А  над  сквером  нависал  старый  дом. И в нем была сотня квартир. Но
квартиры    далеки    от   птиц,   как   зеленоватые   ледяные   глыбы   под
бледно-изумрудной  Луной на краю света. На одном из его краев. Птицам близки
крыши,   птицам   радостны  балконы,  птиц  манят  прохладно-тенистые  тайны
чердаков,  куда  так  приятно ворваться, когда мир вокруг становится слишком
пыльным  и  скучным.  Или  когда  могильным вороном над городом простирается
гроза,   кидая  вокруг  ветвистые  когти  молний  и  раздирая  сырой  воздух
оглушительным карканьем.
       -- Птицы  верхнего  уровня  рождаются  для удивительных дел, а не для
восхищения.
       Бусинки  маминых  глаз  заволакивала  пелена непонятной тоски. Маруша
ужас  как  не  любила  видеть  мамины  глаза  матовыми.  Даже слушать нудные
наставления было легче, чем потерять солнце в маминых глазах.
       -- Ага,  сейчас  ты  скажешь,  что  когда я вырасту, меня будет ждать
туча удивительнейших дел.
       -- В этом случае тебе следует вырасти за сегодняшнюю ночь.
       -- За ночь? Всего за одну ночь?
       -- Завтра  на  заре,  девочка,  ты  полетишь  в страну, где все птицы
живут   в   своих   обличьях.  Ты  должна  принести  им  радостную  весть  о
возвращении.  Предание  гласит,  что  Серебряный  Птенец, родившись, откроет
птицам дорогу обратно.
       -- А разве он уже родился?
       -- Конечно,  девочка, и мир еще не видел таких красивых перышек. Пока
он  слишком  слаб.  Никто  не знает, сумеет ли он выжить, и помочь ему могут
разве  что  птицы  Заоблачной  Страны.  Но  птицы  те  никогда  не  узнают о
Серебряном  Птенце,  если  не  позвать их обратно. И почтенный ворон с крыши
пятого  переулка сказал, что полетишь именно ты. Это великая честь, девочка.
Но  и  великая  опасность.  Места,  где  можно пролететь в Заоблачную Страну
Вирию,  охраняет  Тот, Кто Сидит На Качелях. И вся его могущественная армия.
Никто  не  может  противостоять  ему.  Даже  птичий  бог --  Великий Гоготун
сторонится его дел.
       Маруша  взъерошила  перья, прогоняя странную сырую прохладу, внезапно
охватившую  ее маленькое тельце. В груди ворочалось что-то неизъяснимое, как
праздник,  который  то  ли  наступит,  то  ли останется сладким ночным сном.
Хотелось  спросить многое, но из клюва выцарапался единственный, пропитанный
тревожным волнением неведомого пути, вопрос:
       -- А это далеко?
       -- Ты   должна  добраться  до  Вирии  за  три  ночи.  Первая --  Ночь
Звездопада,   когда   звезды   сыплются  вниз  и  надо  пробираться  путями,
проложенными  не  для  птиц. И верной дорогой окажется та, где ты заплачешь.
Вторая --   Ночь   Легостая,  когда  над  землей  кружат  мертвые  птицы.  И
правильным  будет путь, который не кажется верным ни с первого взгляда, ни с
последнего.  А  третья --  Ночь Пустозвона. Тогда Тот, Кто Сидит На Качелях,
обретает  полную  силу  и  власть  над  всем  миром.  Тебе надо успеть до ее
наступления,  потому  что  в  третью  ночь  со сторожем не справится ни одна
птица. Но если две ночи -- слишком мало, вся надежда на четвертую зарю.
       У  Маруши  перехватило  дыхание.  Надо  же, еще вчера ей не разрешали
летать  дальше родного переулка. А завтра она отправится в страну, где давно
уже  никто  не  бывал. В страну, которая известна лишь по старым сказкам, да
песням.   Мир   вспыхнул   красками   неопределенности.   Привычные  контуры