спинно-мозговой  жидкости  показал,  что  мы  действительно  справились  с
болезнью, ребенок начал слышать и сознание его прояснилось. - И  вдруг  он
добавил, продолжая торжествовать: - Кстати, можете не тревожиться, никаких
осложнений быть не должно. Прекрасный мальчик.
   Это был не комплимент, а просто констатация биологического  факта.  Его
переполняло чувство торжества, потому что  ребенок  выздоравливал.  И  еще
одно: равнодушный ко многому, чем мы увлекались,  он  не  читал  газет,  с
презрением относился к политике, смеялся над  искусством,  которое  считал
детской забавой, но признавал  биологический  вид,  породу.  Он  испытывал
самую бескорыстную радость и даже какое-то чувство животного торжества при
виде здорового, способного ребенка.
   У меня кружилась голова от радости Маргарет; ее радость перекликалась с
моей, и я уже не отличал, где кончается одна и начинается другая. Я  готов
был превозносить Джеффри до небес; я пребывал в состоянии такого восторга,
что  все  мое  долго  сдерживаемое  сумасбродство   взбунтовалось   против
привычных рамок такта и даже против  обычного  внимания  к  ближнему.  Мне
хотелось одновременно и держаться с Джеффри  надменно  и  унижаться  перед
ним; хотелось и прямо спросить  его,  не  собирается  ли  он  жениться  на
женщине, чья фотография стояла у него на столе, а заодно - не  могу  ли  я
быть чем-нибудь ему полезен.
   Мною двигала внутренняя необходимость, источником которой было  чувство
более глубокое, владевшее всеми нами.
   - Прекрасный мальчик, - повторил Джеффри.
   И я невольно ответил:
   - Такой же, как и ваш.
   Он удивился.
   - Да, пожалуй, и мой тоже. - Он добавил, откинув голову, полный  былого
студенческого тщеславия: - Но я именно этого от него и ожидал.
   Он смотрел на Маргарет. Слезы еще не высохли у нее на щеках; она  сияла
от счастья и боли.
   - Я очень слежу, чтобы не пропустить малейших признаков заболевания,  -
сказала она.
   - Да, - заметил Джеффри, - если в течение двух недель все будет хорошо,
значит, он не заразился.
   - Я сделаю все, что ты скажешь, - произнесла она.
   Он кивнул.
   - Во время инкубационного периода мне лучше смотреть его раза два-три в
неделю.
   Она воскликнула:
   - Мы должны уберечь его по мере сил своих!
   Придя ко мне, она знала, какую тяжкую ношу берет на себя; другие просто
бы отмахнулись, но она была не из таких, ее бремя  давило  ей  плечи  даже
сейчас, в минуту счастья,  давило  еще  тяжелей  именно  потому,  что  она
испытывала душевный подъем. Нет, она не могла позволить Морису заразиться.
Когда она говорила о нем, когда она говорила, что мы должны уберечь его по
мере сил своих, она говорила не только о болезни, но и о будущем.
   Я сказал:
   - Да, мы должны уберечь его по мере своих возможностей.
   Это был ключ к нашему взаимопониманию. Но Джеффри,  тоже  слышавший  ее
слова, казалось, ничего не понял. И ответил, как будто речь шла  только  о