чины государственные. В некотором  отдалении  от  престола  моего  толпилося
бесчисленное множество народа, коего разные одежды, черты лица, осанка,  вид
и стан различие их племени возвещали. Трепетное их  молчание  уверяло  меня,
что они все воле моей подвластны.  По  сторонам,  на  несколько  возвышенном
месте, стояли женщины в великом множестве в прелестнейших и  великолепнейших
одеждах. Взоры их изъявляли удовольствие на  меня  смотреть,  и  желания  их
стремились на предупреждение моих, если бы они возродились.
   Глубочайшее в собрании сем присутствовало молчание; казалося, что все в
ожидании были важного какого происшествия, от коего спокойствие и блаженство
всего  общества  зависели.  Обращенный  сам  в  себя  и   чувствуя   глубоко
вкоренившуюся  скуку  в  душе  моей,  от  насыщающегося  скоро  единообразия
происходящую, я долг отдал естеству и, рот разинув до ушей,  зевнул  во  всю
мочь. Все  вняли  чувствованию  души  моей.  Внезапу  смятение  распростерло
мрачный покров свой по чертам веселия, улыбка  улетала  со  уст  нежности  и
блеск радования с ланит {Ланиты - щеки.} удовольствия. Искаженные взгляды  и
озирание являли нечаянное нашествие ужаса и предстоящие  беды.  Слышны  были
вздохи, колющие предтечи скорби; и уже  начинало  раздаваться  задерживаемое
присутствием страха стенание. Уже скорыми в сердца всех  стопами  шествовало
отчаяние и смертные  содрогания,  самыя  кончины  мучительнее.  Тронутый  до
внутренности   сердца   толико   печальным    зрелищем,    ланитные    мышцы
нечувствительно стянулися ко ушам  моим  и,  растягивая  губы,  произвели  в
чертах лица моего кривление, улыбке подобное, за коим я чхнул весьма звонко.
Подобно как  в  мрачную  атмосферу,  густым  туманом  отягченную,  проникает
полуденный солнца луч, летит от  жизненной  его  жаркости  сгущенная  парами
влага  и,  разделенная  в  составе  своем,  частию,  улегчася,  стремительно
возносится в неизмеримое пространство эфира и частию, удержав  в  себе  одну
только   тяжесть   земных   частиц,   падает   низу   стремительно,    мрак,
присутствовавший повсюду в небытии  светозарного  шара  {Светозарный  шар  -
солнце.}, исчезает весь  вдруг  и,  сложив  поспешно  непроницательный  свой
покров, улетает на крылех мгновенности, не оставляя по  себе  ниже  {Ниже  -
даже.} знака своего присутствования, - тако при улыбке  моей  развеялся  вид
печали, на лицах всего собрания поселившийся; радость проникла  сердца  всех
быстротечно, и не осталося косого  вида  неудовольствия  нигде.  Все  начали
восклицать:
   - Да здравствует наш великий государь, да здравствует навеки. - Подобно
тихому полуденному ветру, помавающему  {Помавающий  -  колеблющий.}  листвия
дерев. И любострастное  производящему  в  дубраве  шумление,  тако  во  всем
собрании радостное шептание раздавалось.
   Иной вполголоса говорил:
   - Он усмирил внешних и внутренних врагов, расширил  пределы  отечества,
покорил тысячи разных народов своей державе.
   Другой восклицал:
   - Он обогатил государство, расширил внутреннюю и внешнюю  торговлю,  он
любит науки и художества, поощряет земледелие и рукоделие.
   Женщины с нежностию вещали:
   - Он не дал погибнуть тысячам полезных сограждан, избавя  их  до  сосца
еще гибельныя кончины. Иной с важным видом возглашал:
   -  Он  умножил  государственные  доходы,  народ  облегчил  от  податей,
доставил ему надежное пропитание.
   Юношество, с восторгом руки на небо простирая, рекло: