- "Мы,  мы",  - раздраженно передразнил Гаусс. - Мне совсем не нравится
это "мы", словно ты уже там, с ними.
     - Я   должен  "понять  свои  заблуждения"  и  от  католиков  перейти  к
коммунистам.
     - Какая мерзость!
     - Милый мой, ты, повидимому, никогда не читал Лойолы!
     - Признаюсь.
     - И напрасно: "Если римская церковь назовет белое черным, мы должны без
колебания следовать ей".  Ad  majofem Dei  gloriamзаехал сказать тебе,  чтобы ты не удивлялся, если когда-нибудь услышишь, что
я "раскаялся" и стал "красным".
     ______________
     
     - Август! - в испуге произнес генерал.
     - Этого могут потребовать тактические соображения:  пробраться в  среду
коммунистов. Разве тебе не было бы интересно узнать, что там творится? Вижу,
вижу:  у тебя заблестели глаза!  Увы, старик, это только мечты! Так далеко я
не  надеюсь пролезть,  но  кое-что  мы  все-таки сделаем.  Может быть,  тебе
придется еще когда-нибудь спасать от рук гестапо своего "красного" брата.  -
И Август рассмеялся.
     Глядя на него, улыбнулся и генерал.
     - А теперь говори, зачем ты меня звал? - спросил Август.
     - Ты  меня заговорил...  -  Генерал потер лоб.  -  Вопрос прост:  чтобы
подойти к главной задаче -  покончить с Россией раз и навсегда, нужно решить
много предварительных задач.
     - Это верно,  -  согласился Август. - Чем важнее цель, тем больше задач
возникает на пути к ней.
     - Вот  здесь-то,   на  этом  пути,   у   нас  и  возникли  существенные
разногласия.
     - С кем?
     Несколько мгновений Гаусс исподлобья смотрел на брата, будто не решался
договорить. Потом сказал отрывисто:
     - С Гитлером.
     - Вот что!
     - Да. Они там не хотят понять...
     - Кто?
     - Гитлер и  его дилетанты,  Йодль и  другие,  -  с досадой,  отмахнулся
генерал,  -  не  хотят понять,  что нельзя бросаться на Россию,  не покончив
сначала с Францией и Англией.
     - А ты?
     - Я  считаю,  что  сначала нужно очистить свой тыл,  нужно поставить на
колени Англию, Францию и других... - Гаусс сделал пренебрежительный жест.
     Август задумался.
     - Ты об этом и хотел меня спросить?
     - Это очень важно.
     - Для всего дела?
     - И лично для меня.
     - Тогда я тебе скажу: не спорь.
     Лицо генерала побагровело: