ГЛАВА ПЕРВАЯ

     Тридцать  пятый год своей жизни Ходжа Насреддин встретил в
пути.
     Больше  десяти  лет  провел  он  в изгнании, странствуя из
города в город, из одной страны  в  другую,  пересекая  моря  и
пустыни,  ночуя  как  придется  --  на  голой  земле у скудного
пастушеского костра, или в тесном караван-сарае, где в  пыльной
темноте до утра вздыхают и чешутся верблюды и глухо позвякивают
бубенцами,  или  в  чадной,  закопченной чайхане, среди лежащих
вповалку водоносов, нищих, погонщиков и прочего бедного люда, с
наступлением  рассвета   наполняющего   своими   пронзительными
криками  базарные площади и узкие улички городов. Нередко уда-'
валось ему ночевать и на  мягких  шелковых  подушках  в  гареме
какого-нибудь  иранского  вельможи,  который как раз в эту ночь
ходил с отрядом стражников по всем чайханам и  караван-сараям,-
разыскивая  бродягу  и  богохульника  Ходжу  Насреддина,  чтобы
посадить его на  кол...  Через  решетку  окна  виднелась  узкая
полоска  неба,  бледнели  звезды,  предутренний ветерок легко и
нежно шумел по листве,  на  подоконнике  начинали  ворковать  и
чистить  перья  веселые  горлинки.  И  Ходжа  Насреддин,  целуя
утомленную красавицу, говорил:
     -- Пора. Прощай, моя несравненная жемчужина, и не  забывай
меня.
     -- Подожди! -- отвечала она, смыкая прекрасные руки на его
шее.--  Разве  ты  уходишь совсем? Но почему? Послушай, сегодня
вечером, когда стемнеет, я опять пришлю за тобой старуху.


-- Нет. Я уже давно забыл то время, когда проводил две
ночи подряд под одной крышей. Надо ехать, я очень спешу.
     -- Ехать? Разве у тебя есть какие-нибудь неотложные дела в
другом городе? Куда ты собираешься ехать?
     -- Не знаю. Но уже светает, уже открылись городские ворота
и двинулись в  путь  первые  караваны.  Ты  слышишь  --  звенят
бубенцы верблюдов! Когда до меня доносится этот звук, то словно
джины вселяются в мои ноги, и я не могу усидеть на месте!
     -- Уходи,  если так! -- сердито говорила красавица, тщетно
пытаясь скрыть слезы, блестевшие на ее длинных  ресницах.--  Но
скажи мне хоть свое имя на прощание.
     -- Ты  хочешь  знать  мое  имя?  Слушай, ты провела ночь с
Ходжой  Насреддином!  Я   --   Ходжа   Насреддин,   возмутитель
спокойствия  и сеятель раздоров, тот самый, о котором ежедневно
кричат глашатаи на всех  площадях  и  базарах,  обещая  большую
награду  за  его  голову. Вчера обещали три тысячи туманов, и я
подумал даже -- не  продать  ли  мне  самому  свою  собственную
голову  за  такую хорошую цену. Ты смеешься, моя звездочка, ну,
дай мне скорее в последний раз твои губы. Если  бы  я  мог,  то
подарил  бы  тебе изумруд, но у меня нет изумруда,-- возьми вот
этот простой белый камешек на память!