  быстро  устают  от
монотонных игр, им подавай новые впечатления. К тому же подкованный  ребенок
был уверен, что героические партизаны паровозы под откос пускают, а мы всего
лишь позорно драпаем.
   - А когда мы в  плен  кого-нибудь  возьмем?  -  недовольно  промычал  он,
поднимая голову с песка.
   - Тс-с... - Я  приложила  палец  к  губам.  -  Противника  нужно  сначала
выследить, а потом уже в плен брать.
   - Ну хорошо, а когда мы его выследим? - Бойкий Ингин ребятенок  буквально
изнемогал от бездействия.
   - Уже выслеживаем, - заверила я его, -  главное,  чтобы  он  сам  нас  не
заметил. Знаешь, как быть ниже воды и тише травы?..
   - Тише воды и ниже травы, - пробурчал с песка Сере га.
   - Вот именно, - механически кивнула я, напряженно следя за передвижениями
Бульбозавра.  А  тот  бежал-бежал  и  остановился   как   вкопанный.   Вроде
прислушивается. Неужто засек, паршивец? А что, немудрено,  потому  как  быть
ниже травы, то бишь камыша, у нас получается  неплохо,  а  тише  воды  -  не
очень.
   А  Бульбозавр  постоял,  постоял  и  снова  разогнался.  Бежит,   а   сам
оглядывается, надо же, нюх какой. Как у ищейки.
   - Ну.., мы его уже выследили, неприятеля? - Серега опять приподнял голову
и воскликнул:
   - А этого дядьку я знаю! Я его за палец укусил!
   Я зашикала на Серегу, зажала ему рот ладонью  и  зачем-то  накрыла  своим
телом, как будто от артобстрела его спасала. Что в этот момент  творилось  у
меня в душе, вы, наверное,  уже  догадались.  Укушенный  палец  Бульбозавра,
щенок, о котором трепался по телефону Покемон, - стеклышки  мозаики  наконец
сложились одно к одному. И как же я раньше недопетрила?
   А Бульбозавр снова замедлил бег и вытянул шею в нашу сторону, ну  и  уши,
само собой, навострил. Мы с Сережей затаились, но это нам уже не помогло.  А
окончательно и бесповоротно нас выдал сотовый телефон Лонга,  зазвонивший  у
меня под боком.
   Конечно,  я   обозвала   себя   распоследними   словами,   проклиная   за
головотяпство - и чего я его не выбросила, этот поганый мобильник! - но  это
было уже потом. А поначалу я даже не поняла, в чем дело, только растерялась.
Шарю вокруг себя руками, а он знай себе  наяривает,  разрывается.  Наверное,
Борода  Лонга  вызывал,  чтобы  поинтересоваться,  как   он   с   пленниками
управляется. В смысле - со мной и Отто. Он ведь не знал, что с тех пор,  как
мы разлучились без печали, я успела загреметь из огня да в полымя.
   Ну, разобралась я в конце  концов  с  этим  мобильником,  зашвырнула  его
подальше от себя, да что толку?  Вся  орава  во  главе  с  Бульбозавром  уже
неслась прямо к нам.
   - Бежим! - крикнула я  с  хмельным  отчаянием,  будто  в  атаку  позвала,
схватила мальчишку в охапку и рванула к деревьям.
   - А это кто, фашисты? - В Ингином  наследнике  снова  проснулось  желание
немного попартизанить.
   - Хуже, - выдохнула я на бегу, то и дело оглядываясь, - это янычары.
   - А кто такие янычары?
   - Подрастешь - узнаешь, - антипедагогично прошамкала я уже в  полете.  Не
удивляйтесь, я ничего не перепутала, именно такое ощущение у меня и было  по
первости: словно  я  оторвалась  от  земли,  воспарила,  но,  не  удержав  с
непривычки равновесия, шмякнулась на какие-то  шершавые  коряги  и  до  мяса
обломала крылья. Мне даже показалось, что я сознание на несколько  мгновений
потеряла, но мысль о ребенке присутствовала во мне постоянно.
   - Сережа, Сережа... - позвала  я,  с  трудом  отрывая  от  земли  гудящий
затылок.
   - Да тут я, тут, - отозвался он откуда-то сбоку. Ну, слава  богу,  живой.
Одно непонятно - куда это мы угодили? Похоже, в овраг,  причем  не  в  такой
чтобы очень крутой, скорее даже пологий. Как же это  вышло-то?  Меньше  надо
было оглядываться и внимательнее под ноги  смотреть.  А  сейчас  выбираться,
немедленно выбираться! Кстати, а что это за ноги  там,  наверху?  Я  подняла
глаза и с ужасом увидела Бульбозавра.  Он  стоял  на  краю  оврага  и  криво
ухмылялся. Рядом - с не менее отвратными физиономиями - вся  его  бандитская
рать.
   - Картина Репина "Приплыли", - радостно объявил Бульбозавр. Ничего  умнее
я от него и не ждала.
   Пистолет, где же пистолет? Где-где, в ветровке! А ветровка где? Что-то ее
не видно. Наверное, я ее выронила при падении.  Лежит  теперь  где-нибудь  в
кустах, попробуй найди. Нет,  найти-то,  конечно,  можно,  но  вряд  ли  эти
гориллы мне позволят.
   - Ну хватит вылеживаться. - Кривая ухмылка Бульбозавра преобразовалась  в
злобный оскал. - Быстро наверх! Или помочь?
   - А может, прямо на месте? Чего возиться-то! -  Из-за  спины  Бульбозавра
выглянул коренастый коротышка с громким прозвищем Терминатор.
   - Заткнись ты, дерьмо, - нелицеприятно отбрил его Бульбозавр, - ты у  нас
сегодня уже отличился.
   Коротышка стушевался и снова скрылся за широкой спиной Бульбозавра, а тот
стал неспешно, вразвалочку спускаться в овраг.
 
Глава 35 
 
   Я смотрела на Бульбозавра как загипнотизированная, не в силах оторвать от
него  взгляда,  и  думала,  до  чего  же  несправедливо  устроен  мир.   Зло
торжествует повсеместно, а добро - от случая к случаю и  то  с  запозданием,
как в документальных детективах по телевизору. Да что далеко ходить, вот вам
конкретный пример: ну разве мне так уж много нужно было для  хеппи-энда?  Да
буквально мелочи, сущий пустяк! Чтобы Бульбозавр со своей оравой запоздал на
минуту, от силы на две, чтобы овраг этот злосчастный  оказался  чуть-чуть  в
стороне, на метрик-другой, больше не надо.  Но  нет,  фигушки,  рожденный  в
Виллабаджо не смеет рассчитывать на поблажки со  стороны  судьбы,  поскольку
все они предназначены для везунчиков из Виллариба.
   А может, все еще обойдется, а, как вы думаете? Может, зря я так убиваюсь?
Ага, сейчас он меня пожурит и  отпустит.  А  заодно  и  в  грехах  покается,
зальется слезами и расскажет, зачем украл ребенка. Только, думаю, вряд ли  я
что-нибудь от него узнаю, при том, что вперед за все заплатила.  Или  узнаю,
но унесу эту тайну с собой в могилу. Скажете,  что  при  подобных  раскладах
неведение предпочтительнее, но кто меня станет спрашивать, чего я хочу?
   Страшно-то как, страшно, глаза закрыть, что ли? А Сережа, как же  Сережа?
Что-то его не слышно совсем...
   А Сережа, словно догадался, подал голос. Да еще как подал!
   - Эй вы, янычары, ни с места!
   Вы не поверите, но Бульбозавр  замер  и  руки  по  швам  вытянул.  Только
каблуками не щелкнул и "так точно" не сказал. У прочих "янычар",  бестолково
столпившихся на краю оврага, синхронно отвалились челюсти.
   Что за чертовщина! Правым глазом я продолжала наблюдать смятение в  стане
противника, а левый скосила на Сережу. Господи, он  держал  пистолет!  Двумя
руками, нетвердо поводя стволом из стороны в сторону. Но откуда он его взял?
Откуда-откуда, в ветровке моей нашел, конечно!  Правда,  он  не  знает,  что
пистолет настоящий, он ведь  играет  в  партизан.  Ну  и  мальчишка,  просто
киндер-сюрприз. И вообще,  что-то  мне  эта  ситуация  напоминает...  "Вождя
краснокожих" О'Генри, вот что!
   - Спокойно, спокойно, мальчик. Видишь, я стою и не шевелюсь, - вкрадчивым
тоном сказал Бульбозавр и шепотом, через губу, прибавил специально для своих
головорезов:
   - Откуда у пацана ствол?
   Те только невнятно зароптали в ответ, а Сережка, весьма довольный  собой,
перестал бесцельно размахивать  своей  опасной  игрушкой,  нацелив  пистолет
прямо в лоб Бульбозавру.
   Бульбозавру это не понравилось. Он сдрейфил, не сойти мне с этого  места,
сдрейфил.  Вот  так  гангстер,   испугался   шестилетнего   мальчишки!   Лоб
Бульбозавра покрылся испариной, кадык ходуном ходит, того и гляди, в обморок
грохнется. Хиляк Отто и тот достойнее  держался  перед  Бородой,  Беляшом  и
Лонгом.
   - А теперь оружие на землю! - Похоже,  шустрый  Ингин  сынок  вдохновенно
цитировал какой-то боевик.
   Бульбозавр замешкался, за что и был без промедления припечатан  очередной
цитатой:
   - Считаю до трех. Или оружие будет на земле, или твои  мозги  -  в  твоей
шляпе.
   Шляпы у Бульбозавра не было, но  противоречить  он  не  решился:  вытащил
из-за пояса пистолет и швырнул его в траву.
   На  несколько  мгновений  над  оврагом  повисла  тишина.  Видимо,  Сережа
припоминал текст.
   - А теперь подтолкни его ко мне, -  наконец  распорядился  он  и  тут  же
уточнил:
   - Ногой. И чтоб я видел твои руки.
   Бульбозавр без долгих рассуждений наподдал  выброшенный  пистолет  носком
ботинка. Пистолет пролетел пару метров  и  очень  удачно  шлепнулся  к  моим
ногам. Я его подхватила и зажала в  вытянутой  руке.  Ситуация  переменилась
коренным образом, но радости по этому поводу у меня  было  мало.  Главное  -
непонятно, дальше-то что?
   Взять и всех перестрелять? Кишка у меня для этого тонка,  кроме  того,  я
совсем не уверена, что попаду хотя бы в одного. Сидеть и держать  всю  ораву
на мушке? Тоже не выход. У меня руки затекут, а Сережке  такая  игра  просто
наскучит. Ему чего-нибудь новенького захочется, те  же  паровозы  под  откос
пускать. К тому же он ведь до сих пор принимает пистолет  за  игрушку,  и  с
этим нужно срочно что-то делать.
   - Подойди ко мне, Сережа, поближе, - позвала я, не оборачиваясь. Голос  у
меня  дрожал,  рука  с  пистолетом  тоже,  а  ненавистная  рожа  Бульбозавра
расплывалась перед глазами.
