состоящий из неприятных мясистых листьев и стеблей, похожих на
свежевымытые пальцы трупов. Цветы пахли одуряюще, словно кипящий под
крышкой спирт.
Лакей старался провести меня среди растений так, чтобы я не был
исхлестан намокшими листьями. Вскоре мы приблизились к чему-то вроде
поляны, расположенной посередине находящихся под куполом крыши джунглей.
На выложенном шестиугольными плитками пространстве лежал старый красный
турецкий ковер. На нем стояла инвалидная коляска, а в ней сидел мужчина,
явно находящийся на пороге смерти. Он глядел на нас черными, давно уже
потухшими глазами, но взгляд их был так же прям, как и на портрете,
висящем над камином в холле. Все лицо, кроме глаз, было похоже на
свинцовую маску, с бескровными губами, острым носом, со впалыми висками,
помеченными приближающимся разложением. Худое длинное тело, несмотря на
жару, было прикрыто пледом и закутано в выцветший красный купальный
халат. Костистые руки с похожими на когти пальцами с багровыми ногтями
покоились на пледе. С головы свисали редкие клочки сухих седых волос,
напоминающих дикорастущие цветы, борющиеся за жизнь на голом утесе.
Лакей остановился перед ним и сказал:
- Пришел мистер Марлоу, генерал.
Старец не шевельнулся и не произнес ни слова, даже не кивнул. Он
просто смотрел на меня, словно парализованный. Я сел в мокрое плетеное
кресло, подсунутое мне лакеем, с поклоном взявшим у меня шляпу.
Минуту спустя генерал произнес голосом, казалось, исходящим из
глубокого колодца.
- Брэнди, Норрис. Как вы любите его пить?
- В любом виде, - ответил я.
Лакей исчез за стеной мерзких растений. Генерал заговорил снова. Он
пользовался голосом осторожно, словно безработная танцовщица варьете
последней парой чулок.
- Когда-то я пил брэнди с шампанским. Шампанское должно было быть
холодным, как вода из горного ручья, и содержать не менее одной трети
брэнди... Может вы снимете пиджак, мистер Марлоу. Здесь в самом деле
слишком жарко для человека, в жилах которого еще течет кровь.
Я встал, скинул пиджак и вынул платок, чтобы вытереть лицо, шею и
запястья рук. У меня было впечатление, что температура в Сахаре в самый
полдень намного ниже, чем здесь. Я сел и машинально достал сигарету, но
сдержался и не стал закуривать. Старец заметил это и слабо улыбнулся.
- Можете курить, мистер Марлоу. Я очень люблю запах табачного дыма.
Я закурил и выпустил в его сторону струю дыма. Ноздри старца
шевельнулись, как нос терьера возле крысиной норы, слабая улыбка осенила
уголки его губ.
- Забавная ситуация, когда человек вынужден удовлетворять свои дурные
привычки через посредника, - сухо произнес он. - Вы видите перед собой
картину догорания после красочной жизни. Перед вами калека с
парализованными ногами и половиной желудка. Я могу есть уже очень
немногие вещи, а мой сон так сильно похож на бодрствование, что вряд ли
его можно назвать сном. Мне кажется, что я существую только благодаря
тепличной жаре, словно новорожденный паук. Орхидеи - лишь оправдание
этой температуры. Вы любите орхидеи?
- Так себе, - сказал я. Генерал прикрыл глаза. - Они отвратительны.