пациентов  правонарушения была искажена ради получения
     спасительного психиатрического ярлыка, не  ставит  под
     сомнение   существование   психопатов.   (Однако   вне
     клинического  контекста психиатры могут признать,  что
     многие   проявления  насилия  со  стороны   психопатов
     неотличимы  от  “грубых  выходок”  рабочего  класса  в
     момент закрытия пабов.)
       В  создании разделяемых участниками систем значений,
     фокусировании  чувственных восприятий  в  определенном
     направлении  и в сконцентрированном выражении  сложных
     идей  все  “риторики” очень сильно зависят от метафор.
     Последние   при   этом  могут  не   обладать   никакой
     валидностью    относительно    других    совокупностей
     критериев.  Примером  такой  метафоры  может   служить
     “холизм”  -  общепринятый  ныне  идеал  здоровья.  Его
     приверженцы  лишь  изредка перечисляют  (или  пытаются
     перечислить)  все подразумеваемые здесь  свойства.  По
     сходным  причинам  Эделман  [17]  называет  “разрядку”
     “ритуальным  заклинанием”  и  “риторическим  приемом”.
     Когда  пациент забрался на крышу отделения (все здания
     отделений  в  Эшвортской больнице были  одноэтажными),
     это  интерпретировалось медперсоналом как  “разрядка”,
     приводились  доказательства в  пользу  того,  что  она
     стала   результатом   недавнего  приема   определенных
     лекарств.   Пациенты,   однако,  придерживались   иной
     интерпретации,  утверждая, что это общепринятая  в  их
     qpede   стратегия  привлечения  к  себе  максимального
     медицинского     и     психологического      внимания.
     Предполагалось,   что  это  может   ускорить   процесс
     “нормализации”,  послужить важной  временной  вехой  и
     принести политические дивиденды в процессе прохождения
     очередного судебно-медицинского освидетельствования.
       Не  существовала заданных пределов и для  “активного
     невмешательства”  -  метафоры,  смешивающей  семейства
     значений. Таким образом, пациент мог восприниматься  в
     качестве  проходящего реальный курс лечения  просто  в
     силу    того,   что   он   находился   в   "Форстере".
     Представление  о  том,  что пациент  знает,  когда  он
     “готов”  принять форстеровскую культуру,  имеет  явные
     коннотации  религиозного “призвания”, духовного  опыта
     познания  и принятия сверхличной высшей цели. Наконец,
     не    существовало    никакой    независимой    оценки
     действенности форстеровского этоса спасения, не считая
     показателей  повторных госпитализаций и задержаний  за
     правонарушения  тех, кто был выписан  из  больницы  на
     свободу. Некоторые предпочитали выходить на свободу из
     тюрьмы,  опасаясь стигмы “специальной  психлечебницы”.
     Психиатры  не  слишком возражали против  такого  хода.
     Часто  используемым напоминанием в устах  медперсонала
     было  утверждение:  “Мы успешны, хотя  возможно  и  не