   Сережка с размаху приземлился рядом со мной.
   Я забрала у него пистолет, и теперь обе руки у меня были заняты  оружием,
но я не  чувствовала  себя  в  большей  безопасности,  наоборот,  испытывала
некоторое неудобство.
   А  Сережка,  как  я  и  предполагала,  начинал  понемногу  утомляться  от
затянувшейся "войнушки".
   - Ну что, - вздохнул он, - в плен мы их взяли, а теперь что делать будем?
Может, перемирие объявим?
   - Ни в коем случае. - Я не сводила глаз  с  Бульбозавра.  -  Мы  поступим
по-другому. Мы их допросим.
   - Здорово! - воспрял духом Сережка. - Допросим, а потом покушаем, ладно?
   Бедный ребенок здорово проголодался. Может, его вообще не кормили  с  тех
пор, как похитили?
   - Обязательно, - заверила я его. - "Ты бы чего хотел?
   - Я бы.., чипсы! - выпалил Серега. Совсем как мой Петька.
   - Отлично! - Я выдавила из себя  жалкую  улыбку.  Меня  так  трясло,  что
пистолеты без  малого  не  выпрыгивали  из  моих  рук.  Бандюги  небось  уже
усомнились в моих способностях управляться с оружием. Может, вверх  пальнуть
для острастки?  Хорошая  идея,  но  только  в  том  случае,  если  пистолеты
заряжены. А если нет, откуда мне знать? -  Эй  ты,  -  я  с  большим  трудом
сфокусировала взгляд на переносице Бульбозавра, - давай сюда свой мобильник.
И без фокусов, а то мигом у меня... - Что именно будет "мигом",  я  уточнять
не стала, поскольку  мой  словарный  состав  в  этой  части  сильно  уступал
Серегиному.
   - Лови! - Бульбозавр сунул руку в  карман  штанов,  что-то  вытащил,  что
именно, я рассмотреть не успела, и швырнул прямо в меня.
   Я инстинктивно присела и попыталась прикрыть лицо  руками,  стараясь  при
этом не упускать из виду Бульбозавра, а Сережка отчаянно закричал мне в ухо:
   - Засада! Они подстроили засаду!
   Кто-то навалился мне на плечи. Я запрокинула голову и увидела  Покемонова
племянника Гамлета. Он нависал надо мной как глыба,  а  ведь  казался  таким
щуплым. Само  собой,  я  сопротивлялась,  пиналась  и  кусалась,  а  еще  не
выпускала из рук пистолетов, справедливо полагая, что в них наше  с  Сережей
спасение. А выстрелить так и не решилась, опасаясь, что могу в  этой  свалке
задеть ребенка. Зато, судя по ругательствам, очень удачно засветила  кому-то
ногой в глаз и, наверное, продолжила  бы  свое  славное  дело,  если  бы  не
внезапно обрушившаяся на меня кромешная тьма.
 
*** 
 
   Сначала в голове  у  меня  был  только  шум.  Затем  я  различила  в  нем
собственный стон. Потом чье-то шумное  дыхание.  Как  будто  большая  собака
обнюхивала мое лицо. И только после этого ко мне вернулось зрение.
   Собаки не было. Был Бульбозавр, который  куда-то  волок  меня,  держа  за
ноги. Я решила, что он принимает меня за мертвую, и подумала, что  так  даже
лучше. Но Бульбозавр остановился, отпустил мои ноги и присел рядом  со  мной
на корточки. Закурил и стал стряхивать пепел  прямо  на  меня,  мерзавец!  Я
лежала, не шевелясь и смутно надеясь на чудо. Затылок у меня  гудел.  Бедная
моя черепушка, второй раз ей сегодня достается. Хотя Беляш,  надо  признать,
огрел меня раз в десять легче, можно даже сказать, погладил по  сравнению  с
тем, что устроили мне эти макаки во главе с Бульбозавром.
   -  Говорил  же  я,  убить  тебя  надо,  а  он  -   подозрительно   будет,
подозрительно... - мрачно изрек Бульбозавр и смачно сплюнул.
   Я не знала, как на это  реагировать,  а  потому  продолжала  притворяться
убиенной.
   - А по-хорошему, надо было тебя прикончить еще тогда, в квартире. Было бы
два трупика сразу. - Смех у  Бульбозавра  был  зловещий,  как  и  полагается
маньякам.
   Было бы два трупика, в квартире, медленно, с усилием ворочала я шариками,
про что это он? И вдруг  мое  померкшее  сознание  озарилось  догадкой:  два
трупика - это я и Юрис!
   - Так это... Так это ты? - Язык у меня был сухой и шершавый, как рашпиль,
просто удивительно, как он до сих пор еще во рту помещался.
   - Ну я, я, кто же еще? - ощерился Бульбозавр.
   - Ты.., убил... Юриса?..  Зачем?..  -  Я  как  будто  бы  заново  училась
говорить.
   - Ну убил и убил, - с досадой отозвался Бульбозавр, - вышло так.  А  чего
он? Я не люблю, когда меня за дурачка держат.
   Вы не поверите, но у меня было такое ощущение, что он мне жалуется.
   - Я знаю.., тебе приказали. - Мне будто на ухо кто-то нашептывал:  говори
с ним, говори, это твой шанс. Он не убьет тебя, пока не выговорится. - По...
Ованес тебе приказал...
   - Ованес? - Бульбозавр брезгливо поморщился. - Этот старый ворюга  только
бабками интересуется, остальное ему неведомо.
   Вот уж не думала, что у нас с Бульбозавром  окажется  практически  единое
мнение о Покемоне. Ну со мной-то, впрочем, все ясно, а вот почему Бульбозавр
столь откровенно не уважает своего хозяина, непонятно.
