чувствовал себя хорошо.
     -  Судя  по  тебе, Мовшович,  Я  - ленив и  туп, - с  сарказмом заметил
Господь, - я же тебе сказал, спускайся, проведи в порядок, утешь, успокой.
     - А потом? - по-прежнему тянул кота за яйца Мовшович.
     -  Потом, - терпеливо, отвечал Господь, -  учи  их,  неси в  них  слово
Божье. А через них и дальше, в народ израилев. И в другие народы.
     - Я знаю это слово Божье?..
     - Со временем оно само придет к тебе. От меня.
     И Господь пинком скинул Мовшовича к лестницы.
     3 Мовшович мягко приземлился рядом с навязанными ему Господом учениками
и к  вящему  своему удивлению узнал в них своих  былых соратников по прежней
жизни Андрюху, по прозвищу Жук, и Петьку Сойкина, более известного в своих и
Мовшовича краях,  как Каменный  Папа. Впрочем, Мовшович  уже не  был уверен,
какие края ему родные: Москва конца  двадцатого века. Или Израиль неизвестно
каких времен. Но коль скоро Жук и Каменный  Папа тут, у подножья  лестницы в
городе  Вефиль, привычно  заблеванные,  хоть и голые, то  стало быть  и  он,
Мовшович, здесь на своем месте. И стало быть, он,  Мовшович, обрел здесь, на
земле Израилевой, своих первых учеников. Причем, должны заметить, сделал это
не  сам,  а по  наущению  Господа.  Которому  Мовшович уже  почти  полностью
доверял.  А  собственно  говоря,  кому еще и доверять  в этих мирах,  как не
Господу. Мовшович по очереди оттащил своих первообретенных учеников на берег
ручья и бережно отмыл их тела от московской грязи и московской же блевотины.
Потом  он  пошел на базар и на неизвестно как оказавшиеся в  его кармане два
сикля серебра купил две хламиды.  Когда он вернулся к ручью,  ученики начали
просыпаться,  ресницы  их тяжело прикрывали кроваво-мутные  глаза,  шершавые
языки с трудом облизывали сухие потрескавшиеся губы. Из локтевых вен торчали
иглы  с  обрывками шлангов  от  капельниц.  Они  чувствовали близость  воды,
которая  могла бы утолить жажду,  на несколько минут  освежить  язык, губы и
горящие  трубы.  Но сил  добраться до ручья у  них не  было. Не  было и все.
Знающие  люди это знают. А  Мовшович  был  ох  как  знающим.  Он  по очереди
подтащил  Жука  и Каменного Папу к ручью. Там  он также по очереди  сунул их
опухшие  морды  лица  в ручей  и  велел  хлебать.  А  сам  сел  на  бережок,
нацелившись  на долгий водопой. Но  к его удивлению хлебавшие оторвались  от
воды через несколько секунд с в миг прояснившимися взглядами.
     - "Смирновская", - прошептал Жук.
     - "Португальский портвейн"! - горячо не согласился с ним Каменный Папа.
     Мовшович  смотрел  на  них,  как на идиотов, А впрочем, он и в  прежней
жизни так  на них смотрел.  Потому что  умом они не отличались. То  есть, он
был, но немного.
     А  ученики  уже  самостоятельно  припали  к  ручью.  На  сей  раз   Жук
отлакировался  темным английским пивом "Монах", а верный себе, Каменный Папа
снова  хватанул  португальского  портвейна.  Потом  они дружно  упали  перед
Мовшовичем на колени и в один голос заорали:
     - Гришка! ...... твою мать! Опохмелил!..
     Озадаченный Мовшович осторожно хлебнул из ручья.  В нем тек чистой воды
"Абсолют". Мовшович поднял глаза к небу. Оттуда раздался  тихий смешок. Так,
при  помощи  Господа, Мовшович  совершил свое  первое чудо.  Превратил  воду
обычного еврейского ручья в различные интернациональные алкогольные напитки.
     4 Упал  он  на  колени  и  возблагодарил  Господа  за  исцеление  своих
сотоварищей, а ныне учеников. Глядя на него, упали на колени  Жук и Каменный