вительно думали и делали в прошлом, считая исторические источники
только "памятниками", которые можно организовать в имеющие смысл
группы лишь один по отношению к другому, но не к ушедшей реальнос-
ти ^. Выявляемая историком истина ассоциировалась у него не с обяза-
тельностью, а со свободой. Он не отделял истину от вымысла, считая ее
инструментом, созданным для того, чтобы "сформировать свою субъек-
тивность" ^. Исторический факт трактовался им лишь как факт совре-
менной культуры, вне прямой связи с реальностью прошлого.

В своих размышлениях Фуко опирался на богатую традицию крити-
ки объективистских иллюзий в исторической науке. Как догадывался еще
И. Г. Дройзен, а затем подтвердил Г. Зиммель и развернуто, на большом
историографическом материале показал X. Уайт, лишь в навсегда ушед-
шем прошлом факты истории существуют в своей объективности и це-
лостности. В настоящем историком воспроизводятся только их отдель-
ные, донесенные источниками и необходимые для интерпретации эле-
менты. Ведь, по Зиммелю, "преодолеть многообразие элементов прошло-
го невозможно без какой-либо перспективы" ^. Смена перспективы исто-
риком означает и смену набора элементов, с которым он имеет дело.
Новый набор столь же неполон, как и прежний, по сравнению с общим
объемом имеющихся материалов. Но он достаточен для формирования
непротиворечивого образа исторической реальности. Этот образ, по
X. Уайту, складывается в результате акта воображения, который "есть
поэтика, поскольку он предшествует познанию и некритичен" ^ .

Развивая сходные идеи, М. Оукшотт еще в 30-е годы, задолго до
Фуко, сделал вывод о том, что исторический факт, в сущности, есть факт
современной культуры, а никак не восстановленный в своей целостности
и необходимости факт прошлого . Фуко лишь развил эту мысль, пока-
зав, что исторический факт, будучи подан как факт реального прошлого
(особенно в генерализирующих схемах, но не только в них), может быть
инструментом власти, средством манипулирования людьми, препятству-
ющим развитию их субъективности.

Деятельность Фуко была борьбой против такого манипулирования.
Смысл этой деятельности родственно близок современным российским
историкам, особенно тем из них, кто в доперестроечные времена должен
был профессионально изучать отечественную историю и не понаслышке
знаком с такими инструментами власти, как история КПСС или история
СССР в ее утвержденном партийными органами виде. В Советском Сою-
зе репрессивная сила исторического факта была отлично осознана и ис-
пользовалась для управления процессами социализации и эволюции об-
щественного сознания. До предела генерализированная, нарциссистская
историческая схема марксизма не допускала даже мысли о культурном

72                          Hcropuk в nouckax метода

опыте Иного. Достоверность схемы "доказывалась" непреложностью
огромной массы догматически трактовавшихся исторических фактов.