   - Ну и почему же тогда? - Я боялась, что  он  замолчит.  Сочтет  разговор
законченным и перейдет к делу. А к какому, можно и не объяснять. К  мокрому,
одним словом.
   - Что - почему? - Бульбозавр докурил сигарету и бросил окурок в кусты.
   Я сочла, что это дурной знак, и заторопилась заполнить словами  возникшую
паузу:
   - Ну почему... Почему убил Юриса?..
   - А чтобы не корчил из себя умника. - Мне почему-то показалось,  что  эта
тема Бульбозавру крайне неприятна.  Даже  болезненна.  -  Чтобы  в  душу  не
плевал!  -  Последнее  заявление  прозвучало  с  совершенно  непонятным  мне
надрывом. - Предателей надо убивать, как бешеных собак.
   - Это из-за Инги, да? - Я приплела Ингу не с бухты-барахты, как-никак еще
совсем недавно она была для меня главной подозреваемой..
   - Без этой стервы, конечно, не обошлось, - гнусно усмехнулся  Бульбозавр,
- как же без нее? Нет, но если б я знал, чья это квартира! -  выпалил  он  и
снова с сердцем:
   - Я же до последнего был без понятия! Пока не застукал голубков!.. Ха-ха,
на том же месте в тот же час! Ну он-то, конечно, сразу юлить... Мол,  он  ее
только кокаином снабжал, а так она ему до лампады... Лучше бы заткнулся,  не
доводил... Целее был бы... - Грозный Бульбозавр поник головой.
   Все, что я поняла, - Бульбозавра одолевали некие сильные  чувства,  а  не
банальная страсть к деньгам, за которую он презирал своего  работодателя.  А
вот конкретизировать их природу я все еще затруднялась. Вроде бы он  обвинял
Юриса в предательстве, а само предательство как будто бы состояло в  общении
с Ингой. Честно говоря, похоже на  ревность.  Да  и  Борода  мне  все  время
втолковывал про нетрадиционную Юрисову ориентацию.  Тогда  какого  же  черта
Инга... И потом, ну ладно Юрис, он все-таки  в  мужском  стриптизе  задницей
вертел, а этот-то бычара... Ну все, граждане пассажиры,  приехали,  конечная
остановка. Скоро точно начнем почкованием размножаться. Или этим,  как  его,
клонированием.
   Про  исчезнувший  труп  Бульбозавр  мне  тоже  поведал,   даже   особенно
уговаривать не пришлось. Про то, как следил за  нами  с  Ингой  той  ужасной
ночью, как вытащил бездыханное Юрисово тело из лифта и в багажнике вывез  за
город.  А  особенно  меня  поразила  заключительная   фраза,   произнесенная
Бульбозавром с отвратительнейшей кривой ухмылочкой:
   - Я  его  в  лесу  закопал,  тут  неподалеку,  чтобы  всегда  можно  было
проведать. Местечко хорошее, сухое,  сосны  кругом...  Хочешь,  и  тебя  там
закопаю?
   Ну вот, такую душевную беседу испортил! Нужно скорее, скорее  увести  его
от этой крайне неприятной темы.
   - А Инга? Где она сейчас? - Я сделала вид, что пропустила мимо  ушей  его
жуткую, а главное - совершенно несмешную шутку. - А с мальчиком что?  Он  же
ребенок, он...
   - Не волнуйся, скоро вы все встретитесь. На том свете.  И  Юрис,  и  твоя
подружка-потаскушка... - заверил  меня  Бульбозавр.  И  достал  из-за  пояса
пистолет. - Узнаешь игрушку? Я тоже сразу узнал. Эту пушечку я  сам  подарил
Юрису, а теперь она вернулась ко мне. - Кажется, он немного  смягчился.  Это
потому, что снова вспомнил о Юрисе.
   - Вижу, Юрис был тебе дорог. - Я предприняла отчаянную попытку с  помощью
разговоров оттянуть момент своей "радостной" встречи с Юрисом. Что  касается
Инги, то против свидания с ней я ничего не имела. Хотя предпочла  бы,  чтобы
оно произошло на этом свете, а не на том.
   Но Бульбозавр на мой крючок не клюнул, нацелил Юрисов пистолет прямо  мне
в лоб и сказал:
   - Ладно, передавай от меня привет Юрису.  Сложил  губы  в  трубочку,  как
будто хотел заодно с приветом послать воздушный поцелуй, и..,  повалился  на
меня, тяжелый, как осветительная мачта. У меня даже дыхание  перехватило,  а
сверху кто-то истошно заорал:
   - Живая, живая, успели!
   Я повернула голову набок и увидела озеро, камыши и бегущих ко мне  людей.
Их было много, и почти никого из них  я  не  знала,  кроме  Инги,  Сережи  и
мистера Тореро. Опередив всех, он в три прыжка очутился возле меня и  сделал
озабоченную мину:
   - Так... Врача нужно... На что я возразила:
   - Поздно. Кажется, у меня уже предсмертный бред.
   Да от одной этой мысли у меня мороз пошел по коже. Вот что я  вам  скажу:
если бы по невезению проводились соревнования, я бы точно была  многократной
чемпионкой.
 
*** 
 
   Привет из солнечного Виллариба!
   - Ну ты и сволочь, Прокопчик! Здорова врать! Зачем дала  Юрису  ключ?  Ты
хоть знаешь, кого  он  ко  мне  водил?  Устроили  в  моей  квартире  притон,
понимаешь! - Вот  в  каких  выражениях  я  приветствовала  Ингу,  когда  она
навестила меня в больнице на следующий день.
