ка). При этом разные стратегии перевода, ориентированные на культуру
переводчика или на познание культуры автора текста могут давать раз-
личные варианты смысла написанного. Куайн утверждает, что все эти
варианты "эмпирически эквивалентны" . Это связано с представлением
ученого о том, что верификации может подвергаться не отдельный вывод
или высказывание, а только целая система - теория или группа взаимо-
связанных теорий (тезис Дюэма-Куайна). Тем самым историк вновь воз-
вращается к дискредитированному генерализирующему подходу.

Идеи Куайна могут рассматриваться как форма интерпретации более
известной у нас гипотезы лингвистической относительности, выдвинутой
ранее американскими лингвистами Э. Сэпиром и Б. Уорфом, последний
из которых писал: "Мы выделяем в мире явлений те или иные категории
и типы совсем не потому, что они (категории и типы) самоочевидны;
напротив, мир предстает перед нами как калейдоскопический поток впе-
чатлений, который должен быть организован нашим сознанием, а это зна-
чит- в основном языковой системой, хранящейся в нашем сознании...
Мы сталкиваемся, таким образом, с новым принципом относительности,
который гласит, что сходные физические (и исторические. -И. И.) явле-
ния позволяют нам создать сходную картину вселенной только при сход-
стве или по крайней мере при соотносительности языковых систем" '.

Таким образом, уход от генерализирующего подхода к индивидуа-
лизирующему с использованием герменевтического метода почти ничего
нового в смысле "объективности" и "научности" полученного знания
историку не дает. В составе этого знания по-прежнему остаются элемен-
ты недоказуемой, взятой на веру (а теперь еще и неотрефлексированной)
"большой исторической теории", а также следы воздействия субъектив-
ности исследователя, проявление которой, как следует из теории Куайна,
принципиально неотделимы от проявлений субъектности человека прош-
лого. Тем самым подрываются надежды на возможность сделать из гер-
меневтики основу для верификации исторического знания в рамках нео-

И. Н. Ионов 
позитивистской научной программы. Правда, оговоримся, что эти заме-
чания действительны лишь для ситуации "радикального перевода", т. е.
усвоения принципиально нового знания. При чтении знакомого с детства
текста "Дон Кихота" таких проблем не возникает. Но надо ли изучать в
истории не новое, а "старое", близкое и родное?

Надо сказать, что эмпирическое понимание указанных проблем в
разной мере достигалось рядом отечественных историков и философов.
Так, Л. М. Баткин, например, отмечал: "Парадокс историзма состоит в
том, что исследователь, настаивая на инаковости (т. е. существенном
отличии от стандартов собственной культуры. -И. И.) разных типов
культуры и недопустимости приложения к ним современных интеллекту-
альных мерок, в то же время прилагает к ним... наисовременную мерку, и
чем последовательней он желает заставить далекую эпоху говорить с ним
на ее собственном языке, тем больше такой язык требует перевода и тем