   - Да я же не знала, - оправдывалась она, - я понятия не имела...
   - А про то, что ушла тогда не в шесть, а в семь, тоже понятия не имела? -
гневно вопрошала я.
   - Ну, во-первых, все было не так. Я действительно ушла в шесть,  а  потом
вернулась за мобильником. А Юрис, он уже мертвый был! - отбивалась Инга.
   -  И  ты  решила,  пусть  себе  лежит,  где  лежал,  -  констатировала  я
прискорбный  факт  Ингиного  малодушия.  -  Придет  Танька  -   пусть   сама
разбирается. Ну, спасибо, Прокопчик, век не забуду.
   Инга набычилась, замолчала, а потом вдруг ни с того ни с  сего  лучезарно
улыбнулась:
   - А я не Прокопчик.
   - Ну Сусанин, если  тебе  так  нравится,  -  прошипела  я.  -  Нашла  чем
гордиться.
   - А я и не Сусанян, - проворковала Инга интригующе.
   - Ага, а я не Чижова, а миссис Джеймс  Бонд,  -  кивнула  я  и  покрутила
пальцем у виска.
   Инга уже открыла рот, чтобы выдать очередную тупую остроту, но тут  дверь
за ее спиной приоткрылась, и в палату со словами  "вижу,  больная  пошла  на
поправку" просунулась голова мистера Тореро.
   - Это мне снится? - на всякий случай спросила я Ингу.
   - Нет, это тебе не снится, - покачала она головой.
   - Тогда что он здесь делает?
   - Разрешите представиться, капитан Бакланов, - деловито и  вместе  с  тем
буднично отрекомендовался мистер Тореро. - Я вас долго не задержу.
   - Как это? - Я переводила взгляд с мистера Тореро на Ингу и обратно,  все
ждала, кто из них заржет первым.
   - Вижу, нужно развеять недоразумение, - вздохнул мистер  Тореро.  -  Вас,
наверное, смущает наша встреча в "Пеликане"? Это естественно. Так вот, там я
был по долгу службы, разоблачал преступную группу наркодилеров. - И  уточнил
на всякий случай:
   - Я понятно выражаюсь?
   - Ага, - кивнула я, - более-менее.
   - Очень хорошо, - по-казенному обрадовался мистер Тореро. - Тогда у  меня
к вам буквально несколько вопросов. Уточняющих.
   Мистера Тореро интересовало все, что касалось Бороды, Беляша и Лонга, и я
прилежно и обстоятельно выложила ему все,  что  мне  было  о  них  известно.
Впрочем, судя по непроницаемому выражению  его  лица,  ничего  принципиально
нового он от меня не узнал. Зато я из его вопросов кое-что почерпнула и даже
заполнила с их  помощью  некоторые  пробелы.  Ну,  например,  разобралась  с
неведомым товаром, за который так переживал Борода. Это были наркотики,  ими
Юрис исправно и далеко не бескорыстно снабжал  клиенток  "Пеликана".  В  том
числе Ингу, которая теперь стояла рядом с мистером Тореро такая  скромная  и
невинная, хоть картину пиши. И вчерашнее появление в моей  квартире  мистера
Тореро тоже прояснилось. Это он по следу банды шел, а я-то  приняла  его  за
одного из них.
   - Эх, зря вы тогда от меня убежали! -  по-отечески  пожурил  меня  мистер
Тореро. - Хорошо еще, что все обошлось, а то могло быть и хуже.
   - Могло, - согласилась я, вглядываясь в хитрющую Ингину физиономию.  Меня
почему-то не покидало ощущение, что она готовит мне какой-то подвох.
   - Ну выздоравливайте, - пожелал мне мистер Тореро и поднялся со стула.
   - И это все? -  разочарованно  подумала  я  вслух,  провожая  его  долгим
взглядом.
   - Не все, не все, - защебетала Инга, - сейчас  будет  еще  один  сюрприз,
самый главный. - И захлопала в ладоши. - Раз, два, три - елочка, гори!
   При чем тут елочка? Крыша у нее не в порядке, что ли?
   Дверь распахнулась, но елочки за ней не  обнаружилось.  Зато  обнаружился
Отто. Ну все, сейчас полезет с объяснениями, обреченно подумала я.
   - Это Отто Кетлинг, - торжественно объявила  Инга,  чуть  не  лопаясь  от
счастья.
   - Надо же, а я и не знала. - Я не выразила особенной радости.
   - А теперь спроси, как моя фамилия? - потребовала от меня Инга.
   И чего, спрашивается, лезет к больному человеку со всякими глупостями?
   - Отстань, - попросила я Ингу и отвернулась к стене.  Один  раз  в  жизни
поболеть спокойно не дадут.
   - Ну, Тань, ну спроси, что тебе стоит, - клянчила за  моей  спиной  Инга,
потом вздохнула обиженно. - Ну ладно, раз не хочешь спрашивать,  так  скажу:
Ти-зенгаузен-Кетлинг.
   - Че-го? - Я резво приняла первоначальное положение.
   - Но это еще не все! - Инга наслаждалась  произведенным  эффектом.  -  Ты
тоже Тизенгаузен-Кетлинг. Представляешь?
   - Кто-кто? Я? - Я посмотрела на  Отто.  Похоже,  он  заразил  Ингу  своим
безумием.
   А тот, видно, только того и ждал. Сразу затарахтел:
   - Я же говорил, что мы все обсудим втроем. Вот и наступил  такой  момент!
Наконец я вас нашел, и вы, слава богу, живы. Вы просто не представляете, как
я счастлив!
   - Чего он несет? - Я переключилась на Ингу, хотя и от той,  как  показали
сегодняшние события, ожидать чего-нибудь вразумительного было нелегко.
   - Он несет... То есть он говорит сущую правду. Мы с  тобой,  оказывается,
троюродные сестры. А он тоже нам родственник, дальний какой-то, но  неважно.
И все мы наследники зашибенного состояния, прикинь?
   - Врешь! Так не бывает! - Я расплылась в идиотской улыбочке.
   - Бывает, бывает. - Инга чуть не на одной ножке по палате запрыгала. -  А
Ованес каким-то образом про  меня  пронюхал,  ну  про  то,  что  я  из  этих
Тизенгаузенов... Поэтому он уговорил меня написать завещание, а я  написала,
я ведь ничего не знала. А потом он задумал  от  меня  избавиться.  Ну  и  от
Сережи заодно. Сережино похищение он организовал, с помощью Сони, конечно. А
аварии никакой не было, просто они меня в подвале держали. Если  бы  не  ты,
даже не знаю, чем бы все кончилось.  И  если  бы  не  Отто.  -  Она  ласково
потрепала по плечу довольного племянника тети Любы.
   Значит, наследство? Вот из-за чего весь сыр-бор,  а  Юрис  -  всего  лишь
случайность, побочная линия в этой запутанной истории. А  Покемон-то  каков,
оказался еще отвратительнее, чем я думала. Позарился на Ингино наследство, с
его-то несметными богатствами. Вот уж действительно,  деньги  к  деньгам,  а
дерьмо к дерьму.
   Инга все не могла успокоиться, прямо висла на бедном  Отто  и  награждала
его бесчисленными комплиментами за  самоотверженность.  А  меня  любопытство
донимало, кто подкинул Буяну палку  сервелата,  на  которой  я  растянулась,
когда в потемках рыскала во  дворе  у  долгоносиков.  Предчувствия  меня  не
обманули, Отто не стал отпираться и честно признался,  что  в  тот  памятный
вечер побывал на чердаке "Броненосца "Потемкина", где  и  разыскал  заветную
фотографию Ингиного прапра... - одним словом, пращура.
 
*** 
 
   Ну то, что мы с Ингой троюродные сестры по отцовской линии, я еще  как-то
переварила. Можно сказать, я этому даже не очень сильно удивилась.  В  конце
концов наше родство хоть как-то объясняло  то  бесрассудство,  с  которым  я
бросилась в бездонный омут Ингиных страстей-мордастей. А вот общий пращур  с
двойной  фамилией  Тизенгаузен-Кетлинг  у  меня  в  голове   совершенно   не
укладывался. Да если бы дело было только в  фамилии,  а  то  ведь  еще  и  в
титуле.  Барон  Тизенгаузен-Кетлинг!  Разбудите  меня,   уколите   цыганской
иголкой, полейте холодной водой из чайника! Да посмотрите на  мою  русопятую
физиономию, в конце концов, и сразу станет ясно, что бароны в моем  роду  по
всем законам генетики исключаются. Неудивительно,  что  я  еще  долго  глупо
хихикала и замечала к месту и не к месту:
   - А может, он все-таки не Тизенгаузен, а Мюнхгаузен?
   А Отто мне популярно объяснял, что барон Мюнхгаузен - не  менее  реальное
лицо, чем наш один на троих титулованный прадедушка. И потомки у  него  тоже
имеются. Правда, о наследственных делах ничего не  известно.  Может,  просто
делить нечего, поскольку знаменитый предок сильно промотался при жизни?
   Кстати,  о  наследстве.  Я  долго  не  могла  осмыслить  сам   факт   его
существования. Мне, уроженке забытого богом Виллабаджо, за всю жизнь и рубля
в лотерею не выигравшей, что-то причиталось! Просто так,  за  самые  обычные
серые глазки. И каждый раз, как на меня накатывала очередная волна сомнений,
неутомимый  Отто  предпринимал  пространные   экскурсы   в   историю   семьи
Тизенгаузен-Кетлинг. С его помощью я уже, можно сказать, все генеалогическое
дерево облазила от корня до верхушки, но продолжала подозревать, что тут  не
обошлось без какой-нибудь путаницы.
   - Все много раз проверено, ошибки быть не может, -  терпеливо  вдалбливал
мне в голову Отто. - Дело в том, что наше  родство  -  по  линии  Кетлингов,
выходцев из Швеции. Долгое время  считалось,  что  из  Кетлингов  никого  не
осталось. Да так оно и было, в Европе не осталось, а о тех,  что  в  России,
никто ничего не знал. Полагали, что все они погибли во  время  революции.  А
они уцелели, потому что сменили фамилии. Даже дети не знали, кто их родители
на самом деле, что уж говорить о внуках и правнуках!
   Я кивала головой, как кукла с батарейкой в животе: мол, мне понятно, а на
самом деле все, как и прежде, плавало в тумане. На кой черт, к примеру, Отто
нас с Ингой разыскивал? Не проще ли ему, с его американскими  нравами,  было
прикарманить  все  наследство,  а  не  делиться  с  какими-то  сомнительными
родственницами по отцовской линии, к тому же  затерянными  на  бескрайних  и
диких  просторах  России?  Однако  и  этому,   представьте   себе,   нашлось
объяснение. Оказывается, долгожительница тетя  Люба,  царство  ей  небесное,
составила завещание необычайно изощренным образом.
   Предсмертная воля хитрой старушенции, как я поняла из заумных  объяснений
Отто, состояла в  следующем.  Отто  получал  пятьдесят  процентов  несметных
сокровищ Тизенгаузенов-Кетлингов только при  условии,  что  вторая  половина
наследства будет по-братски разделена между российскими потомками старинного
баронского рода. В противном же случае  ему  причитался  сущий  мизер:  пара
отелей на Канарах, поместье в Ирландии, персональный "Боинг" и еще что-то по
мелочи.  Остальное,  включая  и  нашу  с   Ингой   долю,   жертвовалось   на
благотворительность.
   Так что у бескорыстной на первый  взгляд  самоотверженности  кузена  Отто
была очень даже корыстная подоплека. На том же, собственно, зиждились и  все
его  родственные  чувства,  включающие  поразительную  сентиментальность   и
невообразимые переживания за нашу с Ингой судьбу. Страшно  подумать,  что  с
ним творилось, когда он узнал о нависшей над нами опасности!  Наверное,  это
ужасно - видеть, как громадное состояние медленно и торжественно уплывает  у
тебя из-под носа в самый последний момент. Я говорю "наверное",  потому  что
мне подобные сильные чувства, к великому сожалению, неведомы.  Даже  теперь,
после того, как я с помощью Отто вступила в права наследования.
   Что касается Инги, то ее финт  с  нежданным  богатством,  свалившимся  на
голову, нисколечко не  удивил:  дескать,  одним  наследством  больше,  одним
меньше. Впрочем, резкие, как виражи истребителя, повороты судьбы - это в  ее
стиле, чего не скажешь обо мне. Для меня  вот  так  вот,  в  одночасье,  без
всякой подготовки сменить Виллабаджо на Виллариба - серьезное  испытание,  я
даже  боялась,  что  мой  ослабленный  испытаниями  организм   не   выдержит
перегрузок.
   Начнем с того, что я понятия не имела, куда девать такую прорву денег.  У
меня-то, в отличие от Инги, потребностей с гулькин нос.  Ну,  купила  Петьке
фирменные ролики, ну, квартиру  трехкомнатную  приобрела  (а  старую,  из-за
которой мы долго судились, щедро отписала бывшему мужу Генке),  ну,  кое-что
из тряпок, как же без этого, а потом враз выдохлась, фантазия иссякла.
   Не знаю, что бы я делала без Инги, которая легко и беззаботно упорхнула с
Сережей в Париж. Через неделю, скупив на корню содержимое половины парижских
бутиков, она вдруг заскучала и позвонила мне.
   - Приезжай, - медовым голосом улещала  она  меня  с  Эйфелевой  башни,  -
снимем апартаменты на Лазурном берегу... Приезжай, а, Танюха, а то  с  этими
французами от тоски завоешь.
   - С  тобой  свяжись,  сразу  приключения  на  голову  посыпятся,  -  вяло
отбивалась я, с тихим ужасом осознавая, что без приключений я уже вроде и не
я.
   Дальше  можно  и  не  рассказывать.  Все  случилось  как-то  само  собой.
Проснулась я утром, огляделась по сторонам и все разом решила.
   Инга  встречала  нас  с  Петькой  в  парижском  аэропорту  с  цветами.  Я
растрогалась до слез и долго висела у нее на плече, уткнувшись мокрым  носом
в воротник ее шикарного пальто. Разумеется, первую неделю  на  гостеприимной
французской земле я, как и полагается интеллигентке в первом поколении (если
не  брать  в  расчет  предков-баронов),  посвятила   культурной   программе.
Таскалась  по  достопримечательностям,  прихватив  с  собой  Ингу,   которая
спеклась буквально на второй  день  в  Лувре.  Пока  я,  позорно  поддавшись
массовому психозу  (эх,  до  чего  же  слаба  природа  человеческая!),  тупо
пялилась на Мону Лизу, Инга, дожидаясь меня, сидела в подземном ресторане  и
потягивала коктейли с крюшонами. Счастливая и  не  отягощенная  комплексами,
она не любила музеи, зато любила магазины, особенно  теперь,  когда  они  по
первому требованию и без малейших колебаний отвечали ей взаимностью.
   В результате, еще немного поупиравшись для порядка,  я  присоединилась  к
Инге. Неделю или около того мы на пару опустошали  парижские  бутики,  после
чего на паях воплотили в жизнь Ингину мечту о Лазурном побережье.  При  этом
не стали скупиться и, проявив истинно русскую широту, на паях купили виллу с
бассейном, садом и  прочими  причиндалами  буржуазной  жизни.  Потом  как-то
незаметно обзавелись шофером, кухаркой и  горничной,  а  также  завели  себе
привычку шляться  в  казино  и  потихоньку  просаживать  дармовые  баронские
денежки.
   Короче, самое время пришло испытывать  райское  наслаждение,  да  только,
чувствую, не получается у меня - и все тут. Мало этого, взялась  меня  тоска
глодать, и гложет, и  гложет...  И  не  простая  тоска,  а  самая  настоящая
ностальгия. От нее-то я в эпистолярный жанр  и  ударилась.  Стала  слать  на
родину пространные письма.
   Сначала-то  я  большей  частью  бомбардировала  корреспонденцией  родимый
Котов, а в конце концов, вы не поверите, дело дошло  даже  до  бывшего  мужа
Генки, соседки Раисы и дворничихи Кипарисовны. Да что там Генка с Раисой,  я
даже злокозненной редакционной выскочке  цидулю  настрочила!  И  каждое  мое
послание начиналось  традиционно  и  незамысловато:  "Привет  из  солнечного
Виллариба!" Увы, ответы мне шли только из Котова, от мамы.  Из  всех  прочих
только Генка сподобился  на  разъединое  короткое  письмецо,  в  котором  он
жаловался на затянувшийся ремонт в подаренной  мной  квартире.  Вот  зануда,
знала бы - не дарила.
   Месяца через два такой-то жизни  нас  с  Ингой  практически  одномоментно
одолела охота к перемене мест. Жаль только, тянуло  нас  в  разные  стороны.
Меня - в Испанию, к тамошним мачо; Ингу -  на  остров  Бали,  за  экзотикой.
Поскольку к консенсусу мы так и не  пришли,  каждая  из  нас  самостоятельно
отправилась навстречу своей мечте.
   Уж не знаю, каково было Инге на острове Бали, а я недолго услаждала  слух
полнозвучной испанской речью. Пока не попала на  корриду.  Я-то  ждала,  что
жгучий взгляд первого же тореро с красным полотнищем в руках избавит меня от
томительной меланхолии, однако  ничего  подобного  не  случилось.  Нет,  они
ничего, эти испанские мачо, только не совсем такие, какими я их представляла
заочно. А что самое обидное, знаете? А то, что  не  одному  из  них  мне  не
хотелось сказать заветное "абрасса мэ".
   А на французской вилле меня ждал сюрприз. С острова Бали  Инга  вернулась
не одна, а со златокудрым красавцем Томми.  Томми  ни  бельмеса  не  понимал
по-русски и целыми днями либо  плескался  в  бассейне,  либо  расхаживал  по
вилле, завернувшись в махровую простыню. А еще  исподтишка  следил  за  мной
взглядом злобного пса: и укусил бы, да намордник мешает. Что до Инги, то она
была  так  поглощена  своим  новым  счастьем,  что   ничего   не   замечала.
Любвеобильная наша.
   Как  ни  странно,  я  не  только  не  огорчилась,   а   даже,   напротив,
почувствовала облегчение. Спокойно собрала тряпки  из  парижских  бутиков  и
отбыла на историческую родину, напоследок по-дружески  посоветовав  Инге  не
упоминать Томми в своем завещании.
   Историческая  родина  встретила  нас   с   Петькой   слякотной   весенней
распутицей. По московским улицам, сметая все на своем пути,  неслись  мутные
потоки,  в  то  время  как  на  обочинах  все  еще  дожидались  своего  часа
утрамбованные и засыпанные  мусором  сугробы.  Первая  же  проезжающая  мимо
иномарка, благополучно перекочевавшая на  российские  просторы  с  парижской
свалки, обдала меня грязью, а ее хозяин - отборным матом. Ах, какие  мелочи,
зато здесь все свое, родное!
   Кое-как распаковав самое необходимое, я сбегала в гастроном за батоном  и
"Докторской"  колбасой.  Нарубала  бутербродов,  накормила  ими   Петьку   и
разрешила  ему  смотреть  мультики  сколько  влезет,  а  сама  стала  спешно
собираться. Надела лучшие парижские тряпки, намазалась дорогушей французской
косметикой и, превозмогая неодолимую русскую  застенчивость,  направилась...
Нет, вы лучше сами догадайтесь куда! Слабо,  да?  Ну  хорошо,  так  и  быть,
приоткрою завесу секретности. В последний раз! А то уже надоело,  прямо  как
маленькие, все им расскажи да все разобъясни.
   В общем, я держала путь в то самое отделение милиции, в  котором  не  так
давно и закончились мои злоключения. Прихлебывающий  чаек  дежурный  отослал
меня в какой-то кабинет, но того, кто  был  мне  нужен,  там  не  оказалось.
Пришлось открывать все двери подряд до тех пор, пока  за  одной  из  них  не
обнаружился  Он.  Он  стоял  спиной  ко  мне  и  что-то  живо   рассказывал,
непринужденно  жестикулируя.  Видимо,  что-то  очень  смешное,  потому   что
остальные смеялись. Кажется, их там было  трое  или  четверо,  но,  впрочем,
неважно.
   Когда я замерла в дверях, смех прекратился, все выжидающе  уставились  на
меня, включая и Его. Поскольку Он меня не узнал, то сухо спросил:
   - Вы к кому?
   Я сглотнула застрявший в горле комок и просипела:
   - К мистеру Тореро...
   - А-а... - пробормотал Он растерянно и покосился на сослуживцев. - Что-то
я... Ах, вы же та самая... Таня, Таня... - Он щелкнул пальцами.
   - Чижова, - подсказала я и  потупилась,  -  Ну  извините,  не  узнал,  вы
какая-то другая. Как будто вчера из Парижа.
   - Сегодня, - поправила я. - Сегодня из Парижа.
   - Серьезно? - не поверил Он. - Ну и как Париж?
   - Да так себе, - пожала я плечами, - Париж как Париж. В метро не  войдешь
без противогаза, а Елисейские Поля засыпаны песком.
   - Да что вы говорите! - поразился мистер Тореро и посмотрел  на  наручные
часы. - Эх, хотел бы я с вами поболтать о Париже, да некогда.
   - Вы на задание? - Я сразу упала духом и показалась себе ужасно нелепой в
своих парижских нарядах.
   - Да... То есть не прямо сейчас. Сначала я  хотел  перекусить  на  скорую
руку Тут, знаете ли, у нас поблизости есть отличная пельменная... Я бы и вас
пригласил, боюсь только, что...
   Я поняла, что должна во что бы то ни стало поймать его  на  слове,  иначе
другого случая мне может и не представиться, а потому выпалила,  ни  секунды
не раздумывая:
   - Вы не поверите, но пельмени - это именно то, чего мне больше  всего  не
хватало в Париже.